Stepart
Байки последнего лета
Лёня обнял друга и захмелевшим голосом шепнул:
– Поехали, чё нет-то? Ну подерёмся если что, не привыкать.
– Ну вы чего, парни? – растерянно вскрикнул Брон. Семён с Лёней одновременно заржали, Лёне даже пришлось поставить стакан на стол, чтобы не расплескать содержимое.
– Гады! – буркнул Брон и выпил. – Вместо совета издеваетесь опять.
– Что есть, то есть. А ещё тебе надо научиться планку не задирать!
– закончив смеяться, посоветовал Лёня. – Но если вдруг сложится, то поддержим, не переживай.
– Знаю я вашу поддержку. Из-за вас половину девчонок вечером из дома не выпускают.
– Так и хорошо, что не пускают, они же всё равно сбегают. И, знаешь, какие страстные! Сам посуди, если уж девочка решилась сбежать и в окошко вылезла, а потом к нам примчала, то уже точно всё будет, даже уговаривать не придётся.
– Некоторые не сбегают, – не согласился Брон.
– Так вот ты с такими и гуляешь, а потом удивляешься, что не дают, – Лёня опять залился смехом.
– Да, на таких женятся, а гуляют с теми, кто из окошек по ночам вылезает, – подтвердил Семён и поднял свою кружку, как неожиданно со стороны элеваторов донёсся звук шагов. Брон схватил с земли выкинутую палку.
– Кто там? – крикнул Лёня. Ответа не последовало, но звук шагов приблизился.
– Ща кирпич прилетит, – предупредил Лёня темноту в проёме стены элеваторной. В темноте проявилось движение, и Лёня поднял с земли кусок силикатного кирпича.
– Свои, – прошипел тёмный силуэт и вышел на свет костра.
– Трохар, ты чего не отвечаешь, когда просят? – спросил Лёня и кинул кирпич под ноги.
– Зуб на зуб не попадает, – дрожащим голосом пролепетал Трохар, подойдя к костру так близко, что стало видно, что он насквозь мокрый.
– Ну ты даёшь. Снимай кофту и бери телагу из коляски! – не предложил, а потребовал Лёня.
– Да норм, Лёнь. Ща обсохну.
– Обсохнет он… Снимай и кофту, и штаны, а то сам раздену! – рассерженно пробормотал Лёня и достал из коляски телогрейку. Трохар помедлил, но глянув на строгое лицо товарища, решил не спорить. Оставшись в одних трусах и трясясь своим жилистым телом, он нацепил телогрейку и уселся на покрышку.
– Нальёте, мужики?
Семён подошёл к ящику-столу и налил гостю.
– Будет кто ещё? – предложил Семён и глянул на Брона, на чьём лице застыла раздражённая гримаса.
– Пусть этот бухает, мне чёт расхотелось, – недовольно фыркнул он.
– Мне тоже хорош, брат. Вставать через несколько часов, – отказался продолжать Лёня.
– Ты хоть со мной выпей, Сэм, – попросил Трохар.
– Да, давай.
Семён отдал стаканчик Трохару и чокнулся с ним своей кружкой. Сделав небольшой глоток, он подождал, пока товарищ осушит содержимое стаканчика, и спросил:
– Рассказывай, зачем в ливень попёрся и где девчонки.
– Да Барашкина взбесила, дура. Чё с них взять, подумаешь, дождик. Они с Золиным и Риткой остались.
– А куртка твоя где? – поинтересовался Семён.
– У Барашкиной, – вздохнул Трохар и попросил закурить.
– Я уже думал, случилось чего, если ты в такой ливень попёрся.
– Да чего тут может случиться? Спички есть, Сэм? Хотя нет. Вон тут один мужик застрелился в лесу. Случайно, вроде. Не помню, как звать.
Семён посмотрел на Лёню. Тот многозначительно поднял брови и кивнул.
– Случайно? С чего ты взял? – спросил Семён, передавая товарищу зажигалку.
– Благодарствую. Если бы хотел застрелиться, то зачем переться в лес и залезать там на дерево? От медведя, наверное, полез. Может, курком зацепился или как-то так.
Лёня усмехнулся.
– Чего смеёшься? Говорю, как мне рассказали. То, что застрелился на дереве – это точно. Остальное не знаю, врать не буду.
– Если он с ружьём был, то чего в медведя не стрелял? – спросил Семён.
– Я бы и сам в медведя стрелять не стал, – встрял Лёня. – Пальнул бы, может, в воздух, чтобы напугать.
– Так он на уток ходил, скорее всего. Пуль, наверное, не было, – пояснил Трохар.
– Ага. Застрелился дробью, да ещё и случайно. На дереве. Ну вы даёте, сказочники, – рассмеялся Лёня.
– Ну, вообще-то, он прав. Толик это был из Иваньково. Я его соседа спрашивал, он всё так и сказал, – подтвердил Брон, хотя и с неохотой, слова брата. – Но насчёт дроби не знаю, может и пуля. Но из своего ружья и на дереве – это точно. Возле болота где-то.
Повисла недолгая пауза, во время которой Семён попробовал представить в голове всю картину произошедшего. Лёня это сделал быстрее него и тут же поделился:
– Получается, что человек идёт, предположительно, на уток, не думаю, что он один пошёл бы на кабана или на лося. Идёт на болото между нашей деревней и Иваньково, и там встречает медведя, что очень даже вероятно. А дальше происходит невероятное – он залезает от него на дерево, цепляет курком сучок и дробью попадает себе в глаз или в шею, иначе не убился бы. Слабо себе такое представляю.
– И не такое бывает, Лёнь! – заявил Трохар и кивнул Семёну на пустой стаканчик.
– У вас, дураков, и не такое бывает, что есть, то есть. Но чтобы дробью застрелиться – надо очень постараться, случайно никак не выйдет, мне кажется, – рассуждал Лёня. – Его где нашли, там же?
– Под деревом и нашли, – подтвердил Брон. – Может, когда падал и зацепил курком ветку?
– Ещё сложнее представить. Скорее всего, когда сидел на дереве. А когда схватил дробь, то упал, и от удара о землю помер. Или от удара потерял сознание, а потом истёк кровью, иначе попытался бы добраться до людей. Вот как-то так ещё возможно, но сдаётся мне, что стрельнул он себя намеренно. Сильно он чего-то или кого-то испугался там на болотах.
– Медведя, что ли? – спросил Трохар, сделав ударение на последний слог в слове “медведя”. Лёня налил Трохару почти полный стакан и похлопал его по плечу:
– Ты пей, не отвлекайся.
– Может, это и была ваша Дрысь? – предположил Брон. Лёня недовольно цокнул языком, на что Брон невозмутимо ответил:
– Он сейчас стакан допьёт и тогда точно ничего уже завтра не вспомнит.
– Ты чего хамишь? – крикнул Трохар и попытался схватить брата за штанину, но тот ловко отпрыгнул и заржал.
– Потом поймаю, сейчас неохота, – махнул рукой Трохар и расстегнул телогрейку. – Лучше скажите, чего за Дрыст?
– Сам ты Дрыст! Не твоё дело, – отрезал Лёня.
– Пацаны, я же вас никогда не сливал. Даже про свиноматку никому не рассказал тогда, – настоял Трохар.
– Вот сейчас и слил. Брон-то не знал.
– А чего там со свиноматкой было? – оживился Брон.
– Лёнь, ну это ж десять лет назад было. Чё придираешься? – обиделся Трохар.
– А есть вещи, которые и через десять лет нельзя рассказывать. Договорились, что никто ничего не видел и не знает, значит, молчок.
– Да подумаешь, свинья. Менты ничего же не поняли. Ладно ещё бы про то, как Сэм стекло на новом комбайне твоего бати разбил. Батя бы и сейчас разозлился, хоть и было давно.
– Ну ты и трепло, – протянул Лёня, хрипя от раздражения.
– А со стеклом чего? Мне вообще, что ли, ничего не рассказывают?
– удивился Брон.
– Ты щас себе наговоришь, я чую, – сказал Лёня, сжав кулак перед носом Трохара.
– Оставь, Лёнь. Давно было. Не такие уж и секреты, – попробовал успокоить друга Семён.
– Да не в этом дело! Уговор есть уговор! А если бы он чего серьёзное знал? Давно мы не учили всех уму разуму! – стиснув зубы, проскрипел Лёня. Семён встал и подошёл к другу. Положив руку ему на плечо, он улыбнулся и сказал:
– Ты лучше хлопни на дорожку и расскажи про свинью.
– Со свиньёй и вправду смешно вышло, – оттаял Лёня. – Ладно, давай по последней.
Трохар присоединился к парням, и они втроём выпили, после чего Лёня ещё больше подобрел и хмельным голосом принялся рассказывать про то, как Семён получил кличку “Афган”:
– В общем, решили мы с Женьком позвать Сэма на колхозную ферму и показать, как мы свиней гоняем и катаемся на них, мы тогда ещё мало знакомы были. Думали, городской испугается таких развлечений. Оказалось, что не испугался, даже в загон залез и помог распсиховавшихся свиней в свинарник загнать. А сами же знаете, там некоторые свиньи размером с телёнка, и весят, как “Урал”, на полном ходу могут стену свинарника снести. Дюдя ещё с нами был, вспомнил. Он даже успел на одну из свиней запрыгнуть, пока загонял, но тут же в грязь слетел, – Лёня сделал паузу и закурил. – Ну так вот. Загнали мы их как обычно в здание, чтобы потом самим туда через окно залезть и устроить там панику. Они тогда начинают всей толпой в один узкий проход ломиться. Столпотворение выходит отчасти жуткое, отчасти ржачное. Перед тем, как залезть внутрь, я заметил, что одна здоровенная свинья осталась на краю загона. Сэм стоял к ней ближе всех, и я попросил его шугануть её, чтобы она к остальным побежала. Ну Сэм и подогнал… – Лёня рассмеялся. – Взял он, короче, палку
из-под ног, и запустил в свинью. Но глупое животное испугалось замаха и побежало в сторону свинарника, а летевшая в его сторону палка упала прямо у него на пути. Только палка не просто упала, а воткнулась в грязь, под наклоном к бегущей свинье. На острый конец палки животина и наткнулась шеей, палка угодила точно в артерию. Свинья всего несколько метров смогла пройти, заливая загон фонтаном крови.
– И не поймали вас? – удивился Брон, – на вас же должны были сразу подумать.
– Мы тоже думали, что поймают, полдня прятались под грузовиком моего дядьки. Но нам повезло, сторож на свинарник к вечеру пришёл, а к тому времени сородичи погрызли бедолагу и следы наши затоптали. Менты записали, что хряк загрыз, и все дела.
– Ну ты, Сэм, даёшь! – восхитился Брон. Семён развёл руками:
– Я не специально. Жалко свинью.
– Жалко, что мясо пропало. А так-то чего жалеть? Их для этого и разводят, на мясо, – заявил Лёня и предложил собираться.
– А нас для чего разводят? – вздохнул Семён. Лёня покачал головой, глядя Семёну в глаза, дав понять, что не стоит поднимать эту тему. Семён кивнул в ответ и указал на задремавшего, свесив голову, Трохара:
– Опять спит.
– Парни, что думаете насчёт Толика? Может, он правда Дрысь видел? Потому и застрелился, – повторил Брон своё предположение.
– А это вот вяжется. Когда эту чертовщину видишь, то у неподготовленного человека может кукушка поехать, – согласился Лёня. Брон уставился на Семёна, ожидая его вердикта.
– Мне почему-то эта версия сразу в голову пришла, как услышал про такое странное самоубийство. Хорошо бы то место осмотреть, – сказал Семён.
– Дожди после этого лили уже несколько раз. И там трава везде, не найдём ничего. Да и как-то… – Лёня замолчал и посмотрел на Брона, а потом кивнул в сторону элеваторов:
– Иди, прогуляйся.
– Лёнь, можно я уши просто заткну?
– Иди, говорят.
Когда Брон отошёл достаточно далеко, Лёня негромко сказал:
– Там реальный человек погиб. Мы в такое не лезем. Не хотелось бы эту грань переступать. Свяжемся с человеческими смертями, отметину получим. Нами тогда совсем другие силы заинтересуются, не те, что сейчас. Кто начинает такие игры, никогда не выигрывает. Допускаю, что есть такие, но это не мы. Нас смерть заворожит, и собственная важность накроет из-за того, что мы причастны к вопросам жизни и смерти, – Лёня набрал в грудь воздуха и, выдохнув, договорил: – если скажешь, что надо, я с тобой. Но услышь меня.
Семён смотрел на огонь и некоторое время молчал, обдумывая услышанное.
– Ты прав. Лёгкость потеряем. Знание уйдёт, – наконец сказал он. Лёня с облегчением в голосе прошептал то ли богу, в которого не верил, то ли самому себе:
– Спасибо, что у меня такой знающий брат!
– Это тебе спасибо, не дал заворожиться. Дрысь оставим в покое, если сама не объявится.
Лёня обнял друга и похлопал его по плечу.
– Ну что, в сторону дома?
– Поехали.
Лёгкая прогулка.
Вороньё звонко каркало, прыгая по веткам огромных тополей, росших на другой стороне дороги. Яркое, поднявшееся высоко солнце хорошо припекало. Семёну даже пришлось прищуриться, выйдя из полумрака сеней на крыльцо. Он сел на верхнюю ступеньку и осмотрелся ещё сонным взглядом. Из живых существ на глаза попались только соседские куры. Ещё он заметил, что входная дверь в доме за тополями, в котором жил пастух со своим многочисленным семейством, была приоткрыта. Это означало, что либо сам хозяин дома, либо его старший сын Дюдя сейчас стоит с другой стороны двери, прячась в тени и наблюдая за тем, что происходит на улице. Во всех других случаях дверь была закрыта плотно. Лошади возле дома видно не было, поэтому Семён смело показал средний палец в направлении приоткрытой двери.
Реакции не последовало.
Завязав шнурки на высоких ботинках, Семён подхватил рюкзак с крыльца и отправился через огород на задворки и оттуда вниз по дороге в сторону леса. Перейдя по камням на другую сторону реки, Семён вышел на Койвику и поклонился полю. Или духам, обитающим на нём. Он старался кланяться каждому полю и лесу в этих местах, особенно если они находились на каком-то удалении от деревни.
Обойдя поле по дороге, идущей вдоль леса, Семён перешёл ещё одну реку, но на этот раз пришлось снять обувь и штаны. Неподалёку над рекой лежало бревно, но с него был шанс свалиться, поэтому лучше было только намочить ноги. Подождав, когда ноги немного обсохнут, и заодно покурив, стоя на примятой траве, Семён оделся и направился по заросшей дороге через пролесок. Она вывела его на ещё одно небольшое поле, окружённое лесом. На другом конце поля, на холме, показался небольшой, сильно потемневший от времени деревянный домик.
Хозяйка дома сидела на лавке возле крыльца и зачем-то рассматривала калоши на своих ногах, когда Семён подошёл к её дому. Подняв ладонь, она поприветствовала гостя, и той же ладонью похлопала по лавке возле того места, на котором сидела:
– Садись. В ногах правды нет.
– Зато память есть, говорят, – кинул Семён и уселся не на лавку, а на крыльцо, чтобы удобнее было разговаривать. Рюкзак он снял и поставил рядом.
– Говорят, что кур доят, – усмехнулась Аннушка и поправила седые волосы, убрав со своего лица, по которому невозможно было определить её возраст хоть сколько-нибудь точно. Когда она смеялась, то казалось, что ей всего немного за сорок, но как только она становилась серьёзной, то можно было принять её за по-настоящему старую женщину. Иногда эти её преображения были настолько ощутимы, что Семёна пробирал неподдельный страх.
– Это я прочитал в одной серьёзной книге, – пояснил Семён.
– В серьёзной такого бы не написали.
– Значит, неправду пишут?
– Если не понял, значит, неправда. Если бы понял, то было бы, что обсудить. Ты лучше скажи, чего там в рюкзаке принёс?
– Как обычно: крупа, соль, сахар и конфеты.
– Конфеты какие?
– “Коровка”, “Батончики”, не помню, как называются правильно и шоколадные, – Семён вынул из рюкзака пакет с гостинцами и поставил его на крыльцо.
– Спасибо за заботу, внучок.
Семён улыбнулся и сказал:
– Хочу поинтересоваться насчёт одного события.
Аннушка кивнула, давая согласие на вопрос.
– Я встретил одного тёмного человека. Можете про него что-то рассказать? – с надеждой обратился к ней Семён.
– Где встретил?
– На дороге, в другом конце деревни.
Аннушка задумалась перед тем, как ответить.
– Могу рассказать. Но расскажу из прошлой жизни, до того как лес меня забрал.
– Ну хоть так, – согласился Семён, и Аннушка стала рассказывать:
– Я молодая ещё была и сама таскала телегу с бельём стирать на реку.
В пруду, как остальные, стирать никогда не могла, тиной бельё потом пахнет. А после реки бельё свежее и пахнет силой. Идти прилично, сам знаешь, да ещё и с таким грузом. Вниз, под горку, хорошо и легко, а вот обратно в горку с телегой, полной мокрого белья… В общем, шла я как-то обратно в деревню и часто останавливалась на отдых. Во время одной из таких остановок я услышала, что меня позвали. Я остановилась посмотреть, кто зовёт, и с трудом разглядела в тени деревьев на краю леса мужчину, одетого во всё тёмное. Я спросила, чего ему нужно. Он поинтересовался, как пройти до Березняков. Я указала в сторону Большака, дороги нашей, иди, говорю, по дороге, может, подвезёт кто. А он просит направление указать, мол, нельзя ему на дорогу. Я удивилась, но путь указала. Он меня поблагодарил и так и пошёл по краю леса, не выходя из тени. А я села на камень, на который опёрла ручку телеги, и думаю, откуда он идти может? Кругом леса да болота. И на дорогу не хочет. Додумалась до того, что это беглый каторжник, и испугалась так, что не заметила, как в горку с телегой забежала. Уже когда домой пришла, всё обдумала и поняла, чего на самом деле испугалась.
– И чего же? – нетерпеливо поинтересовался Семён, ища в кармане коробочку с самокрутками.
– Помнишь, где дорога идёт с реки и сколько от неё до края леса? Тогда дорога немного по-другому шла, но не сильно отличалась.
– Метров триста точно будет.
– Вот. А мы с ним разговаривали, не повышая голоса.
Рука Семёна замерла, не донеся самокрутку до губ.
– Ого, – выдавил он.
– Вот тебе и ого. Больше на эту тему ничего сказать не могу, не дорос. А теперь переходим к сути: что тебя на самом деле волнует?
Не успев прийти в себя от услышанной истории, Семён растерялся и пожал плечами. Аннушка подпёрла подбородок ладонью, в то время как её локоть упёрся на воображаемую поверхность. На её лице отобразилась скука, но в глазах сверкали озорные огоньки.
– Да есть кое-что, – сознался Семён и прикурил. – Тут поступила информация, что в скором будущем духи уйдут из этих мест.
Аннушка подняла брови и выпятила губы, потом негромко рассмеялась:
– Я поняла, о чём ты. Но куда же они могут уйти? И кто тебе такое сказал?
– Лёня так считает. И мне кажется, что он прав. А вчера они мне показали какое-то новое место, там было озеро, – неуверенно пробормотал Семён. Аннушка вздохнула и покачала головой:
– Сложно живым понять тех, кто не живёт в мире ограничений, как люди. У них тоже есть свои ограничения, но совсем другого порядка.
– Мне и вас понять сложно. Наверное, у вас тоже другой порядок ограничений, – Семён засмеялся, но тут же перестал, заметив, что Аннушка не собирается смеяться вместе с ним. Напротив, на её лице отобразилась печаль.
– Я что-то не то сказал?
Аннушка чуть заметно улыбнулась и качнула головой:
– Ты всё правильно говоришь. У нас с тобой разные ограничения. Я могу то, что недоступно тебе, но, с другой стороны, я только с тобой и могу поговорить по душам, а для тебя открыт весь мир. Но ты не стремишься этим воспользоваться, поскольку ещё не понял, что всё это рано или поздно закончится.
– Вообще-то я это понимаю, – не согласился Семён, – мы же все стареем, а потом умираем, да и до старости доживают не все. И насчёт общения… Может, кому-то передать весточку? В деревню или в город.
Брови Аннушки сошлись над переносицей, но через мгновение она рассмеялась:
– Не надо никому ничего передавать. Я уже всё, что хотела сделать, сделала, теперь отдыхаю.
– Ну вот, а я прихожу и достаю вас своей болтовнёй. Можем о чём-то более приятном поговорить, у меня у самого нет настроения про серьёзное говорить. Хотите, расскажу, что там в “Санта-Барбаре»”? – улыбаясь, предложил Семён. Аннушка рассмеялась:
– Он что, всё ещё идёт?
– Ага. Роза его у меня смотрит вместо вас, обсуждаю с ней. Раньше с вами смотрел, когда сериал ещё начинался, теперь вот с ней продолжаю. Такая вот история.
Аннушка наклонила голову и жестом подозвала Семёна. Тот встал и наклонился к ней. Женщина погладила его по густым жёстким волосам и негромко сказала:
– Ты всегда любил хорошие истории. Теперь и сам рассказывать научился. Я обожаю твои истории, могу днями напролёт слушать.
– Спасибо, – поблагодарил Семён Аннушку и вернулся на своё место.
– Расскажи про девочек. Есть кто на примете?
Семён обрадовался тому, что Аннушка не захотела продолжать разговоры на серьёзные темы, и с удовольствием переключился на простую болтовню. Время за разговорами с Аннушкой пролетело незаметно – Семён это понял по тени, отбрасываемой лесом, наползшей на избушку. Как только Семён взглянул на часы, Аннушка рассмеялась и велела ему возвращаться в деревню, пока сюда не нагрянули какие-нибудь девицы в поисках его и Лёни. Семён не стал спорить и, попрощавшись, отправился в обратный путь.
По дороге домой он не спешил – любовался лесом и думал о своём. На второй реке дошёл до купальни и голышом окунулся в ледяную воду, а потом улёгся на постеленную поверх травы майку, дав телу отдохнуть и высохнуть в лучах вечернего солнца.
Семён начинал проваливаться в сон, когда услышал всплески воды и женский смех, доносившийся со стороны реки. Семён не поддался порыву одеться и ретироваться, а остался лежать с закрытыми глазами, ему нравилось проверять свою выдержку. Он решил спокойно прикинуть, кто бы это мог быть и почему они купаются за поворотом реки, где мелко, а не здесь, на нормальной купальне, как он. Послышался новый приступ женского веселья, и Семён понял, что сейчас лучший момент для того, чтобы незаметно выглянуть из-за кустов, разделяющих купальню и то место, где резвились девушки. В конце концов проверка выдержки могла и подождать, а женщины – нет.
Натянув штаны, Семён в несколько больших прыжков добрался до кустов. Пригнувшись, он аккуратно раздвинул ветви пышного кустарника и увидел двух незнакомых девушек, плещущихся в воде. Они сидели на песчаном дне реки в небольшой заводи, где не было течения, и прогретая за день вода должна была быть тёплой. Рядом на берегу лежала их одежда, а на девушках были только трусики. Поняв это, Семён смутился, но не до такой степени, чтобы перестать подглядывать, тем более что он считал своим долгом искать им с Лёней новых подруг. А эти девушки по местным меркам были очень даже привлекательны, да ещё и подходящего возраста – на вид они были немного старше самого Семёна. Это означало, что они уже достаточно самостоятельны и тратить время на долгие ухаживания не придётся, если они с Лёней им приглянутся. Могли быть и другие “если”, но это только предстояло выяснить.
Красотки обсуждали, как прекрасно освежиться в реке после долгой дороги и прочую ерунду, и из их разговора следовало, что они на своей машине приехали к кому-то погостить. За рулём была та, что пониже, с вьющимися светлыми волосами, её звали Света. Судя по всему, машина у Светы была быстрой и она любила погонять. Это обстоятельство сделало её ещё более привлекательной в глазах Семёна, который тоже любил быструю езду, разве что предпочитал он спортивные мотоциклы.
Несколько минут Семён провёл в кустах, пытаясь услышать ещё что-нибудь ценное, но девушки начали успокаиваться, отчего и разговаривать стали тише. Когда они вышли на берег, Семён аккуратно покинул свой наблюдательный пост. Быстрым шагом он направился к реке, а потом с разбега нырнул в воду, стараясь издать при этом как можно больше шума. Вынырнув из-под воды, он улёгся на спину, поддерживая себя на поверхности лёгкими движениями рук и ног. Вода была холодной, и он успел замёрзнуть, дожидаясь девушек, но главное было то, что они всё-таки появились. Первой на крутой берег из-за кустов вышла темноволосая. Она молча смотрела на Семёна, кружащегося в центре реки, покрытой тенью леса, когда к ней подошла Света. Увидев Семёна, она заулыбалась и помахала ему рукой. Семён перевернулся и подплыл ближе к берегу, где можно было встать на ноги. Выйдя из реки, он изобразил небольшой поклон подходящим к нему девушкам, надевшим на себя только длинные майки.
– Что это вы в джинсах купаетесь? – поинтересовалась темноволосая.
– Долго шёл через лес, нужно было срочно охладиться.
– Откуда и куда путь держишь? – полюбопытствовала Света, съедая Семёна глазами. – Ничего, если на “ты”?
– Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём? – задумчиво произнёс Семён, стараясь не дрожать от холода.
– Это не Тимоти Лири сказал? – попробовала угадать Света.
– Я про Гогена, но Тимоти Лири… Он тоже об этом говорил, скорее всего. Читали Лири? – удивился Семён.
– Читала, да. А художники – они тоже философы почти всегда.
Семён понял, что пропал.
– Вы в гости к кому-то приехали? – пробормотал он, ощущая, как уверенность в себе покидает его под давлением неожиданно нахлынувших эмоций.
– Да, в Коростелёво к родственникам, – влезла в мир, в котором для Семёна осталась только Светлана, темноволосая. Семён постарался сосредоточиться, понимая, что нужен один точный ход, после которого следовало прощаться, поскольку дальше он мог ещё больше разволноваться и испортить первое впечатление.
– Отлично. Я тоже там в гостях. Вечером с товарищами хотим устроить небольшую вечеринку, присоединяйтесь, если будет желание, – придумал он на ходу. – А теперь мне пора.
– Придём, – не задумываясь, выпалила Света.
– У нас же планы! – запротестовала подруга.
– Придём, – повторила Света, не отрывая от Семёна взгляд.
– Договорились. Спросите у родственников, где Омут, и приходите туда часов после девяти. Я Сэм, кстати.
– Я Света, а это Виола.
Семён посмотрел на недовольное лицо подруги и догадался, что Лёне придётся непросто.
– Очень приятно. Тогда до вечера, – сказал он и пошёл к своим вещам, а девушки пошли к своим. Быстро собравшись, Семён направился в деревню. Время в пути не было потрачено только на перемещение тела – Семён составлял план действий на ближайшие три часа. Первым делом следовало сгонять в райцентр и закупиться приемлемой для городских девочек выпивкой и закусками, посему Семён направился прямиком к Лёне. Друга он застал, копающимся с мотоциклом возле навеса за домом.
– Лёнь, надеюсь, ты ничего там ещё не открутил? – крикнул Семён, выходя из-за угла дома. Лёня встал и развернулся к другу. В его руках был карбюратор.
– Чего бешеный такой? – спросил он, усмехаясь.
– Ёпта, нам транспорт нужен, а ты… Нахера ты его снял? Ты же и “Ниву” тоже разобрал… Чё делать-то теперь? – стал сокрушаться Семён, подойдя к мотоциклу.
– Да успокойся ты! Куда тебе транспорт? Сегодня же отдыхаем.
– Отдыхает он, бля, а я баб бегаю ищу. Между прочим, нашёл, и хороших. Надо сгонять за шампанским и фруктами, да и место организовать.
– Бабы, говоришь? Хорошие? Тогда поехали, – Лёня сунул карбюратор в руки другу и дёрнул стартер. “Урал” чихнул синим дымом. Лёня дёрнул ещё раз, и движок басовито затарахтел, немного плавая оборотами. Вытаращив глаза, Семён посмотрел на карбюратор в своих руках.
– Чё, брат, магию наблюдаешь? – сдерживая смех, спросил Лёня.
– Это как? – растерянно спросил Семён.
– Ну ты ещё немного покайфуй от этого момента, пока не дошло. Такое чувство, ммм…
Семён наклонился к движку и увидел, что ураловский карбюратор стоит на своём месте.
– А это что тогда?
– А это от “Юпитера”, не видишь, что ли? Я так, просто приложил для сравнения, про тюнинг размышлял сидел, пока ты не прибежал. Если бы я карбюр снял, то тут половина мотоцикла бы на лужайке лежала. Мотоциклист, тоже мне?
– Я езжу, а не разбираю, – недовольно кинул Семён.
– Так чего там за женщины?
– Умывайся, бери документы и поехали, времени в обрез. Мне тоже переодеться надо. Я покурю пока.
Лёня кивнул, улыбаясь до ушей, и поднял руки к груди, изображая современный танец подростков в клубах. Семён не выдержал и рассмеялся:
– Иди давай, танцор диско.
– Чуял я, что не отдохнём мы сегодня, брат. Да и вообще, лето обещает быть напряжённым, как я посмотрю, – многозначительно произнёс Лёня и хотел уже направиться в дом, но остановился и спросил: – брат, правильно я про магию рассудил? Пока ты не узнал, как мотоцикл без карбюратора работает, это магия была?
Семён задумался, поскольку вопрос был задан уже серьёзным тоном.
– Можно так сказать. Пока происходящее оставалось в области непознанного, для меня это была магия.
– А для меня? – уточнил Лёня. Семён пожал плечами:
– Не думаю. Ты же понимал, что происходит.
– Но я-то тоже ощутил момент. Я понимал, что с тобой происходит, и сам аж как-то немного поплыл.
Семён достал самокрутку и покрутил её в руках, пытаясь найти ответ.
– Вот ты это обмозгуй, пока я переодеваюсь, – предложил Лёня и направился в дом. Спустя полчаса, поднимая за собой облака пыли, “Урал” на полном ходу нёс принарядившихся ребят по песчаной дороге, разделившей два поля. Лёня указал рукой на запад, где в лучах предзакатного солнца Семён различил три силуэта, продвигающихся через поле. Это были Трохар, Дюдя и Брон, отправленные десятью минутами ранее на подготовку поляны и заготовку дров для большого костра. Силуэты неожиданно растворились в поле, исчезнув один за другим. Семён догадался, что это тропа нырнула в низину. Лёня рассмеялся и крикнул:
– Вот и не поймёшь, то ли они есть, то ли их нет! Да, брат?
Вечеринка.
Солнце недавно скрылось за лесом, но всё ещё было светло, когда ребята добрались до Омута, где на обычном месте полыхал костёр. Лёня остановил мотоцикл возле огромной кучи дров. Трохар, Брон и Дюдя сидели на брёвнах возле костра, на их лицах читалось нетерпение.
– Чё за кипиш, парни? – не выдержал Трохар.
– Почему сразу кипиш? – удивился Лёня, слезая с мотоцикла.
– А чего вы нас так срочно погнали сюда? Мы подумали, может, кто-то из тюрьмы вышел или наоборот, сел.
– Трохар, ты чего, бандит, что ли? Или нас за них держишь? – спросил Лёня, доставая из коляски три пакета.
– Чего бандит-то сразу? Всех сажают.
– Не ври! – отрезал Лёня. – Помогай давай лучше.
Трохар вскочил на ноги и стал помогать.
– Так чего за повод, парни? – спросил Брон и тоже встал.
– Вот, решили, что мало вам внимания уделяем. Хотим угостить, побеседовать о ваших проблемах, – серьёзно ответил Лёня.
– Угостить шампанским и мандаринами? Что-то не верится, – проворчал Брон, и стал смахивать мусор с деревянного стола, стоявшего между рекой и костром.
– И правильно, не верится. Геев нашёл, что ли? Будем сидеть, проблемами делиться? Один вор, второй гей, третий коровами опять воняет. Вот как сюда приличных женщин звать? – сокрушался Лёня, вытаскивая из коляски коробку с настойкой.
– Сам ты гей, – обиделся Брон.
– Дюдь, сядь под дым, правда, – попросил Семён рыжеволосого.
– Не сяду, – буркнул тот и отвернулся.
– А если стакан “Смирновки” налью?
– А пиво есть?
Семён достал из пакета банку “Мельника” и кинул её Дюде. Тот поймал банку, улыбнулся и пересел под дым.
– Значит, опять бабы! – наконец догадался Брон.
– Ну ты и гений! Давай на разлив вставай, чего опять мы всё делаем. Ты тоже садись, Сэм, – кинул Лёня и сел на пенёк возле костра. Брон открыл бутылку водки и начал разливать по стаканчикам.
– Так чего за девочки?
– Московские, – ответил Семён.
– А, понял. Которые к Петровым приехали?
– На чём приехали? – уточнил Семён.
– Двухдверка. Ревёт, как будто глушителя нет.
– Они.
Брон присвистнул и стал раздавать стаканчики. Первым дал Семёну и Лёне и спросил:
– Откуда вы их знаете?
– А мы и не говорили, что знаем. Знакомиться будем, – пояснил Лёня.
– А Юльки не придут?
Лёня с Семёном переглянулись.
