Степан Станиславович Сказин
Розы для проститутки
Я с изумлением глядел на Малику.
Впервые я видел ее уязвимой и слабой. Испуганной ланью на лесной лужайке.
– Малика… – я легонько сжал пальчики красавицы – не зная, как утешить свою зазнобу. Трудно было подобрать слова, которые прозвучали бы не фальшиво.
Вдруг внутри черепа у меня что-то стукнуло. Я сказал Малике:
– Подожди минутку.
И бросился из кухни в комнату.
В комнате я вынул заветный блокнот. И быстро-быстро – далеко не каллиграфическим почерком – записал так и выплеснувшиеся из меня строки.
Вернувшись на кухню – я с нежностью сказал Малике:
– Не грусти!.. Хочешь – я прочту тебе стихи?..
– Прочти… – подняла на меня глаза удивленная Малика.
И слегка глуховатым голосом – не без волнения – я продекламировал только что родившееся стихотворение:
Любимая моя!.. Как жаль, что мы не боги.
И что недолог век душистого цветка.
Джейраном резвым будь – но охромеют ноги.
В глазах погаснет блеск. И подведет рука.
Но очарован я, как серый волк – луною,
Сиянием твоей невечной красоты.
И память о тебе – останется со мною.
Пока пишу стихи – не постареешь ты.
Я знаю: будет день, когда мы оба сгинем.
Цикадам не дожить до будущей весны.
И все же улыбнись: ни о какой богине –
Лишь о тебе одной, родная, вижу сны.
Пусть нам, любимая, жить вечно не под силу.
Пусть лотос розовый теряет лепестки…
Но пусть – когда тебя я называю «милой» –
Не капнет нам в вино соленый яд тоски.
– Ну как?.. – с трепетом спросил я. Не хватало только, чтобы стихи – которыми я надеялся взбодрить Малику – только пуще расстроили бы красавицу.
Малика положила ладошку мне на грудь. По щекам прекрасной тюрчанки катились две слезинки. Она заглянула мне в глаза – и тихо сказала:
– Спасибо…
На мгновение мне показалось: сейчас встретятся наши губы. И надо же было, чтобы в такой красивый момент у меня заиграл мелодию сотовый телефон.
– Ответь, – сказала Малика, вытирая мокрые глаза.
– Алло?.. – я принял вызов.
– Добренького вечера!.. Вы знаете: ваши стихи поражают в самое сердце. Мы читали всем издательством – и восторгались. Как вы относитесь к тому, чтобы издаться тиражом в полторы тысячи экземпляров?..
– Бр-р-р!.. – не совсем уловил я. – Вы хотите издать мою книжку?..
– Именно, именно!.. – подтвердил мой сладкоголосый собеседник. – Вы блестящий поэт!.. Я выслал вам договор об издании на электронную почту. Вам осталось прислать нам скан подписанного договора. И тогда мы выпустим ваш сборник стихов…
– Твою книгу хотят напечатать?.. – спросила Малика, когда я отложил смартфон.
– Д-да… – ответил я, все еще слегка ошарашенный.
– Это же… это просто сказка!.. – воскликнула Малика. – Это замечательно!..
Ее глаза – только что затуманенные слезами – просияли. Она чмокнула меня в щечку. С приоткрытым ртом я торчал на месте – не успевший переварить ни предложение издательства, ни быструю смену настроения у Малики.
– Ну что же ты стоишь?.. – с радостным смехом спросила Малика. – Ты победил!.. Твоя книга появится в магазинах!.. Такое дело надо отметить, солнце. Придется тебе прогуляться до супермаркета.
Сию секунду появились ручка и листок. Малика набросала список покупок. И – энергичная, улыбающаяся (как будто только что не плакала) – почти насильно выпихнула меня за дверь квартиры. Ошалелому – мне оставалась только исполнять поручение Малики; топать в супермаркет.
Вернулся я, пыхтя от тяжести двух пакетов. Я купил все в точности по списку: свежий хлеб – селедку – колбасную нарезку – фрукты…
– Так. Не путайся у меня под ногами, – прогнала меня с кухни Малика. – Ступай в комнату. Включи ноутбук и поищи нам фильм. Хочу посмотреть романтическую комедию.
Порывшись в интернете – я остановил выбор на ленте «Трасса для влюбленных». Тут подошла Малика. Грациозная, как индийская танцовщица – моя красавица несла блюдо с бутербродами.
Бутерброды были трехэтажные: соленая рыба – желтый ломтик сыра – копченая колбаска. Все это – как шапкой – прикрыто вторым куском хлеба и украшено веточкой зелени. У меня так и потекли слюнки.
Мы уплетали бутерброды и смотрели фильм
Сюжет «Трассы…» был незамысловатый. Веснушчатый – рыжий, как хороший апельсин – парень терпит бедствие на пустынном участке связующей города автодороги. От двигателя машины «счастливчика» повалил дым. А буквально в ста метрах впереди проколола сразу два колеса спортивного автомобиля эффектная брюнетка Лика.
Два «везунчика» пешком направляются в сторону ближайшего населенного пункта с шиномонтажом и автосервисом.
Лика – дама суеверная. И во всем винит Рыжика. Мол, это он притягивает неудачи.
Малика по-детски беззаботно хохотала над злоключениями переругивающихся героев. Над тем, как визжала Лика при виде неизвестно откуда взявшейся черной кошки. И над тем, как незадачливый Рыжик наступил в коровье дерьмо.
Я – должно быть глуповато – улыбался. Юмор, на котором строился фильм – казался мне примитивным, как биологическое строение таракана. Но я расцеловал бы режиссера и сценариста в щеки. Этим господам удалось развеселить мою Малику.
К тому моменту, когда Рыжик и Лика добрались до придорожного отеля – мы умяли бутерброды. Малика подала фрукты: виноград, очищенные мандарины, четвертинки яблок, порезанный дольками сочный ананас.
Наблюдая за происходящим на экране – Малика не переставала смеяться. Так звенит маленький декоративный колокольчик.
Фильм закончился почти что свадьбой. Рыжик и Лика поняли, что не могут друг без друга. «Я так счастлива!.. Так счастлива!..» – шептала Лика, повиснув на шее у своего веснушчатого рыцаря. Лика забыла и про проколотые шины, и про черную кошку. И про то, что номер автомобиля Рыжика заканчивается числом тринадцать.
Спать нам с Маликой не хотелось. Вдобавок, завтра мне не надо было на работу.
Доев фрукты – мы переместились на кухню. Малика налила нам чаю с лимоном. Поставила на стол тарелку с печеньем и вазочку с конфетами. Мы развлекались тем, что загадывали друг другу загадки.
– Что такое: оранжевое, квадратное, на полке стоит?.. – вся лучась весельем, спросила Малика.
– Похоже на апельсин – но почему квадратное?.. – развел руками я.
– Чтоб не укатился!.. – радостно воскликнула Малика.
Отсмеявшись, она задала новый вопрос:
– А сколько бегемотиков уместится в автобусе?..
– Не знаю, – сдался я.
– Полный автобус!.. – с торжествующей улыбкой просветила меня Малика. – Ну а жирафиков сколько уместится?.. Догадаешься?..
– Тоже полный автобус?.. – нерешительно предположил я.
– Неправильно!.. – воскликнула Малика. – Нисколько не уместится: автобус уже заняли бегемотики.
Малика звонко, заливисто – до блестящих слезинок в глазах – смеялась. Не поверить, что два часа назад слезы у нее лились отнюдь не по причине беззаботного смеха. А теперь Малика была обольстительна и весела.
«И это благодаря мне!.. – ликовал я. – Малике радостно, что мою книжку напечатают».
Уже ради одного этого стоило не один год упражняться в стихосложении.
Заиграл мелодию телефон. На этот раз у Малики.
– Салем, – не перестающая улыбаться Малика приняла вызов и поздоровалась на родном языке.
Но скоро улыбка стерлась с ее лица – которое приняло хмурый и сосредоточенный вид. Малика задавала глухим голосом вопросы на тюркском языке и с напряжением слушала ответы.
Я сидел притихший. Я ни слова не понимал из того, что говорит в трубку Малика. Но ясно было: разговор серьезный.
Впрочем, скоро Малика отложила телефон. Опустив голову, закусив нижнюю губу – она смотрела в пол.
– Все… все нормально?.. – задал я нелепый вопрос.
Какое уж тут «нормально»!.. Очевидно же: Малика расстроена, убита!..
– Моя мама умерла, – сказала Малика.
14.Поцелуй
Я сидел с отвисшей челюстью – застыв истуканом – и не знал, что сказать. В самом деле – какие слова не покажутся фальшивыми и неуместными, когда твоя девушка сказала, что потеряла дорогого человека?..
Если б Малика заплакала – я бы бережно обнял красавицу. Гладил бы волосы нежной тюрчанки. И шептал бы ей на ушко: «Не надо. Не плачь».
Но глаза Малики оставались сухими. Только блеск в них погас.
Малика выпрямила спину. Спокойно допила чай – и отодвинула чашку. Встала – и пружинящими шагами направилась в комнату.
– Малика?.. – я поспешил за своей зазнобой.
В комнате Малика достала из шкафа свои кофточки, блузки, юбки – и свалила на кровать. Рядом положила пакет, в котором хранила паспорт, визу и другие документы. Продолжила обшаривать комнату – выцепила и отправила на кровать пачку прокладок, губную помаду, баночку духов…
С открытым ртом – я наблюдал за Маликой.
Она выволокла на середину комнаты чемодан. И принялась укладывать в него вещи.
– М-м-алика… что ты делаешь?.. – наконец выдавил я.
– Собираюсь. Надо ехать, – глуховатым голосом ответила Малика.
– Ехать?.. К-куда?..
– На родину. В Восточный Туркестан. Домой.
– Зачем?.. – задал я глупый вопрос.
– Звонила мамина аульская соседка, – стала терпеливо объяснять Малика. – Живет через улицу от мамы. Добрая тетенька, вскормившая семерых детей. Все это время – пока я в Расее подавала пончики посетителям бистро или ублажала в постели мужиков – соседка заботилась о моей маме. Поила куриным бульоном. Убирала в доме. Стирала. А теперь мама умерла… Мне надо в родной аул.
– И ты… поедешь?.. – снова не блеснул я умом.
– Ну а что меня держит в Расее-матушке?.. – с грустным – чуть шаркающим – смехом ответила Малика. – Я приехала в Расеюшку только для того, чтобы заработать маме на лекарства. Довольно Петры да Иваны имели меня во все щели. Пора в отчий край.
Широко раскрытыми глазами я смотрел на Малику. «Имели… во все щели». Моя красавица отдавала себе отчет в том, каким грязным ремеслом до сего дня занималась. Но при этом она умудрилась сохранить самоуважение. И относится к своему положению с едким – как щелочь – юмором.
Воистину: достоинство – это что-то внутреннее. Что носишь в себе, как хрустальный шар. Есть мойщики туалетов и проститутки с не растоптанной гордостью. И – с другой стороны – принцы и министры, у которых от хрустального шара остались одни осколки.
Малика уселась на до отказа набитый чемодан и уткнулась в смартфон.
– А теперь… что ты делаешь?.. – несмело поинтересовался я.
– Заказываю через интернет билет на поезд… – ответила Малика. –…Заказала. Взяла последний билет. Верхняя полка в хвостовом вагоне. Отправление – завтра.
– Завтра?..
Мне стало плохо от мысли, что завтра я навсегда расстанусь с Маликой. Малика уезжает в Восточный Туркестан. Подумать только!.. Ведь мы сейчас уплетали бутерброды с колбасой, сыром и селедкой. Фрукты. Печенье. Я читал Малике свои новые стихи… Мы радовались, что издадут мою книжку. И нам даже не снилось, что Малике придется уезжать.
А теперь…
– Ты чего?.. Побледнел весь, – спросила Малика.
– Все… все в порядке… – солгал я. Хотя уже с трудом стоял на ногах.
– Ты завтра отвезешь меня на вокзал?..
– Д-да. Конечно…
Малика встала со своего чемодана. Подошла ко мне. Взяла мою руку. И сказала, заглядывая мне в глаза:
– Спасибо, что был со мной… эти дни.
Я только всхлипнул.
Время было позднее – нужно было ложиться спать. Усталой покорной овцой потащился я к своему дивану.
– Постой, – нежно сказала Малика. И потянула меня к кровати.
Малика сбросила халатик – под которым не было нижнего белья. На белоснежной простыне мы занялись любовью.
Я старался быть особенно ласковым с Маликой. Легонько касался ладонями ее затвердевших сосков. Запускал пальцы в ее густые темные волосы. Осыпал поцелуями ее руки и плечи.
Мы оба приглушенно и жарко стонали. Нам было хорошо – очень хорошо. Постепенно мы становились бесстыднее и смелее. Как будто вдохнули опьяняющий дурман.
В этот раз мы израсходовали не три – как обычно – а четыре презерватива. Мы довели друг друга до умопомрачения.
Наконец – доверчиво пристроив головку мне на грудь – Малика закрыла глаза и тихонько засопела. Положив руку на Малику – я тоже незаметно соскользнул в сон. Подумав напоследок: эти знойные объятия мне вовек не забыть.
Прежде чем расстаться со мной – Малика преподнесла мне подарок. Наверное, другого подарка и не стоило ждать от девушки, промышляющей продажей собственного тела. Но – засыпая – я чувствовал какое-то особенное тепло. Малика была сейчас моей. Только моей.
Спал я долго и без сновидений. Как будто меня засосала черная бездна. Когда очнулся – голова Малики по-прежнему покоилась у меня на груди.
«Сегодня Малика уезжает от меня», – вспомнил я. И почувствовал, как сердце мое укололось, точно о шип розы.
Осторожно я вылез из-под Малики. И – в трусах и шлепанцах – прошел на кухню. В это последнее утро я сделаю Малике чудесный завтрак.
Я поставил кипятиться пузатый чайник. Разбил несколько яиц над горячей сковородой – на которую предварительно капнул масла и покрошил репчатый лук. Занялся нарезкой сыра, помидоров и колбасы на бутерброды.
Подошла растрепанная заспанная Малика. Слабо-слабо улыбнулась:
– Привет, милый.
За обильным завтраком – который запивали светло-коричневым молочным кофе – мы молчали. Не раздавался мелодичный смех Малики. Она не отпускала тонкие шуточки. Видимо, как и меня – сон не совсем освежил Малику.
Доев яичницу и бутерброды, допив кофе – красавица сердечно поблагодарила меня и направилась в комнату. Я поспешил за Маликой.
Малика села на кровать – расчесывать волосы. Потом покрасила лаком ногти, помадой – губы и тушью – ресницы.
Я наблюдал за Маликой – едва дыша. Я смотрел на нее, стараясь запомнить каждую черточку ее облика. Каждое движение. Не так ли вглядываешься в белое лицо покойника – прежде чем того зароют в холодную землю?..
Мое сердце рвалось по швам при мысли, что завтра – перевернувшись с боку на бок на своем диване – я не увижу на кровати в противоположном конце комнаты мирно спящую Малику.
Не для кого будет стряпать завтрак. Некого будет ждать по вечерам. Я снова останусь один под бесконечным синим небом. Как отбившийся от стаи перелетный дикий гусь. Как утопающий моряк в открытом море.
– Ну что?.. – Малика посмотрела на меня долгим взглядом. Ее красивые брови были чуть нахмурены. Надо ехать. Вызови такси.
Через десять минут мы погрузились на заднее сиденье авто: я, Малика и чемодан. Такси покатило в сторону вокзала.
Мы молчали. Широко раскрытыми глазами – изумленно, как ударенный по голове хорошей дубинкой – я смотрел за стекло на проплывающий мимо город. Казалось: все происходит в каком-то не самом радужном – муторном – сне.
Как?!. Я везу Малику на вокзал, чтобы потерять ее навсегда?.. Неужели такое возможно?.. Молодой муж вглядывается в лицо больной раком жены – и отказывается верить, что скоро останется вдовцом. Так я не в силах был вообразить, что Малика меня покидает.
Малика нашарила мою руку – и положила свою руку поверх моей. Я посмотрел на красавицу со слабой улыбкой – как бы говоря: «Спасибо!..». Малика тоже улыбнулась. Слегка приподнялись краешки ее губ.
Так колесили мы по городу. Безучастный ко всему – как бы с вырезанным из дерева лицом – таксист крутил баранку. Я ощущал пальчики Малики – и был в каком-то полузабытьи, точно между сном и явью. Казалось: в салоне такси – только мое тело. А душа – на белых крыльях парит над авто, бросая беспокойные взгляды по сторонам.
Опомнился я только под тяжелыми сводами грохочущего вокзала, на перроне – когда невидимый диктор объявил: «До окончания посадки на поезд «Московия-Манас» осталось семь минут…».
Огромный чемодан был поставлен на асфальт. Малика и я застыли друг напротив друга.
– Что… что ты планируешь делать… когда… когда приедешь в Восточный Туркестан?.. – выдавил я вопрос.
Конечно – спрашивать о таком нужно было еще вчера. Дома. А не теперь – когда зеленая змея состава вытянулась вдоль платформы; когда до отбытия поезда – всего-то семь минут. Но – похоже – я вплоть до сего мгновения не мог окончательно поверить, что расстаюсь с Маликой.
Малика пожала плечами и по-детски выпятила губку:
– Что буду делать?.. Не знаю… Прежде всего надо позаботиться о похоронах мамы. А там… Наверное – продам аульский дом… Деревенская жизнь не для меня: не могу представить, что – повязав платочек – буду сыпать курам пшено или лить воду в корыто для телят… Переберусь в город. И… попробую выйти замуж. Ведь в Восточном Туркестане никто… никто не знает, что я была… проституткой…
Голос Малики дрогнул.
Ее лицо начало размываться – это на глаза мои навернулись слезы. Горло мне забил ком.
Я хотел схватить Малику за руку, воскликнуть: «Не уезжай!.. Прошу тебя: не уезжай!.. Тебе нужен муж?.. Вот он – перед тобою!.. Я люблю тебя. Люблю!.. Выходи за меня замуж. Клянусь: я и словом тебя не попрекну за то, что ты за деньги спала с мужчинами…».
Но я только всхлипнул.
Малика подошла ко мне. Положила свою ладошку мне на грудь. И спросила:
– Ну а ты?.. Что будешь делать?..
– Я… я не знаю…
Малика с нежностью поглядела на меня. И сказала тихо и рассудительно:
– Одному тебе не потянуть аренду квартиры. Но и возвращаться в душные бабушкины объятия ты – конечно – не захочешь. Сними комнату. Это тебе по карману…
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Затем Малика произнесла почти шепотом:
– И – прошу тебя – не прекращай писать стихи… Стихи – это то, что у тебя прекрасно получается… Я сообщу тебе свой почтовый адрес. А ты пришли мне твою книжку – когда она выйдет из печати. Тогда у меня будут две любимые книги…
– Две?.. – не понял я. – Одна – сборник моих стихов. А вторая?..
– «Гуль и Навруз» Лутфи, – слабо улыбнулась Малика. – Книжица, которую ты подарил мне на день рождения.
– Спасибо тебе, Малика!.. – от души поблагодарил я.
Я уже не сдерживал слез – которые сбегали и сбегали по моим щекам.
Я обеими руками взял руку Малики и легонько пожал.
– Не плачь, что я уезжаю… – прерывисто дыша, сказала Малика. – Запомни меня такой, какая я сейчас: красивая, молодая. Пусть я останусь твоей вечно юной музой. Я не хотела бы стареть у тебя на глазах – седеть и покрываться морщинами…
«До отправки поезда Московия-Манас осталось три минуты, – ревом трубы архангела разнесся над вокзалом голос диктора. – Просим провожающих покинуть вагоны – а пассажиров занять свои места».
– Надо идти… – выдохнула Малика.
Но сама не торопилась. Запрокинув голову, смотрела на меня снизу вверх – агатовыми глазами, полными слез. Нежные губы Малики были полуоткрыты.
И я не сдержался.
Я приник губами к губам красавицы. Она не отшатнулась. А – наоборот – ответила на мой поцелуй. Сплела руки у меня на шее. Я обнял Малику за талию.
Так странно, так чудесно было впервые целовать девушку, с которой успел не раз заняться сексом!.. Я будто бы «наизусть» знал тело Малики. Каждый волосок и ноготок. Но мне показалось: по-настоящему Малика отдалась мне только сейчас – когда подставила губы, а не раздвинула ноги.
– Надо, надо идти, – взволнованно сказала Малика, аккуратно освобождаясь от моих объятий. Личико ее горело.
Она поспешила к вагону. Я следом поволок чемодан. Малика заскочила в вагон. Я успел передать ей чемодан – и помахал рукой. Вагон медленно поплыл.
Я размашистыми шагами двинулся по платформе – стараясь до последнего не упускать из виду Малику, которая появилась в мутном окошке вагона.
Поезд набирал скорость. И через считанные секунды умчался вдаль – оставив меня на оконечности платформы.
Я остановился, задыхаясь. Из глаз моих лились слезы.
– Я люблю тебя, Малика. Я люблю тебя, – шептал я, хотя Малика уже не могла меня слышать.
Эпилог
Так я расстался с милой Маликой. Нежной тюрчанкой. Пери. Девушкой моей мечты.
Своим отъездом Малика ранила меня в самое сердце. Но сама же перед тем позаботилась о том, чтобы боль от раны не была нестерпимой: на губах моих остался сладкий вкус от губ Малики.
Этот вкус напоминал мне: недели и месяцы, проведенные с Маликой – не были сном. Восхитительная гурия мне не пригрезилась. Мы на самом деле были вместе – делили стол и постель. Я действительно испытал на земле райское блаженство.
Вернувшись с вокзала в пустую квартиру – я упал на свой диван. Зарылся лицом в подушку – и заплакал. Как ни странно – слезы облегчили мне душу.
Что было дальше?..
Мы с Маликой время от времени списывались и созванивались. Малика сообщала: у нее все относительно благополучно. Она похоронила маму – и теперь подыскивает покупателя для своего аульского дома. А заодно – квартиру в городе.
После каждого телефонного разговора – я бросался на постель и плакал. Плакал, вспоминая самую чудесную девушку на свете – Малику. Я давился рыданиями и закусывал губу – чтобы меня не услышали через стенку соседи по коммуналке. (Я теперь снимал комнату в коммунальной квартире в том же живописном пригороде).
Но – кажется – вся моя «конспирация» была напрасной. Сталкиваясь со мной на кухне или в коридоре – соседи с некрасивым любопытством заглядывали мне в глаза. Мол, с чего бы такому здоровенному лосю – парю двадцати лет – лить слезы, как маленькая девочка?..
В августе издательство выпустило сборник моей лирики. Совсем тоненькую книжицу. Но как же я ей гордился!.. На обложке художник изобразил восточную девушку с распущенными длинными волосами – стоящую под дождем из розовых лепестков.
Книжка появилась в интернет-магазинах. С трепетом я знакомился с отзывами читателей. Мне было бальзамом на сердце, что меня – в восьми комментариях из десяти – хвалили.
Я отправил книжицу Малике – сделав дарственную надпись и приложив пространное письмо, в котором рассказывал, как у меня дела.
В ответ Малика прислала красочную открытку с взволновавшими меня поздравительными словами.
Тогда – на вокзале – Малика сказала: «Путь я останусь твоей музой». Так и случилось. Даже отделенная от меня расстоянием в две тысячи километров – Малика вдохновляла меня. Так горько – но одновременно непередаваемо сладко – было припоминать утром сон, в котором видел свою прекрасную возлюбленную.
В сердце моем полыхал костер. Творчество давалось мне легко – как сырный шарик катится по щедро политой маслом наклонной поверхности. Я точно выхватывал слова из пространства – и переносил на бумагу.
За три с хвостиком месяца я написал стихов на новый сборник. Центральным мотивом в этих стихах была боль разлуки.
Мой лирический герой – глотая слезы – стоял на платформе, глядя уходящему поезду. В голос стонал по ночам – смотря в окно на луну, звезды и одноглазые уличные фонари. Погружался – как аквалангист в морскую глубину – в воспоминания о тех днях, когда был с любимой.
Нетрудно догадаться: мой лирический герой был я сам. Поэзия не давала мне сойти с ума, провалиться в черную депрессию. Я обрел твердый моральный стержень. И за это я благодарил Малику.
Помимо лирических стихотворений – я написал романтическую поэму «Фархад». В поэме я подражал восточным классикам – но по-умному, с оглядкой, не превращаясь в эпигона.
Богатырь и каменотес Фархад – совершая подвиги на благо народу – странствует в поисках прекрасной Ширин, которую полюбил по портрету.
Я стремился к простоте слога –не перебарщивал с пышными сравнениями. Так же – в отличие от Навои – я не довел повествование до трагической гибели влюбленных. А закончил на том, что – после долгих испытаний – счастливый Фархад находит свою Ширин.
После «Фархада» я взялся за роман в стихах с провокационным названием «Я люблю проститутку». Как вы понимаете – это должна была быть история моих отношений с Маликой. Работы над «крупным полотном» было на год.
А пока я пристроил «Фархада» в то самое издательство, которое напечатало сборник моих стихов. «Фархад» пришелся ко двору. Издательство выпустило красивую книжицу с цветными иллюстрациями, стилизованными под старинные восточные миниатюры.
Я отправил экземпляр Малике. Подумал: «Теперь у нее будет три любимых книги». Но моя бандеролька вернулась с пометкой: «Адресат выбыл».
Сердце у меня треснуло по швам. Конечно – я бросился звонить Малике. Но (как я со страхом и ожидал) ледяной машинный голос в трубке отчеканил: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» – а затем повторил эту фразу по-тюркски.
Мне захотелось швырнуть телефон в окно. А затем разбить себе голову о стену. Я прикусил губу – чтобы не заскулить, как щенок, которому отдавили лапу.
Малика, моя Малика – канула неизвестно куда!.. Это почти то же самое, как если бы она умерла!..
До сих пор звонки Малике, нечастный обмен электронными письмами, общение в мессенджерах – согревали мне душу. Позволяли чувствовать себя не таким одиноким. А теперь?.. Мне показалось: мир рухнул – точно сбылось пророчество индейцев майя.
Плохо помню, как я провел день. (Мне не повезло: это был выходной. Так что я не мог отвлечься на своих кошек). По-моему – я просто таращился в одну точку или разглядывал (с пристальностью ученого, приникшего к микроскопу) рисунок обоев. И слизывал слезы – докатывавшиеся до краешков рта.
После полуночи я кое-как зарылся в постель – и отрубился.
Проспал я долго. (Мне не надо было на работу). И проснулся – на удивление – свежим. С ясностью в голове. Будто бы крохотные человечки прочистили мне извилины. Сердце кололо от мыслей о Малике – но это не была боль как от ржавого ножа.
Я понял: мне не следует горевать о том, что Малика пропала со всех радаров. Я отпустил ее еще тогда, когда помог ей донести чемодан до вагона. С того момента у Малики – своя жизнь, а у меня – своя. Может быть, до этого мы шли рука об руку – но мы достигли развилки тропинки. И каждый из нас повернул в свою сторону.
Если Малика решила разорвать последние связывающие нас ниточки – значит, так тому и быть. Я должен принять ее выбор.
Я подошел к зеркалу – попытался поправить свою растрепанную шевелюру. Желудок заурчал – напоминая, что пора бы подкрепиться.
Возиться с приготовлением завтрака не хотелось. Не выпив даже кофе – я оделся, потуже зашнуровал свои утепленные мехом шипастые ботинки и вышел на улицу.
Я шагал под медленно падающим с мутно-серого неба белым пушистым снегом, мимо растопыривших голые ветки черных горбатых деревьев. Был уже декабрь.
Завернул в кафешку – единственную на весь пригород. Кафешка была маленькая и уютная. С всегда чистым полом и улыбчивым персоналом. Взяв бургер с мраморной говядиной, картошку фри и большой стакан брусничного чаю – я сел за столик. Уставив взгляд в окно – я следил за полетом снежинок.
А мысли мои были заняты одной Маликой.
Пометка «адресат выбыл» – с которой вернулся «Фархад» – могла означать только одно. Малика осуществила свой план: продала дом в ауле – и перебралась в город.
Но почему она не сообщила мне свой новый адрес?.. Больше того: сменила телефон и исчезла из мессенджеров?..
Почему?..
Я кисло улыбнулся. Ощущение было такое, будто я хлебнул микстуры. Вроде бы и понимаешь пользу от лекарства – а все равно горько.
С какой стати Малика вообще должна поддерживать со мною связь?.. Кто я для Малики?..
Пусть это прозвучит конфуцианским парадоксом, но – если разобраться – мы даже не были любовниками. Хотя и столько раз – я извиняюсь – совокуплялись.
Я относился к Малике как к пери из стихов Низами, волшебной звездочке, богине. А сам был для Малики сначала клиентом – а потом просто хорошим парнем, вскладчину с которым красавица-проститутка снимала квартиру. Не было у нас того особого сродства душ, которое непременно возникает у любовников!..
Малика прекрасно ко мне относилась. Потому время от времени «награждала» меня сексом. Это как котенка побаловать вареным мясцом. Какой бы замечательной девочкой ни была Малика – а у моего продажного ангела срабатывала психология проститутки: хочешь сделать мужику приятное – разденься и раздвинь ноги. Мол, ни о чем другом бородатая половина человечества думать не способна.
Отдаваясь мне – Малика изгибалась, стонала и закатывала глазки. Но она оставалась эмоционально не вовлеченной в… процесс. С таким же успехом можно было бы «обрабатывать» резиновую женщину с компьютерным мозгом и живыми волосами.
Малика, мой душистый цветок Малика – промышляла проституцией!.. За сутки успевала разделить постель с несколькими мужчинами. Что удивляться, если в глазах Малики я лишь немножко отличался от этих нескольких?.. Такой же любитель сладкой клубнички, как и все «носители яиц».
Ну так что?..
Малика вернулась на родину. Продав дом в ауле – устроилась в городе. Наверное, у Малики сносная работа – да хотя бы кассиршей в супермаркете. И – конечно – нет больше необходимости торговать своим телом.
Само собой – Малике хочется забыть свое прошлое «гулящей девки». А я – раздражитель-напоминание. Не потому ли Малика и решила окончательно порвать со мной?.. «С глаз долой – из сердца вон».
На самом деле – я должен только порадоваться за Малику.
И понадеяться, что она реализовала свои планы на сто процентов. Не только продала дом в ауле и нашла жилье и работу в городе – но и вышла замуж.
Тогда уж Малике тем более следовало вычеркнуть меня из памяти. Как страшный сон забыть те десятки голых потных мужиков, с которыми спала – а заодно и меня. Не расскажет же она мужу о своем богатом сексуальном опыте!..
Я потихоньку умял бургер и картошку фри. Допил ягодный чай. Вытер губы салфеткой.
Но отклеиваться от стула не хотелось. Я смотрел и смотрел в окно на падающий снег. Это было умиротворяющее зрелище.
На ум пришла утешительная мысль.
Малика – вполне справедливо – раз и навсегда порвала со мной. Но это не значит, что она порвала и с моим творчеством. Тоненький сборник моих стихов так и останется любимой книжкой Малики. Перечитывая эти стихотворения – Малика нежно улыбнется. Она вспомнит, кем вдохновлены мои строчки.
А может быть…
Может быть – «Фархад» (как – потом – и «Я люблю проститутку») тоже попадет в руки Малики. Поклонница моего таланта – Малика будет время от времени мониторить интернет-магазины на предмет моих новых книг.
Трудненько, но не невозможно книгу из Расеи получить в Восточном Туркестане. Можно оформить в интернет-магазине почтовую доставку. А еще я слышал: в крупных городах южных республик действует торговая сеть «Расейская книга». В одном из магазинов сети Малика откопает мои новинки.
«А если я прославлюсь на всю Евразию, – мысленно пошутил я сам с собой, – у Малики точно не будет проблем с тем, как достать мои книги. Заодно и по ТВ меня увидит…».
Ах, Малика, Малика…
Дни, проведенные рядом с нею – были самыми прекрасными в моей жизни. Даже притом, что Малика занималась проституцией. Роза останется розой – хотя бы на лепестки и попала грязь.
Сейчас я снимаю комнату. Балуюсь поэзией в свое удовольствие. И все благодаря Малике.
Кем бы я был – если б не она?.. Ха!.. Послушным бабушкиным внучком без собственной воли – которому периодически надо накачиваться «вертолетом» или «отверткой», чтобы не чувствовать себя ничтожеством.
