Степан Афанасьев
Красное здание
– Ах, Вася, – облегчённо сказал Динозавров, – А что ему от этого здания нужно?
– Нарисовать ему его нужно. Но у него ничего не получается.
– Ба! – обиделся Динозавров, – я ему просто указал на особенности горного рельефа. Понимаешь?
– Какие ещё особенности?
– Под давлением солнца кварцевые породы, скажем, краснеют, – выдумал Динозавров, – Вот и весь эффект. А Вася увидел в этом песчанике дом. Разве я что-то советовал? Вздор!
– Какая-то неубедительная история.
– А она и не должна быть убедительной.
– А какой же она должна быть? – удивился Лавр.
– Интересной! – бодро отозвался Динозавров, – а, возможно, и немного загадочной.
– Весь день одни загадки, – сказал Лавр, раздосадовано.
– Какие такие загадки?
– Да, вот Морозова пристаёт, говорит, мы с Васей слишком инфантильны, что трудиться должны, а я говорю, что с радостью бы, да только где трудиться-то? Вот и получается загадка, – развёл руками Лавр.
– Ба! Так трудиться-то можно по-всякому, скажем помочь своему пожилому соседу.
– Да нет у нас таких соседей! – возмутился Лавр.
– Тогда помоги мне, – предложил Динозавров, – раз ты должен кому-то помочь, но всё равно кому, давай начнём с меня. А то ты же знаешь у меня этот, как его, радикулит.
– Конечно-кончено, – сказал Лавр и встал со стула, хотя в его голове мелькнула мысль, что человек, который пил чай на дереве, вряд ли страдал радикулитом, но он предпочитал верить людям на слово.
– Благодарю, дружище, – отозвался Динозавров и, встав из-за стола, направился к своему дому, жестом, пригласив Лавра, следовать за ним. Тот так и сделал.
Внутри особняка всё было очень серьёзно завалено кучей всяких вещей, хотя надо признаться, аккуратно развалено, по стопочкам, но их объемы поражали. Однако вещи эти были весьма бестолковы, по причинам очевидного хвастовства и болтливости их владельца; впрочем, верно замечают, что жилище и его содержимое многое говорят о внутреннем мире их обладателя. Если же заглянуть во внутренний мир, известного нам, владельца особняка, то можно будет заметить, что на центральной стене висит целых четыре карты мира, политическая, географическая, древнегреческая и Старозеландская. Рядом располагаются картины Сурикова – «Три богатыря», что-то из Рембрандта и простые серые обои. В центре комнаты стоят пять стопок книг без шкафа. Лавр встал рядом с ними и успел прочитать название той, что лежала сверху – Грибоедов «Отцы и Дети». Было видно, что человек, живший здесь, был большим интеллектуалом, ну или вы и сами понимаете кем.
Динозавров, пока Лавр знакомился с книгами, стал что-то искать в большом деревянном шкафу. Он вытащил какие-то странные вещи, то ли маракасы, то ли еще что-то, Лавр точно не понял, но выглядело это что-то крайне необычно. Правда, оно оказалось не нужно и было выкинуто куда-то прочь. Поиски продолжались ещё какое-то время и следом за маракасами прочь улетели и другие вещи. Наконец, Динозавров достал то, что искал. Это был выцветший чемодан из старой коллекции, пошитый заплатками и разными наклейками. Лавру он показался вещью, представляющей особую ценность.
– Какой старый чемодан, – сказал Лавр, – а что в нём?
– Я, если честно, и сам не помню, – задумался Динозавров.
– Может откроем?
– Я хотел сначала, – сказал Динозавров и как-то задумчиво огляделся, словно искал чего хотел, но забыл – а, впрочем, лучше освободим шкаф от ненужного хлама. Открывай!
Лавр попробовал отварить замок чемодана руками, но тот был заперт и не поддавался, тогда он спросил:
– У вас же есть ключ?
Динозавров машинально стал искать в карманах, но ничего не нашел, ключа не было. Скорее всего, он потерялся уже довольно давно, так как он был не нужен, ведь чемодан не использовали много лет. Дин Динович развёл руками:
– Нет, ключей у меня нет. Я даже и не помню, что в нём запер.
– Откуда же у вас этот чемодан, что вы не помните, что в нём?
– Кажется, я привез его из Северной Африканской Республики, – задумался Динозавров и воскликнул – Я вспомнил! Там внутри банка со скорпионами! – последнее слово было произнесено им особенно радостно.
– А это не опасно? – обеспокоенно спросил Лавр и сделал шаг в сторону от чемодана.
– Да, что ты, ему уже столько лет, – сказал Динозавров и призадумавшись повторился, – столько лет… Действительно, банку со скорпионами я подарил своему другу-биологу в Париже. А здесь должны остаться книги. Кончено же, книги!
– Тогда открываем!
– Нет, – Динозавров быстро схватил чемодан и запихнул обратно в шкаф, – эти книги лучше не открывать.
– Что же это за книги такие?
– Неважно, – Динозавров осторожно прикрыл скрипучую дверцу шкафа, – Мы должны были перетащить на улицу те горшки для клумбы. Что это мы отвлеклись, – сказал он, указав на угол комнаты, там действительно стояли горшки, прикрытые другим стареющим чемоданом.
– Горшки, которые стоят за тем чемоданом? – уточнил Лавр.
– Да, за тем черным чемоданом с… – Динозавров оборвал себя на полуфразе и снова задумался.
– С чем? – поинтересовался Лавр мистическим содержимым баула.
– Не помню, – соврал Динозавров, но было видно, что помнил, но снова не хотел рассказывать.
– Сколько же у вас вещей, про которые вы ничего не помните?
– Два, кажется… десятка, – задумчиво сказал Динозавров.
– Зачем вам столько чемоданов? Вы так много путешествовали?
– Видишь ли, была у меня по молодости страсть к приключениям.
– Приключениям? – переспросил Лавр.
– Да-да. Вот, скажем, исследовать заброшенный замок или дом графа N из красного кирпича. А бывает вот в шторм ехать на плоту в Саргассовом море! Вот это было приключение. Были чудные времена, – мечтательно сказал Динозавров.
– Точно, красное здание!
– Да-да, их в мире довольно много, – задумчиво отозвался Динозавров.
– Да я не об этом, – ответил Лавр.
– А тогда о чём же?
– О приключении! – воскликнул Лавр, – это же настоящий источник вдохновения! Они же могут помочь и со смыслом, вернее, с рисованием и со всем остальным. Вы же это имели в виду, рассказывая Васе про секрет Пикассо? И, кажется, я знаю, как именно он разгадывается. А еще я вспомнил, что меня ждут обедать и не простят моё опоздание!
Лавр выбежал из особняка, прежде чем Динозавров успел предположить, что Васе никакая помощь не требуется, во всяком случае, если о ней никто не просил.
Глава 2. Звёзды и рыбы.
Лавр появился на улице в полосатой футболке, надетой под фиолетовую клетчатую рубашку, и сразу же бодро побежал в сторону своего домой. Несмотря на то что Лавр был худым подростком, носившим короткую взъерошенную причёску, носившим синие джинсы, подвернутые под щиколотку, носившим очень добрые голубые глаза и маленький прямой нос, он был хилым. Именно так говорила про него Морозова, а что ещё она могла сказать? Спортом мальчик не занимался, как следствие, имел слабое дыхание, поэтому он и сейчас слишком быстро выдохся и сбавил бег. Как раз в это время (время сильной отдышки, разумеется) он и встретился с Васей, и вызвал у последнего легкое недоумение. Кроме как дать ему сигнал на сборы Лавр ничего больше и не смог. Дыхание подводило и на слова. Вероятно, Вася не понял, гениальную задумку Лавра и не оценил ее, потому что его лицо выражало полное недоумение. Авантюра же была следующая: взять лодку, организовать рыбалку и заодно выяснить, что видно или не видно по красному зданию с моря. Всё-таки другой обзор.
Васю, Лавр попросил собраться для какого-то странного, по мнению первого, мероприятия, целей, которого Вася так и не понял, но в силу своей деятельной натуры начал неторопливо суетиться. Такие люди должны всё спланировать и всё сделать заранее. Лавр же был не из тех людей, кто думает, вернее, он думал, но совсем не планировал. Планы – это безумно скучно, но если уж говорить о них, то кое-какие планы пришлось сменить. Что точно знал Лавр, так это, кого нужно взять с собой на рыбалку – Таню. Она могла бы им здорово помочь, ведь она умела ставить снасти и прочее, что рыбаки обычно делают, но неплохо было бы прежде её саму поставить в известность. Приходилось корректировать маршрут, а это было крайне неудачно, дорога была длинная и глухая.
Касательно более подробной географии, то до Тани шло две дороги, одна короткая, но лесом, другая длинная, но по сухому склону. Время поджимало, и предпочтительнее был короткий путь. Однако он был дикий, слухи говорили, что по нему разные звери водятся, зато путь живописный, можно лес посмотреть сосновый. Раз так, то зачем зазря время на глупые страхи тратить и Лавр спешно свернул на короткий маршрут, наслаждаться живописью.
Тайга простиралась далеко за пределы линии горизонта, но в конкретном случае она плавно нарастала, как слоеный пирог на серые горы, возможна даже поднималась, как лестница, хотя как лес может подниматься? Скорее гора поднималась в лес. Лавр стал размышлять, что может подниматься и какое должно быть соотношение. В конце концов, он решил, что лес просто поднимался без конкретики. Решил он так, потому что кустарник или подлесок закончился, плотный песчаный наст пошёл без подлеска. Сосна росла довольно свободно, в песке. Дорога, очевидно, стала безопаснее, так как просматривалась с долины, но в то же время и долина просматривалась сверху хорошо. Внизу желтело одуванчиковое поле, стоял дом Лавра, бежала река и возвышался особняк Динозаврова, вместе с его деревом, а вот моря видно не было.
Зато море было видно с балкона, на котором Таня в это самое время сидела и листала какую-то книгу из собрания сочинений «Рамкса и Снэпсера». Это довольно фундаментальный труд, привлекающий внимание как минимум своим объёмом. Выглядел он любопытно, впрочем, как и сама девочка. Она была одета в чёрную толстовку поверх футболки, цвет которой не столь важен, поскольку видно её не было, и светлые мешковатые штаны. Таня носила короткую стрижку, как любят делать разные современные и модные исполнительницы. Да, она подражала знаменитостям и любила экспериментировать с разными и необычными причёсками. Снаружи дома было плохо видно, но её волосы отдавали каким-то серо-синим оттенком и были зачёсаны назад, как чуб.
Лавр разглядел её издали и сразу стал присматриваться к волосам, пытаясь угадать цвет. Тем самым он выдал себя, Таня увидела его со своего балкона и отложила книгу. Она сердито скрестила руки на груди и стала строго смотреть на гостя, но, как воспитанный человек, ожидала, о чём её спросят. Таня всем своим видом показывала, что удивлена внезапным визитом. Таким вот образом – мимикой и без слов, она доносила свои мысли. Лавр приветливо помахал её рукой и неуверенно поздоровался. Подруга ему не ответила, она закатила глаза, сделав это весьма театрально. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, что ещё может сказать человек, к которому пожаловали непрошенные гости. Мало того что они пожаловали, так ещё и вошли в дом без приглашения. А Лавр сделал именно это – вошел без приглашения и закрыл за собой дверь, что бы его ни сдуло образовавшимся сквозняком.
Таня вышла на лестницу и остановилась в той же сердитой позе, что и на балконе. Она ждала объяснений, Лавр сразу перешёл к делу:
– Я хотел сказать, что мы с тобой договаривались как-нибудь на досуге сходить на рыбалку, помнишь?! – спросил Лавр уверенным голосом, хотя они ни о чем конкретном и не договаривались.
– Ближе к делу, – попросила Таня.
– Ты сначала скажи, ты не против или, да?
– Да пожалуй, можно, как-нибудь…– согласила Таня, наивно думая, что это планы на далёкое будущее, хотя она разумно и не дала своё однозначное согласие.
– Отлично! Я знал, что ты не будешь против завтра утром провести время с пользой, часов в шесть или даже в пять до полудня за рыбалкой, – радостно сообщил Лавр.
Танино лицо отразило полное недоумение, и оно, очевидно, собиралось сообщить Лавру какую-то мысль по этому вопросу, но он опередил её:
– Я уже всё подготовил, и беспокоиться не о чем, ты главное не опаздывай, – дружелюбно сообщил Лавр, и чтобы окончательно добить Таню, добавил, – Ах да, и я чуть не забыл! Завтра с нами пойдет Вася – мой друг, художник, ты его, конечно, знаешь. Я думаю, что рыбалка будет полезной для его тонко чувствующей натуры, а то он хандрит в последнее время. А ты ему всё покажешь, как там делается и будет славненько. Тебе рыба, нам настроение!
Таня, стоически приняв очередной удар и смиренно махнула рукой, одобрив план. Собственно, а какой у неё ещё был выбор?
– Замечательно! Тогда не смею отвлекать от твоих важных дел, – сказал Лавр.
Таня почтительно кивнула, закончив разговор, и развернулась к балкону, демонстративно показав, что её действительно отвлекли от чтения чего-то интересного и важного из-за таких пустяков. Лавр прекрасно знал, что Таня совсем не хочет читать, она хочет, чтобы он дал ей какое-то время собраться с духом и, наконец, объяснил, что вообще происходит. Лавр этот дешёвый трюк разгадал сразу и пошел не на балкон или к себе домой, как того добивалась своими манипуляциями подруга, а пошёл прямо на кухню – заниматься чем-то по рыбалке, пока его сами не позовут. Во-первых, в ящиках Таня держала кое-какую наживку для подкормки и прочего, её следовало найти и заготовить. Дело было в том, что своей приманки у Лавра не было, а копать червяка было скучно и долго, а время не терпит. Во-вторых, он так и не пообедал, а морить себя голодом перед таким ответственным делом было безрассудно. Лавр стал что-то себе готовить. Засвистел железный чайник, и мальчик накрыл две чашечки, украшенные алыми розами, на стол. Сделав это, он занялся кими-то другими важными делами. Конечно, можно было придумать обед и поинтереснее, но лёгкий перекус бутербродами был вполне себе приемлемой альтернативой. Лавр приготовил десерт и заодно разбил красивое стеклянное блюдо. Раздался звук бьющейся посуды, и Таня, видимо, на шум, всё-таки выбралась с балкона на кухню.
– Что это было? – имя ввиду утраченную посуду, спросила Таня.
– Какая-то старая тарелка, да ерунда, оно на счастье! – отмахнулся Лавр.
– Это был китайский фарфор позапрошлого века…– прискорбно, но сдержанно сообщила Таня.
– Избавились от старья и хорошо, – снова отмахнулся Лавр и стал дальше накрывать стол.
Таня опечаленно осмотрела утраченную реликвию и неожиданно спросила:
– Как ты вообще здесь оказался? – спросила Таня.
– Открыл дверь на кухню и вошёл. А в чём собственно дело?
Таня имела в виду совсем не это, она любила всё контролировать, и неопознанное появление гостя у неё дома неизвестно откуда с неожиданными просьбами и разбитой посудой (её посудой) разрушало зону комфорта любого контролёра. Таня стоически перенесла и эти неприятности и неохотно уточнила:
– Как ты оказался у меня дома? Я не видела тебя с балкона, – спросила Таня, имея в виду тот любопытный факт, что до ее дома на краю обрыва вела всего одна тропинка, вдоль моря по каменному склону горы, где ни росло ни то, что какое-нибудь одинокое дерево, а даже кустов не было. Разумеется, эту дорогу Таня полностью просматривала с балкона и всех посетителей видела задолго до их длительного восхождения. Лавр по известной тропинке, конечно же, не поднимался, он пришёл с другой стороны дома.
– Пошел короткой дорогой, через лес, – объяснил Лавр, – такой себе путь, однако. Знаю, ты любишь гулять ночью по склону в той стороне горы, может, там в темноте и красиво, звёздное небо всё такое, но дорога там отвратительная, много деревьев, кочек и колючих кустов. В темноте и разбиться можно.
Таня ничего не сказала и не расспрашивала о таком неудобном пути, по которому логично было бы тогда и не подниматься, раз он такой неудобный. Она не спрашивала причин не потому, что её устроил рассказ, а просто потому, что не хотела спрашивать, разговоры её утомили. Ей и этих смыслов было вполне достаточно. Лавр, возможно, понял это, а возможно, просто захотел поговорить и принялся рассказывать про несчастный лес, чай и красное здание и так заболтался, что совсем потерял время. Он вышел из её дома спустя час-полтора, а может, даже больше. Солнце теперь было на самом пике своего пекла, а горный склон прогрелся до огненной температуры. В воздухе стало совсем душно, но дел на вечер оставалось ещё слишком много. К делам Лавр пошёл длинной дорогой, через скалистую тропинку. Он помахал подруге на балконе, но она не ответила, а молча проводила его пристальным взглядом, как это у них было принято. Лавр, как всегда, подумал, что Тане необходимо социализироваться, и стал с этой мыслью в голове спускаться по крутой дороге прямо к морю. Упасть по пути на острые камни, задумавшись о своём, было довольно просто. Как просто было и высохнуть на душном солнце, что, собственно, и случилось, Лавр довольно сильно запарился. Он подумал, что хорошо было бы искупаться. Весенняя вода пока была прохладной и не разрешала плавать, но можно было ей освежиться. Лавр решил этим воспользоваться, скинуть ботинки, и пройтись босыми ногами по влажному песку. Он рассудил, что море прогреется не раньше, чем через недели две-три, когда кончится апрель и наступит лето. Пока же можно было только гулять по прохладному берегу.
Видимо, такие же мысли посещали не только Лавра. По прохладному берегу бродил еще один неизвестный, которого все друзья кратко называли – Ера, хотя его полное имя – Ерофей. Ера был подростком, ровесником Лавра и Тани, и такой же худой. Правда, Ера обожал худи, черные худи, которые даже летом не снимал и тем самым очень ловко скрывал свою спортивную форму. Мальчик хорошо разбирался в одежде, и его чрезвычайно удивляли люди, называющие худи толстовкой. Разница же всем была очевидна – это как сказать, что йогурт и творог одно и то же. Порой люди бывают такие забавные, впрочем, как и сам Ера. У него были пепельного цвета волосы, носки в белую полоску и белые в сеточку кроссовки. На шеи он носил какие-то цепочки или что-то похожее, миниатюрное. А вот руки у него были грубые, короткие, совсем не музыкальные или красочные от слова краска, какими пользуется художники. Нет, с его руками хорошо было бы идти в тяжелоатлеты, а не музыканты. Люди с такими руками обычно не интересуются искусством, они больше по спорту, компьютерам, деньгам и азартным играм. Так вот, этот азартный человек столкнулся с Лавром на берегу моря, внизу дороги к Таниному дому и спросил:
– Что, заняться нечем? Стоишь тут скучаешь, – бодрым голосом поинтересовался Ера.
– Да нет, я так, просто, думаю, – мечтательно ответил Лавр.
– Думай-думай. А я такую игру компьютерную достал, на двоих, сечёшь? – радостно сообщил Ера. – Тебе я вижу, всё равно заняться нечем.
– Ага, – как-то равнодушно отозвался Лавр.
– Лавр, ты же знаешь, как долго я её ждал, а она парная, ну мне очень надо, всего на часик, просто посмотреть.
– Это займёт часа три-четыре, не меньше, а я, между прочим, занят, – сказал Лавр.
– Я вижу, – Ера сделал серьезное лицо и иронично продолжил, – Ты занят тем, что ходишь босиком по пляжу – это, наверное, какая-то биологическая акция? Протест против капиталистов, загрязняющих экологическую среду? Мог бы и меня с собой позвать, а ещё друг называется!
– Нет, я просто готовлюсь к рыбалке.
– Ба! К рыбалке же всегда стоя по пояс в воде готовятся. Но если ты всё-таки хочешь научиться это делать, то я могу помочь. Без стеснения скажу, что я как раз лучший рыбак в нашей долине и могу показать тебе пару приёмчиков, сечёшь?
– Ты лучший рыбак только в своих фантазиях, так что воздержусь для твоего же блага, – усмехнулся Лавр.
– Ты, что, друг, боишься, что я поймаю больше рыбы, чем ты?
– Вот завтра и узнаем. Здесь дело нехитрое. В пять утра готов?
– Ба, так до пяти у нас еще полдня и полночи, а завтра хоть на Луну, – напомнил о своей игрушке Ера, – А сегодня давай на одну каточку в «Героев Копья и Мантии»? Это отличная игра, таких сейчас в мире почти нет, эксклюзив, сечёшь?
Лавр так возмутился Ериной настойчивости, что подавился и вместо ответа прохрипел что-то невнятное:
– Никуда мы не пойдём… – отозвался Лавр и снова закашлялся.
– Ты учти, что, если умрёшь, я засчитаю тебе техническое поражение, – сообщил Ера, комментируя кашель.
– Ты меня знаешь, если я умру и проиграю, я встану и выиграю.
– Ну-ну, – усмехнулся Ера, – Спорим?
– А давай! Только подробнее скажи, что за игра-то такая?
– Игра, отличная! Как гласит описание: «Здесь каждый сможет окунаться в невообразимый мир, где игроки слышат стук своего сердца, участвуя в гонке, через тёмный лес». Вот как! – процитировал Ера, указав пальцем в небо.
– Тёмный лес, ладно, выиграю тебя по-быстрому и закончим. Пошли!
Ера с тем, что выиграет Лавр не согласился, и они проспорили всю дорогу, пока шли через одуванчиковое поле, до края долины. А дом, где жил Ера, стоял ещё дальше, чем край долины, он стоял почти у самого леса за полем. Сооружение имело три этажа разных размеров в американском стиле. Дом внешне напоминал конструктор лего: маленький первый этаж, как говорят два на два, большой второй этаж, почему-то длиннее первого, а самый верхний – третий этаж, снова был меньше второго. Зато на нём была уютная квадратная комната с небольшим балконом. Самой же интересной деталью в доме представлялась его отделка. Так, на первом этаже он был обит металлической черепицей бордового цвета, что даже по оттенку напоминало конструктор, второй этаж был сделан из крашенного бетона, а третий этаж почему-то был выложен из натурального дерева.
Внутри здания был беспорядок – какие-то японские шторы, сделанные под известное аниме, такие же постеры и люстра. Висели и плакаты с любимыми героями – например какой-то студент волшебной академии в синей униформе вместе с огромной пандой. Он был прямо посередине комнаты на центральной колонне, рядом стоял прозрачный стол с чем-то ярким, а на другой колонне висели синие часы, на удивление без рисунка. На полу Ера разбросал журналы, пару десятков дисков, возможно, с играми, а возможно, с чем-то ещё. На вешалке в прихожей висел красный ворот, под которым валялась фиолетовая толстовка со смещённой на правый бок застёжкой.
На входе Ера снял с себя промокшие ботинки, перекинув их прямо на другой конец комнаты, можно сказать бросил. Первый кроссовок улетел на кухню, так вышло из-за особенностей планировки. Весь первый этаж был одной сплошной комнатой с четырьмя колоннами посередине и железной крутящийся лестницей – это была кухня-гостиная и заодно прихожая. То место, куда улетел ботинок, было самой дальней частью студии. Второй кроссовок, при снятии, попал в цветочный горшок у противоположной стены и задел кактус. Последний упал, но Ере было все равно.
Лавр же аккуратно снял свою обувь и надел тапочки, Ера их не носил, поэтому Лавр принес к нему свои запасные, наверное, это была единственная вещь в доме, которая точно была на своём месте – в обувнице с иероглифами. Тапочки большую часть времени маялись в одиночестве, так как остальная обувь была разбросана на разных этажах трёхэтажного дома.
– Ну что, готов проиграть? – спросил Ера, который уже включил компьютер и сидел за игровым столом. – Я тогда себе кого-то из героев послабее возьму, фору дам. Ты же вроде как новичок.
– Послабее? За кого, ты, меня принимаешь? – воскликнул Лавр и сел рядом с Ерой во втором кресле, – давай, играй в полную силу!
– Потом сам же ныть будешь, сечёшь? Последний шанс даю! Соглашайся! – сказал Ера.
– Кто тут ещё ныть-то будет? Да я тебя сделаю одной левой, сейчас увидишь! – Лавр не глядя положил руки на клавиатуру, и на мониторе что-то замигало.
На экране включилась заставка, а может и сама игра. Зеленые монстры с кривыми зубами появились на мониторе компьютера и сразу же стали куда-то падать. Лавр с испуганными глазами посмотрел на Еру, ожидая пояснений.
– Дружище, тебя уже убили, сечёшь? – ехидно отозвался Ера.
– Это заставка, – экспертным голосом заявил Лавр, даже не глядя на экран.
– Да-да, оправдывайся, – укорял его Ера с иронией, – имей честь признать поражение. Не умеешь, так и скажи. То же и касаемо рыбалки, всему тебя учи!
– Твой герой тоже умер, – сообщил Лавр, указав куда-то на монитор, при изучении мелькающего компьютера.
– Считай это форой, смекаешь? Я же не могу злорадствовать, когда друг в беде, я не такой, злопамятный, как ты, во мне есть чувство высокого благородства.
– Твой благородный рыцарь опять, вернее, снова умер, – сказал, указывая на картинку Лавр.
– Что ты всё там смотришь-то?! Да и вообще я согласен на ничью! – сдержанно предложил Ера.
Лавр с предложением согласился, и они вместе начали раунд по-новому, теперь уже всё было серьёзно, без шуток и уступок. Бой был такой же, как и вступление, заставка мало отличалась от самого алгоритма действий в процессе игры. Кто-то прыгал, надо было отмахиваться примитивным оружием от этих неясных существ, сказочной наружности, и постоянно куда-то бежать. Двигаться было необходимо вперёд, по указателям, туда, где был приз, а заодно и финиш. Ера сразу же был убит какими-то гоблинами или кем-то ещё зелёным. Лавр продержался чуть дольше, но угодил в какое-то болото, неясно откуда взявшемся по пути, и ушёл ко дну. Сюжет был разгадан: смотри под ноги, по сторонам, собирай призы и беги к финишу. Так и делали, сначала из любопытства, спустя пару часов из-за привычки.
Игра – это азарт, и самое главное в этом азарте не допустить, чтобы он перерос в зависимость, а грань тонкая. Лавр это понимал и, надо отдать должное, обладал редкой в наше время способностью, которой он очень гордился – силой воли. Настоящая способность делала его абсолютно независимым от любых игр, пари и глупых споров, не то что Ера, который мог забыть лечь спать вовремя или не почистить зубы и пропустить ужин. Зависимый и увлекающийся, он, человек, этот Ера, приходилось делать на это скидку. Лавр внимательно следил за временем, смотрел на часы, чтобы не засидеться, у него всё было схвачено. Они начали играть, когда было около двенадцати часов дня, а когда закончили будильник показывал всё лишь начало третьего. Можно сказать, что ребята отдохнули без фанатизма. Одна проблема, что за окном было подозрительно темно. Но часы врать не будут, а часы действительно не врали, темно было, потому что они играли не до двух часов дня, а до двух часов ночи. Верно подметил Лавр, что главное в играх – это мера, хорошо, что он сам, всегда гордившийся своим самоконтролем и своей твёрдой психикой, вовремя остановился. Ещё чуть-чуть и он неминуемо бы проспал рыбалку, собственно, разбудил его громкий возглас Еры:
– Ты храпел!
Лавр испуганно открыл глаза, плохо понимания, где он находится и как это бывает после крепкого сна, потянул руки, быстро заморгал глазами и, наконец, пробудился. Минутная дезориентация прошла сама собой. Он потряс головой, пришёл в себя и, уловив смысл Ериных слов, возмущенно ему ответил:
– Вздор! Я даже не спал, просто закрыл глаза на секундочку.
– Ты сопел так громко, что разбудил меня! – заорал Ера.
– Я вообще не храплю! Не выдумывай. Если бы я храпел, ты бы услышал.
– Так, я и услышал, вот и проснулся!
– Это вообще ничего не доказывает, может ты проснулся от своего храпа.
– Но ты-то его не слышал! Значит, он твой! – настаивал Ера.
– А я просто крепко сплю и ничего не слышу, – ответил Лавр и, изучив время на часах, воскликнул, – Ера, ты так чутко спишь, а часов не слышишь!
– Так, часы не разговаривают, чтобы их слушать, на них смотрят.
– Что ты там смотришь?! Нам через три часа нужно быть на причале! У нас рыбалка, помнишь?! – орал Лавр.
– Ах да, рыбалка! Конечно, помню, всё схвачено! – Ера бессмысленно указал куда-то в разные стороны и воскликнул. -Но всё-таки ты признался, что спал, а раз спал, значит, и храпел. Не бывает, так что спишь и без звуков.
– Твои звуки тебе игру не сделают, заснул, так и признай, что от неизбежного поражения, – прокомментировал Лавр.
– До чьего поражения? Моего? Да, как я мог проиграть, если ты храпел?! Ты технически был не в состоянии выиграть, то есть выбыл из игры, потому что спал. А раз так – значит, проиграл. Сечёшь?
– С тобой спорить, себе дороже. Я готов даже признать ничью, если ты завтра в честном турнире по рыбной ловле, меня выиграешь. А теперь я двигаюсь за удочками, домой, – сказал Лавр и приподнялся из кресла.
– Вот, а я о чём, нужно считать по справедливости – ничья! Я полностью согласен. Она техническая, хотя по очкам, кончено, победа была бы за мной, но я уступаю, – компромиссно отозвался Ера.
– Очки-то побеждённый нос не натирают? Что-то я их не вижу на твоей голове, – передразнил Лавр и бодро воскликнул, – Нет их там, а говоришь, что по ним что-то ясно. Несостыковочка!
– А я их снял, чтобы дать тебе шанс на ничью. Я ведь, человек, не гордый, мне двух побед не надо, хватит и одной, завтра.
– Завтра и посмотрим, – бодро отозвался Лавр и стал собираться на улицу.
– Вот и посмотрим, – отозвался Ера.
На этом разговор и закончили. Лавр захлопнул входную дверь и вышел на ночную улицу. Он оказался в полной темноте, ведь света в соседних домах не было, как не было и фонарей. Лавр, засунув руки в карманы, пошел, через одуванчиковое поле в сторону своего дома, ориентируясь только по свету звезд. Он не спешна двигался вперёд и старался приглушить свою бурную фантазию, чтобы не пугаться каждого шороха и прочего, ночью ведь всякое может привидеться. Нет, он не был трусом, просто Лавр был человеком с богатой фантазией. Эта самая фантазия и нарисовала прямо перед ним мужской силуэт – на холме стоял человек.
На самом деле на холме посередине поля с одинокой яблоней на вершине встретить кого-то из жителей одуванчиковой долины было обычным делом и пугаться здесь было совершенно нечего за одним исключением. Оно заключалось в том, что встреча эта состоялась глухой ночью, но разве это так много? Даже само описание силуэта не вызывала излишнего страха или тревожности – на нём был коричневый плащ, руки в карманах, бордовый шарф и взъерошенные волосы. За спиной силуэта стоял телескоп, внутри которого виднелись разноцветные звёзды и белая планета с кольцами. Кажется, на холме был кто-то очень знакомый. Так это, собственно, и было – на холме стоял художник Вася. Он надел соломенную шляпу и улыбнулся другу, а Лавр в ответ воскликнул:
– Вася, а ты чего не спишь-то, ночь же, только людей пугаешь?
– Мне не спалось, вот и я задумался над тем, что ты сказал сегодня утром. Думал-думал и как-то сам собой пришёл сюда, смотреть на звёзды, – спокойно ответил Вася и поднял голову к небу, – и да, извини, если напугал.
Лавр тоже посмотрел наверх, но ничего интересного не увидел, поэтому спросил:
– А что я, собственно, сказал сегодня утром, что-то ничего такого не припомню?
– Про вдохновение, – миролюбиво напомнил Вася, но без подробностей. Он рукой указал на какую-то яркую синюю точку на небе, – это созвездие «Андромеда». Удивительно, что его видно в это время года в наших широтах. Обычно оно появляется на горизонте гораздо позже, где-то к лету.