Стелла Амиль
Демон Амида
Сказав это, Майра взяла край своей чёрной косынки и, закрыв ею своё лицо, ушла в зал. Абдул посмотрел на меня и сказал:
– Ты всё верно сделал, не вздумай себя винить. Пока тебя не будут бояться, уважать не станут.
Пока друг пытался успокоить мой пыл, Халим тихо вышел из кухни и, зайдя в зал, сел возле мамы на диван. Крепко обняв её за плечи и поцеловав в лоб, Халим спросил:
– Не больно было?
– Любая боль в этой жизни терпима, – ответила Майра, прижавшись к груди сына.
– Пока возле женщины есть настоящий мужчина, она не должна знать, что такое боль. Мы больше никому не позволим обидеть Вас.
– Обещаешь? – спросила мама, уткнувшись носом к Халиму.
– Честное слово даю. Вы у нас единственная мама и потерять Вас значит потерять всё. Знаете, я ведь воевал ради свободы, а когда начал соображать, то решил воевать и ради денег. Вот только сейчас я понимаю, что беден при деньгах тот, кто не имеет мамы. Нет отца – нет силы, нет матери – нет жизни. Жаль, что мы это поздно понимаем.
Майра улыбнулась сыну и крепко обняла его. Я же сидел с Абдулом на кухне и не находил себе места от злости. Резко в окне показалась голова Хасана. Чуть ли не до пояса заглянув на кухню, он спросил нас:
– Как тётя Майра? Всё в порядке?
– Как это понимать, Хасан? – возмутился я. – Хорошо, что Абдул оттянул того мужика, а то бы я убил бы его.
– Да, Гуафар – мужик жестокий, – говорил друг, сев на подоконник и закурив. – Но ты, Амид, уже звезда района. Все только и делают, что твой агрессивный характер обсуждают.
– Это я агрессивный? Это тут сплошные изверги живут.
Из соседней квартиры раздался крик и шум. Снова Фархад бил Дею. Обложив её последними словами, мужчина распахнул дверь и, посмотрев недовольно на Хасана, выкрикнул:
– Это подоконник, а не скамейка, больше негде сидеть тебе? Достали, уроды соседские.
Хасан тут же спрыгнул вниз, а я поспешил выйти на крыльцо. Фархад ещё что-то бубнил себе недовольно под нос и куда-то направился, покидая наш двор. Я встал возле Хасана и, посмотрев на приоткрытую дверь соседа, разглядел лежащую на полу Дею. Девушка была абсолютно голой, и вся сжималась, как зародыш, от боли.
– О нет… – испуганно говорил Хасан, увидев голую девушку. – Надо убираться отсюда.
– Смеёшься? Нужно вызвать полицию, – толкнул я друга и постарался зайти, чтобы помочь Дее.
Хасан тут же схватил меня за руку и, потянув к себе, сказал:
– Ты с ума сошёл? Какая полиция? Посадят нас за то, что мы вторглись в дом соседа, ещё и жену его голую застукали. Делаем ноги, пока не поздно.
С удивлением посмотрев на перепуганного друга, я всё больше поражался страху местных жителей перед их обычаями. Мне ничего не оставалось, как согласится с Хасаном и пожав ему руку зайти к себе домой. Друг так же поспешил скрыться с нашего крыльца. Я вошёл на кухню и прижался ухом к стене, стараясь расслышать неприятные стоны Деи от сильной боли.
– Что там случилось? – спросил меня Халим, войдя на кухню и собирая посуду со стола.
– Отгадай, тут что ни день, то приключение. Фархад снова жену свою избил.
– Брат, это не должно тебя волновать.
– Хоть ты не неси эту чушь, а! – закричал я. – А что меня должно волновать? Детей бьют, животных бьют, женщин бьют, вон … – вытянул я руку, указав на Майру, которая тоже вошла на кухню и тихо села за стол. – Они даже мать нашу бьют, не видя в этом ничего такого.
Халим внимательно смотрел на меня и, с какой-то грустью в глазах, положил тарелки в тазик.
– Сынок, – устало сказала мама. – Ты смотришь на все проблемы с лёгкостью, но Фархад – муж Деи, и никто не имеет права вмешиваться в чужую семью.
– Но, мама, он же…
– Нет! – перебила меня женщина. – Помни, Амид: на небе Аллах, а на земле мужчина. Так было, есть и будет для любой уважающей себя восточной женщины.
– Я, как мужчина, никогда не буду уважать женщину, которая позволяет себя бить и унижать. Я полюблю только ту, которая будет любить себя. Дея мне казалась тряпкой, но теперь я понимаю, что ей ни даёт уважать себя не муж, а общество. Вы тут все униженны и боитесь сказать об этом прямо.
– Однажды тут попытались об этом сказать, Амид. Но потом горько об этом пожалели, – сказав это, мама встала из-за стола и направилась в зал.
Халим ничего не сказал мне и молча пошёл за мамой. Я недовольно повернулся к окну и смотрел на тёмный двор, где погас фонарь и улицу накрыла ночь. Недовольно стукнув кулаком по подоконнику, я выбежал на крыльцо и, подойдя к двери Фархада, осторожно открыл её. Удивительно, но при мерзком внешнем виде Фархада их квартирка была очень светлой и чистой. Чистый коврик, круглый столик с голубой скатертью и красивой вазой. Тихонько закрыв за собою дверь, я прошёл в небольшой холл, где на сером диване, укрывший белым пледом, лежала голая Дея и плакала. Тихонько подойдя к ней и осторожно присев рядом, я убрал её русые волосы с глубоких ран на лице. Увидев меня, девушка не стала дёргаться или пытаться спрятать своё тело, она только закрыла лицо руками и разрыдалась в голос.
– Перестань, всё. Не плачь, я тут, а значит тебя никто больше не обидит.
– Прости меня, Амид, мне так стыдно, что ты видишь меня в таком виде.
– Да перестань, нашла о чём думать. Я был бы рад тебя чаще видеть раздетой.
Девушка снова расплакалась, не поняв моей шутки. Я приподнял Дею и крепко прижал к себе, стараясь гладить её по голой спине, ощущая её позвоночник и рёбра. Я убрал руку с её спины и сказал:
– Ты что, вообще ни ешь? Худая как смерть.
– Я мало ем, аппетита нет, – наконец-то немного приходя в себя, проговорила Дея, сев ровно и убрав прядь волос за ухо.
– Чем он тебя бьёт?
– Руками, ногами, иногда что под руку попадёт.
Я посмотрел на девушку и улыбнулся ей, не обращая внимания на её отёкшие от побоев огромные губы, порезы и царапины на лице, блестящие от слёз серые глаза и потрёпанные волосы. Она мне напомнила худого и очень красивого эльфа. Заметив, что я сидел и тупо рассматривал девушку, Дея наконец-то вспомнила, что не одета, и тут же подскочила с места.
– Куда собралась? – поинтересовался я.
– Уходи, ни дай Аллах муж придёт и…
– И что? Убьёт меня? – снова улыбнулся я испуганной девушке и расселся на диване удобно, закинув ногу на ногу и скрестив за головой руки.
– Что? – удивилась девушка. – Откуда ты такой? Ты действительно такой бесстрашный или ты дурак?
– Почему сразу дурак?
– Потому что это ненормально каждый раз подвергать себя риску.
– Риску? Ты считаешь, что ваши дурацкие обычаи – это риск?
– А-а-а, – простонала девушка. – Я поняла: ты такой бесстрашный, потому что у тебя дядя кади. Ну, конечно, крутые связи тут ещё никто не отменял. Настоящий сын Майры тоже был колким на язык из-за этого.
– Ты его знала? – поинтересовался я, смотря как Дея села возле меня, прикрывая себя пледом.
– Лично нет, но слышала, что он пытался тут бороться за справедливость.
– Хм, – почесав свою щетину, задумался я. – И поэтому он ушёл воевать?
– Нет, именно поэтому он пропал, а позже и его братья. Только спустя время все узнали, что они добровольно уехали воевать.
– Как у вас тут всё запущенно.
– Тебе лучше уйти, поспеши.
– А что, муж скоро придёт?
– Нет, – удивилась Дея. – Просто ты не должен тут быть.
– Я давно не сидел и не говорил по душам с голой девушкой. Не обламывай мне этого.
Дея иронично закатила глаза и, не удержавшись, улыбнулась. Стараясь скрыть свой смех, она снова попросила меня покинуть дом.
– Да ладно, я же вижу, что тебе нравится, – старался я убедить девушку.
– О, Боже, откуда ты такой? Давай уходи, пока никто не увидел.
– Хорошо, я уйду, но знай, что во второй раз я набью твоему мужу морду, если ещё раз услышу подобное, договорились?
Девушка ничего мне не ответила, а лишь застенчиво кивнула. Я поспешил покинуть их квартиру и побежал к двери. Тихонько приоткрыв её и окинув взглядом пустой двор, я осторожно вышел на крыльцо.
– Амид, – крикнула мне в след Дея.
– Да?
– Спасибо тебе, я действительно рада, что ты оказался на месте покойного сына Майры.
Я с улыбкой кивнул девушке и поспешил домой. Открыв свою дверь и осторожно сняв сапоги, я на носочках вошёл на кухню, как вдруг увидел сидящего на диване Абдула.
– Ну, здравствуй, герой-любовник, – недовольно сказал друг, облокотившись на стол.
– Я думал, что все уже спят. И почему это любовник? – поинтересовался я и сел напротив брата.
– Я слышал, что ты от соседа вышел, ты что с женой Фархада трёшь? Хоть понимаешь, что будет, если дядя узнает…
– Если? – перебил я брата. – Тогда мне придётся пристрелить тебя.
– Я с первого дня нашего знакомства заметил твоё бешенное желание убить меня. Та-а-а-к, между вами что-то есть? – виляя бровями, поинтересовался Абдул.
– Ты её видел? На трупах мяса больше, чем на Дее.
– Так ты ведь добрый, откормишь её как раз, – не прекращая растягивать улыбку, говорил мне друг. – Но лучше выкинь эту идею, иначе всю семью нашу подставишь.
Обратив внимание на стол, я резко понял, что на нём отсутствовала скатерть.
– А где скатерть? – спросил я, водя рукой по изрезанной поверхности деревянного стола.
– Мама в ванную кинула, постирать.
– Ты видел подоконник?
– Какой?
– В нашей комнате, он так же расцарапан, как и этот стол.
Абдул пригляделся к резьбе на дереве и сказал:
– Это скорее всего ножиком надрезали, я тоже раньше любил своим ножом царапать всё, что замечал.
– Ладно, – встав с места сказал я. – Нам пора спать, пошли.
Абдул кивнул мне, и мы направились в свою комнату. Тихонько развалившись в своих постельках, я и ребята крепко уснули.
Глава 8. Явление шариата
Каждое утро начиналось с того, что я ждал пока брат совершит молитву и мы спешили на стройку и пахали там до самого вечера, перетаскивая груды камней и помогая местному строительству завода. Зачем в этой дыре завод, я не спрашивал, но зато пока начальник, сидя в комнате недостроенного кабинета, раздавал всем по очереди деньги, я увидел на столе стационарный телефон. Стукнув рукой Абдула по груди, который стоял за мной и дожидался своей очереди, я шепнул ему:
– Эй, смотри, можем позвонить Хабибу и узнать за деньги.
– Думаешь, начальник позволит?
– Куда денется?
Наконец работники забрали свои зарплаты и подошла моя с Абдулом очередь. Пересчитав пару купюр, Бэхрэм поставил их на стол и сказал:
– Сегодня только это.
– Нам семью тянуть надо, как на эти гроши жить? – спросил я, недовольно взяв деньги со стола.
– Как все, Амид. Дали работу, значит молча выполняй её. Я тебе не рыночный торговец, церемониться не буду, не нравится – выход знаешь.
Недовольно взглянув на своего начальника, я передал деньги Абдулу и спросил Бэхрэма:
– Я могу позвонить?
– Чего?
– Можно мне позвонить? Это срочно, мне надо с братом связаться.
Мужчина внимательно посмотрел на меня, потом на Абдула и, встав из-за стола, сказал:
– Только быстро, пока я покурить выйду.
– Да, конечно, спасибо.
Расстегнув змейку кармана на своих грязных спортивных штанах, я быстро вынул маленькую, мятую бумажку с номером Хабиба и моментально набрал ему. Абдул огляделся по сторонам и с интересом ждал, вслушиваясь в гудки, доносящиеся из телефона. Наконец-то раздался женский голос:
– Да? Слушаю.
– Алло, кто это? – радостно спросил я, крепко ухватившись за трубку. – Мне нужен Хабиб, он рядом?
– Да, я вас слушаю, – резко заговорил Хабиб.
– О, Аллах, – обрадовался я. – Давно тебя не слышал, как там мои денежки?
– Это кто?
– Кто-кто? Амид это!
– Какой ещё Амид? – удивился мужчина.
– Блин, – возмутился я, ударив себя рукой по лбу. – Это я – Карим.
– Какого чёрта, я уже перепугался тут. Ты где?
– Мне сейчас некогда тебе всё рассказывать, где деньги?
– Я их зарыл в надёжном месте, как и договаривались, где их искать я скажу только лично, когда увижусь с тобой. Я тебе скажу адрес, где сможем пересечься. Как будешь готов – позвонишь.
Взяв ручку со стола начальника, я быстро записал продиктованный Хабибом адрес. Положив трубку на место, я взглянул на Абдула и сказал:
– Всё, теперь я знаю, где мы можем с ним пересечься, а также забрать обещанную нам сумму.
– Что будем с Халимом делать? – спросил меня друг, сняв с себя и скинув на пол свои рабочие перчатки.
– Не знаю, надо уговорить его уехать с нами. Открывать ему тут счёт не вариант, мы тогда подставим и его, и себя. А высылать периодически столько денег – значит привлечь внимание местных таможенников, что тоже нам не нужно.
– А если забрать маму и Ланию с нами? Что им делать в этом ауле?
Остановившись, я внимательно посмотрел на Абдула, словно одобрив его интересную идею. Похлопав друга по плечу, мы поспешили уйти с работы. Наконец, выйдя с завода и покинув стройку, мы направились к местному заливу. Высокие каменные валуны загромождали собой всю дорогу вдоль зелёной воды. Забравшись на камни и разувшись, мы сунули свои ноги в воду, а сами смотрели в даль, наслаждаясь приятным ветром и запахом цветущих водорослей в прохладном заливе.
– Мне скоро на молитву, надо успеть забежать домой. Знаешь, – говорил Абдул, не отрывая глаз от неба. – Мне кажется, Аллах нас сюда не зря направил, Он дал нам шанс.
– Какой ещё шанс? – поинтересовался я, вынув свои ноги из воды, чтобы они высохли.
– Шанс исправится. Вот скажи, ты много согрешил за свою жизнь?
– Чёрт его знает, я не знаю, что такое грех. Я знаю, что справедливость либо есть, либо её нет. Справедливые и честные должны жить, а вот лицемерные и твари – сдохнуть.
– Амид, я восхищаюсь, как у тебя всё легко и просто. Тогда я спрошу тебя так: ты должен сдохнуть или нет?
Я замер, посмотрев на друга. Медленно надев на ногу сапог, я завязал шнурок и сказал:
– Если я заслуживаю смерти, то я сдохну, не сомневайся в этом. В этом мире ничего не остаётся безнаказанным.
– А если я осознаю, что заслуживаю смерти, но не хочу этого? Как думаешь, Бог простит меня?
– Да что с тобой? – возмутился я, надев второй сапог и встав с места. – Хватит нести ерунду. Чего это ты вдруг осознал, что заслуживаешь смерти? А когда гражданских убивал, не думал об этом?
– Ты никогда не отстреливал их? – с грустью в глазах спросил меня друг.
– Никогда, Абдул. Я всегда воевал честно. Может поэтому меня и уважают. Я знаю, что ты не профессиональный солдат, а обычный доброволец. Но думаю, что тебе не стоит беспокоиться, мы все совершаем ошибки. Ты жалеешь, ты молишься, что ещё нужно? – улыбнулся я опечаленному другу.
– Я не хочу умирать, Амид, я хочу раскаяться.
– О Боже, да перестань, а! Ты же воевал, ты знал, что в любой момент можешь копыта отбросить, почему только сейчас тебя это пугать начало?
– Потому что я обрёл семью, Амид, и понимаю, что вот ради чего я хочу жить.
– Да вы сговорились с Халимом? Нытики, – недовольно ответил я другу и спрыгнул с холодного камня, на другой, чуть ниже. – Спускайся, нам пора.
– Я знаю, ты тоже нас любишь, просто признать этого не хочешь, – говорил Абдул, вынув ноги из воды и надев сланцы.
Я не обращал внимание на сопливые признания друга и, осторожно спустившись на землю, приподнял свисающий шарф на моей шее, чтобы как всегда замотать его подобно косынке, закрыв от солнца и любопытных людей своё лицо. Наслаждаясь приятным звуком прибоя, я обошёл камень и взглянул на залив. Облокотившись на мокрый валун, я любовался красотой природы, как вдруг услышал шаги за спиной. Резко развернувшись, я столкнулся с глазу на глаз с тем самым человеком в мешке. От неожиданности я поскользнулся и рухнул на камни. Его лицо напомнило то самое, отёкшее и страшное, что я уже видел в разбитом зеркале у Майры. Незнакомец схватил меня и начал бить. Пытаясь блокировать его удары и зажать ему руки, я чувствовал, как сползал по камням в воду.
– Абдул! – закричал я, стараясь скинуть с себя психопата, которой как сумасшедший издавал непонятный рёв и пытался меня утопить. – Абду-у-у-у-л!!!
– Амид?! – услышав мой крик, наконец-то отреагировал друг. – Где ты?!
Абдул бегом начал спрыгивать с камней и искать меня, хоть я и находился почти рядом с ним. Но почему-то друга понесло в другую сторону. Заехав по морде незнакомца, он отскочил назад и отпустил меня. Я моментально встал с места и побежал за ним. Босой мужчина взбирался по валунам, как профессионал, что дало понять мне – он вполне молодой парень. Я, полностью намокший, преследуя его, то и дело боялся не поскользнуться на камнях и не разбиться насмерть.
– Амид! – заметив меня, выкрикнул мне Абдул. – Стой, куда ты полез? Амид!
Я взбирался всё выше и выше, стараясь догнать больного подонка. Наконец-то взобравшись на самый верх мокрых камней, я остановился, наблюдая за этим психом.
– Кто ты такой?! – закричал я, медленно приближаясь к нему. – Какого чёрта тебе от меня нужно?!
– Амид! – снова раздался крик Абдула. – Я поднимаюсь, что там происходит?
Но мужчина подошёл к самому краю камня и молча стоял, ничего не объясняя мне. Сделав ещё шаг назад, незнакомец сорвался вниз. Я испуганно рванул за ним и, посмотрев на место его падения, ничего не увидел кроме зелёных волн, бьющихся о камни.
– О Аллах, что случилось, Амид? – еле взбираясь на валун, спрашивал удивлённый Абдул. – Зачем ты убежал?
– Но, как…? – находясь в полном непонимании, пробубнил я себе под нос. – Я видел его…, видел…
– Что? Что ты там говоришь? Кого видел?
Но я так ничего и не объяснил другу, а молча ушёл с этого места, стараясь всю дорогу сообразить, что в итоге со мной происходит. День как всегда прошёл быстро, сидя на кухне и смотря, как сестра стелила скатерть на стол, я тупо смотрел в одну точку.
– С тобой всё хорошо? – спросила меня Лания.
– Не знаю, сестра, иногда мне кажется, что я умом тронулся.
– Ты пережил войну, Амид, нервные расстройства в таком случае очевидны.
– А почему у вас весь стол расцарапан? – поправив скатерть, спросил я сестру.
– Поэтому скатерть и стелим, это всё Амид. Отец ему подарил в своё время набор из коллекционных ножей. Четыре ножика разной длины. Самый маленький, с пальца его размером, Амид любил носить с собой и царапал этим ножом везде, где видел деревянную поверхность, – улыбаясь и вспоминая о брате, рассказывала Лания.
– Подоконник тоже его работа? – поинтересовался я.
– Да, везде – шкафы, дверь. Это глупая привычка, которая злила родителей.
– Почему он так делал?
– Не знаю, это началось за несколько недель до его пропажи. Брат стал очень нервным.
Я с интересом слушал сестру и начинал понимать, что в этой семье что-то нечисто. Вспомнив больного психа, я тут же спросил Ланию:
– А он не жаловался, случайно, что видит кого-то? Или что кто-то его преследует? Нет?
– Нет, Амид не из пугливых. Если бы его кто-то преследовал, брат бы давно разобрался.
В кухонное окно заглянул мальчик. Узнав в парне Мервана, я улыбнулся ему и крикнул:
– Эй, ты что тут делаешь?
– Ас-Саляму Алейкум, Амид! – радостно поздоровался парнишка. – Я знал где ты живёшь, брат мой, вот и пришёл навестить тебя вместе с сестрой.
– С сестрой? – удивился я. – Хорошо, заходите.
Я велел Лании быстро накрыть на стол и угостить гостей, а сам вышел на крыльцо и увидел Синем. Девушка была настолько красивой, высокой, приятно одетой в нежно розовые тона, что когда она шла по нашему двору, все соседки завистливо провожали её неприятным взглядом. Мерван тут же забежал к нам на кухню, где поспешил познакомиться с мамой и сестрой. Я же, раздвинув руки в стороны, улыбнулся гостье и спросил:
– Ас-Саляму Алейкум, Синем. Не ожидал тебя увидеть тут. Какими судьбами?
– Ва алейкум Ас-салям, Амид. Я больше не вижу смысла делать вид, что не понимаю, кто мне носит подарки и еду домой, – приятно улыбалась мне девушка.
– А, вот оно как. Что ж, добро пожаловать к нам домой, думаю самое время тебя познакомить с твоим тайным поклонником.
– Амид, перестань, я не глупая. С тех пор, как ты меня так грубо и напрямую спросил про мою девственность, я от стыда не могла засыпать нормально. Но ты очень галантно умеешь заглаживать свою вину.
– Что? – не понимая, что несла мне Синем, удивился я и увидел Абдула и Халима, которые с вёдрами воды шли домой. – А вот, кстати и мои братья – Абдул и Халим. Познакомься с ними.
Ребята поднялись на крыльцо и, увидев красавицу Синем, тут же поставили вёдра на пол. Прижав ладони на своей груди, ребята поздоровались с ней.
– Рад знакомству. Я брад Амида, Абдул.
– А я – Халим. Рад знакомству.
– Мне тоже очень приятно познакомиться с братьями такого человека, как Амид, – ответила Синем и снова повернулась ко мне, растягивая улыбку и сияя глазами.
Впервые я немного растерялся и не знал, что говорить. Кивнув головой, чтобы братья быстрее зашли в дом, я отошёл с Синем к перилам и спросил её:
– Тебе понравился он?
– Кто?
– Халим, мой младший брат.
– Амид, перестань, ты меня не одурачишь.
– Синем, мне кажется, ты не так все поняла, – говорил я и увидел, как на крыльцо поднялась Дея с полным ведром воды в руках.
– Давай я помогу, – тут же сказал я.
– Не стоит, спасибо, я уже дошла до дома.
Дея вошла с ведром домой, а Синем, проводив её взглядом, снова улыбнулась мне и спросила:
– Так что я не так понимаю?
– Все эти подарки действительно отправлял тебе Халим. Разве Мерван не говорил?
– Халим меня знать не знает, Амид. Чего ты стесняешься, если я сама пришла к тебе? Я хотела этим поступком показать, что прощаю тебя. Можешь больше не прятаться от меня.
– Но, подожди, я не прятался…
Резко из окошка дома Фархада показалась Дея. С грохотом поставив ведро с водой на подоконник, она тщательно стала мыть раму, делая вид, что не замечает нас и не слушает. Посмотрев на Дею, Синем погладила меня по плечу и спросила:
– Амид, всё хорошо? Я не понимаю тебя…
– Да, просто я хочу, чтобы ты пообщалась с Халимом. Ты ему нравишься, это правда.
– Ему? Не тебе?
– Мне?! – удивился я.
Дея снова с грохотом подвинула ведро и стала тереть раму ещё тщательнее.
– Амид! – уже не выдержав, выкрикнула Синем. – Ты объяснишь мне, что вообще происходит?
– Слушай, давай ты зайдёшь домой и там поговорим, меня тут отвлекают.
– Кто тебя отвлекает? Я стою перед тобой, скажи мне всё прямо, как тогда, дома.
Дея резко отошла от окна, швырнув тряпку на подоконник. Я не выдержал и, схватив Синем за локоть, завел её к нам домой.
– А вот и моя сестра, – закричал Мерван, подпрыгнув на диване.
Мама, Лания, а также братья, сидя за столом, обернулись и внимательно смотрели на гостью. Халим тут же встал и пригласил Синем присесть за стол. Я встал возле мамы и, посмотрев на Халима, сказал:
– Мой брат, я только что рассказал Синем, что ты всё это время отправлял ей подарки и продукты, стараясь расположить её к себе.
Халим не поняв меня, скорчил физиономию и попытался переосмыслить сказанное мной.
– Надо же, – восторженно сказала мама. – Так мой сынок присмотрел себе такую красивую невесту и молчал?
Халим с непониманием посмотрел на маму, потом на меня, пытаясь уловить хоть какой-то смысл всего происходящего. Синем покраснела и опустила голову.
– Так ты к нам пришла Халима сватать? – засмеявшись, спросил Абдул.
– Нет, – растерянно ответила девушка. – Я пришла, чтобы Амида отблагодарить за помощь. Но раз это правда был Халим, то…
– Ничего, – так же растерявшись, сказал Халим. – Это всё от души, тебе не стоит благодарить меня. Амид, можно тебя на минуту?
Выйдя из кухни, мы с братом вошли в зал. Стукнув меня кулаком по груди, Халим еле слышно спросил меня:
– Какого тут происходит? Кто она? Какие ещё подарки?
– Спокойно, я просто не ожидал, что она своим ходом сюда придёт. Мерван – это мальчик, которому я помог, точнее доктор Вислав помог.
– Кто? Какой ещё доктор?
– Не важно, а Синем – сестра Мервана. Они курды, но очень добрые люди. Она, как и ты, – сирота. И плюс – твоё любимое… – улыбнулся я другу.
– Что моё любимое? – с интересом спросил Халим.
– Она – девственница. Как раз мечта такого ботаника, как ты.
– Ты… Ты совсем больной, да? Ты чокнулся?
Неожиданно в дверь постучали. Мама вышла в коридор и, улыбнувшись нам, направилась к входной двери.
– Перестань, она тебе не понравилась? – спросил я Халима.
– Амид, ты мог меня хоть предупредить? Я теперь не знаю, что ей говорить и как вести себя.
– Стой тут, я сейчас позову её сюда, – сказал я другу и побежал на кухню.
– Нет! Амид, подожди!
Тем временем мама раскрыла дверь и увидела Дею. Девушка стояла с тарелкой печёных в руках и, улыбнувшись Майре, сказала:
– Мира Вам и Вашему дому.
– Дея, дорогая, проходи. Сегодня у меня цветник в доме какой-то. Спасибо Аллаху за такой дар.
– Ну, что Вы. Я просто испекла много печёных и решила угостить Вас и Ваших детей. Мы всё же соседи, а Ваш Амид всегда так добр ко мне.
Я прижал Синем к себе за плечи и, выйдя с ней из кухни, провёл её в зал, к Халиму. Друг растерянно стоял и улыбался девушке. Заметив у входа Дею, я тут же подошёл к ней.
– Взгляни, Амид, – говорила мама, протянув ко мне тарелку с выпечкой. – Какая Дея умница, напекла и угостить нас решила.
– Может посидишь с нами? – спросил я девушку.
– Нет, я занята, да и вижу вы заняты. Такая красивая гостья у вас.
Услышав это, мама молча посмотрела на меня и, улыбнувшись, решила не мешать нам, уйдя на кухню.
– Это к моему брату. Её Синем зовут.
– О, вот как, очень приятная девушка.
– Да, она красивая, да и формы хороши, – нагловато улыбнулся я девушке. – Ты проходи, не стой тут.
– Нет-нет, я пойду, правда. Просто хотелось угостить вас.
– Хорошо, тогда в другой раз?
– Да, в другой раз, – ответила Дея, поправив свою косынку и выйдя на крыльцо.
Я провёл девушку взглядом и, закрыв за ней дверь, развернулся в сторону зала. Увидев, что Халим и Синем уже сидели на диване и что-то обсуждали, я радостно вошёл на кухню и спросил всех:
– Ну, как вам невестка для моего брата?
– Она очень красивая, – тут же сказала Лания, уплетая за обе щеки сладости, которые принесла Дея.
– Мне тоже нравится, даже слишком шикарно для Халима, – выразил своё мнение Абдул.
– Я рада, что ты подобрал моему сыну достойную девушку, – с улыбкой сказала мама.
– Если все довольны, то я тем более рад. Пойду принесу воды, – ответил я родным и, схватив ведёрко возле раковины, помчался во двор.
– Что-то последнее время Амид стал радостным, – улыбнувшись Лании и Абдулу, сказала Майра. – Никак кто-то на него повлиять смог, а?
– Не знаю, мама, – удивился Абдул, быстро откусив печеное, чтобы не отвечать на мамин допрос.
Спустившись вниз по крыльцу, я направился к крану с источником, где как обычно выстроилась очередь из людей. Сидящий на скамейке Хасан, который раскидывал с друзьями карты, тут же прибежал ко мне и как всегда с радостным выражением лица спросил:
– К вам та самая курдянка пришла, чей брат постоянно на рынке ворует?
– Откуда ты вечно всё знаешь?
– Да брось, тут муха незамеченной не пролетит, а ты меня про целых людей спрашиваешь.
– Что-нибудь знаешь про эту курдянку?
– Обычная, ничем неизвестная, кроме как того, что её братец вечно ворует что-то на рынке.
Я обрадовался, что насчёт Синем никаких грязных слухов не было, и заметил, как многие мужчины в очереди, а также женщины, проходящие мимо нас, направились во двор. Понимая, что во дворе что-то происходит, мы с Хасаном переглянулись и поспешили за всеми. С соседнего крыльца нашего дома смуглый мужчина с красно-белым головным убором на голове, в коричневых штанах и серой футболке тащил за руку женщину и грубо швырял её на землю прямо в самом центре нашего двора, чтобы все собравшиеся люди видели. Я даже не успел разглядеть несчастную женщину, которая кричала и поправляла свою чёрную юбку, стараясь закрыть свои ноги, как передо мной собралась толпа людей, подобно скорости плывущих рыб на нерест. Ничего не понимая, я натянул свой шарф на голову ближе к лицу, чтобы не быть заметным в толпе.
– Что это такое? Что за дикий интерес у всех? – спросил я Хасана, вытягивая шею и пытаясь за головами людей разглядеть, что там происходит.
– Скорее всего она согрешила, её накажут.
– Что? – с удивлением спросил я.
– Тут такое бывает, женщин публично позорят, чтобы другим повадно было и не повторяли чужих ошибок.
Люди создали небольшой круг вокруг мужчины, который поволок свою женщину по пыльной земле, громко выкрикивая, как она опозорила его и его род. Краем глаза я заметил, как через дорогу в наш двор пришли двое крупных мужчин, а вместе с ними юный мулла Алим, одетый в белый длинный халат и с белой чалмой на голове. Я обходил любопытных соседей и пытался разглядеть женщину. По ней было видно, что она понимала всю ситуацию и молча плакала, смотря на землю, стараясь спустить косынку с головы ниже, чтобы люди не видели её лицо. Женщины в толпе качали головами и призирали падшую девушку. А мужчины, будто голодные псы, бросались на женщину с осуждениями и махали кулаками. В течении нескольких минут наш двор превратился в поле митинга и самосуда, даже меня это повергло в шок. Из нашего дома вышла мама, Лания, братья и Синема с Мерваном. На улице оказались все, кто жил в нашем районе. Кто-то наблюдал из окон, а кто-то приходил с соседних улиц. Даже продавцы с рынка заглянули, с такой же пеной у рта выкрикивая слова осуждения в адрес незнакомой им женщины.
– Тишина! – резко закричал Алим, выйдя в центр и подойдя к осуждаемой. – Прекратите галдеть!
– Кого ты защищаешь, мулла? – заорал кто-то из толпы. – Проститутку? Женщину, которая позорит наш народ?
– Сначала докажите мне то, в чём обвиняете несчастную? – продолжал молодой мулла, стараясь как-то удерживать агрессивную толпу.
– Я говорю это! Я – доказательство! – разрывая на себе тельняшку и доказывая виновность падшей, орал мужчина, стоя в центре. – Я её муж и я лично видел это! Все подтвердят.
Все мужчины, стоящие вокруг, кивали головами и подтверждали его слова, будто каждый был свидетелем её греха. Двое крупных мужчин, пришедшие вместе с муллой, начали ходить вокруг женщины и ждали указаний от муллы.
– Я не виновата! – наконец заорала жертва. – Умоляю! Я ничего не делала!
Но её крик о мольбе был ничто по сравнению с толпой жаждущих разорвать её людей.
– Тишина! Пожалуйста! – всё как-то пытался успокоить народ мулла. – Мы дадим время на сборы доказательств, и если она виновата, то мы отведём её на площадь и…
– Наказать! – не дав договорить мулле, выкрикнули люди. – Высечь её!
Женщины в толпе не меньше мужчин возмущались и требовали немедленного суда над падшей. Я наблюдал за всем этим с каким-то удивлением, шоком. Даже на войне, на которой я был, не было таких правил. А здесь просто толпа собак нашла овцу, которую хотела загрызть, даже не разбираясь, есть ли тут её вина или нет. Женщина кричала и просила пощады, но её никто не слушал. Молодой мулла видел, что его ни во что не ставят и даже не слышат. Тогда он кивнул двум своим людям и те отстегнули кнуты, закреплённые на ремнях от штанов. Размотав плети, они ходили вокруг падшей и смотрели, как она, вращалась на месте и вытягивая руки вперёд, умаляла не бить её. Я, конечно, слышал о подобных наказаниях, так как сам араб и прожил всю жизнь на Востоке. Но никогда не видел этого, разве что пару раз, и то на видео. У нас каждый мужчина сам решал проблемы с женой. А если случались измены, то люди разводились. По крайней мере я знал именно такие версии семейной жизни. Но видимо тут о таком мало что слышали.
