Станислав Гроф
Энциклопедия внутренних путешествий. Путь психонавта
Компьютер, постоянно подключенный к универсальной информационной системе, хранящей и интегрирующей загруженную информацию во всеобщую информационную систему, дает адекватное представление о сознании не как личном и локальном явлении, но как о трансперсональном и нелокальном. Следы сознания, присутствующие в мозге, также присутствуют за его пределами. Однако, указывает Ласло, даже теория сознания сетевого компьютера не дает полного объяснения свидетельств холотропных состояний. Похоже, что в некоторых случаях единицы сознания, продолжающие существовать за пределами мозга, – это не просто следы или копии элементов, которые переживались в повседневном состоянии сознания: скорее, они являются автономными единицами сознания. Порой можно не просто вспомнить переживания покойного человека, но войти с ним в общение.
Примером такого феномена является «приветственный комитет», с которым встречаются переживающие околосмертный опыт. Здесь человек встречает покойных родственников и друзей, предстающих как разумные существа, способные делиться информацией и отвечать на вопросы (Ring and Valarino, 1998). У К. Г. Юнга было аналогичное переживание с его духом-проводником Филемоном, который неоднократно являлся ему во время психодуховного кризиса и отвечал на такие вопросы, на которые сам Юнг не мог найти ответы. Кстати, Юнг ссылался на Филемона как на источник значительных аспектов его психологии (Jung, 2009).
Вот лично описанное Юнгом взаимодействие с Филемоном: «Филемон и другие персонажи моих фантазий донесли до меня важный инсайт о том, что в душе содержится то, что происходит не от меня, но является само собой и живет своей собственной жизнью. Филемон представлял собой силу, не тождественную мне. В моих фантазиях я беседовал с ним, и он произносил такие вещи, о которых я сам сознательно не помышлял».
У Юнга также был драматический опыт, когда его дом посещали духи, в тот период он принял текст, происходивший от александрийского гностического философа Василида. Этот текст, будучи одной из наиболее замечательных работ Юнга, был опубликован под заголовком Septem Sermones ad Mortuos («Семь проповедей мертвым»). Сегодня его рассматривают как сущностное изложение «Красной книги» (Jung, 2009). Во время одного из моих визитов во Флоренцию мне выпала возможность провести день с Роберто Ассаджиоли за несколько дней до его кончины. Он сообщил мне, что он получил важные идеи для своей психотерапевтической системы, известной как психосинтез, от духа-проводника, назвавшегося Тибетцем. Это была якобы та же сущность, от которой Алиса Бейли получила метафизические учения, описанные ей в серии книг.
Квазиэкспериментальные свидетельства жизни сознания после смерти можно найти в литературе по спиритизму и ментальному и трансовому искусству медиумов. Конец XIX и начало XX веков изобиловали репортажами о спиритических сеансах. Несмотря на то что некоторые профессиональные медиумы (наподобие Евсапии Палладино) попадались на обмане, иные (мадам Пайпер, мадам Леонард, мадам Верраль) выдержали все проверки и заслужили уважение строгих и именитых исследователей (Grosso, 1994). Лучшим из медиумов удавалось в точности воспроизводить голос, манеру речи, жесты, повадки и прочие характеристики покойных.
Случалось, что информация, полученная медиумом, была неизвестна никому из присутствовавших или вообще живых. Откуда ни возьмись появлявшиеся сущности, которых никто не приглашал, вмешивались в сеанс, а в некоторых случаях их личность подтверждалась позднее. В других же случаях актуальные послания получали во время «заместительных сессий», когда удаленный и незаинтересованный человек запрашивал информацию от имени близкого родственника или друга покойного. В случаях «перекрестного опроса» разрозненные части и куски большого послания поступали через нескольких медиумов. Некоторыми из участников подобных сеансов были ученые – лауреаты Нобелевской премии. Ни в одной другой области свидетельства мыслителей подобного калибра не игнорировались с подобной легкостью.
В своей статье «Ксеноглоссия: случай речи на неизвестном говорившему языке» Вильям Кауц представил результаты анализа имевшего место 90 лет назад и забытого случая одного британского медиума. Там имела место речь на иностранном языке. Анализ показал, что примеры фонетической транскрипции значительных размеров (5000 фраз на протяжении 30 лет) указывают на настоящий египетский язык позднего периода, который был мертвым в течение 1600 лет. Данный результат – это подтвержденный пример так называемого феномена ксеноглоссии, говорения на фактическом иностранном языке, которого говоривший никогда не учил (Kautz, 2017). Этот случай имеет важные последствия для психологии, египтологии, лингвистики и интуитивных методов получения детальной и точной информации любого характера. Не будучи достоверным доказательством, это, пожалуй, самое лучшее из существующих свидетельств того, что за пределами физической смерти деятельность сознания продолжается, это классическая проблема существования жизни после смерти.
На наших месячных курсах в Эсалене у нас неоднократно была возможность быть свидетелями замечательных способностей американки-экстрасенса Анны Армстронг. Хорошим примером может служить сеанс, который она делала клиентке из Германии о ее покойном отце. После того как она сообщила своей клиентке в высшей степени точную и актуальную информацию о нем, Анна, внезапно сообщила, что ей приходит какое-то слово, которого она не понимает. Оказалось, что это было ласковое обращение к детям на немецком языке, с которым отец клиентки обращался к ней в детстве. Анна была удивлена той настойчивости, с которой это слово появлялось в ее сознании. Она понятия не имела, что оно означает, поскольку не говорила по-немецки.
Еще на одном семинаре в Эсалене, который назывался «Энергия: физическая, эмоциональная и психическая» у нас был необычный опыт с участием бразильского спиритиста и психолога Луиза Гаспаретто. О Луизе было известно, что он способен быть проводником духов знаменитых покойных художников и писать в их стиле. Он был членом Христианской спиритической церкви и вдохновлялся работами Аллан Кардека, французского педагога и врача XIX века, написавшего «Книгу духов» и «Книгу медиумов» (Kardec, 2011, 2012).
Работая в темной комнате, освещаемой слабым красным светом (при котором невозможно различать цвета), под музыку Антонио Вивальди, Луиз написал двадцать шесть больших полотен в стиле Анри Тулуз Лотрека, Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, Клода Монэ, Рембранта и других знаменитых художников – все это в течение одного часа. Он писал их не глядя, одну картину писал обеими руками одновременно, а одну – вверх тормашками босыми ногами под столом. Обе эти истории подробно описаны в моей книге «Когда невозможное возможно» (Grof, 2006а).
Раймонд Моуди, американский психолог, чей международный бестселлер «Жизнь после жизни» (Moody, 1975) вдохновил сферу танатологии, предоставив еще одно противоречивое свидетельство из области жизни сознания после смерти. В своей книге «Воссоединение. Общение с потусторонним миром» Моуди описывает психомантию – обстановку, которая должна способствовать контакту живых с их усопшими друзьями и родственниками. Обстановка представляет помещение, драпированное черным бархатом, в котором находится большое зеркало. Моуди приводит случаи, когда призраки не просто появлялись в зеркале, но и порой выходили из зеркала и передвигались по комнате в виде трехмерных голографических образов (Moody, 1993).
Луиз Гаспаретто, психолог и художник-спиритист.
Очаровательным и поистине невероятным шагом в направлении общения с духами развоплотившихся людей является «Транскоммуникация между измерениями» (Interdimensional Transcommunication, ITC), подход с использованием электронных технологий. Данное исследование можно было бы проигнорировать как нелепое и смехотворное, если бы не тот факт, что оно проводилось в строжайших условиях серьезной группой международных исследователей с участием Эрнеста Сенковски, Джорджа Мика, Марка Мейси, Скотта Рого, Раймонда Бейлиса и других (Senkowski, 1994). Они сообщили, что им удалось получить сигналы от умерших через механические инструменты в виде аномальных голосов и образов на автоответчиках, компьютерах, радио и телемониторах. Данное исследование привлекло внимание старших научных сотрудников Института ноосферных наук (ИНН). Любопытно, что Томас Эдисон, по некоторым свидетельствам, долгие годы трудился над прибором, предназначенным для коммуникации с миром духов. Однако Эдисон умер в 1931 году, так и не успев опубликовать свои записи.
Эрвин Ласло показал методом вдумчивого анализа данных, связанных с проблемой происхождения и природы сознания, что ни «теория турбины», ни теория информационного поля с моделью сетевого компьютера не в состоянии дать адекватного объяснения наблюдаемым явлениям. Он делает вывод, что «сознание, которое мы переживаем как поток ощущений, чувств, озарений и намерений, является неотъемлемой частью того сознания, которым проникнут космос. Во Вселенной есть только одно сознание – и сознание, проявленное в нас, является его неотъемлемой частью». Спустя десятилетия клинической работы К. Г. Юнг пришел к аналогичному заключению: «Психика не является продуктом мозга и не локализована в черепе – она является частью порождающего, творческого космического принципа unus mundus (Jung, 1964).
Ученые-материалисты не смогли предоставить убедительных свидетельств того, что сознание – продукт нейрофизиологических процессов в мозге. Им удается поддерживать подобное убеждение лишь за счет игнорирования, неверной интерпретации, а порой и просто высмеивания большого количества наблюдений, указывающих на то, что сознание способно существовать и функционировать независимо от тела и физических чувств. Эти свидетельства приходят из парапсихологии, полевой антропологии, исследований ЛСД, переживательной психотерапии, танатологии и изучений спонтанно возникающих холотропных состояний сознания («психодуховных кризисов»). Все эти дисциплины накопили внушительный объем данных, явно указывающий на то, что функционирование человеческого сознания лежит далеко за пределами возможностей мозга, как они понимаются традиционной наукой, и что сознание – первичный и не сводимый ни к чему иному аспект существования – равный по статусу материи, а возможно, и превосходящий ее.
В своей революционной книге «Дао физики» Фритьоф Капра говорит, что спустя три сотни лет интенсивных исследований западная наука достигла понимания материального мира – квантово-релятивистской физики, – поразительно схожего с той картиной мира, которую мудрецы древней Индии предвосхитили в своих медитациях тысячелетия назад (Capra, 1975). Несколько десятилетий спустя психоделическая терапия, трансперсональная психология и другие направления современных исследований сознания пришли к таким же выводам относительно понимания сознания и человеческой психики.
Новая картография человеческой психики: что вверху, то и внизу
В 1950-х годах, когда мои психоделические исследования переместились из лаборатории в клиническую практику, я был вооружен теми знаниями, которые получил в мединституте, обучаясь традиционной психиатрии и психоанализу Фрейда. Данная подготовка оказалась совершенно неадекватной для понимания ЛСД-переживаний у моих пациентов и у меня самого и для того, чтобы работать с ситуациями, складывающимися во время психоделических сессий.
Когда я начал проводить серии сессий для моих пациентов со средними дозировками ЛСД, вначале многие их переживания происходили на знакомой мне территории: постнатальная биография и фрейдистское индивидуальное бессознательное. Однако рано или поздно все они переходили на совершенно новую почву переживаний, о которой я в то время ничего не знал. Я оказался свидетелем интенсивных эмоциональных и физических переживаний моих пациентов, которые пугали их, да и для меня поначалу были тревожными.
У многих из этих участников были эпизоды удушья, сильного тремора, головные боли и давление, боли в различных частях тела и порой тошнота. Это все сопровождалось эмоциональной триадой – страхом смерти, безумия и неспособности вернуться назад из этого кошмарного мира. Пульс зачастую был значительно чаще обычного, а на лицах пациентов иногда появлялись гематомы и изменения цвета кожи, без всяких на то явных физических причин.
Мне было известно, что не существует хорошего способа прекратить переживание под ЛСД, принявшего форму «бэд трипа». Применение транквилизаторов посреди пугающей сессии просто заморозит беспокойные переживания и не позволит им найти положительное разрешение, поэтому я оказывал своим пациентам поддержку и ободрял их по мере прохождения этих непростых переживаний. Я обнаружил, что многие из них переживают позитивный прорыв, принимавший форму психодуховной смерти и нового рождения. В этот же период я начал собственные сессии с ЛСД, экспериментируя с более высокими дозировками. Мои пациенты сообщали о том, что переживали собственное биологическое рождение. Мой собственный опыт подтверждал это: у меня не было никаких сомнений по поводу того, что переживаемое ими – настоящие и убедительные воспоминания всех стадий нашего рождения, со всеми эмоциями и физическими ощущениями.
Мне даже удалось различить четыре паттерна переживаний, связанных с последовательными стадиями деторождения, я назвал их базовыми перинатальными матрицами (БПМ-1–4). БПМ-1 относится к поздней стадии беременности до начала схваток; БПМ-2 – это стадия беременности, во время которой матка сокращается, но шейка матки еще не открылась; БПМ-3 отражает прохождение через родовой канал после полного раскрытия шейки матки. БПМ-4 изображает переживание рождения – выход из родового канала и перерезание пуповины. Я буду многократно возвращаться к этой важной концепции на протяжении данной энциклопедии.
Обнаружение того, что в бессознательном существуют воспоминания о рождении, имеющие колоссальное значение для психологии, стало для меня большой неожиданностью и представляло основной интеллектуальный вызов, с которым я столкнулся в своих психоделических исследованиях. В мединституте нас учили, что зародыш и новорожденный еще не обладают сознанием: они не способны испытывать боль, а их незрелый мозг не способен формировать воспоминания о рождении. До самых 1980-х годов врачи полагали, что болевые рецепторы младенцев не развиты полностью; они считали, что реакции младенца на физические раздражители являются лишь мышечными реакциями, а их крик расценивался как «простой рефлекс». Такие медицинские процедуры, как обрезание или операции на сердце, как правило, осуществлялись без анестезии.
У меня есть и причина личного характера, из-за которой принять существование воспоминаний о рождении было особенно трудно. На втором курсе мединститута я посетил лекцию о памяти профессора Вильяма Лауфбергера, чешского психолога, разработчика одного из первых шахматных роботов. К нему пришла всемирная известность за то, что он ввел мексиканским саламандрам гормон щитовидной железы, тем самым добившись их полноценного развития. Во время обсуждения я задал профессору Лауфбергеру вопрос о том, насколько далеко могут заходить человеческие воспоминания и возможно ли помнить рождение. Он рассмеялся, уничижительно взглянув на меня как на полного идиота, уверенно и авторитетно высмеяв меня за мой вопрос: «Конечно же нет, кора мозга новорожденного не покрыта миелином».
В результате многочисленных наблюдений во время сессий моих клиентов, а также моих собственных я принял существование воспоминаний рождения как несомненный клинический факт, оставив исследователям мозга разбираться с тем, где именно эти воспоминания записываются. По мере продолжения моих исследований появлялось все больше пугающих трудностей. На перинатальном уровне воспоминания зародыша зачастую сопровождались или перемежались сценами, описанными в духовной литературе и исторических произведениях – опыт прошлых жизней, видения мифологических существ и посещение архетипических мест. В более продвинутых сессиях в переживаниях преобладали трансперсональные мотивы, а зародышевые элементы отсутствовали.
Сначала я был склонен рассматривать исторические и мифологические переживания в качестве производных от воспоминания рождения, для которых, на мой взгляд, имелись достаточные материальные основания – высокоразвитый мозг новорожденного. Аргумент с миелином на данном этапе представлялся абсурдным и неактуальным. Мое отношение было аналогично тому, как Отто Ранк имел обыкновение толковать архетип Ужасной Матери-богини в образе Медузы, Гекаты или Кали как образы, вдохновленные травмой рождения.
Вначале я подумал, что обнаружил логическое объяснение тому факту, что вера в небеса, рай, ад и чистилище является столь универсальной в великих мировых религиях, а также в мифологии и учениях древних и племенных культур. Блаженные переживания спокойного пренатального существования, где нет понятия линейного времени (БПМ-1), казались идеальной платформой для концепции Рая и Небес; переход из БПМ-1 в БПМ-2 – для Потерянного Рая, а бесконечные острые эмоциональные и физические страдания БПМ-2 – для Ада. Тяжелейшие страдания с надеждой и перспективой лучшего будущего (БПМ-3) совпадали с описаниями чистилища и выхода в нуминозный яркий свет, а психодуховные смерть и рождение БПМ-4 содержали все черты божественной эпифании, как о ней сообщают писания различных религий.
Существование перинатальных матриц также предлагало новые революционные инсайты в прочие разнообразные сферы, прежде неверно понимавшиеся психоанализом Фрейда и другими школами глубинной психологии, модели которых ограничивались послеродовой биографией и индивидуальным бессознательным. Характерными примерами служат эмоциональные и психосоматические расстройства, ритуальная и духовная история человечества, психология и психопатология искусства, неукротимая жестокость и ненасытная алчность рода человеческого, концентрационные лагеря и геноцид. Мы исследуем эти интереснейшие темы в дальнейших разделах энциклопедии.
Однако, по мере продолжения своих исследований, я убедился в независимом существовании еще более глубокой сферы человеческого бессознательного, которое я назвал трансперсональным. Оно включает в себя полное отождествление с сознанием других людей, групп людей, животных и представителей иных видов, и даже растений. Прочие виды трансперсональных переживаний затрагивали воспоминания, связанные с предками, коллективом, кармой и филогенезом – даже такие, о которых ни я, ни мои клиенты не имели предварительного интеллектуального знания.
Когда я проводил эти наблюдения, Чехословакия находилась под контролем Советского Союза. У нас не было возможности приобретать книги на западе, а доступ к публичным библиотекам был ограниченными и подцензурным. Психоаналитическая литература входила в список запрещенной, она хранилась в спецхранах и была доступна лишь членам Компартии, писавшим критические статьи и книги по психоанализу. В 1967 году, когда я иммигрировал в США, мне удалось получить подтверждение многим своим находкам, когда я смог прочесть работы К. Г. Юнга и познакомиться с его концепцией коллективного бессознательного, его исторических и архетипических сфер. Самые глубокие и убедительные инсайты Юнга пришли из области спонтанных холотропных переживаний, происходивших с ним во время его психодуховного кризиса, в то время как мои собственные – из ЛСД-сессий с высокими дозировками.
Окончательный и наиболее радикальный сдвиг в моем мышлении в отношении психоделических и прочих холотропных переживаний стал результатом более чем сорокалетнего сотрудничества с моим близким другом и коллегой Ричардом Тарнасом, которое привело к открытию поразительных корреляций между архетипическим содержимым и временем возникновения холотропных состояний сознания и планетарных транзитов, как коллективных, так и личных (Tarnas, 1995, 2006, Grof, 2006). Мы обсуждали свои находки во время совместных занятий в Калифорнийском институте интегральных исследований в Сан-Франциско, на наших семинарах в США и Европе, а также в телепередачах.
В соответствии с моими нынешними представлениями, когда мы находимся в холотропных состояниях, вызванных психоделическими веществами либо мощными нефармакологическими средствами (такими как холотропное дыхание) или же возникающими спонтанно, на уровне переживаний у нас происходит настройка на архетипические поля соответствующих планет, совершающих транзит в нашей натальной карте. Таким образом, содержимое нашей сессии будет состоять из подборки биографических воспоминаний, воспоминаний зародыша одной из БПМ и трансперсональных переживаний, имеющих архетипические свойства, связанные с транзитом планет.
Глубина бессознательного материала, проявляющаяся во время сессии, будет зависеть от архетипической силы транзита, того способа, которым переживание было запущено, видом и дозировкой вещества (в случае психоделической сессии), и предыдущим опытом холотропных состояний. Я буду описывать и обсуждать расширенную картографию психики, проявившуюся в моей работе с холотропными состояниями сознания: в психоделической терапии, холотропном дыхании и работе с теми, кто переживает психодуховный кризис.
