Станислав Чагин
Жизнь Отечеству. Честь никому. Памяти адмирала Ивана Ивановича Чагина

Полная версия

«Помни войну»

С.О. Макаров

© Станислав Чагин, 2021

Введение

«В истории человечества, с тех пор как стали появляться на свете военные корабли, немало было морских сражений. Но только три из них могут быть по своим грандиозным размерам и результатам сравнимы с Цусимским. Первое, так называемое Саламинское сражение, относится к далекой древности, к 480 году до нашей эры. Противники встретились, в Саламинской бухте, около Пирея и Афин. Небольшой греческий флот под руководством Фемистокла уничтожил громадный персидский флот царя Ксеркса. Вторая морская битва произошла в средних веках, в 1571 году, при Лепанто, в Адриатическом море. Соединенный флот христианских государств под начальством дон Жуана Австрийского вдребезги разбил корабли сарацин и египтян. Третье подобное событие разразилось в более позднюю эпоху, в 1805 году около Гибралтарского пролива, у мыса Трафальгар. Здесь знаменитый адмирал Нельсон, оставшийся от предыдущих боев с одним глазом и одной рукой, командуя английским флотом, одержал блестящую победу над соединенным франко-испанским флотом, находившимся под начальством адмиралов Вильнева и Гравина. Нельсон погиб, но Союзники потеряли при этом адмирала Гравина, девятнадцать кораблей и почти весь личный состав.

Четвертое сражение имело место в дальневосточных водах, при острове Цусима, во время русско-японской войны, а именно 14–27 мая 1905 года. Оно также принадлежит к величайшим мировым событиям.

В этом бою, исключительном по своей драматической насыщенности, я сам принимал участие, находясь в качестве матроса на броненосце «Орел»^[1].

Неприятельские снаряды пощадили меня, и я попал в плен. Несколько дней мы пробыли в бараках одного японского порта, потом нас перевезли на южный остров Киу-Сиу, в город Кумамота.

Здесь в лагерь, расположенный на окраине города, мы были водворены на долгое время – до возвращения в Россию»^[2].

«Остров Цусима, заросший лесами и огражденный подводными рифами и скалами, оставался от нас слева. Его не было видно за крутящейся мглой. Он только угадывался и рисовался в воображении многогорбым чудовищем, этот безмолвный свидетель разыгравшейся здесь трагедии. На нём высоко взметнулся каменный пик, голый и раздвоенный, называемый по лоции – «Ослиные уши». (роман «Цусима», А.С. Новиков-Прибой).

Цусима-страшное слово для русского ума и сознания. Это слово уже более ста лет будоражит мир, вовлекая в споры, дискурсы и часто в некорректные рассуждения людей образованных и не совсем, знающих и где-то слышавших. Но чаще всего встречаются домыслы, непроверенные факты и просто ложь. Это не допустимо и мерзко, ибо поражение русской эскадры проявило не только эпизоды не корректного руководства боем, но и промахи Главного штаба, не только поднятие белого флага над пятью кораблями эскадры (был случай, когда в отсутствии оного подняли на мачту простыню)^[3], но и беспримерного подвига русских моряков, – матросов и офицеров. И таковых было большинство. Много тайн хранит этот не простой период в истории России и, в частности, жизни героя Цусимского сражения адмирала И.И. Чагина. Мы постараемся опираться только на факты, воспоминания очевидцев. А лейтмотивом повествования и в какой-то степени исследования, хотим выбрать девиз: «Мы русские и пусть навек запомнит враг, что лишь тогда встаем мы на колени, когда целуем русский флаг»!

«Зачем вспоминать это печальное событие – так тяжело переживать во второй раз выстраданное страдание? Спрашивали одни.

«Писать о Цусиме – это значит наводить мысль лишний раз на виновников Цусимы», – возражали другие.

Не лучше ли забыть, не вспоминать, отслужить скромно панихиду по погибшим товарищам… «не делать из Голгофы русского флота бульварного романа». Таково было мнение, высказанное русским офицером в высоких чинах, которое является, наверно, причиной, почему эту тему избегали затрагивать офицеры Российского Императорского Флота, часть которых в многочисленных книгах, рассказах, статьях и заметках вспомнила о многих анекдотах, случившихся за долголетнюю их службу на флоте. Но бой, решивший судьбу войны и, увы, способствовавший подъёму революционного движения внутри страны и так или иначе сказавшийся на судьбе каждого из нас – это запретная тема из-за своеобразно понимаемого чувства скорби по погибшим друзьям, по ушедшему укладу жизни»^[4].

«Цусимское сражение является особенным, – пишет немецкий писатель Франк Тисс. Побеждённые и победители играли в нём одинаково замечательную роль. В этой битве проявился героизм двух видов: с одной стороны храбрость и непреклонная воля японской нации, а с другой – доблесть, мужество и пренебрежение к смерти русских моряков, которые, зная, что не могут победить, всё же бросились в бой, навстречу смерти. Их поражение – это… не триумф Того», а триумф более сильной техники.

И вот прекрасный пример, говорящий о том, что настоящие моряки не бывают бывшими во всём мире:

Мир только что пережил ужасы Второй мировой войны. Пароход подходил к острову, покрытому горами со склонами, заросшими лесом, и окружённому отвесными скалами и подводными камнями. Линия белого прибоя опоясывала остров. Море было серое, холодное и неприветливое. Капитан послал матроса позвать на мостик своего помощника. Им был бывший белый воин, моряк Русского флота.

– Мы подходим к острову Цусима, – сказал капитан, чистокровный американец.

– Здесь спят вечным сном ваши храбрые соотечественники… Отдадим честь их памяти!

Он замолк, вытянулся, приложил руку к козырьку морской фуражки, в то время как американский флаг с красными полосами и синими звёздами был медленно приспущен наполовину.

На вечные времена угрюмый вид острова Цусима связан с воспоминаниями о нашедших здесь свою могилу доблестных русских моряках.

Память о героях, какими себя показали русские офицеры и матросы эскадры адмирала Рожественского, не умирает и живёт в сердцах не только русских людей, но, как показал приведённый случай, и у образованных моряков всего мира^[5].

Мы живём в XXI веке и всё отчётливее наблюдаем, как угасает интерес к нашей истории и что самое печальное с ним угасает и память. Не будем пенять на западный мир и бывших «друзей» по Союзу. Да, большая толика зла в этом присутствует. Но мы умный и умеющий прощать народ, терпеливый и не подставляющий ножку оступившемуся неприятелю. Наша правда и достоинство заключается в умении распознавать свои ошибки и, как вывод, учиться на них.

Так сложилось в императорской России, что звание «русский офицер» всегда было больше, чем просто титул. Это особая порода людей, для которых честь и достоинство были дороже жизни. За честь сражались, за неё же и умирали.

Родовое гнездо

 
«Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто,
И что в чести наветы за глаза.»^[6]
 

«И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим»^[7]

 

12 ноября 2019 года исполняется 159 лет со дня рождения одному из выдающегося сынов Отечества адмиралу Чагину И.И.

«История дворянского рода Чагиных насчитывает около 600 лет. Первые упоминания об их родовых вотчинах близ Юрьева-Польского относятся к началу XV в. Из глубины веков идет и разделение рода на две крупные ветви, условно названные по регионам расселения: тверскую и костромскую. Несомненно, эти ветви имеют общих предков, об этом говорит и единый герб, внесенный в Общий гербовник дворянский родов Всероссийской Империи. В роду было три генерала, адмирал, архитекторы. Чагины были в родстве с такими известными в России фамилиями, как Горчаковы, Демидовы, Дубасовы, Кожины, Кропоткины, Лазаревы, Лермонтовы, Мусины-Пушкины, Оболенские, Огаревы, Сумароковы, Шереметевы и другие. Анна Андреевна Чагина была матерью трех адмиралов Лазаревых, прославивших российский флот в морских сражениях и географических открытиях»^[8].

Жизнь и служение Родине И.И. Чагина, даже при жизни, вызывали зависть и непонимание окружающих блестящей карьере адмирала. Что говорить о нынешнем поколении, для которого Цусимское сражение находится в небытии! Но толки и домыслы распространены повсеместно.

Попробуем взглянуть на жизнь и судьбу этого удивительного человека и воина без пристрастия и зависти, а исключительно с позиции бесстрастности и глубокого уважения.

Наш мир существует в вечной борьбе, а чтобы поддерживать свое существование приходится сражаться. Сражаться вечно, чтобы жить. Сама история человечества в целом пронизана всеобщим трагизмом сражений, а без войны, кажется уже нельзя представить мир и человеческую природу.

В истории нашей широкой по масштабам и богатой страны, война была делом обыденным. Несметные полчища врагов веками пытались захватить российскую землю, да и просто забрать ее богатые ресурсы. Порой мы забываем героев и, даже великие свершения прошлого, не говоря о великих именах, которые несправедливо забыты. Непростительно забывать свое прошлое и опрометчиво. Последствия такой короткой памяти могут откликнуться кошмарным эхом потрясений и всеобщего хаоса. Бывает порой так, что история старинного рода не уступает истории целой страны.

Пожалуй, одним из самых, не побоюсь этого слова, легендарных представителей рода Неклюда Чагина^[9] можно назвать контр-адмирала Ивана Ивановича Чагина. Он принимал участие как в Цусимском сражении, так и нес мирную службу на императорской яхте «Штандарт». Правда, в жизни этого замечательного человека хватало как захватывающих приключений, так и мистики, таинственно окутывающей даже его смерть.

Русский контр-адмирал, командир Императорской яхты «Штандарт» И.И. Чагин родился 12 ноября 1860 года, происходил из потомственных дворян Тверской губернии, в имении своего отца Бурашево отставного штабс-капитана Ивана Алексеевича Чагина и его жены Аделаиды Фёдоровны, дочери потомственного гражданина Ф.Ф. Сиверса. В этой замечательной семье кроме сына Ивана было ещё шестеро сыновей и среди них два известных русских архитектора – Фёдор и Владимир Чагины. Усадьба была скромной, как и сами хозяева.

Алексей Иванович родился 22 февраля 1799 года^[10]. Внесен в 3-ю часть дворянской родословной книги Московской губернии.

Помещичий дом, как центральный элемент усадебного комплекса, по отношению к парку и прудам расположен на наиболее возвышенном участке рельефа. Парадное крыльцо с каменной лестницей выходило раньше прямо в парк, который был создан в регулярном стиле. В настоящий момент главных лучевых аллей не сохранилось. Исходя из остатков растительности на территории парка (липа порослевого происхождения по границе западной и восточных сторон парка), центральные и прилегающие аллеи состояли, вероятно, из липы сердцелистной. Вдоль восточной и частично западной границы усадебного парка до сих пор сохранилась земляная подсыпка(обваловка), поросшая жёлтой акацией (Карагана). Около дома был довольно большой фруктовый и ягодный сад»^[11].

«На протяжении XVIII–XIX в.в. облик села оставался неизменным. На его территории располагалась церковь Покрова Пресвятой Богородицы с приделом Николая Чудотворца, дворянская усадьба, от одного до четырёх домов церковно-и священнослужителей. «Причта положено по штату 1789 г. – священник, дьячек и пономарь по одному…Дома у священно-и церковнослужителей собственные, деревянные на церковной земле»^[12].

В 1765–1770 г.г. по инициативе полковника Ивана Ивановича Чагина рядом с деревянным храмом (его разобрали в 1777 г.) была сооружена каменная церковь, того же посвящения с пределом Николая Чудотворца. Документ 1810 г. гласит: «В нем (селе-Ред.) церковь во имя Покрова Пресвятые Богородицы с приделом Святого Чудотворца Николая, каменная, утварью церковной довольна,…построена в 1770-м году, однокомплетная, земли при ней отмежовано 26 десятин… От епаршеского и уездного города Твери 15 верст…».

Имя Алексея Ивановича Чагина, как минимум дважды, встречается на страницах дневниковых записей В.Ф. Одоевского.

Князь Владимир Фёдорович Одоевский, через сестёр Ланских, приходился свояком Борису Алексеевичу Врасскому, на сестре которого был женат Алексей Иванович Чагин. В.Ф. Одоевский – гофмейстер Двора Его Величества, писатель, энциклопедист, музыкант, последний представитель княжеского рода Одоевских, угасшего с его смертью^[13].

Упоминание владельца села Бурашево надворного советника А.И. Чагина с именами: В.Ф. Одоевского, М.П. Азанчевского, А.П. Чихачева, Б.Ф. Врасского, позволяет характеризовать его, как неординарную личность со связями в среде столичной интеллектуальной и аристократической элиты^[14].

Такой унылый вид приобрело имение после революции, лишившись своих хозяев. Превратившись в приют бомжей под «пристальным» оком местной администрации, недавно, оно и вовсе сгорело.

Умысел это или случайность никто устанавливать не стал. Но весьма странным выглядит установленная у здания администрации фигура рыцаря с фамильного герба Чагиных, а также взвившийся рядом флаг с родовым гербом. А сам герб украшает обитель народных избранников. Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а за тем…

Немыслимо с точки зрения присвоения чужих регалий. Если это попытка поднять престиж самой администрации, то это сомнительно. Память нужно увековечивать восстановлением усадьбы и памяти о знаменитом соотечественнике (к этому, небезынтересному факту, мы ещё вернёмся).

С нами Бог и Андреевский флаг

Иван Чагин рано увлекся морем и флотом. После окончания гимназии, в сентябре 1875 года он поступает в Санкт-Петербургский Морской корпус. Еще во время учебы в Морском корпусе Чагин дважды совершил большие морские плавания на военных кораблях русского Балтийского флота – на корвете «Боярин» (1877) и на корвете «Гиляк» (1878).

Корвет «Боярин» был вполне современным боевым кораблём, модернизация вооружения которого постоянно улучшалась. Так, в начале 1870 г.г. к его 11-ти 60-фунтовых пушек добавили ещё три 6-дюймовых. Возможность плавания на таком корабле была большой удачей для регулярно поступающих сюда на практику 17–18 юнг, будущих корабельных офицеров российских флотов.

Унтер-офицер (3 ноября 1878 г.). Гардемарин (20 апреля 1880 г.).

Награждён Нахимовской премией за успехи в учёбе.

По семейным преданиям-рассказам брата Ивана Ивановича, известного архитектора Владимира Ивановича Чагина, – окончание учебы совпало для гардемарина И. Чагина с трагическим событием: он оказался свидетелем покушения на Александра II и был одним из тех, кто поднимал с земли смертельно раненного Императора.

«То, что позже представилось взору, вспоминает очевидец, с трудом поддавалось описанию: «Опершись на решетку канала, полулежал Царь Александр; лицо его было покрыто кровью, его шапка, его шинель были разорваны на куски, а его ноги были оторваны почти до колен. Они обнажены, и кровь бьет из них ключом по белому снегу… Против монарха почти в таком же положении лежал цареубийца. По улице было разбросано человек двадцать тяжело раненных. Некоторые пробуют подняться, но тотчас же падают обратно в снег, смешанный с грязью и кровью». Взорванного царя положили в сани полковника Дворжицкого. Один из офицеров держал оторванные ноги, подняв их кверху, чтобы уменьшить потерю крови. Александр ІІ, теряя сознание, хотел перекреститься, но рука не поддавалась; и он все время повторял: «Холодно, холодно»^[15].

Очевидно, молодой гардемарин попал на место покушения 1(13) марта 1881 года после похода на «Первенце». И страшно предположить какой стресс испытал он, когда был среди офицеров, поднимающих с земли тело Императора, которому присягал.

«Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять.

Его Императорского Величества государства и земель Его врагов телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление и во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорского Величества службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может.

Об ущербе же Его Императорского Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду…

В заключение сей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь»^[16].

Гардемарин Иван Чагин и здесь остался верен присяге- «Об ущербе же Его Императорского Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся…».

20 апреля 1880 года Иван Чагин окончил Морской корпус с чином гардемарина. После этого гардемарин Чагин участвовал в дальнем плавании на плавучей батарее «Первенец» Балтийского флота. После возвращения из плавания Чагин был произведен в мичманы (30 августа 1881 года) и тут же снова отправился в дальний поход. На этот раз на крейсере «Герцог Эдинбургский» он совершил переход из Кронштадта во Владивосток, с заходами во многие порты Средиземного моря, Индийского и Тихого океанов. Затем на этом же самом крейсере И. Чагин продолжил военную службу и совершил плавания по многим северным морям.

На крейсере «Герцог Эдинбургский» Чагин служил мичманом до 1884 года, а потом был переведен на клипер «Жемчуг», где служил еще почти два года. Там же, на Тихом океане, 1 января 1886 года Иван Чагин получает чин лейтенанта. Позднее, 26 мая 1886 года, Чагин был назначен младшим минным офицером на крейсер «Память Меркурия», однако прослужить на новом месте ему пришлось не долго. Вскоре он был отозван в Петербург и в сентябре 1886 года назначен преподавателем Морского корпуса.

«Крейсер «Герцог Эдинбургский» занимает совершенно особое место в истории Российского военно-морского флота. Созданный по русскому проекту, на российских заводах и из русских материалов, он стал первым в мире крейсером с броневым поясом по ватерлинии и послужил образцом для подражания даже в Англии, которая в то время была самой экономически развитой страной мира, и флот которой по праву считался лучшим.

Крейсер «Герцог Эдинбургский»

«Герцог Эдинбургский» в первое свое океанское плавание вышел в первых числах января 1881 года. 10 января 1881 г. фрегат был в Шербуре и 17-го пришел в Гибралтар и далее направился в Средиземное море. Во время перехода корабль показал прекрасные мореходные качества»^[17].

«Жемчуг» был спущен на воду 14 октября 1861 г. На испытаниях «Жемчуг» развил 12,5 узлов при мощности машины 1438 индикаторных л. с^[18].

Вообще крейсеру «Память Меркурия» повезло мало. Однако волей судьбы «Память Меркурия» неоднократно оказывался в центре исторических событий, замалчиваемых ранее с идеологической точки зрения.

«Память Меркурия» оказался единственным крейсером, а также наиболее быстроходным и наиболее мощным среди мореходных кораблей Черноморского флота. Он стал флагманским кораблем отряда миноносцев, которые из-за отсутствия мореходных броненосцев были главными силами флота. Одним словом корабль получился довольно удачным. По свидетельству современников, новый крейсер был красивым, что обусловило любовь к нему многочисленных поклонников российского флота. Достаточно комфортабельный для военного корабля крейсер полюбился и членам императорской семьи, которые неоднократно на нем бывали.

Наряду с выполнением придворных функций крейсер нёс и обычную военно-морскую службу. В 1886 году «Память Меркурия» вместе с прибывшим из Средиземного моря крейсером «Забияка» участвовал в походе в болгарский порт Варна.

Клипер «Жемчуг

В апреле 1887 года, после окончания Минного офицерского класса, Чагин назначается минным офицером на крейсер «Африка» (3-й флотский экипаж), которым командовал капитан 2-го ранга Федор Дубасов – будущий адмирал и московский генерал-губернатор.