Станислав Анисимов
Полмгновения до встречи…
Придет спасенье или нет?
На костылях скучнейших буден
Бредёт участия скелет.
Предложат денег на дорогу, –
Куда мне ехать и зачем?
Научат, как молиться Богу.
Вот избавленье от проблем.
Научат сладостно молиться
Иконы, древние цветы,
А я гляжу на юных лица –
Надежды, поиски, мечты.
И созидаются поклоны
На юный лик, на юный взгляд.
Они – грядущего иконы
И далеко вперед глядят.
***
Речитатив, речитатив,
Колдунья-ива плачет в воду,
Сосна застыла, как штатив,
Фотограф-аист снял природу.
И тьма, и лес, и добрый дол,
И две березки-хохотушки,
И дядя Вася, мукомол,
И богомольные старушки.
Он на сосне сваял гнездо,
Она – надежная опора.
Он любит птиц – певцов-дроздов
И малых пташек без разбора,
Сфотографировать сумел
Табун, деревню и корову.
Достоин, выдержан и смел,
Он держит честь и держит слово, –
Ну как такого не любить, –
И гимны спеть, и дифирамбы.
Он улетел, пора б забыть,
А воробьи запели ямбы.
А зимним вечером дрозды
Рябину красную клевали
И громко аиста труды
К приходу лета воспевали.
***
Когда-то древнее кадило
Упало в воду, в легкий дым
И утонуло, тина скрыла,
И стало озеро святым.
И веет ладаном осока,
А тополя еще сильней,
И колокольный звон далёко
Деревни-матушки елей.
Дубы упали на колени,
Ручищи-ветви, гулкий стон,
Мольбы десятков поколений,
И небо приняло поклон.
И нивы снова посветлели,
И жатва близится, как бой,
И август кажется апрелем,
И мы – влюблённые с тобой.
Когда-то древнее кадило
Упало в воду чьей-то боли.
Всё улетало, уходило,
И всё вернулось к новой доле.
Исповедь швейной машинной иглы
Наш восторг неописуем -
Мы живем не для себя.
Надрываясь и рискуя,
Шьем и шьем, других любя.
То платочки, то простынки,
То костюмы, то бельё,
Сапоги, штаны, ботинки -
Все другим, все не моё.
Я же знаю, что сломаюсь,
Что на век не создана.
По ночам молюсь и каюсь -
Дни и ночи, все без сна.
Но нельзя в иное дело
Уходить, других любя -
И любить не надоело,
Забывая про себя.
Будут жить мои дорожки,
Будет жить моя семья.
И других иголок ножки
Будут бегать, как моя.
***
Вы, возы и обозы России,
Конной тягой Россия плелась,
Но от этой недюжинной силы
Сила новая родилась.
И лодчонки, ладьи или струги,
И канаты, и стон бурлаков…
Звёзды, звёзды, России подруги,
Ей давали и силу, и кров.
Волга, Дон и Ока, и Печора,
И Иртыш, и Амур, и Урал
Бесконечно ведут разговоры,
Где в России начало начал.
Неизведанно, неоспоримо,
Непонятно ни мне, никому
Испытания видимы, зримы,
Но не гонят Россию во тьму.
Возрождается, снова родится
Не назло, а наукою всем,
Будто Феникс, волшебная птица,
Будто новый и умный Эдем.
***
Триста лет живёт в домушке
Добродушный домовой,
Любит внучку и старушку,
И оладышки с халвой.
Любит петь такие песни,
Где про дом и про семью.
Иногда с дедулей вместе
Я приеду и пою.
Я – погромче, он – потише
Или шёпотом вдвоём,
Если дождь стучит по крыше,
Мы чаи на травах пьём.
***
Как жизнь меня перекосила…
И нет зубов, и хвост висит…
Куда девались мощь и сила?
Убогий, глупый, жалкий вид.
Зато я знаю – кость зарыта
И от собак, и от людей.
И не страшны теперь копыта
Коров, козлов и лошадей.
Я знаю, где дыра в заборе,
Чтоб от погони убежать,
Я знаю, как в собачьей ссоре
Тихонько рявкнуть и визжать.
Я знаю умные приёмы,
Чтоб убеждать других собак.
Не строить будку из соломы
И не ходить в ночной кабак,
Не собирать чужие кости,
А самому их зарывать…
Мы в этом мире только гости…
Всё это надо понимать.
***
Я – не породистый щенок,
Я самый маленький на свете,
И я кручусь у ваших ног,
Как человеческие дети.
Мне так же хочется играть,
И всё легко и интересно,
Но всех нужней родная мать
И на груди её не тесно.
Мы все уходим из гнезда
Вначале, – будучи щенками,
Порою грубо, навсегда,
Затем – куда не знаем сами.
У позаброшенных ворот,
У позабытого порога
Начало всех начал идёт –
Тропинка, лесенка, дорога.
Я, как щенок у ваших ног
И у ворот, и у порога,
Вот только мать упрятал Бог,
И я щенком в ногах у Бога.
***
Как постепенно исчезают
Дома ушедшей старины.
Они, как снег, зимой растают
И будут вовсе не видны.
Полузабытые бедняжки –
Не убран двор и нет цветов…
Мои родные деревяшки,
Для вас не хватит лучших слов.
Здесь так уютно созидалось –
Разнообразно и навек,
Любилось, мучились, мечталось,
Здесь создавался Человек
Он рос и гладил ваши стены,
Рубил дрова и мазал печь…
Но всё стареет постепенно,
А как хотелось бы сберечь…
***
Вы отказались от общенья,
А я для Вас его берёг.
Нет ни любви, ни самомненья,
А лишь участья огонёк.
Вы отказались от участья,
Оно – не деньги, не предмет,
Ведь в нём тепло, комочек счастья,
Дороже счастья в мире нет.
***
Не любите ближнего,
Это вам зачем?
Образного, книжного –
Проще будет всем.
Полюбите дальнего –
Дальних не видать.
Бедного, печального –
Как ему подать?
Полюбите бедного,
Только вдалеке –
Ни упрёка вредного,
Ни ножа в руке.
***
Упали листья на солому,
И впереди сюжет зимы.
Плетёт печаль дорогу к дому,
Тоску из снежной бахромы.
За синим снегом, за порошей,
За красным снегом на заре
Мы вспоминаем о хорошем,
О тёплом небе в сентябре.
И превращаются снежинки
В весёлый радостный полёт
И в паучков, и в паутинки,
Как в бабье лето хоровод.
Блистают льдинки в лунном свете —
Алмазы, таинства огни,
На замерзающей планете
Развеселили нас они.
И нет на свете белых пятен,
Зима – не белое пятно,
И стал язык любви понятен,
Забытый прочно и давно.
***
След от телеги на дороге,
След от дороги по степи,
След самолёта в небе строгий,
Твой след во мне спокойно спит.
Твой след мне душу не тревожит,
Он, как тропинка по горам,
Она меня вести не сможет,
Пока не поведусь я сам.
Я ухожу по ней неслышно,
Вдали скрывается аул,
Прости, Аллах, Христос и Кришна,
Я никого не обманул.
Я ухожу в своё далёко,
А мой аул – моё бытьё,
Судьбы недремлющее око
И в этот раз возьмёт своё.
Опять не пустит до вершины
Казбек, Эльбрус и Эверест,
Порвёт и нервы, и штанины
И все надежды жадно съест…
Любви далёкая тропинка,
Судьбы великая печаль…
Как отыскать ту серединку,
Где видно близкое и даль?..
***
Не надо стремлений в бездумные дали,
Бездумье далёким не будет вовек,
Мы жили, любили, но жизнь не видали,
Ещё очень молод земной человек.
Ещё искушает его самомненье,
Ещё покоряется он суетой,
Ещё не продуманы цели, стремленья,
Еще не сдружился надёжно с мечтой.
Ещё караваны бездумных ошибок
Бредут, как верблюды, в пустынях ума,
И ум не у всех к пониманию гибок,
Еще не проснулась и совесть сама.
Давно на просторе огромной Вселенной
Забота – не символ, не лозунг, а цель.
А мы, спотыкаясь в грязи по колено,
Плывём, надрываясь, от мели на мель.
Не надо другой многотрудной работы,
Не надо других многосложных идей, –
Понять и освоить Законы Заботы
И счастье построить для жизни людей!
***
Кто это трогает струны Вселенной,
Звёзды, как ноты, застывшие вмиг?
Кто эти ноты писал дерзновенно?
Парень влюблённый, безумный старик?
Взялся Бетховен набрасывать ноты,
Бах в исступленьи выхватывал их.
Скрипки и арфы, орган и фаготы…
Музыка, песня и танец, и стих.
Как эти звёзды мешают трудиться,
Как эти звёзды смущают и жгут…
Чьи-то забытые звёздные лица,
Чей-то напрасный и радостный труд.
Звёзды как муки, звёзды как птицы,
звёзды – посланники вечных небес,
Чьи-то небесные мудрые лица
Громко вещают: «Христосе воскрес!»
***
То ли выбрали самых красивых,
То ли все красатульки здесь,
Занзибара волшебно имя,
Да и остров прекрасен весь!
Полыханье гвоздичных деревьев,
Трепетание южных ночей
Обласкает коралловой тенью
И уютом домашних свечей.
Танзанийские тёплые ночи,
Занзибарские светлые дни,
Океанские волны грохочут
Или чаще – ласкают они.
Танзанийские древние пальмы
Шепчут вдаль: «Занзибару привет!»
С искромётным восторженным шармом
Занзибар посылает ответ.
Так свежо, так легко, так умело,
Так восторженно и хорошо
Африканское древнее тело