Соня Марей
Доктора вызывали?, или Трудовые будни попаданки
– Это мой братец. Мы вместе, – я положила руку ему на плечо.
– Прекрасно, для него тоже найдется легкая, но важная работа. У нас со вчерашнего дня некому выносить горшки.
Судя по обреченному выражению лица, Лика совсем не прельщала такая перспектива, но ради меня он был готов снести и тяжкий труд санитара.
– К работе нужно приступить сегодня. Платим мы немного, госпиталь не располагает большими средствами. Но проезд в почтовых каретах по карману даже беднякам, вам должно хватить до столицы. Прежде у нас не было ни одного мага, и заполучить его – большая удача. Если сработаемся, после вы можете вернуться в Фонвилль, оформить членство в гильдии, получить документ и официально устроиться в госпиталь Благой Алоры.
Я мысленно застонала. Похоже, в любом из миров без бумажки ты… это самое. Но ничего, я пережила первые дни, значит, не все так плохо. Прорвемся!
Глава 9. Госпиталь Благой Алоры
Нейра Бовилл оказалась строгой женщиной средних лет с громким, почти мужским голосом, которым она отчитывала молодую бледную «медсестричку». Так я мысленно окрестила работниц госпиталя. Когда нейра закончила свою речь, и ее подбородки перестали дрожать, взор суровых очей обратился на меня. Эта женщина до боли напоминала вахтершу из моего бывшего университета.
– И кто это тут у нас? – сощурилась так, будто подозревала в краже номерка из гардеробной.
– Меня зовут Аннис. А это мой брат, Лик, – представила я нашу компанию.
Женщина кивнула.
– Нейт Ловис все о вас рассказал. Я главная благая сестра этого госпиталя, тут все мне подчиняются. На всякий случай предупрежу: мои поручения исполняются четко и беспрекословно. Даже то, что вы якобы магичка, – подчеркнула она едко, – не дает вам права задирать нос или своевольничать. А еще – белоручкам у нас не место. Если думаете бежать, то делайте это сразу.
Похоже, нейру здесь все боятся. Она четко обозначила свои позиции и, кажется, намерена спустить с меня три шкуры.
– То, что мы пришли сюда, уже говорит о серьезных намерениях, уважаемая нейра Бовилл.
Секретарь обмолвился, что главная сестра происходит из нищего дворянского рода, поэтому ей пришлось работать. Она, как и прочие женщины здесь, не училась лекарскому искусству, а просто исполняет предписания.
– Так, для мальчишки тоже работенка найдется. Эй, Белла, тебе в помощь! – она махнула одной из молодых сестер, и та увела затравленно оглядывающегося Лика.
– Держись, друг мой. После госпитальных ужасов ты с полным правом сможешь называть себя мужчиной, – шепнула я ему на прощание.
– Сейчас мы направимся в крыло для самых маленьких. Надо будет покормить, переодеть, сменить постели и дать лекарства, – Бовилл описывала фронт работ, пока мы шли по длинному полутемному коридору.
Мимо прошаркала старушка с ведром и шваброй, а я вдруг ощутила резкий и неприятный запах извести. Сначала ничего не поняла, но потом меня озарило: они что, используют хлорную воду для дезинфекции? В этом мире уже знают о свойствах хлорноватистой кислоты? Возможно, все не так плохо, как я думала поначалу.
В подсобном помещении мне выдали передник и чепец благих сестер, волосы я заплела в косу и убрала под платье.
– Порой к нам захаживают богатые и благородные женщины. Желая прослыть в обществе милосердными, они возятся с больными и берут с собой дочерей, – нейра Бовилл хмыкнула, показывая, что думает об этом. – Чаще всего это доброта напоказ. Ведь всем известно, что девушка, которая проявляет внимание к чужим детям, станет хорошей матерью. Иногда это помогает отыскать достойных женихов.
– Я не благородная нейра и не ищу жениха. Мне просто надо заработать немного денег.
С губ женщины сорвался очередной саркастический смешок.
– Обычно молодые девушки, желая подзаработать, выбирают более простые способы.
– Сомневаетесь в моих моральных качествах? – спросила я с вызовом.
– Ох, нет, милочка. Но чувствую, что зубки у тебя острые, – она погрозила пальцем. – Смотри не обломай.
Какая вредная тетка! Захотелось ответить в том же духе, но я лишь недовольно поджала губы. Ладно, моя цель – не поругаться. Придется потерпеть, и кто знает, быть может, уже сегодня Бовилл станет разговаривать со мной по-другому.
Мы зашли в, с позволения сказать, «палату», где в деревянных кроватках лежали малыши до года. Я насчитала двадцать, не меньше. Кто-то кряхтел, кто-то кашлял и хныкал, кто-то тихонько возился в пеленках. Пожилая сестра складывала грязное белье в таз, меня она окинула заинтересованным взглядом, а после, подхватив свою ношу, вышла за дверь.
– Так, – нейра Бовилл потерла крупные ладони. – Приступаем. Я буду их кормить, а ты переодевай и меняй белье у тех, у кого не успела сменить Адель. Потом выполним предписания лекаря, им всем нужна микстура от кашля.
В ответ я недоверчиво посмотрела на нее. Всем одинаковое лекарство? Что ж, я еще посмотрю, что там за микстура, что с этими детьми и верно ли поставлены диагнозы.
Едва мы приступили к делу, как нейру Бовилл куда-то позвали, и я осталась в палате одна. В отсутствие этой женщины даже дышать стало легче. Первым делом приоткрыла оконные створки, чтобы проветрить душное, пропахшее детскими испражнениями помещение. На улице стояла солнечная безветренная погода, так что простудить маленьких пациентов я не боялась.
К хору детских всхлипов присоединился оглушительный крик – один из малышей проснулся и тут же разразился громким плачем. Он сильно вспотел, и я поспешила его раскутать. Мальчик выглядел месяца на три-четыре, был худеньким, нервным и слабым. Чувствуя смутную тревогу, я осмотрела его и обнаружила, что еще и окостенение родничков запаздывает, и кожа не совсем здоровая, а специфический запах пота добавил подозрений.
Во время моих манипуляций мальчуган кричал так, что закладывало уши. Взяв ребенка на руки, я присела на табурет и попыталась успокоить, но это не принесло результата. Зато в открытое окно проскользнул Уголек и сел возле моих ног.
– Чем занимаешься, мрряу? – спросил, лениво зевнув.
– Работаю, как видишь. Это ты бездельник и воришка.
Кот лишь фыркнул.
– Чего этот детеныш так орет?
– Его тревожат боли, – я с жалостью погладила мальчика по голове. – Надо будет сообщить нейре Бовилл, а лучше кому-то чином повыше. Ему нужно особое лечение.
– А что насчет магии?
– Напомню, что я пока с ней не разобралась. Я вообще не знаю, что делать и как с этими силами обращаться. Тем более не уверена, что такую проблему можно решить, лишь взмахнув волшебной палочкой или пробормотав набор слов.
Больше всего я боялась навредить. Самое страшное – это увидеть, как из-за моего неосторожного вмешательства ребенок закрывает глаза и перестает дышать. Просто кошмарный сон.
– Хотя бы попытайся, ну. Я не дам тебе перестараться. Помогу, так и быть.
– Нет, отстань от меня. Сам говорил, что я могу угодить в тюрьму.
– Ну давай, давай. Ты что, трусиха?
Уголек все подначивал меня, соблазнял, гипнотизировал своими колдовскими глазищами, потирался о лодыжки мордой. А потом прислонился теплым боком к ноге и замурчал.
Не знаю, почему поддалась. То ли сама внутренне этого хотела, то ли кот обладал даром внушения, но я положила ладонь на головку малыша и попробовала почувствовать в себе что-то… какое-то странное тепло, занимающееся в груди. Оно пульсировало в такт биению сердца и отдавалось уколами в ладони – более слабыми, чем прежде. Чтобы полностью сосредоточиться на этом ощущении, я закрыла глаза и прогнала из головы лишние мысли.
Я думала о том, что хочу найти источник боли и окутать его ласковым теплом, шептала слова утешения, пока крик не стал утихать. Все это время Уголек терся о мои ноги и тарахтел, будто трактор.
Открыв глаза, я обнаружила, что малыш больше не плачет, а рассматривает меня огромными серыми глазами и тянет ручку к лицу.
– Окна зачем раскупорила?! – раздался окрик нейры Бовилл, и я вздрогнула. – Детям нельзя охлаждаться!
– Здесь дышать невозможно, воздух должен циркулировать, на дворе лето, – я поднялась, аккуратно прижимая к себе малыша. – Больным нужно проветривание, чтобы в помещении не скапливалась зараза.
– Откуда ты только взялась такая умная? – она бросилась к окну, но чуть не запнулась о собственные ноги. – А животина что здесь делает?! – Бовилл уставилась на царственно сидящего на полу Уголька, ее глаза медленно наливались кровью. Но тот и ухом не повел.
– Это мой помощник.
– Да неужели? И как он тебе помогает? Склянки подает? Или молоком детей кормит?
– Уголек – волшебный кот, – пояснила я спокойно.
Бовилл цыкнула.
– Вся эта магия – не больше чем ярмарочные фокусы. А настоящих магов по пальцам можно пересчитать, и они явно не залетают в наш госпиталь. Скажу Ловису, чтобы выгнал тебя, мне здесь не нужны…
– Зато ребенок успокоился, – я кивнула на малыша в своих руках, и лицо нейры удивленно вытянулось.
– Как ты его успокоила? Он же постоянно кричит и почти не спит, – спросила уже тише.
– Детей часто осматривают лекари? Взгляните сами, – я аккуратно уложила мальчика в кроватку и подозвала нейру Бовилл взмахом руки.
– Ну и что ты мне хочешь показать, чего я еще не видела? – тон женщины вновь стал недоверчивым и ехидным, но она все же приблизилась и вместе со мной склонилась над ребенком.
– Здесь же рахит налицо, – и я рассказала о признаках, которые смогла обнаружить. – Возраст у него какой?
– Где-то четыре с половиной месяца, может, пять. Точно не знаю, его оставили под дверью местного приюта, – произнесла она, задумчиво разглядывая мальчишку. – Почему ты думаешь, что это именно рахит? Лекари могут выявить его, только когда кости уже искривлены. А этот еще слишком мелкий.
Пришло время очередных невероятных историй, и я сделала глубокий вдох:
– В родной деревне я помогала одному очень опытному лекарю, вот кое-чему и научилась. А плачет и нервничает он от боли.
Я точно не знала, как мне удалось его унять. Мой дар напрямую влияет на мозг и не пропускает болевые импульсы? Или воздействует на что-то еще? И хвостатый пройдоха тут явно не последнюю роль сыграл, наверное, сказалась живительная сила сосисок.
Нейра Бовилл выпрямилась.
– Если ты придешь к главному лекарю и начнешь умничать, он только посмеется.
– Пускай смеется. Я все равно с ним поговорю.
В ответ она неодобрительно цокнула и велела продолжать работу. В четыре руки мы переодели и покормили других детишек, некоторые выглядели почти как тот мальчик. Это неудивительно, потому что содержание, скудное питание и плохие условия жизни матери во время беременности здоровья детям не добавляют. Как писал один известный врач, «бедные болеют от бедности, богатые – от пресыщенности». Или как-то так. А сиротам во всех мирах тяжело.
Нейра Бовилл некоторое время молчала, а потом спросила:
– И как же этот твой лекарь лечил рахитичных?
– Прежде всего нужны прогулки на воздухе и витамин Д, иначе болезнь будет только прогрессировать, – сказала, укладывая очередного маленького пациента в кроватку.
По выражению лица главной сестры стало ясно, что я слишком увлеклась, и для нее «витамин Д» – то же самое, что для меня «ядерный синтез».
Плошаешь, Анечка. Впредь так прокалываться нельзя.
Но что могли использовать во времена, когда мощных лекарств еще было? Когда не были открыты витамины? При этом средство должно быть доступным.
– У вас есть рыбий жир?
Бовилл пожевала мясистые губы.
– Отродясь не бывало. Хотя, слышала, что некоторые лекари советуют всем детям пить его, но кто будет заботиться о приютских? С голоду не померли – уже спасибо сказать надо.
– Ну как же так? У вас микстура от кашля на все случаи жизни?! – возмутилась я.
– Ой, запутала ты меня совсем, – отмахнулась благая сестра и отвела взгляд. – Что лекари говорят, то и делаю, – подхватила на руки худенькую белокурую девочку и сказала: – Вот эта совсем бледная, ей еще железо прописали.
– Наверное, в приютах они плохо питаются.
– У нас плохо питаются все, кто не имеет большого поместья, фабрик, мануфактур и дохода с них. Вот они-то жируют, а остальные – что боги пошлют. Когда я была маленькой, выдался очень неурожайный год, – произнесла Бовилл тихо и печально. – Помню, мы с сестрами искали в полях пшеничные зернышки, я от истощения в обморок падала. Столько народу померло от голода, что тьма. В том числе моя мать и младшая сестренка. Сейчас еще в хорошие времена живем, не гневи богов своими словами, милочка.
Против воли я ощутила, как задергалась нижняя губа, а глаза защипало. Странно было видеть, как суровая женщина вдруг становится слабой от горьких воспоминаний. И тем не менее…
Увиденного было достаточно, чтобы впечатлиться и утвердиться в своих намерениях. Я хочу, нет, должна сделать для этого мира что-то полезное. Для бедных, рахитичных, истощенных и анемичных детей. А это возможно, лишь имея влияние и власть. Пока я, даже назвавшись магичкой, никто и звать меня никак.
Работа продолжалась, я даже поспорила с Бовилл, уговаривая ее не спешить поить всех солодкой и дать мне стетоскоп, но та твердо стояла на своем. А потом отправила за чистыми пеленками в подсобку и, пока я бегала, успела влить лекарство в детей.
К сожалению, главный лекарь так и не появился, и я не смогла с ним поговорить. Он был именно тем человеком, который мог повлиять на происходящее в госпитале.
Следующие два часа я делала перевязки, украдкой применяя свой дар для успокоения плачущих детей. Порой даже замечала одобрительную ухмылку руководительницы. А зараза Уголек то появлялся, то исчезал, как будто в воздухе растворялся. Я боялась напортачить, поэтому тщательно контролировала себя. Магия пока была чем-то непонятным, как ядерная физика, но кот-фамильяр успел обмолвиться, что магов часто ведет интуиция, ею я и пользовалась.
За окнами темнела ночь, а я поднялась с рассветом и уже валилась с ног от усталости. Это был невероятно длинный день: дорога до Фонвилля, приключения в городе, госпиталь Благой Алоры. И у меня осталась неделя. Всего неделя до того, как я должна предстать пред светлыми очами столичных магов.
– Нейра Бовилл, а можно нескромный вопрос? – спросила, снимая передник и шапочку.
– Ну чего ты от меня еще хочешь? – она закатила глаза, упала на табуретку и сделала большой глоток крепкого обжигающего чая.
– В госпитале можно переночевать мне и моему брату?
Сейчас это был вопрос первостепенной важности. Если откажут, я даже не знаю, что делать. Разве что спать на лавке, укрывшись газеткой.
– Да, я и забыла, что у тебя нет ни сорена на гостиницу. Можете устроиться в комнате отдыха для благих сестер, все равно почти все на ночь по домам расходятся. Расчет получишь через несколько дней, когда будешь уходить. Еще нашим работникам полагается питание два раза в день, завтра можете посетить столовую.
Я сердечно поблагодарила женщину и, окрыленная новостями, побежала разыскивать Лика.
Глава 10. Сложный выбор
Я ожидала застать своего маленького спутника в дурном настроении, ведь обычно мытье горшков никого не радует. Но Лик, напротив, сиял, словно медный пятак. Когда мы остались одни в комнате отдыха, он рассказал о своих опытах с открывшимся водным даром.
– Представляешь, мне даже не пришлось трогать это руками! – возбужденно шептал он.
Глаза мальчишки блестели от радости.
– Тебе нужно быть осторожным. Магия – это не шутки.
Несмотря на заверения в том, что он был аккуратен, я не переставала тревожиться. Вдруг натворит что-то ужасное? Лик, как и я, совершенно неопытен в колдовстве. Но парнишка с самодовольным видом развалился на кушетке и мечтательно уставился в потолок.
– Вот стану великим магом, заработаю много денег и куплю нам дом в столице.
Но я не дала ему долго предаваться фантазиям, заставила читать инструкцию к местному пенициллину. Читал он долго и по слогам, но все же осилил. В ней, естественно, не было указано, из чего сделан препарат, как его получали, написали лишь дозировку в зависимости от веса больного, краткие показания и способ разведения. По правде говоря, я бы не рискнула в ближайшее время испытать это средство на ком-то из своих пациентов, нужно было больше информации. Слепых экспериментов я боялась, как огня.
После, несмотря на усталость, попросила Лика объяснить пять букв и звуков, которые они дают. В местном алфавите всего двадцать четыре буквы, а то, что я понимаю чужую речь и могу без труда говорить на этом языке, вселяло надежду выучить грамоту в короткий срок.
Засыпала я в приподнятом расположении духа, все проблемы казались решаемыми, надо лишь приложить больше усилий и настойчивости. Ночь прошла спокойно, но никто мне не сказал, что завтра предстоит окунуться в настоящий ад.
***
Рано утром, позавтракав в столовой жидкой кашей с кусочком хлеба, я встретилась с нейрой Бовилл у дверей палаты для самых маленьких.
– Сегодня все как обычно, – начала командовать благая сестра. – Давай начнем вместе, а потом продолжишь одна, мне надо бежать по делам, – и хитро сверкнула глазами.
– Конечно, как скажете.
Невольно вспомнилось, как на практике в больнице доктора говорили студентам: «Ну вы, ребята, печатайте истории болезни, а мы пойдем обедать». Так и нейра Бовилл нашла, на кого скинуть скучные хлопоты. Мне показалось, она даже рада моему появлению. Вчера я успела убедиться, что рабочих рук в госпитале действительно не хватает, а немногочисленные благие сестры выглядят измученными тяжелой работой.
– Главный лекарь уже на месте? – спросила, не теряя надежды встретиться с этим человеком.
Детям нужно скорректировать лечение и попросить выписать рыбий жир.
Бовилл кивнула и принялась раздевать рыжую девятимесячную девчушку. Та попыталась ухватить ее за нос, а когда это не удалось, захныкала.
– Да, пришел утром. Но сейчас он занят, поэтому не стоит лезть к нему с непрошеными советами, – осадила меня сурово, а потом обратилась к малышке: – Что-то ты горячая, запарилась, что ли? И потница, похоже, высыпала.
– Где?
Я приблизилась и склонилась над малышкой, провела пальцами по коже.
– Ну-ка, милая, покажись…
Меня прошиб холодный пот. Или я вчера не заметила первых признаков, или они появились только ночью? Кожа девочки действительно была горячей, а мелкую сыпь на щечках издалека можно было спутать с ярким румянцем. Сыпь покрывала и шею, грудь и бока, сгущаясь в локтевых и паховых сгибах. Причем ее не было в области носогубного треугольника.
Бовилл вместе со мной внимательно осматривала пациентку.
– Ох, боги! Только не говорите мне, что это краснуха! – взмолилась она, хватаясь за свою необъятную грудь.
– Да нет, это не она. Это…
– Так, я за главным лекарем, нейтом Кварлом! – Бовилл поболтала руками в тазу с мыльной водой, наспех вытерла передником. – А ты жди здесь. Запомни, ни слова поперек! – и вылетела прочь.
Пока благой сестры не было, я осмотрела остальных, тщательно моя руки после каждого. Подобные признаки были еще у девятерых. У кого-то они оказались выражены больше, у кого-то меньше. От бессильной злости хотелось выругаться, но я сдержалась. Только скарлатины не хватало! Заболевание, которое успешно лечили в нашем мире, в прошлые века уносило множество жизней, особенно если учесть дурные условия.
Детские инфекции очень заразны, если заболеет один, с большой вероятностью заболеют и остальные. А их всех держат в одном помещении! Двадцать человек! Они уже давно проконтактировали друг с другом, остальное – дело нескольких дней. А тот несчастный мальчик с рахитом снова плакал и тянул ко мне ручки.
В палату вошел мужчина с густыми тронутыми сединой усами и короткой бородкой, в строгой черной форме и с чемоданом под мышкой.
– О, Бовилл, у тебя новая помощница? – мазнул по мне взглядом. – Повезло. И что тут у вас? Показывайте.
– Я нашла одинаковые признаки у половины детей, нейт Кварл, – сказала, но тот пропустил мои слова мимо ушей, словно я была пустым местом.
Он считал частый пульс, давил на участки сыпи стеклянным шпателем, недовольно хмурясь, осматривал горло и миндалины маленьких пациентов.
– Точно, нейра Бовилл. Это краснуха, – заключил лекарь и покачал головой, будто вынося приговор.
В нашем мире тоже долгое время скарлатина считалась одной из форм краснухи, а не отдельным заболеванием. Скорее всего, здесь будет так же.
– Простите, но это не краснуха, – я рискнула вставить слово и встретила удивленный взгляд главного лекаря.
– Вы будете со мной спорить? – спросил он, не веря своим ушам. – Вы? Ваше дело исполнять предписания, а не ставить диагнозы, дорогая.
– Я уже с таким сталкивалась, когда помогала своему наставнику, одному опытному…
Нейт Кварл не дал мне договорить. А на что я надеялась? Никто не станет слушать девчонку, взявшуюся непонятно откуда.
– Больным давать много пить, по три капли жаропонижающего, если набухнут лимфатические узлы, смазывать ртутной мазью.
– Узлы лучше не трогать, – снова возразила я, рискуя быть выгнанной взашей. – Иначе может начаться сепсис.
Я пыталась говорить медленно, не сводя с него взгляда. Обращалась к магии, спящей внутри, и надеялась, что у меня все получится. Я просто обязана его убедить!
Кварл удивленно вскинул бровь.
– А что вы предлагаете, милочка? Оставить все как есть и потом вскрывать? Гноекровие, так или иначе, возникает у половины. С этим ничего не поделаешь. Вам еще учиться и учиться. Прежде у нас не было таких строптивых помощниц, правда, Бовилл?
Та с готовностью закивала, посылая глазами знаки заткнуться и не отсвечивать.
Лекаря убедить не удалось, здесь я пока бессильна. Уголек говорил, что слабые ментальные маги могут влиять лишь на людей со слабой волей, а нейт Кварл не выглядел внушаемым и ведомым. Что ж, я не оставлю попыток с ним побороться, даже если придется снова потревожить печать.
– Но ведь есть пенициллин! Ну хотя бы лошадиная сыворотка…
Ей лечили до открытия антибиотиков, и даже успешно. Я надеялась, что, может, в этом мире ее тоже открыли?
Если сначала я видела в глазах нейта Кварла легкую насмешку, то теперь в них отразились раздражение и злость. Он захлопнул свой чемодан, скрестил руки на груди и принялся меня отчитывать:
– В последние годы лекари и ученые как только не изгаляются над пациентами! Каждый день появляются новые лекарства, вон с месяц назад в гильдии испытывали новое обезболивающее, и знаете что? У больного случился разрыв сердца прямо на операционном столе! – По тону и лицу его было видно, что я наступила на больную мозоль, так он фонтанировал эмоциями. – Умные лекари предпочитают использовать методы, проверенные десятилетиями. А этот пенициллин выпустили совсем недавно, его «отец» – чокнутый ученый Сальвадор Эйле, выскочка с непомерными амбициями. Я ему не доверяю, к тому же пенициллин слишком дорого стоит! Так что обильное питье и ртутная мазь – лучшие лекарства! И еще никто из детей не должен покидать этих стен, не хватало мне заразу по госпиталю растащить. И сами потом помоетесь, когда закончите работу.
С этими словами главный лекарь гордо покинул палату.
– Слышала указания нейта Кварла, Аннис? – спросила нейра Бовилл и для убедительности погрозила пальцем. – Надо выполнить их в точности, а я проконтролирую. Мне показалось, у тебя голова на месте. Так что помни, ответственность за жизни этих детишек лежит на тебе! Если что учудишь, нас выгонят вместе, а я пока не планирую терять работу.
Я согласно кивнула. И решила: буду делать только то, что считаю нужным.
Когда-то я читала книгу врача и писателя Вересаева о начале его нелегкого пути в медицину. В память врезался эпизод, где он, совсем еще зеленый и неопытный, лечил больного скарлатиной мальчика. Он не знал, что втирание в лимфоузлы ртутной мази приведет к распространению инфекции по всему телу с током лимфы, гнойные очаги вспыхнут во всех органах и это окончательно добьет пациента.
Поэтому плевать на Кварла и на мнение нейры Бовилл, главное – спасти детей.
Вместе с лекарствами благая сестра притащила ящик с баночками для анализов и устаревший аналог градусника – его здесь называли термоскопом. С величайшим трепетом, будто несла по меньшей мере королевский скипетр, она вручила мне деревянную шкатулку со стеклянной трубочкой внутри. По форме та напоминала толстую шариковую ручку, один конец которой закрывал латунный колпачок, а в другом собиралось серебристое вещество, так похожее на ртуть. Снаружи была нанесена шкала с делениями.
– Смотри не разбей новейшее изобретение! – велела Бовилл строго. – Термоскоп один на весь госпиталь, нейт Кварл заказал аж из столицы. Небось ни разу таких не видела?
Я покачала головой, рассматривая инструмент. Не лишним было бы узнать, как он работает, и нейра, подобрев, все показала и рассказала на примере одного крикливого мальчугана. В принципе, термоскоп работал так же, как и привычный мне термометр. Прогресс этот мир не обошел, но меня удивляло, как магия и почти современные изобретения могут так тесно соседствовать с невежеством?
– А что внутри?
– Ртуть! – Бовилл сделала страшные глаза. – Это не то, что по старинке – ладошкой. Наш Кварл не дурак, делает для госпиталя все, что может. Так что зря ты с ним спорила. Он мужик хороший, хоть и жестким иногда бывает. Но ты давай работай, Аннис. Я тебе позже помогу, у меня другие дела. И поясница опять разболелась, – поморщилась сестра и даже застонала для достоверности.
Я не могла отлучиться от детей ни на минуту. Молчаливая девушка моего возраста принесла кастрюлю с яблочным компотом, и я поила им детей. Со всех сторон доносился плач, кто-то пытался вылезти из кроватки, чтобы поползать по холодному каменному полу, я развлекала их деревянными игрушками, бегая туда-сюда. Кто-то вяло лежал и не обращал на меня внимания, только хныкал или постанывал.
Я подавляла порывы расплакаться от жалости к детям и от собственного бессилия. Сейчас эмоции только мешают, нужно сосредоточиться лишь на деле. Но как оставаться холодной, когда на тебя смотрят заплаканные детские глаза, когда температура стремительно растет то у одного, то у другого? Они так доверчиво прижимались ко мне, так обнимали за шею, что волей-неволей проскакивали мысли: «А каково иметь собственного ребенка? Не спать ночами и видеть, как он страдает?»
Местное жаропонижающее пахло травами и помогало немного, но сбить высокую температуру получалось не до конца. Чтобы облегчить боль, я носила малышей по очереди на руках, потихоньку используя магию. С каждым разом это становилось все тяжелее, из меня как будто по капле уходили жизненные силы. Ладонь я почти не чувствовала, болезненное покалывание сменилось онемением, а узор печати еще сильнее побледнел.
Что я скажу в академии? Впрочем, сейчас это не важно.
Интересно было бы изучить труды лекарей-менталистов. Если они могут воздействовать на мозг, то психические заболевания они тоже могут исцелять? Или только боль блокируют? Одни вопросы без ответов! Как же не хватает какого-нибудь заклинания или, на худой конец, волшебной палочки, чтобы разом всех вылечить. Не знаю как, но я буду биться за то, чтобы эти маги меня обучили. Не хочу снова чувствовать беспомощность, имея магический дар.
Позже нейра Бовилл принесла детям поесть, захватила и для меня миску жидкого супа с морковкой и кусочком куриного мяса. Ох, это блюдо показалось мне поистине кулинарным шедевром, я выпила его одним махом, даже не садясь, пока благая сестра кормила самых маленьких молоком из рожков. А потом затолкала в рот целый кусок черного хлеба.
– Фы не говорили с глафным лекарем по пофоду рыбьего жира? – спрашивая, я продолжала жевать.
Боже мой, я готова была и слона проглотить!
– Сейчас не до этого, – отмахнулась Бовилл.
И хлопнула меня широкой ладонью по спине, да так, что я чуть не подавилась.
– Худая ты, кожа да кости! – в голосе послышалось сочувствие. – Пойди отдохни, я тебе кого-нибудь на смену пришлю.
Но я покачала головой.
– Не надо, я хорошо себя чувствую. Останусь здесь.
Заодно прослежу, чтобы малышей не напичкали никакой средневековой гадостью.
– Ладно, сердобольная ты наша, – и благая сестра принялась ворковать над малышкой.
При общении с детьми женщина расцветала и становилась чуть добрее, на них она не кричала, хотя на подчиненных срывалась будь здоров. Время от времени я слышала в коридоре ее громкие выкрики.
Едва я осталась одна и присела на табурет, потому что ноги подгибались, как рядом мелькнула черная тень.
– Ты где ходишь? – спросила Уголька, который как ни в чем не бывало взирал на меня глазами-плошками.
– Я свободный кот и гуляю там, где вздумается, – ответил котяра и принялся вылизывать лапу. – Главный лекарь хранит у себя в кабинете очень вкусную колбасу, мрряуу. Хочешь, и тебе кусочек отщипну? Или ты предпочитаешь мышей?
Меня порой шокировала наглость и беспардонность этой усатой морды.
– Тебя опыт с сосисками ничему не научил? Посмотри на себя, пузо скоро треснет!
– Ничего подобного. Я магический зверь, и для подкрепления сил мне нужно много пищи. К тому же кошки любят котов в теле. Кстати! Ты ведь уже в курсе, что использование магии сжигает много ресурсов?
– Конечно в курсе, ты ведь так вовремя мне об этом сказал, – цокнула я и покачала головой. – Теперь понятно, отчего мне так плохо.
– Больше ешь и больше отдыхай. Моя прежняя хозяйка прекрасно это знала и была очень сочной женщиной.
– Кем она была? Что с ней стало?
Ужасно захотелось выведать еще хоть что-то у вредного кота. Уголек лениво зевнул и потянулся, вздыбив хвост.
– Магичкой была, кем же еще? Правда, померла от старости.
Он деловито обошел палату, остановился у кроватки с маленькой девочкой, ловко запрыгнул внутрь и устроился у нее в ногах.
– Эй, ты чего…
– Ну что за люди? Никакой благодарности, – притворно вздохнул он. – Кошки, вообще-то, снимают боль.
– Ну что ж, надеюсь, терапия кошатинкой поможет, – пробормотала я, но кот услышал и захихикал.
Мое непростое дежурство продолжалось. К вечеру еще у четверых появилась сыпь и поднялась температура, в том числе и у малыша с рахитом. Я бегала целый день, и нейра Бовилл отправила мне на помощь освободившегося Лика.
– Надеюсь, ты переболел этой заразой, – сказала, едва мальчик вошел в палату.
Он самоуверенно улыбнулся.
– Я переболел всеми видами сыпи! Однажды такие пузыри были, что все думали – умру. Но я выжил им на зло. А правда говорят, что детскими болячками повторно не заражаются?
Я кивнула, надеясь, что в этом мире нет никаких особенностей иммунитета, и Лик вне опасности. Как и я, унаследовавшая чужое тело. Все-таки мне ничего не известно о прошлом бывшей владелицы, как и о том, что с ней стало.
С Ликом я обрела не только дополнительные руки, но и свободные уши. Рассказывала ему о симптомах, объясняла все свои действия, рассказывала о лечении, а парнишка слушал с неподдельным интересом. Возможно, из него вышел бы хороший врач.
