Соня Фрейм
Улей
В оформлении издания использованы материалы по лицензии ©shutterstock.com
© Соня Фрейм, 2019
© Тамара Герасун, иллюстрация, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2020
Посвящается Маше
Вместе мы сожгли всех злых ведьм и свергли всех богов
Пчела и на себя, и на людей, и на Бога трудится.
Народная пословица
1
Как умерла девушка по имени Рут
I started a joke which started the whole world crying,
But I didn’t see that the joke was on me oh no,
I started to cry which started the whole world laughing,
Oh If I’d only seen that the joke was on me.
Я начала шутку, от которой заплакал весь мир,
Но я не поняла, что шутка была надо мной, о нет.
Я заплакала, и от этого засмеялся весь мир.
Если бы я только понимала, что та шутка была надо мной.
Bee Gees, «I Started a Joke»
Дверь была старая и обшарпанная. Обивка кое-где полопалась, и из-под тусклого кожзаменителя лезло что-то белое. Но чем-то эта дверь выделялась на фоне двух других на лестничной площадке. Она словно говорила всем своим видом: «Я особенная», так и притягивая к себе взгляд.
В полутьме подъезда блестел глазок, казалось, смотревший прямо на Рут. Глубоко вздохнув, она нажала на кнопку звонка. Трель раздалась с небольшим запозданием. Руки были потные и холодные. Судорожно вытерев их о кофту, она поправила ремешок сумки, впивающийся в плечо.
«Главное – не трусь! – слышался в голове голос Свеньи. – Она, конечно, стерва, но имеет право. Смотри ей в глаза и будь спокойна».
Изнутри загремел замок.
«Такую дверь взломать в два счета…» – непонятно почему подумала девушка.
На нее уставились два пристальных глаза: один – голубой, другой – желтый – и с ходу просканировали лучше любого рентгена.
– Здравствуйте, – еле слышно вымолвила она. – Я…
– Всегда мнешься перед дверью, прежде чем позвонить? – недовольно вопросила женщина.
На вид хозяйка была чрезвычайно заурядна: одета в шелковый халат в китайском стиле, а на голове – так вообще махровое полотенце. Пыльные светло-голубые тени странно оттеняли ее разные глаза. Но, пожалуй, это единственное, что казалось в ней мистичным. В остальном вердикт уже вырисовывался сам: молодящаяся домохозяйка в постклимактерической фазе, не желающая это признавать.
«О боже мой… – подумала Рут. – И ради этого зрелища я тащилась до Пфорцхайма?»
– Ну, что встала-то? – рявкнула ей женщина. – Входи или проваливай!
«Вот это прием…»
Но вслух Рут не вымолвила ни слова и спешно переступила порог, окунувшись в дивную смесь царивших в квартире запахов: кошачьей мочи и курева. Жилище оказалось таким же безвкусным, как и его хозяйка. Полки забиты статуэтками, канделябрами, пустыми рамками; чуть ли не каждый сантиметр пола и стен покрыт разнообразными коврами, мало между собой гармонирующими. А на диване валяется мерзейший, жирный кот. Он как-то по-человечески взглянул на Рут и лениво потянулся.
Хозяйка вскоре деловито вошла в комнату и неспешно прикурила. Значит, вот она какая… Кларисса.
Когда ей об этом рассказывала Свенья, все представлялось иначе: мистичнее. Рут была как на иголках. Не этого она ждала. Не этой жуткой квартиры и не такой хозяйки. Ясное дело, Кларисса – не немка. В речи слышится славянский говорок с подхваченным швабским акцентом – безвкусная смесь, присущая всем мигрантам в Баден-Вюртемберге…[1] Да и на жилье мощная печать восточноевропейского китча.
– Я не поняла, будешь говорить или нет? – вдруг вполне дружелюбно осведомилась Кларисса.
– Что? – Девушка очнулась и затараторила: – Извините. Да, конечно. Меня зовут Рут, вас мне порекомендовала моя подруга Свенья, она была у вас неделю назад и дала телефон…
Кларисса слегка поморщилась и разогнала дым тонкими пальцами. Ее разноцветные глаза неотрывно следили за гостьей, поблескивая словно два драгоценных камня.
– Она сказала, что вы можете посмотреть… ну… что будет… и причины моей проблемы…
Найти эвфемизм такому позорному слову, как «гадание», внезапно оказалось невероятно сложно.
– Ты всегда на кого-нибудь ссылаешься? Сама хоть в чем-то уверена бываешь? – опять резко спросила Кларисса, глядя на Рут как на пригоревший пирог.
Под прицелом ее недобрых глаз девушка постоянно чувствовала себя виноватой. Тяжело вздохнув, женщина наклонилась и сказала:
– Вот что, деточка, с таким характером ты в жизни далеко не уйдешь. Это и к гадалке не ходи.
Последовала новая затяжка, сопровождающаяся тонким хихиканьем. Рут потупила взор, разглядывая цветы на рвущейся клеенке. Место и эта дама были ей просто отвратительны. Но надо узнать, иначе уже никак.
– Что уж говорить про личную жизнь, – фыркнула Кларисса.
Она прищурилась и добавила:
– Он тебя никогда не полюбит.
– Как вы узнали, почему я пришла? – обомлела она.
Кларисса манерно закатила глаза.
– Да все вы приходите с одним и тем же. Что с вас, девочек, взять? Он меня не любит, почему, как влюбить… Ля-ля тополя, душу отдам, жизнь… – она зевнула, а затем почти ткнулась в нее своим маленьким острым носом: – Никогда не клянись своей душой. Жизнью – можешь: их много у человека. Но душою – никогда, поняла меня? Иначе пропадешь. Все слова всегда услышаны.
От ужаса Рут потеряла дар речи и смогла только кивнуть. Кларисса медленно отстранилась, продолжая оценивающе разглядывать свою клиентку. Та, в свою очередь, не могла не отметить, что гадалка все-таки артистична. Умеет себя подать, даже с полотенцем на голове.
– Единственный ребенок, – выдала тем временем гадалка. – Мать-одиночка растит к тому же, из сил выбивается, чтобы тебя, балбеску, одеть в эти дорогие шмотки и дать образование. Только хреново ты учишься. И блузка эта тебе не идет.
Кларисса вдавила окурок в пепельницу, и тот погас. Дым вскоре рассеялся, и стало яснее.
– Милая, ну не твой он, – почти ласково добавила она, улыбаясь непонятно чему. – Не твой человек. И вообще лежачий какой-то, столько женщин вокруг него… Не только молодых. Заласкан он мамами и бабушками, сам как баба стал. Не твой человек.
И она отрицательно помотала головой. Сказанное больно било по девичьим надеждам. При этом у Рут с легким сопротивлением рос неподдельный интерес. Что она видит? Как она это видит? Она же ей ни слова о своей проблеме не сказала.
– Не скоро ты кавалером обзаведешься, – подытожила Кларисса. – Не идут они к тебе…
– Почему? – с беспокойством спросила девушка. – Что не так?
– Сейчас будем смотреть, – последовал тяжелый, наигранный вздох. – Сиди, не рыпайся…
Как будто она вообще могла пошевелиться.
Кларисса под собственное бормотание начала копаться в комоде. А Рут внезапно стало очень тоскливо и одиноко. Невольно зашевелился извечный пессимизм, который зловеще зашептал: «А ты какого ответа ожидала? Неудачница ты, Рут. Хотя бы потому, что пошла решать свои проблемы через какую-то га-дал-ку!». На глаза навернулись слезы. Хотела бы она быть сильнее и справляться со всем сама…
– Да не реви ты, – брезгливо сморщилась женщина. – Вот же размазня… Ты что, думаешь, у тебя самое большое горе? Ко мне женщина ходит, третьего ребенка потеряла. Ее прокляли. А у тебя что? Тьфу… Так, это нам не понадобится… Это – тоже…
Кларисса разбирала завал в ящике, постоянно что-то роняя на пол. Кот лениво следил за ней с дивана, слабо помахивая хвостом. Рут продолжала пребывать в вакууме. Все казалось фальшивым, неправильным, но раз уж заварила кашу – так ешь, как бы ни тошнило.
– Самое большое горе – всегда собственное, – наконец мрачно ответила она. – Я сейчас не на месте той женщины. В чем смысл таких сравнений?
На нее впервые взглянули с ощутимым интересом. Откинув куда-то в сторону клубок с нитками, гадалка хмыкнула:
– Поспорь еще со мной.
Рут ожидала, что она извлечет свечи и хрустальный шар, но Кларисса оставила на столе лишь колоду карт Таро и откуда-то взялся новенький планшет. Эта современная вещь в контексте их беседы смотрелась странно.
– Так, дату и время рождения говори. И город. Я просила приходить только с этими данными.
– Двадцать второе ноября… года. Шестнадцать пятнадцать. Кельн.
– Шестнадцать пятнадцать, – невнятно повторила Кларисса, увлеченно тыкая в экран планшета.
При этом ее ногти каждый раз издавали холодный стук.
«Ничему не удивляйся! – тарахтела Свенья. – Она о-о-очень современная женщина и страшно умная. Просто слушай ее. Она всего лишь на меня посмотрела и сразу сказала, что он на мне женится. И он сделал мне вчера предложение! Вот откуда ей это было знать-то, а?»
С логической точки зрения, все могло быть иначе. Кларисса – безусловно, хороший психолог, но та еще стерва. Любит устраивать шоу с метлой, а сама сыплет всякими клише…
Нет, как она узнала, что вокруг него столько женщин?
«Эй-эй-эй, она говорит вещи, которые могут быть правдой, о любом мужчине и любой женщине. Это игра на таких банальностях! Уходи отсюда, Рут, пока она окончательно не испоганила тебе настроение и не ободрала как липку…» – не унимались доводы разума.
Кларисса продолжала тыкать по экрану планшета.
– Не люблю я вручную составлять эти натальные карты. Спасибо технике… А! Готово. Милая, – вдруг ее тон опять сменился, окончательно вводя девушку в заблуждение, – теперь он звучал удивленно и как-то до жути рационально: – Ты привязана к своей прошлой карме. Южный узел в Раке в трине к Солнцу.
Рут взирала на нее, как рыба пялится на людей из аквариума, и молчала. А та вовсю вещала про Солнечную систему:
– Плутон у тебя в седьмом доме, это планета рока и страданий. Не быть тебе счастливой, так на роду написано…
Каждое слово ощутимо било по голове, и на смену первичному благоговению перед ее третьим глазом пришло глухое раздражение.
«Пошли эту перечницу в задницу и вали!» – уже орал внутренний голос, но Рут все ждала чуда.
Кларисса словно не замечала перемен в своей клиентке. Отодвинув планшет, она взялась за карты и небрежно смешала их.
– Тяни давай. Будем выяснять, что на тебе кроме кармической предрасположенности, чтобы быть неудачницей.
С унылым лицом Рут вытащила наугад две карты.
– Луна и Смерть. Порча на тебе, милая. О, смотри, Шесть кубков сама упала… Сглазили в детстве. Тяни еще… Императрица перевернутая. Женщина с двумя детьми. Дочки у нее. И глаз черный. Всех сглаживает. По тебе проехалась от души. Да и маме твоей досталось. Ее зовут Альма…
Вдруг Рут впервые почувствовала что-то вроде доверия, и она взглянула на Клариссу по-новому. Та облокотилась о стол, задумчиво разглядывая карты. Изображения ничего не говорили клиентке, зато гадалка явно видела в них больше чем просто картинки. Но сильнее всего Рут насторожило произнесенное имя.
Альма действительно существовала. Просто – бинго! – приз в студию. Знакомая ее матери, с двумя дочерьми, что примечательно. Этого Кларисса никак знать не могла.
– Мама твоя поэтому не вышла замуж. Ты тоже не выйдешь, пока на тебе порча от этой Альмы… Да уж, ну и женщина, – протянула Кларисса, выглядя заинтригованной и даже слегка восхищенной. – Завистливая, злая, но за детей своих убьет… Во всех видит их врагов. Вот и сглаживает… Тяни еще…
– Да так всю колоду можно выложить, – нервно усмехнулась Рут.
Ответа не последовало, гадалка впала в легкий транс. Взгляд уплыл, и только пальцы невесомо водили по картам. Вдруг на девушку поднялись ее помутневшие глаза, и Кларисса произнесла:
– На твоей личной жизни сидит большая черная кошка. Она не дает тебе пройти.
Образность слов усиливалась странным поведением. Гадалка медленно коснулась ее ладони и протянула с еле уловимым злорадством:
– А, вижу… вижу… Ты еще сама себя здорово отравила… негативными эмоциями. А Альма тут просто до кучи… Но себе ямы не роют, понимаешь? Ибо все ямы – это могилы.
Ее речь продолжала звучать, даже когда Кларисса замолчала. Ощущалось, будто ведьма сейчас прицельно и со вкусом плюнула ей внутрь.
– Ну что… надо снимать… Все могу, кроме кармического. Это ты заслужила. – Капля потустороннего шарма, на миг проглянувшая в ней, пропала, и опять появилась недовольная стареющая женщина. – И вижу еще… будет у тебя все-таки мужчина, особенный. Другого не дано. Сниму порчу от Альмы твоей – и потянутся к тебе парни. Но не задержатся. Потому что тебя как магнитом сквозь жизнь тащит к одному человеку.
Рут встрепенулась: ну хоть одно приятное пророчество.
– Он словно здесь и не здесь, – удивленно воскликнула Кларисса, с прищуром глядя на Рут. – Я вижу… перекресток. Где-то на перекрестке встретишь его. Но пока не понимаю, как… Странно.
Настроения гадалки чередовались с патологической быстротой. Ясновидение, похоже, граничит с шизофренией.
– А замуж я выйду? – напряженно спросила Рут.
Все-таки она была всего лишь девушкой, со своими девичьими заботами. Взгляд Клариссы стал прозрачнее, она словно читала ее жизнь в ее же лице.
– Нет, милая, не вижу у тебя брака. Тут ничего не поделаешь.
Рут опустила голову. Ее снова начала душить паника. Почти на все важные вопросы она получила решительное «нет», похожее на смачную пощечину.
– А дети? Дети будут? – еле слышно спросила она.
– И детей тоже нет, – покачала головой Кларисса. – Будет мужчина, я уже сказала. Но на вас обоих пелена. Вы где-то… между… Словно оба вычеркнуты из жизни…
Снова накатила необъяснимая паника. К гадалкам ходят, чтобы узнать, что все будет хорошо. А если все плохо, то это уже не поправить. В груди стала испуганно трепыхаться стая маленьких птиц, причиняя необъяснимую боль. На мгновение все звуки словно растворились, а потом вернулись с обостренной ясностью.
Как громко тикают часы в этой комнате… будто время ей отмеряют.
Кларисса вдруг подмигнула желтым глазом и заговорщицки спросила:
– Хочешь, приворожим твоего пупсика, по которому ты слезы льешь? Поиграешься, ну? Будет ходить за тобой как укуренный. – И ее голос вдруг засеребрился сладким искушением. – Спать не будет. Все бросит, чтобы рядом быть. Хочешь так? Я могу.
– Нет, приворот – это неправильно, – шмыгнула носом Рут.
– А мы ничего не нарушаем, – с очаровательной улыбкой развела руками Кларисса. – Тут нет никаких причинно-следственных связей, я имею в виду между тобой и этим мамсиком. А раз их нет, то нет и кармы. Значит, все можно. Пошалим?
Все можно.
Из палача ведьма превращалась в ярмарочного зазывалу.
Кларисса даже похорошела, словно одна мысль о «шалости» сделала ее на несколько лет моложе.
Рут глубоко вздохнула и сказала себе: «Так, хватит этого дерьма».
– Я пойду. Визит к вам был ошибкой.
Кларисса поскучнела и сказала:
– Сто евро за гадание.
Клиентка молча выложила деньги на стол и двинулась к выходу. Шаг был тяжелым. И выходила она из этой комнаты опустошенная и постаревшая.
– Да ладно тебе, – бросили ей вслед. – Поверь: если это судьба, то ничего нельзя сделать.
Отвечать не хотелось.
Как же надоели ее пророчества, походящие, по правде говоря, на обычное злопыхательство. Но казалось, чем больше Кларисса говорит, тем хуже все будет складываться. Слова гадалки точно обладали даром портить все, о чем шла речь.
– И еще обиделась на меня, смотри-ка. Правду надо уметь принимать! Я тут не шучу. Это ты у нас как клоун в цирке ломаешься и не понимаешь, что все вокруг ржут над тобой!
– Да шла бы ты, хамка старая! – не выдержала Рут. – Крутись сама в своей карме.
Смех Клариссы раздробился и окружил ее со всех сторон как дурная акустическая иллюзия.
Рут понеслась вниз по ступеням, едва разбирая путь. К черту все. Чтоб она еще раз послушала Свенью и пошла к гадалке… Дверь подъезда распахнулась, и она оказалась под косыми струями дождя. Пфорцхайм утопал в потоках воды. Обувь тут же промокла. Девушка ринулась со всех ног вперед, не разбирая дороги, и несколько прохожих с непониманием уставились на нее из-под зонтов.
Впереди на перекрестке виднелся светофор. Зеленый сменился красным, но было плевать. Только бы унести ноги из этого гадкого города.
Раздался визг колес, и последовал глухой удар. Кто-то вскрикнул.
Рут умерла в одно мгновение. Тело не двигалось, а от головы растекались ветвистые алые пятна, которые размывал дождь.
Шутка была над тобой. Жаль, что ты этого не поняла.
2
«Невидимая армия»
If I was made equal, is this what I get:
a bunch of stories to interpret?
Если мы все равны, то неужели это все, что мы получаем:
кучу баек, чтобы их толковать на свой лад?
Röyksopp, «Tricky Tricky»
«Три крупных банка Германии подверглись хакерской атаке, в результате которой на трое суток были выведены из строя их веб-сайты и банкоматы.
Генеральный директор „Омега-финанс“ Марио Вега опроверг слухи о банкротстве и ограблении в своем официальном заявлении, заверяя, что средства вкладчиков в полной сохранности: „Мы стали жертвой хулиганской выходки, и нарушителей уже разыскивают“.
Однако масштаб этого хулиганства не вписывается в рамки невинной шалости. При таком раскладе прогнозировать дальнейшее будущее „Омега-финанс“, а также Народного банка и МТА-банка легко: как только их системы оправятся от хакерских атак, вкладчики просто потеряют к ним доверие…»
«Южногерманская газета»
«После шокирующей серии хакерских атак на банки, в результате которых были блокированы их веб-сайты и банкоматы, новый удар оказал по-настоящему жестокий эффект.
Рассылка анонимных электронных писем и СМС с предупреждением о банкротстве вышеназванных банков повлекла за собой массовый отток капитала. Многие клиенты – от простых вкладчиков до крупных предприятий – забрали свои вложения и перевели их на хранение в более надежные зарубежные банки. Ввиду предыдущих событий вероятно, что финансовые учреждения подверглись намеренной дискредитации.
По оценкам финансистов, МТА-банк уже сейчас находится на грани реального банкротства…[2]»
«Обзор 24»
«Веб-сайты всех министерских ведомств заблокированы неизвестной группой злоумышленников. Вместо доступа к сайту появляется видеозапись с человеком в черной маске. Ниже транскрипция его сообщения:
„Мы – „Невидимая армия“. Нас миллионы. Мы знаем вас в лица, вы нас – нет. Мы – те, кто несет правду не из каких-то высоких убеждений. Просто мы не любим вранье. Вы заслужили все, что сейчас происходит. И дальше будет еще веселее… Готовы попа´дать как пешки?“
Попытки идентифицировать неизвестного злоумышленника и его „Невидимую армию“ лучшими специалистами страны в области программирования пока безрезультатны…»
«Время»
* * *
Пресса фанатично смаковала пришествие «Невидимой армии», она уже любила ее.
Они явились словно из разверзнувшихся небес и стали жестоким бичом, линчующим банки, крупные концерны и государственные институты. От шуточных взломов «Армия» перешла к большим делам. Один за другим в Сети появлялись свидетельства коррумпированности известных политиков и международных организаций. СМИ получали анонимные доказательства незаконных слежек, секретные документы о нарушениях прав человека в разных странах мира, антигуманном обращении, фальсификации результатов выборов… Да чего там только не было!
Политики били тревогу и все чаще поднимали тему кибербезопасности: «Интернет пора контролировать!».
Но вычислить «Невидимую армию» не получалось. Все концы как в воду канули. Лучшие специалисты не могли установить ее местонахождение. Существовали лишь спекулятивные догадки. Сторонники конспиративных теорий утверждали, что «Невидимая армия» – мировая сеть хактивистов[3], имеющая ячейки в каждой стране.
«Бороться с такими невозможно. Это враг, у которого нет лица. Он повсюду».
Другие полагали, что это кибервойна между мировыми державами, а «Невидимая армия» – просто фикция и посему универсальный козел отпущения.
«Это все США!»
«Нет, Китай!»
«Поверьте, за всем стоит Россия!»
Согласно еще одной любопытной версии, они были частью мирового джихада агрессивных исламистов, которые перешли к цифровым бомбам, или являлись прислужниками мормонов, масонов, сайентологов и даже НЛО!
«Кем бы они ни были, „Невидимая армия“ – не просто киберхулиганы. Они – настоящие преступники!»
Никто не знал, что их всего десять. Да, они из разных стран. Да, они – гении, без ложной скромности. Но никому из них не нужно это долбаное мировое господство. Ни на кого, кроме себя, они не работают.
«Мы делаем то, что войдет в историю, – говорил их предводитель Винсент, и его голос эхом оседал в ушах его солдат. – Мы и есть история».
Много ли надо человеку, чтобы поверить в собственную значимость?
Улыбка пробегала по губам Винсента, когда он глядел в глаза тех, кто пошел за ним. Десять сильных и чертовски умных парней. Каждый из них бесценен. Каждого он отыскал лично. У него был нюх на исключительные артефакты.
«Пусть каждый из вас отринет сомнения. Быть против всех непросто, но вы выбрали ваш путь. Так примите его безоговорочно. Это, безусловно, будет жизнь в тени, жизнь, полная лжи, хотите вы того или нет. Ваши матери, жены, девушки, дети никогда не узнают, кто вы на самом деле. Ради их же блага. Вы больше не принадлежите им. Вы даже себе не принадлежите. Мы объявляем войну лжи и информационной монополии. Мы объявляем войну структурному насилию и двойным стандартам. Это наша судьба – показывать другим то, что сокрыто от глаз».
Его армия внимала. Они были подключены к нему как провода.
В Интернете их шутливо окрестили «сплетниками глобального масштаба», а Винсент только подливал масла в огонь: началось производство мемов и разжигание холиваров в «Фейсбуке» и других социальных сетях. Так «Невидимая армия» превратилась в любимчиков рядовых пользователей, далеких от политических склок.
«Поставляй людям смех – и тебя полайкают, даже не зная, кто ты. Тебя поддержат авансом, если ты – залог хорошего настроения в ленте…» – хохотал Винсент, наблюдая за сетевой истерией вокруг их персон.
«Невидимая армия» всегда работала слаженно и быстро. Сам Винсент давал им полнейший карт-бланш и при этом умудрялся контролировать каждый их шаг. В его стиле было много от компьютерных программ: он мог организовывать процесс, оставаясь при этом незаметным.
Он стал тенью тени. Он был сердцем их невидимой армии.
Но никто из ребят не мог сказать про него что-то конкретное. Очевидно только, что он гений и псих каких поискать.
Верил ли он сам в то, что говорил?
Его последователи почему-то верили, хотя порой казалось, что они немногим отличаются от сектантов.
«Тшш, – хмурился Винсент. – Мы – не секта, а клуб по интересам. Сектанты к тому же просто твердолобые верующие. А мы – небожители. В мире, где так много потоков информации, не может быть абсолютной правды».
Винсент стал их черным пророком. Он не говорил, а изрекал и убеждал как никто.
Они не просто издеваются над сильными мира сего. Они рассказывают истории, о которых другие хотели бы умолчать. Но мир не такой одномерный, каким его стараются представить те, кому это выгодно. А раз так, то их дело – крестовый поход без бога, но во имя истины.
* * *
Винсент вышагивал по узкому проходу меж столов. Ноги в тяжелых ботинках на автомате переступали через спутанные провода и кабели, а парни, как всегда, ловили каждое его движение. Дойдя до конца прохода, Винсент развернулся и послал им озорную улыбку.
– Итак, моя невидимая армия, – с ощутимым удовольствием произнес он эти слова, – мы прошли с вами нескучный путь…
Он уцепился за балку на потолке, и в синеватом отсвете мигающих мониторов повисшее тело выглядело как труп. Затем ботинки гулко коснулись пола, подняв легкое облако пыли.
– …И-и-и следующая наша цель – тюрьма для особо опасных преступников «Прометей»!
Воцарилось молчание, в котором, очевидно, должны были протрубить фанфары.
– Что вы слышали о ней?
– Это закрытое заведение строгого режима. Туда никого не пускают, – подал голос Саид.
– В точку. Она возникла внезапно, и о том, кто в нее попадает, ни черта не известно. Я думаю, – и палец Винсента взлетел вверх, а глаза полыхнули знакомым всем огнем веселого безрассудства, – там творится что-то не очень красивое. Нарушаются права человека, ставятся негуманные эксперименты… Я просто чекнул их вчера, попытался просмотреть, что у них в системе, – безрезультатно.
Пронесся легкий шепот недоверия. Чтобы Винсент ничего не нашел в чужом компьютере? Да он господа бога взломает, что уж говорить о тюрьме.
– Потому что в их компах… ни-че-го, – отчеканил он, выглядя не на шутку раздосадованным. – Никаких данных о заключенных: ни личных дел, ни директив сверху или информации о кейтеринге. Считай, они не ведут документацию. Только информация о составе охраны.
– Да не может быть, – подал голос Кшиштоф. – Это просто какая-то защита, до которой мы не доросли.
На это Винсент только возмущенно фыркнул.
– Мы доросли до всего. Мир нам мал.
Кто-то издал очередное сомневающееся «хм». Среди парней начался спор:
– Это нереально. В их сервере должна быть база данных с заключенными.
– Тебе же сказали, что ничего нет.
– Тогда зашифровано.
Винсент нетерпеливо пощелкал пальцами, ловя тишину, и продолжил в своей самоуверенной манере:
– Мое мнение: они просто не хранят в нем информацию, вот и все. Где-то есть другой сервер. Поэтому придется добывать ее иначе – своими руками. У меня есть информатор в «Прометее», который сообщил, что условия для внедрения сейчас самые подходящие. Послезавтра в тюрьму прибудет новый отряд охраны. Ввиду этих обстоятельств новые лица никого не удивят: ни стариков, ни новичков. Нас проведут внутрь и проинструктируют об обстановке. Это максимум, который может сделать наш человек. Цель – проникновение во все помещения, тайная съемка и добыча компромата. Если подфартит, то доберемся до серверной комнаты и узнаем, действительно ли у них девственные компьютеры. Затем предадим все найденные материалы гласности. Обещаю вам: это будет вылазка века.
Обычно он умел обращать свои обещания в их веру.
Но в этот раз план казался абсолютно безрассудным. Послышался легкий шепот, одна из фигур в полумраке привстала из-за стола, и раздался вопрос:
– Как-то это… не по нашему профилю, не находишь?
Винсент сощурился, глядя на того, кто говорил. Акифуми. Самый критичный. Наименее внушаемый. И чертовски умный. В ответ предводитель только спокойно спросил:
– И почему не по-нашему?
– Потому что мы – хакеры, а не тайные агенты или мордобойная сила. Мы действуем через компьютерные системы, не напрямую.
– Ну а мы расширим профиль.
У Винсента все было так легко.
Разлилось обескураженное молчание. Возражать ему никто никогда не решался. Он посмеивался, и в глазах зажглись дьявольские искорки. Сейчас их главарь походил на настоящего черта, хотя не имел и намека на рога и копыта.
– Чтобы незаметно попасть в здание, нужно взломать систему безопасности, – деловито продолжил он. – Это мы можем сделать хоть отсюда.
– А ты уверен, что там есть что искать? Может, все это – слухи? – не унимался Аки.
Винсент повел шеей и лениво протянул:
– У меня чутье на информацию. От «Прометея» несет грязными тайнами. Что требуется от вас, парни? Для начала взломать робота «Прометея» и послать ложный видеосигнал их системе наблюдения в момент проникновения в тюрьму. Наш человек может провезти нас внутрь на машине, но, чтобы мы вылезли из нее незамеченными и прошли мимо камер, надо внести корректировки. Я глянул вчера на все их примочки. Система безопасности крутая, но нам по зубам. У нее есть слабость: все управляемые роботом системы фокусируются на функционировании самих роботов, а не на их защите. На месте я все возьму на себя. Но кто-то из вас должен пойти со мной, и это мы решим позже.
Парни немного расслабились. В начале его речи всем показалось, что они должны лезть вместе, но их предводитель, к счастью, пока не настолько спятил.
Винсент откинул голову назад и слегка прикрыл глаза. Казалось, он устал. В слабом свете вокруг него серебрились кристаллы пыли, словно творилось волшебство. Все выжидающе таращились. Наконец он закончил свою непонятную медитацию, открыл глаза и невинно улыбнулся:
– Ничто в мире не будет прежним после нас. Мы будем менять разрушая. А если это знаю я, то знаете и вы.
* * *
– Почему тюрьму назвали «Прометей»? – недоумевал Нико. – Прометей украл огонь у богов. А тут наверняка сидят серийные убийцы.
– Может, они тоже что-то украли у богов, – сказал Винсент и потрепал Нико по и без того взъерошенным волосам.
– И кто боги? – скептически спросил он.
Ответа не последовало, Винсент следил за работой своих программ в компьютере.
Нико был самым младшим: ему исполнилось только пятнадцать. Все относились к нему снисходительно. Он казался ребенком из-за круглого детского лица, которое плохо вязалось с кожаной курткой и цепями. Но этот щекастый малец шарил в железе как бог – за это его и взяли в «Невидимую армию».
Они с Винсентом сидели в их старом фургончике, припаркованном на обочине пустой дороги. Ни луны, ни звезд видно не было. И так они торчали тут уже три часа.
– Может, посмотрим фильм? – снова спросил Нико.
Долго молчать он не мог. Винсент сидел рядом, закинув ноги в тяжелых ботинках на стол, и выглядел, как всегда, озорным и увлеченным. В его глазах горел опасный огонек.
Нико любил его как старшего брата, которого у него не было. Они даже действовали почти синхронно, и вот почему его взяли на это задание, хотя уместнее было привлечь кого-нибудь постарше и опытнее: Кшиштофа или Антона. От этого Нико чувствовал себя безумно важным.
На часах мигало час ночи. В фургоне стоял промозглый холод, и паренек завернулся поплотнее в свою куртку. Скорее бы уже разделаться со всем… Хотя домой тоже не хотелось из-за отрешенной мамы, ее вечно пьяного любовника и надоедливых младших… Лучше уж здесь, у черта на рогах, но с Винсентом.
Тайком он снова покосился на предводителя, который сидел в одной майке на голое тело и даже не ежился… Его взгляд ушел в себя – он всегда был немного не здесь. В некоторые короткие мгновения Нико казалось, что он его не знает.
– А почему мы не взяли еще людей?
– Потому что справимся вдвоем. И ты меня понимаешь. Люблю сообразительных.
Скорее, он ему доверял больше, чем другим. Но Винсент никогда не формулировал свои мысли так эмоционально.
Воцарилось молчание. Тогда Нико снова стал говорить, так уж он был устроен:
– А вообще эти, в «Прометее», хитро придумали со своей системой обеспечения током и водой. Ни от кого не зависят. Наблюдение со спутника. Детекторы движения. Если верить, конечно, этим фактам. В целом смахивает на фантастический фильм.
– Не задумывался, зачем тюрьме такие выкрутасы? – вскользь спросил Винсент.
– Ну, не знаю. Все-таки там держат опасных преступников. Говорят, там террористы.
Предводитель «Невидимой армии» позволил себе холодную усмешку.
– Сколько терактов было в стране за последние десять лет?
– Э-э-э…
– Ни одного, – ответил он за Нико. – Так кого там держат? Не их государство боится, а нас, тех, кто снаружи и может что-то разнюхать. Руку на отсечение даю: там творится какое-то дерьмо.
