Соня Дивицкая
Снег
– Он упал с крыши! – объясняла ей бедная Надя. – Снег полез чистить и с крыши упал! Позвоночник поломан! Он у меня теперь лежачий!
– А я причем? – рыкнула аферистка, но, видно, все-таки чего-то испугалась и неожиданно слезливо, с визгом, как мелкая собачонка, запричитала: – Упал он с крыши у тебя… Когда упал? Когда он у тебя упал? Я об этом и не знала! Я его с крыши не толкала! Я его туда не загоняла! Я твоего мужа в глаза не видела! Я к твоему дому никогда не подходила!
Аферистка начала заговаривать зубы, вспоминать, как проводили обряд, как она шептала на фото, плевала, обжигала края…
– …а ты сбежала от меня! Обряд не завершила! Ты его сама и оставила без защиты!
Вероятно, это мракобесие довело Надюшку до нервного расстройства. Девочки в ЗАГСе давно замечали, что она стала резкая, нервная, и начала не просто грубить, а даже кричала на посетителей. Дошло до того, что в субботу на регистрации брака у нее случился приступ агрессии, и она потеряла контроль над собой.
Надюшка начала свою речь как обычно, торжественно, размеренно, приподнимая подбородочек, сначала было все по тексту: «…брак – это серьезный поступок… готовы ли вы дать клятву любви и верности… готовы ли вы нести этот крест в печали и в горести, в болезни и радости»… И где-то тут ее понесло. Она зашипела на молодых, точно так же, как дома на мужа шипела.
– Я вас спрашиваю!.. – заорала Надюшка. – Молодой человек, я к вам обращаюсь! Что вы тут стоите улыбаетесь? Я спрашиваю – вы готовы? Ты! Ты, кобель и твоя шалава, вы готовы дать клятву любви?.. И верности?.. Чего молчите? Стыдно стало? Привыкли по кустам шарахаться! У нас тут ЗАГС! Общественное место! Государственное учреждение! А эта вырядилась как на панель! Ляжки свои показала! У невесты должно быть длинное платье! Родители! Вы куда смотрели?
Конечно, инцидент попытались перевести в шутку, маэстро урезал марш, Надюшку увели под белы ручки, невесте дали нашатырь, гостям скорее добавили шампанского, молодая сотрудница вышла закончить обряд. Что случилось? Непонятно. То ли Надюшку взбесило короткое платье невесты, то просто нахлынуло. Больше подобное с Надюшкой не повторялось, но на всякий случай ее убрали с должности регистратора, и снова в нашем ЗАГСе началась скучная жизнь, и брачные церемонии с торжественным речами как и прежде похожи на дешевую художественную самодеятельность.
Мы узнали об этом осенью, в ноябре, он сам позвонил нам. Надюшкин муж сказал, что продает свой новый грузовик и обхяснил, какая у него травма. Он сказал, что больше работать не сможет поэтому машину срочно нужно продавать, кредит за нее он почти уже выплатил.
– Не продавай! – я очень за него расстроилась. – Он тебе еще нужен! И не обязательно работать самому. Ты можешь сдать свой грузовик в аренду. А сам лечись! Тебе нужна серьезная клиника, что ты лежишь в райцетре? Ты еще поднимешься!
– Не поднимусь, – он усмехнулся.
– Подожди… Хочешь, я найду тебе врача? – я у него спросила, а он ответил:
– Нет. Я уже ничего не хочу.
