Соня Дивицкая
Снег
Вот так он к нам по трассе Дон четыре года ездил, а потом перестал останавливаться в Мамоне, и у нас в Краснодаре немножко поспит и быстрее назад, а про Надюшку ни слова. Да, разговоры странные по телефону начались, все время «миленькая моя, миленькая моя» и улыбается.
Появилась новая женщина. То ли оттого, что жила она рядом, и ее легко было встретить на знакомой улице, то ли и правда попалась ему интересная баба, то ли сам он перебесился и дозрел до настоящей женщины… Кто их поймет, этих мужчин? В общем, он взял и передал наш заказ своему другу. Сказал, что теперь будет работать только возле дома, что дальше, чем на пятьсот километров, брать заказ не будет. Так и накрылись наши пирожки из Мамона. И плакала там бедная буфетчица. И заскучала наша кладовщица. И официантку из Донской ухи теперь хоть за смертью посылай.
Надюшка орала истошно, в этот раз по сводкам соседки. Как она узнала? Да никак. Звонили ей, вы же знаете, кругом полно доброжелательниц, которые с удовольствием оповестят вас, если заметят в машине у вашего мужа какую-нибудь блондинку. Нет-нет, они не думают и не предполагают даже, что кому-то это может быть неприятно, что в конце концов в их дом, их мужу тоже кто-то позвонит. Они чисты, практически безгрешны, их неподвижность – гарант их безупречной репутации. И это верно, доброжелательницы никогда грешить не будут, как старый ржавый утюг, который не включен в розетку, уже никогда ничего не прожжет.
Первый раз в жизни Надюшка испугалась. Ее насторожило, что муж не отвирался. Вся его жизнь прошла в ловком вранье, он отлично умел заговаривать зубы, а в этот раз, когда она влепила ему пощечину, он отряхнулся и просто сказал – ухожу.
Все сжалось у Надюшки… Она сама так говорила девочкам из ЗАГСа: «У меня аж прям все сжалось». Оставаться одной в нашем городе страшно, тем более без такого мужа, который крутится для семьи как бетономешалка. Остановите мешалку – что станет с бетоном?
Надюшка жаловалась на работе, что у нее кобель на старости лет сорвался с цепи, что она боится свалиться с инсультом и ночами не спит, хотя при всех страданьях аппетит у нее не пропал, даже усилился. Она каким-то образом могла жевать без остановки и рыдать одновременно. Перетирала энергично крепкими зубами сухую и безвкусную как тряпка куриную грудку с грибами и, конечно, с майонезом, с сыром отвратительным ее Надюшка запекла, зачем оно ей было надо, непонятно. И теперь жевала и рыдала, жевала, разгрызая мясное жесткое волокно, и с набитым ртом рыдала:
– Что делать? Что ж теперь мне делать? Как же я теперь одна?
Девочки в этот раз оживились, пришли в приятное возбуждение и дали адресок Надюшке:
– У нас тут бабка есть одна…
Бабка, ну естественно, я ничего от них другого и не ожидала. Наши женщины пропускают визит к гинекологу, к стоматологу, на собрания родительские не любят ходить, в церковь, в театр им некогда, но к бабкам, как выяснилось, бегают регулярно. Отец Василий, настоятель храма, ругал их постоянно, особенно когда они к нему на освещение несли колдовские амулеты.
– Чего ревешь, я не пойму? Муж у тебе гуляет, и чего? Это ж он гуляет, себе хуже делает, ты чего ревешь? Ты-то от него не гуляешь? А?.. Не гуляешь – и хорошо, тогда и не о чем тебе беспокоиться. Иди, помолися – Бог все рассудит, – так у нас отец Василий обычно говорил.
Девушки наши ждать не хотели, пока Бог рассудит, и бежали сразу к бабкам, бабки обещали мгновенный результат.
Кстати, той самой бабке было всего лет шестьдесят, не больше, то есть получается, она начала заниматься предпринимательской деятельностью еще лет в сорок, когда вообще была не бабкой, и теперь, через двадцать лет у нее образовалась клиентура, накопились положительные отзывы, она сочинила себе биографию и сама начала верить, что является потомственной ведьмой. В какой только маразм не способны поверить люди, тем более за двадцать лет.
– Что ты хочешь? – спросила бабка Надюшку.
Надюшка задачу поставила четко:
– Хочу, чтобы остался, чтоб не гулял и… чтоб он вообще на женщин не смотрел!
Ноу проблемз. Бабка попросила фотографию мужа. Пошептала над ней, побрызгала чем-то, обожгла по краям и вернула Надюшке.
– Сжигать не будем? – шепнула Наденька.
Бабка усмехнулась и дала ей простую инструкцию.
– Повесь эту фотографию дома, в незаметном месте, лицом к стене, и спи спокойно, муж останется с тобой.
Надюшка сомневалась, что бабка ей поможет. Она смотрела шоу «Битва экстрасенсов», но у нее ума хватало понимать, что это просто развлекательное шоу, может быть, потому что Надюшка и сама занималась аналогичной разводиловкой в своем ЗАГСе, изображая жрицу «именем Российской Федерации».
В случае с бабкой она поняла, что это еще и вымогательство. Надюшка не готовилась к большим расходам. Зашла к той аферистке в порыве, скорее, как к психологу, чтобы «поделиться, чтоб в себе не держать». Делилась, успокаивалась, у нее немножко отлегло, она остыла и тогда ей стало жалко денег, которые запросила бабка за свою психотерапию.
– Я подумаю, – ответила Надюшка.
– Еще вернешься ко мне, – обиделась злая колдунья.
КамАЗ тарахтел у ворот, во дворе воняло солярой. Муж позвал ее спуститься в подвал, хотел показать, как работает газовый котел, чтобы она могла запустить его, если вдруг отключится, как воду перекрыть, если что, где электрический щиток. Надюшка плюнула, сказала:
– Не твоя забота!
Соседка точно слов разобрать не смогла, но, кажется, Надюшка кричала, что у нее есть сын, сын ей поможет, «а ты, кобель поганый, убирайся к своей шалаве, и КамАЗ заберу, по суду заберу, и уйдешь как пришел, с голой жопой», и прочее.
Муж подхватил свою котомку, все его вещи поместились в одной спортивной сумке. Он поехал забирать свою новую любовь, она ждала его у себя дома. Вроде бы они все заранее решили, договорились, что переезжают к нам, в Краснодар, там для него всегда была работа, но что-то вдруг произошло. Машина ждет, салон прогрели, а девушка никуда не поехала. Никто не понял, почему она вдруг передумала. Это вообще невозможно понять, почему одни люди кидаются в путешествия и легко меняют маршруты, а другие боятся переклеить обои. Наверное, этому кудрявенькому стоило искать себе любовь южнее где-нибудь или, наоборот, на севере, а в нашем городке люди на подъем тяжелы, хотя мечтают, всю жизнь мечтают о новых дорогах, тяготятся своим болотом, но никогда никуда не переезжают.
Надюшка эту ситуацию объяснила по-своему, легко и просто:
– Потому что ты – мудак! Кобель вонючий! Что думаешь, любая дура жить с тобой пойдет? Нет, дорогой. С кобелем она жить не захотела, с кобелем только по кустам кувыркаться хорошо.
Он вернулся домой быстро, Надюшка и не ожидала, она еще рассказывала соседке, как ее хотела наколоть на три зарплаты наглая бабка, а он уже возился в гараже, собирался в обычный рабочий рейс. Счастливая Надюшка побежала к мужу, повисеть над душой, и опять загундела свое:
– …вернулся он… отбрили кобеля. Прискакал!.. Че ж ты, скотина, ко мне прискакал? Что, идти больше некуда? Помнишь, как ты вот тут мне сказал – ухожу! Иди! Проваливай отсюда, чтоб я тебе не видела! Ничтожество! Ты никому не нужен!
Надюшка ругалась, точнее экспрессивно радовалась, а он нам сразу позвонил, сказал, что будет все как прежде, что сейчас он выезжает в Курск, грузится там, и на следующий день будет у нас в Краснодаре. Мы не просили, он сам согласился на старый маршрут.
В общем, жизнь наладилась. Мы успешно торговали туда-сюда резиной. Наша кладовщица опять зацвела. Он, кстати, наконец-то продал свой старый КамАЗ и купил крутой тягач, большой, красивый, как в американских фильмах. Кабина-люкс, я посмотрела, там и правда сидишь как в космическом корабле, салон шикарный, спать просторно. Он говорил, что берет теперь много заказов, дома почти не бывает, потому что платит кредит за эту новую машину и спешит достроить сыну коттедж, сноха опять беременная, нужно молодым помочь, и что ему это совсем не трудно, он привык к дороге. Говорил он бодренько, но нам показалось, что все-таки он устает, во всяком случае он выглядел каким-то резко постаревшим, наверно, не очень высыпался.
