Соман Чайнани
Школа Добра и Зла. Падение
4
Вскоре они сели ужинать: Капитан Пиратов, Крюк, Аладдин, Гефест и Кима.
Путешествие длилось уже третий день, и это вошло в привычку: они впятером ели еду из кладовых в пыльной столовой, украшенной портретами прошлых Капитанов, которые служили директорами Блэкпула, а никогдашники предпочитали есть в одиночку в своих каютах или ловить рыбу с палубы и делить добычу между собой. Они покинули школу, но все осталось по-прежнему: всегдашники держались рядом с всегдашниками, никогдашники – с никогдашниками.
– Нападения кровососов я точно не ожидал, – проворчал Аладдин. – Один из них меня прямо в зад укусил!
– Но мы же победили? – ответила Кима. – В этом и смысл нашего путешествия. Добраться до Нетландии и сражаться за Добро вместо того, чтобы остаться в школе, где Добро жульничает, чтобы победить.
– Это все наш Директор виноват. Это из-за него на Вечере Талантов все пошло не так, – раздраженно протянул Аладдин. – Мы первые всегдашники за очень долгое время, проигравшие Злу. Какой стыд! По крайней мере, став пиратами, мы сможем быть настоящими героями.
– И мы все станем героями, когда завтра высадимся в Нетландии и сбросим с трона мерзкого короля, – сказал Крюк, закатывая рукава свежей белой рубашки, чтобы они не попали в суп с мидиями. Впрочем, этот приступ чистоплотности был бесполезен: из раны на плече по-прежнему, даже через повязку, сочилась кровь, пачкая рукав. – Мы встанем на якорь у восточного побережья, подальше от логова Пэна, но он быстро узнает о нашем прибытии. На его стороне феи, каннибалы, Пропавшие мальчишки, да еще и все его прихвостни.
– А на нашей стороне кто? – спросил Аладдин.
Джеймс, хлюпая, проглотил ложку супа.
– Твоя сестра? Мама? – уточнила Кима. – Хоть кто-нибудь?
– Они обе сбежали на Уути после того, как умер папа, – пробормотал Джеймс. – А кроме них, нет никого достойного. Вроде того мальчишки Фалы, который победил вас всех на Вечере Талантов. Его бы я взял в команду в первую очередь. Но когда я пошел на его поиски, он уже пропал.
– Значит, мы против всего мира. Да уж, удел пирата, – вздохнул Капитан. Он откинулся назад, и из-под шляпы показались суровые зеленые глаза и темные встрепанные волосы. – А еще – не секрет, что нам нужен новый корабль, чтобы иметь хоть какие-то шансы против Питера Пэнни. На этом корабле даже пушки нормально не стреляют. И возникает вопрос… где «Веселый Роджер», Джеймс? Где твое знаменитое фамильное судно, которое ты нам обещал?
Джеймс не поднял головы:
– Его нужно сначала забрать.
– У кого? – спросил Аладдин.
– У Пэнни, – проскрипел Джеймс.
– Ха! – воскликнул Капитан Пиратов. – Семья, которая даже свой корабль не смогла сохранить. Понятно теперь, почему ни один Крюк еще не сумел убить ни одного Пэна.
– Ни у одного Крюка не было настолько талантливой команды, – отрезал Джеймс. – Попомни мои слова: мы убьем Пэна. Мы освободим Нетландию от этого тирана. Мы заберем мой корабль. И в Нетландии будет новый король: капитан Джеймс Крюк.
– Боюсь, что единственный капитан на этом корабле – это я, – заметил Капитан Пиратов. – А «король» звучит заманчивее, чем «директор Блэкпула». Кто может ручаться, что я не брошу тебе вызов?
– Нетландия – это страна вечного детства. Тебе восемнадцать лет. По нетландским меркам, ты старик, а в Нетландии стариков не слушает никто, – съязвил в ответ Джеймс. Затем его голос похолодел – похоже, он воспринял угрозу Капитана Пиратов всерьез. – Кроме того, ты бросил в Блэкпуле целый класс учеников, который ждет, что ты привезешь им голову Пэна, а тут ты вдруг заговорил о том, чтобы дезертировать с поста…
– Подожди-ка, – перебила Кима, моргая так часто, что ее розовые тени для век стали похожи на мерцающие огоньки. – Нам никто ничего не говорил об убийстве Пэна. Ты сказал, что мы тебе нужны, чтобы спасти Нетландию от злого короля. Именно поэтому мы и отправились с тобой в плавание. Чтобы освободить народ Нетландии и свергнуть короля с трона. Я бы ни за что не села на этот корабль, если бы знала, что ты охотишься на ребенка.
– Он не ребенок. Он грязный маленький диктатор, которого убили бы многие в Нетландии, если бы знали как, – взорвался Джеймс. – Ты чего вообще от нас ждешь, принцесса? Что мы по-доброму уговорим его отречься от трона печеньками и обнимашками? Нетландию невозможно освободить, если мы не сотрем Пэна с лица земли. До этого времени мы полностью в его власти.
– Мы всегдашники. Мы добрые. Мы никого не убиваем. А если план действительно таков, то, будь добр, отвези нас обратно в школу, – возразила Кима и посмотрела на Аладдина и Гефеста, ища поддержки.
Поддержки она не дождалась.
Аладдин повернулся к Гефесту:
– Ну… это, если Пэн действительно такой плохой, разве избавиться от него во имя Добра – не хорошо? Мы с Гефом отправились в плавание, чтобы стать героями. Чтобы снискать себе славу быстрее, чем после обучения в школе. А убить короля-злодея – это вполне себе славное дело.
Кима сердито посмотрела на своего парня:
– Всегдашник может убить только своего Врага. Мы не плаваем в далекие земли, чтобы устраивать самосуд.
– Поверь мне, принцесса, – прорычал Крюк. – Когда ты узнаешь этого Пэна, сразу по-другому запоешь.
– Но ты же сказал, что никто не может его убить?.. – спросил Аладдин.
– Я сказал, что никто не знает как, – объяснил Джеймс. – Каждому Пэну отводят сто лет, даруя вечную юность. Этого Пэна зовут Питер. Но Пэна можно убить, если лишить его юности. Юности, которую он хранит в своей тени. Убей тень Питера Пэна – убьешь и самого Питера Пэна.
– Тень? – переспросил Аладдин. – Как можно убить тень?
Киме вдруг тоже стало любопытно.
На вопрос ответил Капитан Пиратов:
– Точно так же, как и привязать тень к душе. С помощью магии. Ни один Крюк не смог освоить достаточно сильного чародейства, чтобы сделать это. Но у Джеймса и у меня оно есть. Думаешь, почему мы с Джеймсом сговорились, чтобы украсть магию Райана? Тень Пэна ничего не сможет сделать против магии Директора школы.
Он повернулся к Джеймсу, ожидая, что его бывший ученик тоже улыбнется, но Крюк хмуро молчал.
– Я не могу найти ее, – сказал он, обращаясь больше к себе. – Магию Райана. Я не могу ее найти внутри себя, как магию Рафаля. Когда Рафаль вдохнул в меня свою душу, она всегда была внутри, вела меня, словно путеводный свет. Но вот душа его брата… прячется. А когда она проявила себя, то была полна ярости, словно драконий огонь, словно была готова уничтожить все на своем пути. А потом опять скрылась.
– Именно этого и нужно было ждать от души Доброго Директора, – подбодрил его Капитан Пиратов. – Она спасла тебе жизнь и будет рядом всегда, когда понадобится. Что тебе еще нужно?
Джеймс кивнул и опустил голову. Но в глубине души он чувствовал, какой ужасной была магия Райана, какой ужасной она казалась всегда – даже когда спасала ему жизнь. Вопрос Капитана Пиратов повис в воздухе. Крюк ответил про себя: «Я хочу, чтобы ее во мне не было».
5
Рафаль вздрогнул от осознания, что теперь он смертен.
По его лицу текла кровь, голова пульсировала от боли. Десятилетия вечной жизни избаловали его. Он забыл, что кровь и боль вообще существуют.
– Кто ты? – послышался резкий голос.
Рафаль открыл глаза. Затылок был плотно прижат к окну, руки привязаны к столбику кровати Арабеллы. На него смотрели три старика, одетых в длинные серые плащи и высокие черные шляпы, все трое – с белыми бородами, и, судя по презрительным взглядам и веточкам полыни, свисавшим с их ожерелий, они считали себя святыми.
– Он дьявол! – прошипел женский голос, и Рафаль увидел у дверей мать Арабеллы. Та крепко обнимала дочь и показывала на него пальцем. – Пришел, чтобы похитить ее, забрать в свою мерзкую школу! Он воплощение зла, вот он кто.
Рафаль посмотрел на Арабеллу. Он-то надеялся, что она станет его верным солдатом – а вместо этого она сдала его своей мамочке. Опять спутал Добро со Злом – его компас совершенно перестал действовать. Хуже того, план защиты от близнеца самым дурацким образом провалился. Он попал в плен, и сейчас ему грозит смертельная опасность, а Райан, скорее всего, гуляет где-нибудь по городу и ест булочку.
– Мы давно подозревали, что в Гавальдоне есть магия, – сказал человек с самой длинной бородой. – Нам, старейшинам Гавальдона, как и всем старейшинам до нас, доверили защищать эту деревню. Но мы не знали, светлая та магия или темная. Книги сказок, таинственным образом появляющиеся в лавках… лес, который ведет обратно в город, где бы ты в него ни вошел… говорящая фея, которую поймал ребенок…
Он достал из кармана небольшую банку.
Директор школы широко раскрыл глаза.
В банке сидела зеленолицая фея с черными крылышками и острыми зубами, которые она скалила на Рафаля, выкрикивая проклятия, словно это он виноват, что она попала в беду.
– Мариалена? – прохрипел он.
– Ах, значит, ты знаком с этой магией, – сказал другой старейшина, со второй по длине бородой. – И, учитывая, что ты собирался похитить юную Арабеллу, мы теперь точно знаем, темная эта магия или светлая.
Рафаль пристально смотрел на Мариалену, свою бывшую ученицу, ясновидящую, которую он превратил в фею в наказание – и которую теперь вознаградит, если она воспользуется своим даром предвидения, чтобы спасти их из этой проклятой деревни. Но, судя по тому, как она отчаянно жужжала в банке, то ли она не знала, что ждет их в будущем, то ли ей совсем не нравилось увиденное.
– Ты знаешь, что случается с темной магией в нашем мире? – спросил первый старейшина, шагнув к Рафалю. – Мы выставляем ее на свет. И нет света лучше, чем священное пламя.
– Так мы поступаем с ведьмами, которые занимаются темной магией в нашей деревне, – сказал второй старейшина, нависая над кроватью. – Сжигаем их на костре и рассеиваем пепел в лесу.
«Есть ли у меня еще магия?» – подумал Рафаль и посмотрел на так и не зажившую рану на руке. Если он уже не бессмертен, то не лишился ли заодно и колдовских сил? Он оглядел комнату. Есть лишь один способ проверить.
– Но тебе же нравится гореть, а? – спросил последний старейшина, протягивая к нему руку. – Дьявол, который вернется в геенну огненную…
Рафаль улыбнулся ему:
– Вот это мне нравится больше.
Он замахнулся ногой и разбил ботинком стекло. В комнату посыпались осколки. Старейшины прикрылись руками; Рафаль поймал один из осколков, разрезал свои путы и спрыгнул с кровати. Он выхватил у старика банку с феей, выпрыгнул в разбитое окно и взлетел к серым облакам, подальше от Гавальдона, раскинув руки, словно орел.
Он вздохнул с облегчением. Магия все еще действует.
Он попытался лететь быстрее, с обычной быстротой и агрессивностью… но там, где была сила, теперь осталась только слабость – как будто что-то исчезло, оставив после себя пустое место.
Теперь он понял. Его магия тает. Как и способность к исцелению.
Сториан предупреждает его.
Его и Райана.
Если между ними все не станет как раньше, и побыстрее, они провалят испытание.
Они лишатся бессмертия и сил.
Сердце Рафаля забилось быстрее. Нужно забыть обо всех этих глупостях с читателями. Забыть о пророчестве. Забыть о защите от Райана и подозрений в будущих злодеяниях. Им нужно снова любить друг друга. Так, как раньше. Вот он, путь к счастью. Для них обоих.
Он поднял руку с банкой и посмотрел на Мариалену.
– Я еще никогда не был так рад возвращению в шко…
БАХ! Он врезался в невидимый барьер и упал с неба. Прокатившись по холодному, упругому, как резина, щиту, он рухнул на землю вниз лицом. Где-то в падении он выпустил из рук банку с феей, и она разбилась о землю. Мариалена пулей вылетела из нее.
– Моя нога… Похоже, я ее сломал… – простонал Директор, тщетно ожидая, что она заживет.
Он попытался поползти вперед, заставить себя сбежать, но ему не давала это сделать не только больная нога, но и барьер, который никуда не делся. Барьер, отделявший Гавальдон от Бескрайних лесов, словно оконное стекло.
А потом он увидел Мариалену с другой стороны щита.
– Что происходит? – прохрипел Рафаль. – Барьер пропустил меня и Райана в Гавальдон. Почему он вернулся…
– Равновесие, – прошипела Мариалена.
Рафаль широко открыл глаза.
Равновесие впустило его и его брата-близнеца в деревню, чтобы они забрали двух читателей – одного в Школу Добра, другого в Школу Зла.
Равновесие, которое нарушилось, раз уж щит снова появился.
А это значит…
Райан.
Он что-то сделал.
Его мысли прервал запах дыма.
Рафаль медленно поднял голову.
Они пришли за ним, вооруженные горящими факелами.
Не только старейшины.
Но и весь город.
Он не мог улететь.
Его не защищали бессмертие и целительные силы.
У него даже не было двух здоровых ног, чтобы убежать.
В панике он обернулся к фее… фее, которая видела, что он сделает дальше…
Но и ее уже не было.
Мариалена пропала.
6
Незадолго до этого Райан прогуливался по Гавальдону, вооруженный шоколадным круассаном.
Он снова вернулся к банальной маскировке: резиновые сапоги, кожаный плащ, морщины, борода – и думал, как бы убить время, пока его брат похищает ребенка. Рафаль настаивал, что и Райан должен найти юную душу, которая заменит потерянных всегдашников, но Добрый Директор не собирался лишать ребенка законного дома. Такой поступок казался ему злым, очень злым, а учитывая, насколько сильно он сейчас хотел быть добрым, лучше просто погулять по этой странной, лишенной волшебства деревушке и держаться подальше от интриг брата.
Он думал, не стоит ли просто бросить Рафаля и вернуться в школу… но деревню закрывал барьер, к тому же только Рафаль мог донести его обратно, потому что человеческие полеты – это темная магия, разрешенная только никогдашникам. Он, конечно, мог превратиться в птицу, но дорогу сюда он не запомнил – слишком терзался виной из-за того, что позволил Крюку увести у них с братом учеников и именно поэтому вообще позволил Рафалю донести его до Дальнего леса, чтобы найти замену. Он даже не знал, в каком направлении лететь к школе – на север, юг, запад или восток.
Райан тянул время, заглянул в несколько лавок в поисках подарка для Рафаля – шарфа, костюма или хоть чего-нибудь, что облегчило бы муки совести из-за украденных учеников. Но все здесь было настолько неопрятным и дешевым, что Райан в конце концов сдался и купил себе круассан, но и он оказался слишком сухим, и из него текла начинка. Он был совсем не похож на легкую, как облачко, выпечку, которую готовили зачарованные кастрюли и сковородки в школе.
«Неудивительно, что они так любят наши сказки», – вздохнул он, видя все новых детей, запоем читающих книги Сториана. Один сидел на обшарпанной скамейке, другой прислонился к чахлому деревцу, третий стоял в очереди в эту жалкую пекарню. Все эти читатели понимали, что в их мире чего-то не хватает. Чего-то, что они не могут, но из-за чего их жизнь совершенно уныла. Вот почему они верят в сказки. Вот почему с таким интересом следят за судьбами героев и злодеев из другого мира. Потому что в глубине души они ощущают отсутствие магии в собственном мире.
Эта мысль пробудила любопытство Райана. А что, подумал он, если один из этих читателей придет в мою школу? Он будет совсем не таким, как остальные всегдашники, всю жизнь прожившие в волшебном мире. Магия для них была чем-то будничным. Неудивительно, что они провалились на Вечере Талантов, с чего и началась вся нынешняя заваруха – они были ленивыми, избалованными, им скучно. А вот читателю не будет скучно. Для него все будет в новинку. Интересно. Волшебно. Свежо. Рафаль прав. Читатель будет полон амбиций и энергии, неожиданным соперником, который вдохнет в учеников новую жизнь. Может быть, и в него он тоже вдохнет жизнь. Райану вдруг очень захотелось взять к себе читателя…
Но потом внутри его зазвучал сигнал тревоги.
Нет. Нет. Нет.
Никаких похищений.
Нельзя делать ничего, что хотя бы отдаленно можно счесть злом.
Уж точно не после того, что он уже натворил… после того, как был настолько близок к убийству ученика…
После Вечера Талантов он совершенно потерял голову из-за появления нового никогдашника по имени Фала, который был готов прервать победную серию Добра и превратить всегдашников в неудачников. Сама идея того, что Рафаль будет праздновать победу, считать себя лучше Райана точно так же, как Райан всегда считал себя лучше Рафаля… Рафаль запаниковал. Да, в школе было два Директора, но только один из них мог победить. И этот Фала мог сделать победителем Рафаля. Крюку понадобилось лишь намекнуть на преступление… предложить, чтобы Фала исчез навсегда… и Райан тут же согласился. Как же легко его убедить. Неужели это был план Крюка с самого начала – толкнуть Райана на убийство? Или же он заметил трещину в душе Райана? Добрый Директор похолодел. Еще одна такая ошибка, еще раз он совершит зло вместо добра, и Сториан решит, что он нарушил клятву защищать школу. Поддерживать равновесие между Добром и Злом. Всегда оставаться верным брату. Если он нарушит клятву, перо накажет его.
Пришло воспоминание.
Умирающий старик, скорчившийся в ужасе.
Предыдущий Директор школы, которого перо лишило вечной жизни.
«Что произошло?» – спросили они.
«Я провалил испытание», – ответил умирающий.
Райан стряхнул крошки с руки. Нужно поскорее уходить из Габальбуля, или как там называется эта деревушка. Как можно дальше от людей и от соблазнов.
Серое небо отражалось от озера возле холма, ведущего к кладбищу. Райан обошеел озеро, наблюдая за людьми, работавшими на далекой мельнице. Как же здесь тихо. Он сбросил ботинки и вошел по щиколотку в воду.
«Кого себе присмотрел Рафаль? – Он провел ступней по каменистому дну озера. – Девочку? Мальчика?»
Да неважно. Один необученный, совершенно заурядный читатель никак не сможет заменить десять лучших никогдашников, которых у Рафаля увел Крюк. Вне зависимости от того, кого нашел Рафаль, Зло все равно проиграет. Особенно после того, как Райан найдет трех новых всегдашников вместо тех, кто сбежал из Школы Добра, чтобы присоединиться к Крюку в Нетландии. Едва они с братом вернутся в Бескрайние леса, Райан тут же направится к королю Фоксвуда и попросит троих лучших…
Он поскользнулся на остром камне, и ступню пронзила боль.
В воде появились струйки крови.
«Вот неуклюжий дурак», – подумал Рафаль. Царапина на коже должна была немедленно зажить – так действовала магия бессмертия Сториана.
Но кровь продолжала течь.
Добрый Директор поднял ногу и осмотрел рану – она лишь чуть-чуть затянулась. Неужели, переодевшись в глупого крестьянина, он сделал свою душу слишком похожей на смертную?
Он быстро вернулся в свое обычное тело, юное и волшебное, увидел растрепанные волосы в зеркальной поверхности воды… отражение, которое тут же испортили новые капельки крови…
Рана не заживала.
Сердце Райана сжалось. Если рана не заживает… это значит, что он больше не бессмертный… а если он не бессмертен, значит, Сториан уже наказал…
– Ты кто? – послышался голос.
Райан повернулся, но сначала никого не увидел.
А потом увидел мальчика, купавшегося в тени на краю озера, там, где над ним навесал высокий травянистый берег, словно образуя пещерку. У мальчика были широкие плечи, кожа цвета терракоты[2] и кудрявые волосы того же оттенка с золотым отблеском, спускавшиеся до плеч. Его глаза были серыми, и на какое-то мгновение Райану показалось, что это фавн или фея, но потом он вспомнил, что в этом городе нет никаких волшебных существ.
– Ну? – сказал мальчик.
– Меня зовут Райан, – представился Добрый Директор. – А ты кто?
– Никогда тебя тут не видел, – вместо ответа сказал мальчик. – Да и не слышал ни о каком Райане.
– Я не отсюда, – ответил Райан.
– Откуда бы ты ни пришел, уходи обратно, да поскорее, пока тебя не нашел мой папа или старейшины, – предупредил мальчик. – Старейшины верят в колдунов, дьяволов и темную магию. Всех, кто попал под подозрение, они прилюдно сжигают на костре. А в этой деревне нет ничего подозрительнее, чем незнакомец…
Райан уже сидел на коленях на берегу неподалеку от мальчика.
На вид ему было столько же, сколько самому Райану. Лет шестнадцать или семнадцать. Он слишком красив для этой деревни, подумал Райан. Слишком умен и внимателен. Неудивительно, что он плавает один.
– Скажи мне, безымянный мальчик, читаешь ли ты книги, которые продаются у вас в лавке?
Мальчик посмотрел на него, склонив голову:
– Подожди… это ты их сюда приносишь? Мисс Харисса уверяет, что они просто сами появляются. Старейшины пытаются узнать, кто их оставляет…
Он застыл.
– Ты похож на него. На Директора школы. Который Добрый. Я читал о нем в одной из книжек. На картинках он очень похож на тебя. Сказка об Аладдине, которого приняли в школу… но это же не можешь быть ты… или можешь?
Райан покраснел. Как странно – мальчик знает его как персонажа книги.
– И что ты думаешь обо мне и моей школе?
Мальчик широко раскрыл глаза:
– Она существует? Школа Добра и Зла?
Директор улыбнулся:
– Точно так же, как и ты, безымянный мальчик.
– То есть, получается… это все правда? Всегдашники, никогдашники… все? – Голос мальчика едва заметно дрогнул. – Это значит, что ты можешь увидеть, добрый я или злой?
Палец Директора школы засветился, и из него пошел серебристый туман.
– Может быть, посмотришь сам?
Мальчик посмотрел на туман. Сначала он ничего не понял. А потом почувствовал действие заклинания, его мышцы ослабели.
– Нет! – воскликнул он.
Через несколько мгновений гном-переросток в резиновых сапогах уже скрылся в лесу, держа на руках спящего мальчика. Он использовал простое оглушающее заклинание, достаточно сильное, чтобы мальчик проспал до тех пор, пока Рафаль не заберет их обратно в шко…
БАХ!
Райан врезался в невидимый барьер, отшатнулся и выронил мальчика. Тот упал в траву, но остался спать.
Добрый Директор ткнул пальцем в невидимую стену. Он попытался найти край, но она уходила и вверх, и вниз, и влево, и вправо и, похоже, вообще нигде не заканчивалась.
Рафаль уже рассказывал ему про щит… что-то про равновесие Добра и Зла, который он должен поддерживать… что один Директор школы не сможет похитить ребенка, если это же не сделает другой…
Райан вдруг увидел отблеск на поверхности барьера. Оранжево-золотое отражение, которое все росло и ширилось позади него.
Он повернулся.
В центре Гавальдона горел огонь.
Затем – скандирование толпы: «Колдун… колдун… колдун!»
Мальчик предупреждал его.
Нет ничего подозрительнее, чем незнакомец.
А Рафаль как раз незнакомец.
Райан оставил мальчика лежать на траве и бросился в сторону огня.
