Софья Сергеевна Маркелова
Меридиан
– Но?.. – замер Якуб.
– Они слишком напоминают о трагической гибели моего Стефана…
Пани опустила глаза к полу и, тихо постукивая каблуками, направилась к выходу из мастерской.
– Что же такое случилось с вашим мужем? – робко спросил напоследок часовщик.
– Его убили прямо в доме. В нашей спальне. Какой-то грабитель или злодей, скорее всего. Не удивлюсь, если он искал драгоценности, а встретился со Стефаном. Следов так и не нашли. Но мужа явно порезали чем-то острым, и он просто истёк кровью. Прямо на полу перед этими часами.
Якуб молчал, не желая прерывать шёпот женщины, которая делилась своим горем.
– А он ведь их так любил. Вечно любовался, протирал от пыли. Как раз в день смерти даже решил немного перевести – они отставали буквально на минутку… И вот как вышло, что он умер у их подножия, – голос пани звучал всё глуше и глуше. – А я так и не проснулась. Выпила снотворное, старая дура! И так и проспала смерть Стефана…
У пана сжалось сердце от этой истории. Даже несмотря на то, что всю свою жизнь он провёл в этой подвальной мастерской, ему не чуждо было человеческое счастье и горе. Пусть знакомые за глаза называли его бесчувственным и чёрствым стариком, для которого величайшая радость – это покопаться в часовых внутренностях, но Якуб умел сопереживать.
Пани давно упорхнула из подвальчика, но терпкий запах её тяжёлых духов всё ещё летал по комнате. Если бы Якуб не был так заинтересован неожиданно попавшим к нему в руки экземпляром часов, то, может, даже предложил бы этой вдове прогуляться как-нибудь по Карлову мосту. Однако в тот момент тайна механизма, не нуждающегося в заводе, волновала его капельку больше.
Совершая свой привычный ежевечерний ритуал, мастер крепко запер входную дверь, убрал со стола незаконченную работу, а после с наслаждением переобулся в удобные тапки. Больше никто не сможет отвлечь его – теперь можно было заняться «Меридианом».
Отерев корпус мягкой тряпочкой, Якуб с восхищением причмокнул губами. Эти часы были произведением искусства, чьим-то изящным творением. Не хотелось даже трогать лишний раз эту красоту, но уж часовщик как никто другой понимал, что иногда даже простому человеку стоило проникать в идеальный мир механизмов, чтобы помочь ему просуществовать как можно дольше.
Стеклянная дверца легко отворилась, и пан остановил маятник. Гирьки безжизненно замерли на месте. Руки Якуба запорхали вокруг циферблата, освобождая скрывающееся за ним сердце механизма из тесной темницы. Осторожно разложив все детали на столе, мастер на мгновение откинулся назад, чтобы осмотреть масштаб предстоящей работы. На мгновение его что-то смутило: снятый циферблат поблескивал в стороне, а на нём замерли часовые стрелки, острые и тонкие. Якуб поправил увеличительные линзы и наклонился ниже.
Крошечные разводы засохшей крови покрывали латунные стрелки.
В голове часовщика мгновенно всплыли слова пани: «Мужа явно порезали чем-то острым, и он просто истёк кровью. Прямо на полу перед этими часами». Якуб брезгливо отдёрнул руки. Неужели это кровь супруга пани? Если уж она была на стрелках, то и весь остальной корпус должен был испачкаться. Но беглый осмотр показал, что в других местах часы были чистыми. Значит, это единственные следы, которые забыли убрать. Следы будоражащего душу убийства, надолго отпечатавшиеся на металле.
