Софья Ролдугина
Уроки Лагона: Бей или умри
Возразить было нечего, и я склонила голову к плечу. Он подхватил меня на руки и спрыгнул на скалу.
Несмотря на все уверения Тейта, мне было не по себе. Чем глубже мы спускались в расщелину, тем сильнее становился солоноватый металлический запах. Отвратительный или приятный – так сразу и не поймёшь. Чудилось в нём нечто противоестественное; словно разламываешь свежий, ароматный пирог с хрустящей корочкой, а вместо начинки из него вываливается едкая полимерная пыль, как из картриджа для объёмной печати. Свет бил в спину, превращая меня в полуслепую калеку. В полумраке я могла различить лишь движение – со всех сторон разом, и вдоль стен, и по потоку, и даже у ног.
Нассова трава шевелилась.
Не так, как водоросли колышутся в воде или как по степи от ветра идёт волна. И даже не как хищник, подстерегающий жертву. Позапрошлым летом в кинотеатрах крутили третьесортный фильм ужасов про вторжение инопланетных роевых насекомых вроде пчёл. Мы ходили вместе с Лоран – и обе ощутили иррациональный страх. Не из-за фонтанов томатного соуса в сценах, где инопланетяне обгладывали бедных горожан, конечно. А из-за непредсказуемой и непостижимой логики перемещения колоссальных масс живых существ, каждое из которых вроде бы автономно и обладает собственным разумом, но при этом движутся они как нечто единое, монолитное, неделимое – некая бесконечно изменчивая тварь.
Тейт быстрым шагом углублялся в пещеру, крепко прижимая меня к груди. А нассова трава заботливо раздвигала густой полог на нашем пути, расползалась из-под ног, отводила от лица отдельные плети, покрытые мелкими цепкими шипами – и смыкалась позади, отрезая от выхода и от света.
Вскоре меня уже колотило; Тейт понятливо хмыкнул и зажёг два крошечных шарика у себя надо лбом, точь-в-точь как рожки. Темнота отступила; нассова трава потянулась к свету, но затем прянула назад.
Она была разумной; тень хищного, бесконечно чужого сознания маячила на самой границе, отделяющей эмпатическое восприятие от больного воображения.
– Помнит, – шепнул Тейт. – Раньше мы, ну, враждовали. Я выжигал всё вплоть до выхода. Она пыталась меня усыпить и сожрать… Видишь, вон, шишечки такие? Там пыльца. Нассова трава выпускает облака сонного тумана. Он впитывается даже через кожу. Отрубаешься очень быстро. Противоядие есть, но действует не сразу. Ну, мне не особо страшно, я-то изменённый, Кагечи Ро постарался, но мало кто решается на сильную переделку, чтоб и кожу, и мышцы, и органы подправить. Такие психи обычно болтаются в ложе созидающих совершенство. В общем, мы с нассовой травой немного пободались, а потом у нас появилось что-то типа уговора. Она меня не трогает, пещеру не забивает. Но иногда меня преследуют свободные, и я иду сюда. И тогда трава цветёт.
К горлу подкатила тошнота.
– Почему?
Тейт жутковато ухмыльнулся:
– Сытая потому что. Знаешь, когда она добирается до чего-то живого, то втягивает его под землю. Маги особенно вкусные, они ведь колдуют. И потом на поверхности распускаются такие красивые-красивые жёлтые гроздья. Я несколько раз видел. А когда рассказал Оро-Ичу, то он очень смеялся и хвалил меня, ну, что я её приручил. Но думаю, что если хоть раз приду сюда съедобный, без плесени, то трава расцветёт.
Где-то внутри пышного травяного полога зародилась дрожь предвкушения – и раскатилась по верхушкам мелкой рябью. Я сжала пальцы на плечах у рыжего так, что больно стало даже ему.
Метров через пятнадцать туннель кончился – точнее, раздался в стороны и ввысь, превращаясь в огромную, идеально круглую пещеру. Она напоминала огромный мяч изнутри. Да уж, явно не естественная природная форма, но способности Тейта прекрасно всё объясняют.
Едва мы оказались внутри, как он с удовольствием выдохнул и развесил под сводом зеленоватые гирлянды из шаров-светильников. В противоположной от входа стороне виднелось несколько щелей, которые уходили далеко вглубь горы; из одних тянуло сухим жаром, из других – сыростью и холодом. Сквозняки тут бродили такие, что рукава и штанины хлопали, но поэтому и дышалось легко, не то что в туннеле.
Тейт соскользнул на дно пещеры и уставился на меня, замершую на полпути:
– Ну, что, подойдёт для этих твоих тренировок?
Даже в слепой зеленоватой полутьме глаза у него оставались тёмно-синими, точно источали слабый свет. Красно-рыжие волосы приобрели грязноватый бурый оттенок; на лице цвели пятна плесени…
Я сглотнула, давя позорное желание отвести взгляд.
Слишком много надежды. Не только на то, что можно всё-таки выиграть поединок без жертв и оставить Эфангу в дураках; в глубине сознания Тейта, в той самой жуткой чёрной бездне, проклюнулся слабый росток веры: «Я могу быть нормальным».
«Я могу быть».
Так, словно раньше Тейт не имел на это права.
– Да, вполне, – заставила я себя улыбнуться и, неловко балансируя руками, сбежала на дно. – Начнём с техники сосредоточения. Знаю, у магов Лагона есть что-то подобное, но попробуем псионические методики. Я покажу.
Тейт напрягся.
– Этим? – Он выразительно постучал пальцем по виску. – Оро-Ич пробовал, если что. Дело не том, что до меня не доходит, как творить заклинания. Всё доходит, я вижу другой слой мира и прикасаюсь к нему. Просто у меня такое чувство, что я…
– …в ватных рукавицах с гидроусилителем пытаюсь продеть слишком толстую нитку в хрустальную иголку? – понятливо улыбнулась я и перекинула ему мысленный образ. Тейт фыркнул – оценил точность сравнения. – Я понимаю, правда. С мастером Лагона, конечно, никто не может соревноваться, однако у меня тоже есть сильные стороны… Точнее, они есть в культуре, в которой я выросла. А теперь садись. Будем делать простейшие упражнения для трёхлетних детей.
– Мне двадцать, – оскорбился Тейт.
– Вот и молодец, – пробормотала я, сосредотачивая купол вокруг нас двоих – так густо, что даже Тейт что-то почувствовал и поёжился. – Сядь, согни ноги, чтобы щиколотки перекрещивались, руки положи на колени. И ни о чём не думай, я буду тебя направлять.
Он подчинился – настолько быстро, бездумно и легко, что мне не по себе стало. В марионетках и то больше индивидуальности и бунтарского духа… Ладно, это даже хорошо: дисциплина – залог успеха, как говорил дядя Эрнан. Правда, вряд ли он подразумевал, что азы самоконтроля вот так сразу превратят неуправляемую разрушительную стихию в безупречный инструмент. Но почему бы не попробовать?
Я села за спиной у Тейта и прижалась к нему, обхватывая руками и ногами. Он дёрнулся, мгновенно выпадая из состояния едва-едва обретённого равновесия, и беспокойно заёрзал.
– Сиди смирно, – прошипела я, вонзая ему в виски пару ментальных иголок. – У тебя что, гормональный подростковый бунт?
Он тщательно проанализировал мысленный образ и уверенно ответил:
– Вот очень похоже. Особенно рядом с тобой.
Дохнуло жаром.
Ох…
Только дисциплинированный разум эмпата четвёртой ступени и некоторые тайные семейные приёмы биокинеза позволили мне вернуть самообладание.
– Я тоже тебя люблю, – пробормотала я и медленно выдохнула. – Иначе бы мне и в голову не пришло попробовать… так.
«Как – так?» – подумал Тейт, но спросить, конечно, не успел.
Я нырнула в его разум, практически растворяясь в нём – и подчиняя.
Это было почти табу. Ещё полгода назад подобное вмешательство казалось мне насилием – и над собой тоже. И только сейчас, погружаясь в сознание Тейта, ощущая каждую его мысль и чувство как свои, разделяя все физиологические неудобства, подстраиваясь под ритмы, я осознавала, что уже долго воспринимала его частью себя.
…жар за спиной – у кого?
…болезненно напряжённые мысли – чьи?
…сладковато-гнилостный запах плесени, неумолчный шёпот полуразумной нассовой травы, мурашки по коже, толща камня над головой, электрические разряды к западу – кто ощущал это, а кто просто прислушивался к чужим чувствам?
Я не знала.
Мне было всё равно.
Пульс – наш общий – постепенно выравнивался. Мой вдох – его выдох. Мы – две условные точки, две связанные частицы; изменится одна – и изменится другая, невзирая на расстояние… и даже в другом мире.
– Хорошо. А теперь разожги огонь.
Его сила находила отклик во мне, а моя – в нём. Раскачивался невидимый маятник, и с каждым махом нарастала гудящая фоновая боль. Наверное, резонанс; но сейчас он не имел значения.
Тейт изменялся.
Из глубины, из самой его сути, из чёрной бездны разума рождалось нечто жаркое, неуправляемое – сила, сжатая до одной точки и стремительно разворачивающаяся, как пружина. Тейт пытался её удержать, придать ей нужную форму, но ему мешало что-то… что-то…
…страх? У него? Не верю.
Огонь погас.
Шок был так силён, что меня едва не выкинуло из чужого сознания. Хорошо, что железная дисциплина эмпата оказалась сильнее; умение даже не отключать ненужные эмоции – неуверенность, страх, рефлективное избегание опасности, а действовать помимо них. Это как прыгнуть с парашютом – в первый раз нереально, инстинкт самосохранения парализует. Но потом знание становится сильнее страха.
«Я могу» – самое могущественное заклинание.
– Попробуй ещё раз.
Теперь я уже знала, откуда ждать подвоха, потому стала действовать в сознании Тейта так же, как в своём – и погасила чужой страх в зародыше, не позволяя ему вырасти в эмоциональный блок, сделать разум неуклюжим, беспомощным, способным только на неконтролируемую защитную реакцию. Перед мысленным взором снова замелькали образы – кратер, полный бесцветного огня, обожжённые ладони, узкое лицо, глаза чистейшей бирюзы – «Я тебе верю, Танеси Тейт, пожалуйста, прости» – осыпающийся пеплом череп и… и…
– Я тебе верю, Танеси Тейт, – произнесла я вслух – тем же голосом, с теми же интонациями, что и тот, из воспоминания.
Чёрная бездна в разуме была распахнута; страх, опьянение мощью, напряжение – всё оставалось неизменным, но теперь Тейт действовал так, словно ничего этого не существовало. И я медленно, очень осторожно начала вливать в него воспоминания о тренировках своего брата – приёмы опытного пирокинетика, которые никогда не могла бы применить на практике сама; ощущение гибкого, послушного жара в своих-чужих руках – как атласная лента, которая повинуется гимнасту. Затем – безмятежность разума Эрнана, псионика шестой ступени, который испытывал чувства лишь тогда, когда позволял себе это.
Конечно, я не могла прописать в Тейта новые навыки – учиться всегда нужно самостоятельно и только самостоятельно. Но показать идеал и направить к нему было вполне в моих силах.
– А теперь открой глаза.
Он послушался – и забыл, как дышать.
Вокруг нас шага на три, не больше, дрожало то самое бесцветное пламя. Оно касалось камня, однако не прожигало его – послушное, смирное. Пламя льнуло к моей одежде; испарялась грязь, исчезала плесень, въевшаяся в переплетение нитей. Оно с каждым вдохом проникало в мои лёгкие, но я всё ещё была жива.
– Вот видишь, Тейт. – Голос мне изменил; из горла вырвался какой-то едва слышный шёпот, нежный до интимности. – Ты можешь.
По ощущениям прошло уже несколько часов; я оставалась в сознании лишь потому, что между нами мерно раскачивался маятник резонанса; каждый мах – прилив сил и слабая фоновая боль-напоминание.
Рыжий встал, выпутываясь из моих объятий. Он всё ещё пребывал в точке безмятежности – над эмоциональными блоками, сдавливающими его естественную силу до чего-то густо замешанного на инстинктах, неуправляемого и непредсказуемого. Повинуясь осознанному желанию, бесцветный жар сжался, окружая нас ореолом не больше ладони в ширину. Тейт наклонился и взял меня на руки, а затем побежал, окружённый пламенем – вверх по скату пещеры, затем через туннель. Нассова трава притихла, прикидываясь мёртвой, и с шелестением прильнула к камню так, словно хотела в него впитаться.
Кажется, она боялась.
Если честно, я тоже.
А снаружи было сыро – по скале стекали целые ручьи, точно недавно прошёл ливень. Солнце уже почти опустилось за линию гор. Закатное небо расцветилось всеми оттенками оранжевого и красного, и парящий в вышине Шекки сливался с ним без всякой маскировки. По краям от расщелины нассова трава распушилась, как на клумбе, и выбросила несколько изумительно красивых ажурных кистей сливочно-жёлтого цвета – крупных, в человеческий рост величиной. Цветочные лепестки трепетали на ветру.
Пахло мёдом и смертью.
Тейт помог мне встать на ноги. Пламя вокруг нас угасло, и я разорвала связь, ощутив противную, тянущую пустоту там, где ещё секунду назад его чувства дополняли мои. Маятник резонанса рассыпался невидимой пылью, и колени подогнулись. Навалилась страшная, невыносимая усталость.
– У нас что, получилось? – недоверчиво прошептал Тейт, разглядывая свои ладони так, словно он в первый раз их видел.
– Получилось, – слабо улыбнулась я, прикрывая глаза. Последние отсветы заката проникали даже сквозь сомкнутые веки – тепло, больно. – По крайней мере, сейчас. И не факт, что ты сможешь повторить это один, сам… Надо возвращаться. И, Тейт… Как ты думаешь, теперь у нас… у Лиоры… есть шанс?
– Да. Трикси, обещаю, я справлюсь. Просто верь мне.
– Конечно.
«Конечно»… Что ещё я могла ответить, в такой-то момент? Но оставалась одна тревожная мысль; она зудела над ухом, как надоедливое насекомое. Эфанга ведь не дурак. Он мастер, с которым считается даже Оро-Ич. И если настолько сильный маг и опытный интриган для сражения с неуправляемой мощью Тейта выбирает кого-то и явно не сомневается в победе даже без Лиоры…
На что же способен этот Соул?
Глава 4
Идиотская ситуация
Приобретённое умение находить общий язык в конфликтной ситуации. К сожалению, абсолютно бесполезно, если ущемлена гордость.
Из свитка «Загадки Лагона»
Насколько несовершенны ещё его навыки, Тейт понял, когда едва не спалил собственный дом – и меня заодно.
– Я смогу, – упрямо повторил он, сверля глазами оплавленную каверну, которая образовалась на месте двух смежных комнат. Порода запеклась до гладкой стекловидной корки; не спорю, красиво, но несколько непрактично – поскользнуться легче лёгкого. – Справлюсь.
– Разумеется, – вздохнула я в который раз и села на пол, утыкаясь лицом в колени. Голова болела второй день – не от нагрузок, а от тонкого запашка гари, который сопровождал нас повсюду. – Тебе нужно время, только и всего.
– Да нет времени!
Внутри у Тейта прозрачным огнём полыхало воспоминание о том, что случилось в пещере – ощущение послушного жара на ладонях, невесомое тело, спокойный разум. И потому собственная неуклюжесть теперь мучила его больше прежнего: дали попробовать силу на вкус – и отняли.
Ломка, вот как это называется.
– Есть, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Немного, но есть. Пойми, пожалуйста, что первая удача – это…
«…на девяносто процентов моя заслуга».
Я вовремя прикусила язык.
– Что-что? – нахмурился Тейт.
– Назовём это «образец». Ты увидел, на что ты способен, и понял, к чему надо стремиться. Примерно как… – Я задумалась. Можно бы привести в пример дядю Эрнана, но Тейт, к сожалению, не оценит изящество аналогии. – Примерно как у меня и мастера Оро-Ича. Я прикасалась к его разуму и видела его потрясающие псионические… э-э… его умения как внимающего и поющего. Я даже примерно понимаю, что должна делать. Но мне элементарно не хватает опыта и навыков.
– Ну ты сравнила себя и Оро-Ича.
Так, оскорбительные интонации пропустим мимо ушей.
Вдох-выдох, Трикси, вдох-выдох.
– Ты тоже сравнил – себя и моего брата Энтони. Он вообще не маг, а пирокинетик, ему легче. То, что мы добились хоть какого-то внятного результата – само по себе серьёзное достижение, – в который раз повторила я. – И, уверена, если мы вернёмся в ту пещеру и попробуем снова…
– Потом, – упрямо перебил меня Тейт, глядя в сторону. – Мне нужно научиться делать это одному. Я же не могу драться, когда ты у меня на спине висишь?
– Может, будем тогда сражаться вместе? – осторожно закинула я удочки.
Тщетно.
– Нет, – склонил он голову, задумчиво таращась на остывающую пещеру. – Мне и так нужно придумать, как не задеть Лиору. Если ещё и ты будешь рядом… Я справлюсь, честно, – улыбнулся он вдруг беспечно. – Не в первый раз. Просто поверь.
– Ты ужасный человек, Танеси Тейт, – призналась я и с некоторым трудом поднялась. Меня до сих пор пошатывало из-за взрыва. Хорошо, что мой рыжий энтузиаст догадался проводить эксперименты в другой комнате… впрочем, и рухнувшей стены мне с избытком хватило, чтобы взбодриться. – Хорошо. Но давай договоримся, что дома ты больше опыты ставить не будешь. Я прогуляюсь недолго, часа полтора, затем вернусь и мы где-нибудь в безопасном месте попытаемся повторить вчерашний успех.
– Ладно, – согласился он неожиданно легко и ковырнул ногтём гладкую корку запечённой породы. – А я пока попробую, ну, успокоиться и сосредоточиться, как ты показывала. Только не здесь, а около хокорнов, вдруг опять рванёт.
– Прекрасно… Кстати, а сейчас что ты сделал-то? – запоздало спохватилась я.
Тейт ответил мне ясным, невинным взглядом новорождённого шраха:
– Я чихнул.
– А-а, – понятливо склонила я голову к плечу, будто так и надо, и с достоинством выбралась на свет, протиснувшись мимо Шекки.
Милый дядя Эрнан, если для телепатов высочайшего ранга расстояние действительно не имеет значения – пришли, пожалуйста, немного своего пофи… умиротворения. Очень надо.
Химера осторожно боднула меня клювом в плечо, а потом ещё раз, точно подбадривая.
– Ты же ничего не чувствуешь, – пробормотала я, почёсывая широкий пернатый лоб. – Как ты можешь меня жалеть?
Шекки ответил подозрительно разумным взглядом и, свернувшись клубком, сделал вид, что спит. Земля под ногами мелко задрожала; не дожидаясь, пока Тейт снова что-нибудь подорвёт или испепелит, я продралась сквозь заросли и выскочила на дорожку.
Вообще день выдался прекрасный – жаркий, тихий, ленивый. Идеально, чтобы вскарабкаться на гребень холма и там задремать, не думая ни о чём. Ни об опасностях, ни об учёбе, ни о том, как устраивать свою жизнь… Так, чтобы солнце прогревало до костей, а травинки лицо щекотали.
Но не получится.
Если дома, в родном мире, можно было распланировать время и устроить себе каникулы в середине лета, то Лагон такой роскоши не позволял. Может, лет через пять, когда Тейт станет лучше управляться со своими способностями, мы разберёмся с этим шраховым резонансом, а ко мне привыкнут… Сомнительно, впрочем. Судя по тому, какие испытания выпали на долю Ригуми Шаа в последнем путешествии, даже мастера не застрахованы от проблем.
Под ноги подвернулся камень; я перепрыгнула его на ходу и только тогда осознала, что уже несколько минут как машинально перешла на бег. Забавная привычка. И не единственная, кстати. Вот говорят же, что в мегаполисах люди меняются – начинают спешить, даже когда не опаздывают, обгоняют друг друга, пялятся в коммуникатор, постоянно проверяя сообщения, лавируют в толпе. Лагон тоже переделал меня на свой лад: приучил к тому, что бег – самый естественный способ передвижения, что незнакомцев лучше избегать и что купол следует всегда держать наготове.
Последняя привычка, надо заметить, исключительно полезная.
На границе зоны контроля мелькнула полузнакомая тень. Дома бы я отмахнулась, а в Лагоне инстинктивно потянулась к ней, прощупывая – и не зря.
Орса. Ну конечно, эта липучка так просто не отвяжется.
Не подавая виду, что заметила преследовательницу, я свернула с дорожки в заросли хотты. За ними, если мне память не изменяет, роща с жутковатыми кривыми деревьями, где растёт ослабленный вариант гаюса, без спор и не до смерти жгучий. Пройду насквозь и выберусь к лугам для самостоятельных занятий, а оттуда – двадцать минут бегом до мастерской Ригуми. Навещу его, снова рассыплюсь в благодарностях за чудесную прогулку к океану – и, может, задам пару вопросов насчёт кофейного дерева. Дел на полтора часа хватит с лихвой, а если девчонка за это время не уйдёт – её трудности.
Естественно, мои прекрасные, логичные и продуманные планы тут же полетели кувырком.
В роще с жгучим мхом пришлось немного попетлять. Аккурат на середине условно безопасной тропы какие-то экстремалы устроили пикник; судя по мысленным образам, любители острых ощущений были из ложи направляющих удар – одного я точно встречала прежде. Ну, ничего удивительного – братья Тейта по разуму. Моих способностей вполне хватило, чтоб надстроить мосты и миновать самые опасные участки поверху… И уже на границе лугов я заложила ещё одну петлю, огибая компанию подозрительно весёлых учеников. Спиртного в Лагоне нет в принципе, но лёгкие дурманящие вещества и стимуляторы в ходу. Не замечала, к счастью, чтоб ими кто-либо злоупотреблял, но местным магам много не надо – они и так не слишком адекватные, на мой скромный взгляд.
Внезапно купол уловил позади подозрительное шевеление. Я замерла, прислушиваясь…
Вот шрах!
Интересно, почему у меня, эмигранта поневоле, хватило мозгов выбрать безопасный маршрут, а эта дурная девчонка, коренной обитатель Лагона, по идее, прекрасно знакомая со здешними нравами, полезла напрямую? Вопрос риторический.
Судя по мысленному фону, в подозрительно весёлой компании Орсу знали. И не с лучшей стороны, а потому отпускать просто так не собирались. Пятеро на одну – не слишком честный расклад. Разумеется, это не моё дело…
Да кого я обманываю.
Обратный путь с холма к опушке занял втрое меньше времени.
Никогда не думала, что полюблю экстремальные горки, особенно по версии Маронга, но пока статичные объекты у меня получались намного лучше динамических, так что выбирать было не из чего. «Хвост» от горки я вывела в безопасные с виду кусты у кромки леса. Уже там, как могла, сконцентрировала купол, отряхнулась – да, приземление ещё надо тренировать, но храбрые псионики трудностей не боятся – и, тщательно копируя слегка развязанную походку Тейта, направилась к развесёлой компании.
Успела вовремя.
Орса сидела, вжавшись лопатками в обломок скалы, и грозно поглядывала по сторонам. Пафос ситуации несколько снижало то, что модное кислотно-зелёное трико с модным же узким шарфом приобрело грязно-землистый оттенок, рыхлый тюрбан валялся в кострище и дымился, а сама девчонка периодически хлюпала покрасневшим носом. На щеках цвели алые пятна, светло-рыжие волосы встали дыбом, эмоциональный фон ощутимо отдавал паникой – загнанный зверёк в клетке, не иначе.
– Гхм, – негромко кашлянула я, привлекая внимание. Зря вмешиваюсь, конечно. Но, если подходить к вопросу взвешенно и логически – разве у меня есть выбор? – Прошу прощения. Вероятно, у вас свои дела с Орсой, но сегодня я первая начала её преследовать. Так что буду вам очень благодарна, если вы мне её уступите.
Ответом было четыре весьма недружелюбных взгляда и один умеренно любопытный. Так, как говорил дядя Эрнан, сначала – анализируем. Что у нас есть?
Я сосредоточилась на куполе.
Мужчина, примерно тридцать лет, худой, подвижный – испепелитель, но не из мастерской Чирерори. Вспыльчивый, эмоциональный, злопамятный. И, похоже, Орса ему в буквальном смысле подпалила задницу, так что на переговоры рассчитывать не приходится.
Молодая скуластая женщина в красном трико; плечи оголённые, руки до локтей в шрамах – эта, кажется, намерена поразвлечься, всё равно, за чей счёт. Специализация не ясна, но ментальная защита примерно на уровне второй ступени.
Угловатая громоздкая дамочка помоложе – вероятно, её сестра, испепелитель – почти наверняка поддержит родственницу.
Бритый парень с татуировками на висках – испепелитель, тоже имеет зуб на Орсу, и, судя по всему, не дурак подраться.
Так, а лидер… Лидер, похоже, та загорелая женщина с коротким светло-русым каре. Мы встретились взглядами, и она неопределённо качнула головой, показывая, что вмешиваться до определённого момента не собирается. Не испепелитель, а созидающая совершенство; не знаю, радоваться этому или огорчаться – Кагечи Ро, между прочим, опасный боец, и вообще тот ещё шрах в мешке. Эта вряд ли слабее…
Я влезла поглубже в её мысли и едва не подавилась. Она всерьёз размышляла о том, что, если сейчас кто-то серьёзно пострадает, у неё появится удобный материал для работы.
Материал.
В горле пересохло.
– Потом разберёшься, – нелюбезно ответила скуластая и едва слышно присвистнула. Не нравится мне это, от скуки в Лагоне не свистят. – Свали отсюда.
Орса, которая ещё пять минут назад следила за мной явно не для того, чтобы по-дружески на ужин пригласить, уставилась с таким отчаянием, что я почувствовала себя супергероиней из комикса.
Ладно. Как там Тейт ухмылялся, предвкушая драку? Вроде бы так… Хорошо, что есть такая полезная штука – биокинез, иначе дрожащие колени всю психическую атаку испортили бы.
– Свалю с ней, – спокойно возразила я и указала пальцем на девчонку. – Ссориться незачем. Не знаю, чем вам насолила Орса…
Первый мужчина, подпалённый, взорвался в буквальном смысле:
– Насолила? – Искры фонтаном брызнули у него из волос. Наверное, это выглядело смешно, но только не для меня – и не сейчас. – Да к фаркану! Удавлю! Да пол-Лагона…
– Насолила половине Лагона? – искренне удивилась я. Хороший размах! И обернулась к девчонке: – Тебе надо обязательно познакомиться с Айкой, Атекки Айкой из мастерской Таппы. Думаю, вы легко найдёте общий язык.
Продолжая нести чушь, я переориентировала купол на атаку. Главное, не упустить момент. Вроде эмпатов среди них нет, значит, попробую оглушить, потом запущу орущие иллюзии к роще, а сама подцеплю девчонку за шиворот – и попробую удрать. В драке шансов у меня немного, но вот побег может и прокатить.
Главное – держаться уверенно.
– Да плевала я на эту Айку, – перебила меня скуластая. Мужчина тут же замолк, но странно изогнул руку – наверное, приготовился бить, испепелители работают жестом и словом. – Ты вообще кто?
Представиться или нет? Хуже не будет. А если повезёт, дурная репутация Тейта сыграет мне на руку…
– Трикси Бланш.
Не сыграла.
Воздух прошило напряжение – ощутимое, как электричество. Женщина-лидер привстала с травы, наматывая шарф на руку; праздное любопытство сменилось деятельным, агрессивным.
Кажется, это и называется «дипломатическое фиаско».
– Добыча, – задумчиво произнесла созидающая совершенство и переглянулась с приятелями. – Айе, с добычей интересно поработать. Стой смирно, Трикси Бланш. Я слышала, как ты справилась с Маронгом Игаминой. Но с ними это не пройдёт, – и она указала мне под ноги.
Земля вспучилась горкой – достаточно, чтоб разглядеть проблеск чешуи. Скуластая женщина снова присвистнула, и с запозданием до меня дошло, в какой ложе она обучалась.
Мастера тварей.
Плохо. На айров телепатия не действует, а атаковать они способны и без приказа хозяина. Шрах, вот почему внимающие и поющие не считаются в Лагоне сильной ложей! Скорее, абстрактно полезное умение, вроде знания иностранных языков… Неудивительно, если у магов столько возможностей уклониться от ментального воздействия – бездушные айры, изощрённые техники самоконтроля, возможность программировать собственное поведение на случай, если мозги отключатся. Выбирай – не хочу.
А я слишком привыкла полагаться на эмпатию, и вот результат.
Замечательный, логически выверенный план побега вряд ли сработает, а в прямом столкновении преимущество отнюдь не на моей стороне. Может, привлечь Орсу? Договорюсь с ней телепатически, она возьмёт на себя айра, я – магов… Нет, слишком рискованно.
Позвать Тейта?
Дозваться-то наверняка получится, а дождаться – нет. Значит, не выход.
Договориться?
Вряд ли выйдет.
Думай, Трикси, думай. Сама себя загнала в ловушку – сама и…
– Ну и на пырта, а?
Оборачиваться в такой ситуации – верх идиотизма, но я всё-таки обернулась, потому что через купол ощутила присутствие новенького на две секунды раньше остальных – и успела сообразить, кто явился. Да и даже без эмпатии… Рост под два метра, сложение а-ля металлический сейф, узкое загорелое лицо со шрамом поперёк, золотистые волосы торчком, точно иглы у дикобраза, и, конечно, «брезентовые штаны» – такое хоть раз увидишь и на всю жизнь запомнишь.
– Худама, – сказала я негромко, скорее, для самой себя, но он широко ухмыльнулся, точно на приветствие ответил, и пробасил:
– Ага, Трикси. Ты-то тут откуда? Шлендель твой где?
– Вероятно, сеет хаос и разрушения, – честно ответила я. На границе сжатого, плотного купола появились ещё люди – двое, трое, четверо… Одиннадцать? Похоже, вся компания с пикника экстремалов сюда заявилась. – А я собиралась немного поговорить вот с этой девчонкой, думаю, они бы с Айкой неплохо сошлись. Но нам помешали.
– Да уж вижу, не совсем фаркан. Вы, это, давайте, расходитесь, – сощурился он недобро.
В голове у него, будто кадры киноплёнки на ускоренной промотке, мелькали образы. Худама по запахам, по примятой траве, по выражениям лиц и позам реконструировал картину произошедшего – и небезуспешно. Мне хотелось выругаться вслух от досады на собственную глупость: из-за его дурацких брезентовых штанов и простоватой физиономии я совершенно забыла о том, насколько умён этот человек – и о том, что с Тейтом в рукопашной он был как минимум на равных.
Женщина-лидер замешкалась, просчитывая шансы своих вассалов. Ширамару Орса приободрилась, утёрла нос и пискнула:
– А мой брат – Соул! Он вам задницы надерёт! Он круче всех!
– Заткнись, деточка, – ласково улыбнулась женщина-лидер и перевела взгляд на Худаму. – Айе, а ты кто?
Ухмылка у громилы стала ещё шире.
– А я никто. У Таппы учусь. И вот про неё, – он ткнул в меня пальцем, – Ренгиса Лао хорошо говорила. А про кого Лао хорошо говорит… – и Худама выразительно умолк. А потом сделал маленький шажок вперёд, даже полшажка, и в ту же секунду словно бы вырос раза в два, а воздух вокруг него сгустился и потемнел. Весёлые глаза сделались точно угли в золе; напряжение возросло до такой степени, что стало трудно дышать.
И те, одиннадцать, что стояли по периметру, тоже проявили себя – не так ярко, но достаточно, чтобы их заметила даже ошалевшая Орса.
Лидер оценила ситуацию мгновенно.
– Уходим, – негромко сказала она. Мужчина, которого я прозвала подпалённым, заколебался, и созидающая совершенство повторила уже с нажимом, опасно понизив голос: – А-Сэй, я сказала, уходим.
Они собрались секунд за десять – скатали подстилки, на которых лежали, затушили костёр, сгребли фрукты и вяленое мясо в сумки. Скуластая женщина походя швырнула Орсе в лицо обгорелый шарф-тюрбан; та всхлипнула и напялила его, не особенно соображая, что именно делает.
Через минуту лишь пятно сажи на траве напоминало о том, что здесь когда-то развлекалась чересчур весёлая компания.
– Сдулись, – разочарованно протянул Худама и поскрёб подбородок. Потом искоса глянул на меня: – Слышь, а она правда на Айку похожа?
Стало смешно.
– Судя по её репутации – да.
