Софья Бекас
Заколдованный круг
– Ты его спрашивал? – зевнула она. Лакей усмехнулся и покосился на неё.
– Нет.
Над маленьким двориком на вершине секвойи повисла тишина. На фоне тёмного ночного неба местами чернели грозовые тучи, и от этого небо казалось ещё темнее; вдали медленно плыло огромное облако тополиного пуха.
– Чего бы ты хотел, Лакей? – спросила она, обняв себя руками за колени. – У тебя есть заветное желание?
Лакей окинул её лицо ласковым взглядом, потом снова отвернулся, коснулся затылком холодной стены и уставился в пустоту.
– Ничего не хотел бы, – ответил он наконец. – Правда, не хотел бы.
– Серьёзно? А как же деньги? Роскошь? Неужели ты не хотел бы жить в комфорте и достатке?
– Да ну, ерунда какая-то, – поморщился Лакей. – На что мне это?
– Что значит «на что»?
– Ну а на что?
Она хотела было ответить, даже открыла рот, но, так ничего и не придумав, снова его закрыла.
– Видите, Вы сами не знаете, – хмыкнул Лакей, прикрыв глаза, и с усталым вздохом скрестил руки на груди.
– Мне казалось, это естественное желание.
– Вам казалось. Цены нет таким желаниям, мисс, Вы уж не обижайтесь.
– Но хотя бы собаку? – не сдавалась она. – Неужели ты не хотел бы собаку?
Лакей чуть оживился и задумался.
– Собаку, пожалуй, хотел бы. Огромного чёрного кане-корсо. Ходил бы с ним по разным господам, по гостям, по постояльцам, навещал леди Портье с её бесконечными отчётами, а потом бы бежал за ним по летнему лугу, пока не устанут ноги, – Лакей замолк, мечтательно глядя куда-то сквозь ветви секвойи, а потом добавил: – Я бы назвал его Пастер.
У неё начали слипаться глаза, но оно и понятно: было уже очень поздно, пусть и сказать точно, сколько времени, в мире, где они находились, было практически невозможно. Она зевнула, следом за ней – Лакей, и одинокая яркая звезда появилась на небосклоне.
– Это Венера, – тихо произнёс Лакей и потянулся, похрустывая позвоночником. – Она всегда в числе первых появляется на небе. Очень красивая розовая воздушная планета, я Вам скажу…
– Не хочешь поспать в моей кровати, Лакей? – спросила она, блеснув в сумерках большими глазами. – Право, мне неловко, что ты спишь у двери.
– О, не волнуйтесь, мисс, – отозвался Лакей с лёгкой улыбкой на губах. – У меня есть гамак, который я очень люблю, и, признаться, менять что-либо в своём образе жизни я не намерен. Но благодарю за предложение: мне очень приятно Ваше беспокойство.
Она поднялась, провела руками по замёрзшим плечам и вернулась в постель, которая за это время уже успела остыть, а потому неприятно холодила кожу. «Как думаешь, меня могли бы звать Венера?» – подумала она, мысленно обращаясь к Лакею, оставшемуся где-то за пределами этой комнаты. «Конечно», – ответил ей в голове его голос. А в следующий миг она заснула.
Она медленно перевернулась на правый бок и сонно нахмурилась. Рядом что-то неприятно пикало и, откровенно говоря, порядком раздражало, но сделать хоть что-нибудь, чтобы это прекратить, было лень. Вставать не хотелось, открывать глаза тоже. Не хотелось просыпаться вообще в принципе, но всему своё время.
– Мисс? Мисс, проснитесь, Ваша очередь, – прозвучал над ухом чей-то голос.
– Уйди, Лакей, я хочу спать, – сонно ответила она, а потом вдруг воспоминания, словно молнии, пролетели у неё в голове.
Это уже было.
Не раз.
Если быть точным, очень много раз.
Заколдованный круг.
– Нет!
Она резко села в постели, и Лакей едва успел отшатнуться от неё, чтобы не стукнуться.
– Вы так не рады наступлению нового дня, мисс? – фыркнул Лакей и окинул её насмешливым взглядом, но она не обратила на это особого внимания.
– Нам нельзя опаздывать, Лакей! – воскликнула она и лихо спрыгнула с кровати. – Беги скорее на конюшню, запрягай лошадей!
Лакей от удивления опешил, широко раскрыл глаза и тепло улыбнулся.
– Мисс, неужели?.. Я приятно удивлён.
– Нет времени! – она подбежала к шкафу, распахнула дверцы и вывалила из него на кровать целый ворох одинаковых похоронных платьев. – Мы должны быть на месте ровно в десять часов! И ни минутой позже!
– О да, иначе леди Портье будет в ярости! – у Лакея будто камень с души свалился, и от облегчения он расхохотался как никогда чисто и искренне. – Уже бегу, мисс! Лошади будут готовы через пять минут!
– И пошли леди Портье слугу с запиской! – крикнула она ему вдогонку. Лакей, уже вышедший было за дверь, на мгновение снова появился в проёме. – Пусть передаст, что ей нанесёт визит мисс Венера.
Лакей откланялся и с широкой улыбкой на губах выскользнул за дверь.
Четвёрка пепельно-розовых воздушных лошадей на полной скорости мчалась по залитому солнцем песочному пляжу. Лазурные волны, чистые, прозрачные, кидались им под ноги и разлетались из-под копыт тысячами разноцветных брызг, обдавая и Лакея, который сидел на козлах, и мисс Венеру позади него лёгким дождём.
– Быстрее, быстрей! Поторопитесь, милые! – подгонял лощадей Лакей с радостным смехом. – Нам нельзя опаздывать!
Слева от них разлёгся тёплый южный океан, пестревший коралловыми рифами, в нём отражалось нежно-розовое утреннее небо, справа, поддаваясь бризу, качались пальмы и рос густой высокий папоротник, а между ними иногда мелькали огромные бутоны диковинных цветов.
И никогда ещё на её кругу не встречалось место, прекраснее этого.
Карета подъехала к дому, и лошади остановились. Это был странный дом: его как будто разрезали напополам, да так и оставили. У него не было ни крыльца, ни подъезда, ни дверей, только тёмный коридор, начинающийся прямо так, из ниоткуда, и множество комнат, налепленных одна на другую и имеющих при себе только три стены.
Лакей ловко спрыгнул со своего места, открыл дверцу кареты и подал ей руку.
– Прошу, мисс Венера, – улыбнулся он, хотя счастливая улыбка и так всё это время не сползала с его лица, и слегка сжал её пальцы. – Желаю Вам удачи.
– Быть может, видимся последний раз, – она грустно вздохнула и робко отзеркалила его улыбку. – Мы так много времени провели вместе… Я привязалась.
– В любой момент Вы сможете навестить меня, Вам стоит только захотеть, – ответил Лакей. – Не навсегда расстаёмся.
И никто из них не сомневался, что сегодня, именно сейчас она выйдет из заколдованного круга.
В доме было шумно: никогда ещё на её памяти в одном месте не собиралось так много созданий. Здесь были и человекообразные существа (назвать их полноценными людьми не всегда было можно), и звери, и птицы, и ожившие предметы, и нечто, что нельзя было охарактеризовать вообще никак – на входе, например, ей поклонился стереотип.
– Здравствуйте, мисс Венера, – сказал он, сняв шляпу. – Признаться, я думал, что нас навестит сама планета, но приехали Вы. Очевидно, Вы та самая богиня?
– О, нет, – ответила она, присев в лёгком реверансе. – Это просто имя.
– Ах, простите, – воскликнул он и хлопнул себя по лбу. – Проклятые предрассудки.
Там действительно было много всяких и разных, и все они толпились в довольно узком для такого количества созданий коридоре, в котором, к тому же, было темновато, так как освещался он только старыми засаленными свечами. По всей видимости, это была очередь, но никто не протестовал, когда она пробиралась сквозь них дальше; все они чего-то ждали, и каждый из них вежливо кивал ей: «Мисс Венера! Мисс Венера, рады Вас видеть».
– Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов! – горячо возразил прямоугольный треугольник пяти молоденьким худосочным газелям, стоявшим прямо у большой двери, за которую, видимо, все и хотели попасть. Те разом обернулись на него и возмущённо загалдели:
– Причём тут гипотенуза, причём тут катеты?! Помолчал бы ты лучше, треугольник, если не понимаешь, о чём мы!
Тут нужно отметить, что треугольник очень гордился своей родословной, то есть тем, что он именно прямоугольный, а не какой-то там косой, кривой и уж тем более тупой, поэтому обращение без надлежащей приставки его задело.
– Медиана, проведённая к гипотенузе, равна радиусу описанной окружности… – грустно пробормотал он и замолк. Газели продолжили болтать.
– Что гнут антилопы гну? – спросила одна из них, стукнувшись рогами о стену. – Ставлю на баранки.
– Ну, палку они точно уже перегнули, – усмехнулась в ответ вторая.
