bannerbannerbanner
История Мишеля Боннара. Куранго

София Осман
История Мишеля Боннара. Куранго

– Этот счастливчик я, месье.

Поль захотел сорвать маску, чтобы сменить самодовольную ухмылку юноши на гримасу ужаса.

– Вот как. Достойный выбор, Бенджи. Поздравляю, – только и смог выдавить Поль.

Ящик, в котором Боннар провел последние десятилетия, погрузили в автомобиль ученых. Поль был рад возможности больше никогда не видеть ненавистный гроб. Вместе с Адамом и Вики он вышел проводить исследователей. Прощались тепло, договорились, что, если в результате дальнейших раскопок обнаружится что то ещё, Виагарды сразу же позвонят. Поль с тоской смотрел вслед Эмме, казавшейся двойником той единственной женщины, которую он полюбил за всю свою жизнь. Это немыслимое, потрясающее совпадение навело его на мысль, что судьба может повернуться в совсем неожиданном направлении. Но свои размышления Поль оставил при себе, спрятав их до времени в укромном уголке своей души, где они согревали и утешали его.

Вики уехала на работу. Адам, сославшись на бессонную ночь, оставил Поля одного, предложив ему чувствовать себя как дома и делать всё, что душе угодно.

Боннар взял книгу и погрузился в чтение. С самых первых строк он понял, что дед описывает историю его трагичной жизни. Поль очень надеялся, что у этого романа счастливый финал.

– Что вообще тут, черт возьми, происходит? – услышал Поль немного истеричный голос, а через пару секунд узрел и его хозяина.

Не имея возможности сиюминутно подняться с неудобного, но, безусловно, дорогого и современного дивана, Боннар встретил гостя в нелепой позе. Ему не сразу удалось разгадать в нем мужчину, на это потребовалось какое то время. Потом Поль вспомнил, что во времена средневекового Парижа подобные люди выступали в театральных действах и имели оглушительный успех.

– Брэд? – Раздраженный остановился как вкопанный напротив Поля. – Тут какое то представление у Виагардов? Почему меня не позвали? Я бы поучаствовал!

– Вы как раз вовремя, месье. Ваше присутствие разнообразит мою вечеринку, – со всем почтением поприветствовал незнакомца Поль.

– Что это значит? Вы вообще кто и что тут делаете? Где Вики и Ад? – Гость не без интереса рассматривал Брэда.

– Моё имя Поль Боннар. Я – родственник Адама. – Поль явно свыкся с ролью дядюшки и сообщил об этом таким будничным тоном, что, пожалуй, не вызвал бы сомнений даже у ближайших родственников семьи Виагард.

– Люка Мензони, – протянул руку архитектор и застыл в ожидании сопутствующих его популярности восторгов.

Реакции не последовало:

– Месье Мензони, мой племянник отдыхает. Я могу потревожить его и сообщить о вашем визите, если в этом есть необходимость.

Казалось, Люка не верил в то, что слышит. Он обиженно вздернул голову и вышел через кухню в сад. Не понимая, какие из его слов так задели гостя, Поль последовал за ним. Люка резко развернулся на пятках и наконец задал тот самый вопрос, ради которого прибыл:

– Вы знаете, что было вчера? – Архитектор был взволнован. От своих подчинённых он услышал удивительную историю о том, как в саду нашли гроб с древними костями, и о том, что государство планирует одарить за эту находку его хозяев.

– Вчера было воскресенье, месье, – невозмутимо ответил Боннар.

Люка усмехнулся:

– Ваше чувство юмора мне определенно нравится. И всё же? В котором часу вы приехали?

– Ночью, месье.

– И что? Они ничего не сказали вам? – В нетерпении Люка сжимал и разжимал пальцы в кулак.

– О чём?

– О том, что нашли у них в саду?! – сквозь зубы процедил Мензони.

Поль махнул рукой:

– Ах, это. Конечно. Даже показали. Пару часов назад эксперты забрали находку. Но насколько я успел понять, останки принадлежат не человеку, – безмятежно пояснил дядюшка.

Люка разочарованно поджал губы. Он мчался к Ви в надежде на веселую или драматическую байку, а всё услышанное оказалось скучным и банальным.

– Жаль, – вздохнул гость и картинно состроил недовольную мину. – Мы с Адамом обожаем фантастику. В моей библиотеке книги самых выдающихся писателей. А вы, кстати, носите известную фамилию. Вас, наверное, донимают вопросом, кем вы приходитесь великому Боннару?

– Нет, месье, уже не донимают.

– Ну, это ясно. Брэд не может быть родственником Боннара, – хохотнул архитектор.

– Знаете, я как раз читаю книгу своего однофамильца. – Поль показал обложку Мензони. – Позаимствовал у Адама. Вы читали, месье?

Люка кивнул:

– Да, она же новая. Несколько лет не издавали – всё спорили, его ли это рукопись. Роман превосходен, я получил колоссальное удовольствие.

– Чем всё закончится? Я только начал.

Архитектор возмущенно вскинул брови:

– Вам же неинтересно будет читать! Впрочем, дело ваше. Финал вполне классический и счастливый, хотя сюжет в некоторых местах трагичный. К концу автор всё сгладил, и справедливость восторжествовала.

– Счастливый? – у Поля отвисла бы челюсть, если б не маска Брэда.

Боннар был озадачен. Счастливый финал? В его истории? Это невозможно!

– Вы надолго к Ви? – выдернул его из раздумий Люка.

– Я прохожу лечение. Мое лицо изуродовано, поэтому я вынужден носить маску. Пока не знаю, долго ли задержусь в гостях у Адама, – честно ответил Боннар.

Люка, как любой итальянец, был душевно отзывчивым, особенно если дело касалось мужчины с внешностью Брэда.

– Что случилось? Можете мне доверять. Я – близкий друг, практически член семьи. Я был на их свадьбе! Кстати, вы тоже там были?

– Я как раз был прикован к постели после страшной аварии в США.

Люка закрыл рот рукой и выпучил и без того большие глаза:

– Хотя нет, не рассказывайте! Не выношу таких историй!

Полю же, напротив, захотелось в очередной раз поведать об автомобильной катастрофе во всех подробностях:

– Я так давно одинок. Кроме племянника, совсем никого не осталось. Да и общаться мы стали недавно. Был у нас один неприятный момент… Но мы справились! Адам, конечно, не рассказывал вам. Мы оба не любим об этом вспоминать, даже специально договорились забыть о дрянной истории и начать нашу дружбу с чистого листа. Но эти годы одиночества. Знаете, Люка, так тяжело, когда нет родственной души. – Поль получал наслаждение, наблюдая, как филигранно Мензони реагировал на каждую волнующую подробность.

«Как прав был дед. Словом можно играть не менее изящно, чем на флейте».

– С трудом и болью вспоминаю те дни, Люка. Наверное, вам меня сложно понять. И конечно, не стану шокировать вас пускай не самой веселой, зато крайне интригующей историей.

– Поль, вы так много пережили.

«За последние двести лет», – мысленно уточнил Боннар.

– Эта история сильно изменила мою жизнь, сделала меня совсем другим. Иногда я думаю, что если бы не случившееся, я бы никогда не обрел радость общения со своей семьей, не понял бы сущности душевных отношений, отклика чуткой человеческой души. Такой, как у вас, например. Раньше всё это было для меня лишь словами, за которыми ничего не стояло.

Люка достал длинную сигарету и прикурил черной массивной зажигалкой. Выложенная дорожка сверкающих камешков изображала надпись «Дай огня».

– Курите?

«И выпиваю. Могу и в покер. Только к женщинам не зовите», – пронеслось в мыслях Поля.

– Обычно нет, но сейчас так растроган, что да.

Люка протянул сигарету Боннару и обнял себя руками, словно пытаясь согреться. В такой позе он застыл, лишь изредка затягиваясь табачным дымом.

Поль закурил впервые за долгое время. И решил, что нынешний табак совсем слабоват. Затянулся ещё и ещё и только тогда почувствовал сладковатый освежающий привкус тоненькой сигаретки из розовой пачки.

– О, вы в перчатках Адама? Это мой подарок ему. Он увлекся лошадьми пару лет назад. И теперь они с Вики даже хотят купить кобылу.

– Да, свои перчатки я потерял в поезде. Снял в уборной, прошу прощения, и забыл. – Заметив непонимающий взгляд Люки, Поль вынужденно пояснил: – На моих руках после аварии практически отсутствует кожный покров.

Мензони в ужасе отпрянул. Потом понял, как выглядит его реакция, приблизился к Боннару и сделал глубокий вдох, как перед прыжком:

– Покажете?

– Нет, что вы.

– Покажите, прошу! Я не какой то там слюнтяй и невежа. Да, я чувствителен, но вы – часть самой близкой для меня семьи, и если у них родится наследник, угадайте, кто будет крестным? Отцом то есть.

– Да? – всплеснул перчатками Поль.

– Именно. Ваш покорный слуга. А до тех пор у меня есть время подготовить свою душу к этому ответственному моменту. Показывайте.

– Вряд ли то, что вы увидите, как то поможет вашей душе.

– Как же. Волею судьбы я иду по предначертанному мне пути искусства. Я архитектор! Удивительно, что вы не знакомы с моими работами. Моё призвание – творить! Преображать и создавать красоту. В самом диком безумии форм я вижу то, что недоступно другому взгляду. Я вижу идеал. Показывайте!

Только сейчас в этом жеманном, без меры артистичном, привыкшем к всеобщему вниманию и занятом только собой человеке Поль разглядел тонкую душу творца. Стянув перчатку, он переложил в костлявую руку тонкую белую сигарету.

Люка закатил глаза, но скорее наигранно, чем испуганно.

– Дружище, разве это ужас? – Мензони облегченно улыбнулся. – Вот на папашу одного моего знакомого однажды напала дрянная болезнь, руки скрючило так, что он не мог взять даже ложку.

– Артрит, – будучи врачом в прошлом, подсказал Боннар.

– Да да. Что то подобное я слышал от него. Так что ваши кости меня отнюдь не смутили. Что говорят врачи? Заживет со временем?

– Знаете, после того, как меня вытащили с того света, на такие мелочи я уже и внимания не обращаю. Могу предложить вам кофе, Люка?

– Не беспокойтесь, я лично проектировал эту кухню и мне прекрасно известно, где хозяева прячут зерна.

– Мне лишь известно, где они прячут вино.

– О, Боннар, дружище, днём я предпочитаю розе́.

Поль открыл холодильник и выбрал первую попавшуюся бутылку розового легкого вина, для которого было самое время.

 

Люка быстро сварил две чашки ароматного эспрессо, и беседа продолжилась.

– С нетерпением жду продолжения истории. Пусть вы и не родственник великого Боннара, но рассказывать умеете поистине превосходно.

Поль смущенно поднял бокал, изучил на свет прозрачную жидкость и, удовлетворенно кивнув, отпил прохладное вино. Он перевел взгляд на Мензони и ему захотелось поведать архитектору всё, что уже слышали Виагард, без вранья и прикрас. Несмотря на свою необычность, Мензони вызывал глубокую симпатию.

– Приезжайте на ужин! Вики вернется вечером, у Адама была бурная ночь, и он, видимо, проспит весь день. Я приготовлю что нибудь к девяти.

– Дядюшка Поль, с удовольствием. И за ужином вы расскажете мне события вашей жизни. Поверьте, какая бы она ни была, мы живы, мы в кругу друзей, а значит все к лучшему.

То, с каким жизнелюбием архитектор воспринимал этот мир, не могло не импонировать Полю. Он редко встречал людей, которые даже в самых досадных мелочах могли усмотреть волю провидения.

– Прекрасно, Люка, надеюсь, моя история придётся вам по вкусу.

– Вы раньше жили в Америке? Я правильно понял?

– За свою долгую жизнь, где только я не бывал. Чуть ли не во всех крупных городах мира, – с тоской в голосе поведал Поль.

– А как вам убранство дома? Дизайн?

– Люка, вы талантливы, спору нет. Но я дольше пожил и видел больше. Вам удалось полностью передать характер хозяев: эта лепнина, эти кофры и вот эти дерзкие современные штучки. Однако в доме не хватает уюта. Он похож на фешенебельный гостиничный номер. Это лично моё мнение.

Мензони вскочил на ноги, затем сел, потом опять встал:

– Поль, вы просто невероятный человек! Мне никто не говорит правду! Я профессионал, я выдающийся, с этим не спорят, и всё, что я создаю, получает мгновенную популярность. Но я не могу добиться истины. Вы – первый человек, кроме моей матери, ей, к слову, не нравится ни один мой проект, который вот так просто указал мне на ошибку.

– Люка, ну что вы. Мое мнение нельзя назвать авторитетным. Я просто высказал, что чувствую. А фреска обнаженной Виктории в ванной комнате на втором этаже заставила меня трепетать. Это шедевр!

– Дело не в авторитете. Вам разве не знакомо чувство, когда не всё идеально, и ты это понимаешь, но найти изъян не можешь. Когда за чертой похвалы и восхищения стирается грань реальности. Я страдаю, Поль, я очень несчастен. Мне нужен критик!

– О, я никак не смогу им стать, Люка. Ты величайший архитектор, а я всего лишь врач в прошлом, да и вообще неудачник. Ты творишь кистью, а мои кисти изъедены временем и болезнью. Это я несчастен. Вот, например, я встретил сегодня девушку…

Люка придвинулся ближе, взяв ещё одну сигарету и приспособив под пепельницу картонку от печенья.

– Когда то много лет назад я полюбил. Она была прекрасна, нет, она просто лучилась красотой, ради которой мужчины решаются на судьбоносные поступки. Я был очень молод и, конечно, готов к подвигам, но брать на себя ответственность еще не умел. Я благодарен Богу за то, что он дал мне испытать чувство любви. Единственно ценное и важное из всего, что есть на этом свете. Моя любимая умерла в двадцать два года. Я не смог спасти ее от страшной болезни. Но я потерял не только её: она была беременна.

– Поль, – всё таки Боннару удалось вызвать слезы у Мензони, – это ужасно.

– После этого я уехал из Парижа и много лет путешествовал, пока не вернулся вновь… в дом своего племянника. Все эти годы мне невыносима была мысль, что я когда нибудь приеду в этот город, где был так счастлив с ней.

– Поль, – Люка шмыгал носом, – но что же было сегодня? Вы встретили другую?

– Да.

– Так это же прекрасно! – Лицо итальянца тут же озарила счастливая улыбка.

– Я работал в кабинете на втором этаже, – уклончиво начал Поль. – Как раз приехали археологи, и я не хотел мешать процессу. Я подошел к окну. Вы не подумайте, не следил, просто прохаживался по кабинету, очень помогает сосредоточиться.

– Понимаю, сам, когда работаю, люблю прогуляться, чтобы отбросить лишнее и найти новое решение.

– Так вот, подошел к окну и увидел её.

Мензони не сдержал эмоций и захлопал в ладоши.

– Она стояла вон там, – Поль показал рукой в сторону котлована, – рассматривала содержимое ящика и переговаривалась с коллегой. Я не мог отвести глаз. Сперва я подумал, мне почудилось. Ведь всё в этой девушке было мне знакомо. Ее движения, её походка, даже наклон головы. То, как она откидывала со лба прядь белокурых волос, – всё это я уже видел. И был потрясен. Я видел перед собой свою любимую – ту, которую потерял много лет назад. Эта женщина похожа на нее как две капли воды.

– Боннар, я хочу поднять этот бокал за любовь!

– Нет, дружище. Моя история, увы, печальна. Как и всё в моей жизни. Эмма, так зовут мою вновь обретенную любовь, обручена. – Поль залпом осушил бокал.

Люка последовал его примеру, затем снова закурил.

С минуту они молчали.

– Кто он?

– Студент. Тощий и напрочь лишённый обаяния.

Люка ударил кулаком по столу. Это проявление мужского начала было несколько неожиданным, однако Мензони тут же отдернул руку и скривился от боли:

– Откуда вы знаете?

– Он тоже медэксперт. Они были вместе. Он сам рассказал.

Мензони молча наполнил бокалы розовым вином.

– Знаете, Поль, жизнь – удивительная штука. Порой она преподносит такие необычайные сюрпризы, какие не придут в голову даже самым выдающимся фантастам. Вот чего бы вам стоило приехать не вчера, а сегодня? Тогда бы вы её не встретили. А если бы вовсе не приехали? Подумайте об этом. Вероятно, то, что вы вновь нашли свою любовь, не что иное, как подарок судьбы.

Поля удивили эти рассуждения. Он настолько привык видеть всё в мрачном свете, что немыслимые совпадения двух последних дней вызывали в нём лишь досаду и раздражение. Но то, как преподнёс это Люка, открыло ему неведомую ранее перспективу.

Поль встал и подошёл ближе к собеседнику:

– Люка, я весь в вашем распоряжении. Если я смогу быть вам полезен в качестве критика, хоть и уверен, что не найду, к чему придраться, если вам необходимо моё время, внимание, дружба, в конце концов, располагайте мной полностью.

– Поль, – растроганный Мензони обнял Боннара, – с радостью принимаю ваше предложение и в свою очередь предлагаю свои дружеские услуги.

– Обязательно приезжайте вечером, Люка. Дайте слово.

– Моё честное слово – ваше.

Разлив по бокалам последние капли, друзья подняли тост за счастливое будущее.

Люка откланялся до вечера.

В одиночестве Поль погрузился в сладкие грезы об Эмме. Он не мечтал ни о чем долгие десятилетия. Сначала мысли рождались с трудом, но потом желание и трепет захлестнули его и увели в неведанные дали совместного будущего, а к началу восьмого он уже вел под венец их дочь, как две капли воды похожую на свою обворожительную мать.

– Поль, ты спишь? – Взлохмаченный Адам стоял возле Боннара. – Я, кажется, проспал весь день.

– Я мечтаю.

– О чём? Моя мечта сейчас – скорей бы поесть. А где жена? И сколько времени?

– О женщине, давай поедим, на работе, семь тридцать, – скороговоркой ответил Боннар и засмеялся. – А ты знаешь, что у меня кулинарный талант? По крайней мере, был. Все хвалили мою стряпню. Я предлагаю устроить ужин в девять. Сейчас же им займусь. Могу сделать тебе перекус, чтобы ты утолил голод.

– Поль, ты не перестаешь меня удивлять. Приготовишь мне омлет? Я сегодня не завтракал и не обедал.

– Зато ужин, мой друг, тебе обеспечен!

* * *

В половине девятого домой впорхнула Вики. Не прерывая телефонного разговора, она скинула туфли – на её лице сразу отразилось блаженство – и босиком пошла на умопомрачительный аромат, доносившийся с кухни. Там она застала Поля в своем переднике цвета фуксии с надписью «to cook with Chanel». Взяв кусочек свежего перца, вдохнув аромат карри и что то шепнув мимо трубки, хозяйка дома удалилась наверх.

Время до ужина прошло у Адама просто волшебно. «Дядюшка» его кормил, поил и развлекал забавными историями из своих путешествий. Вскоре спустилась Вики в ярко желтом шелковом кимоно с широким красным поясом:

– Я чертовски голодна. Умоляю, дайте мне хоть что нибудь поесть. У меня был слишком энергозатратный день.

– Ви, почему входная дверь настежь? – наигранно грозным тоном спросил Люка, появившийся на пороге кухни.

Положив на кухонный стол несколько свертков, он подошел к Полю и обнял его, как старого закадычного друга:

– Я заехал к мадам Коколи и купил самых вкусных пирожных в этом городе!

Виктория вздернула вверх брови:

– Адам, милый, когда ты успел их познакомить?

– Друзья мои, я взял на себя смелость познакомиться с дядюшкой Адама сам и признаюсь – более умного и сердечного человека, чем он, пожалуй, не встречал. Мы даже кое что уже придумали. – Люка заговорщически подмигнул Полю.

Адама смутила последняя фраза Мензони и его совсем неоднозначный взгляд в сторону Боннара.

– Люка заехал сегодня днем, – спокойно пояснил Поль. – Я не стал тебя будить. Ты и так провозился со мной всё утро. Мы разговорились. Я пригласил Люку на ужин.

– Ему не нужно приглашение, для него наши двери всегда открыты. – Вики ласково обняла Мензони.

Он погладил ее по голове и поцеловал в макушку.

– Поль рассказал мне про свои безрадостные приключения. Конечно, это ужасно, друзья.

Адам поперхнулся. Виктория тревожно похлопала мужа по спине.

– Рассказал про аварию и показал свою обезображенную руку.

Адам выдохнул.

– Однако за то непродолжительное время, что мы общались, я почувствовал потребность посвятить его во все мои перипетии в прошлом.

– Не думаю, что это хорошая затея, Поль. – Вики с укоризной посмотрела на Боннара. – Не стоит нагружать нашего друга излишней информацией о том, как ты у нас, – Вики хотела сказать «нашелся», но вовремя осеклась, – к нам приехал.

– Вики, милая, спасибо за заботу. Если меня окружают такие добрые люди, значит, я и сам чего то стою. Сколько лет мы знакомы?

– Семнадцать, – не задумываясь, ответила женщина.

– И, по твоему, мне нельзя доверять? Обидно слышать от тебя такое. – Мензони вышел во двор и закурил.

– Дорогая, почему? – Адам тоже был в замешательстве.

– А вдруг он кому нибудь расскажет? Круг его знакомых – это вся Италия и половина Франции. Что о нас подумают? Только представь.

– Люка предан тебе. С кем ты выбирала свадебное платье? Кто освещал это мероприятие в СМИ? А благодаря кому нашу свадьбу признали событием года? Виктория, пусть в твоей жизни не задерживаются подруги, но вспомни, сколько ты пережила рядом с ним.

Супруге стало не по себе.

– Поль, ты серьезно готов посвятить Мензони во всё это?

– Да.

– Тогда снимай Брэда, – ответила женщина и вышла во двор.

Через панорамное окно было видно, как Вики горячо объясняется с маэстро, а он даже не смотрит в ее сторону. Однако через четверть часа и еще одну сигарету эти двое, радостные и вполне примирившиеся, вернулись на кухню.

– Люка, это Поль, – сказала Вики.

– Поль Боннар, внук Мишеля Боннара, к вашим услугам, мой дорогой Люка.

Люка зажал рукой рот, зашептал что то по итальянски, отчетливо сказал: «Mamma mia» и повернулся к Адаму:

– Это что, и ты родственник Боннара?

– Люка, сядь. Мы тоже были потрясены, как и ты, если не больше. Мы всё узнали сегодня ночью. Поль мне не дядя. Мы придумали легенду, чтобы оправдать присутствие в моем доме человека в маске. Уверен, на нашем месте ты поступил бы так же.

Мензони подошел к Полю, внимательно оглядел его череп, стянул перчатку, еще раз взглянул на костлявую руку:

– Ты правда внук великого Боннара? Твой дед – выдающийся Мишель Боннар?

– Да, это так. Я единственный его потомок.

– Спасибо! – воскликнул Люка, – Это настолько немыслимо и невероятно, что не укладывается в голове. Каким бы ты ни был, ты прекрасен, Поль. У тебя человеческое сердце, а всё внешнее – это такая ерунда! Уж поверь мне, я в этом понимаю как никто. Я счастлив, друзья!

За ужином Поль получил ещё массу комплиментов.

Расположившись в гостиной, все лакомились пирожными от мадам Коколи. Мужчины пили коньяк. Вики закурила кальян:

– Поль, дорогой, нам нужно дослушать твой рассказ сегодня же, чтобы как можно скорее все подытожить.

– Да, друзья, прошу вашей помощи. В одиночку, боюсь, мне не справиться с этой чертовкой.

– Кого ты имеешь в виду?

– Катерину.

– Мадам Ловаль? – одновременно отозвались супруги.

– Да, её, – погрустнел Поль.

– Но какую роль она играет в твоей истории? – удивилась Вики.

 

– Если кратко, это моя жена.

Все трое переглянулись.

– Но начать я хочу не с этого. Скажи, Люка, ты ведь прочитал последнюю книгу моего деда?

– Да, ты уже спрашивал об этом, – напомнил архитектор.

– Ты единственный из всех нас, кто дочитал. Ты скажешь, чем конкретно она закончилась?

– Да, конечно. Главный герой женился на своей возлюбленной после долгих и немыслимых скитаний. Он спас ее от неминуемой гибели в конце: вылечил, он же доктор, от страшного вируса, который погубил полмира. У них родилась дочка. На этом роман закончился.

– Всё так и могло быть, однако я не спас Еву. Я не смог найти лекарство. Она и моя дочь погибли.

Все ахнули.

– Люка, эта книга обо мне и моей жизни. Всё, что там написано, произошло со мной, – печально рассказывал Поль. – Дед каким то непостижимым образом предсказал и описал мою судьбу. Вчера ночью я поведал начало этой трагической повести и был вынужден остановиться на том моменте, когда понял, что могу влиять на болезнь доктора. Но прежде, чем я продолжу, знает ли кто нибудь, ГДЕ нашли эту рукопись?

Все отрицательно покачали головой.

– А мы могли бы это выяснить?

– Думаю, да, – отозвалась Вики, в ведении которой как журналиста находился доступ к любой информации.

– Нам придется это выяснить. Ведь если мои догадки верны, рукопись была украдена незадолго до смерти моего деда. Но об этом позже. Я не стану пересказывать всё сначала. Люка, ты читал роман целиком и осведомлен даже лучше, чем наши друзья.

Поль устроился на пуфике и вновь приступил к горькой правде о себе:

– Я понял, что могу управлять Брутом. Его состояние неведомым образом подчинялось кольцу на мизинце. Я поставил перед собой цель выяснить всё, что скрывало это кольцо, какой связью с Брутом оно обладало и какую истину мог открыть он сам. Я хотел подчинить моего хозяина себе и заставить нуждаться в моей помощи. Надеялся, это подтолкнет его к откровенности.

Как только состояние Брута улучшалось, я надевал кольцо и, когда он спал, садился возле его кровати. Начиналась лихорадка, затем я дожидался, пока он придет в сознание. В моменты горячки Антуана одолевал страх и он становился словоохотливее. Так однажды вместо обычной просьбы вылечить его очередной порцией девушек он дал мне маленький ключ и велел принести из ящика стола записную книжку в бархатной красной обложке.

Я мгновенно исполнил его волю. Книжка была полностью исписана. Повинуясь любопытству, я открыл ее в середине и увидел заметки, похожие на те, которые делал доктор в ходе своих экспериментов. Я не стал углубляться в чтение, рассчитывая, что позже найду время неспешно изучить его труд.

Я толкнул дверь спальни Антуана, положил книжку на стул возле его кровати и слегка притронулся к его руке:

– Месье, я принес.

Брут открыл глаза, увидел красный переплет и попросил оставить его одного.

Спустя час он выглядел совсем плохо. Приложив немало усилий, он шепнул:

– Иди к Милене, приведи ее. Если же она плоха, то забери у нее кольцо. Торопись.

Я выбежал из спальни, нашел Густава, узнал адрес сестры Милены и через считанные минуты уже стучал в ее дверь.

На пороге появилась ее племянница Жоржетта, которая поведала мне о смерти своей тётки. Милену похоронили неделю назад. Как уточнила девушка, старушка умерла от старости.

Три квартала до дома Антуана я преодолел бегом. Услышав новости, Брут потребовал немыслимое. Он велел во что бы то ни стало достать кольцо, даже если для этого мне потребуется раскопать могилу.

Я не знал, как поступить. Отдавать кольцо я не хотел. Врать – тоже. Я решил создать копию и обратился к ювелирному мастеру, который долго крутил на первый взгляд простое медное колечко, но в итоге признался, что впервые в жизни видит такой сплав. Тем не менее он не отказал в просьбе сделать дубликат и через шесть дней продал мне такое же украшение с той же латинской надписью и восьмеркой. Тем же вечером я отдал его Бруту. Больше я пока не рисковал надевать кольцо.

Через неделю доктор начал ненадолго вставать и перемещаться по дому, правда, был ещё настолько слаб, что быстро возвращался в постель. Немного окрепнув, Брут дал мне список, сто франков и велел срочно купить ингредиенты. Он предупредил, что этим вечером ему понадобится моя помощь. Он планировал сделать «кое что, что поможет ему окончательно прийти в себя». Получив список, я переписал его в свою книгу и остаток дня потратил на то, чтобы всё купить. Сначала я был в аптеке, потом отправился в конюшню за подковой, зашел в часовню и приобрёл нательный серебряный крест, а на рынке у старика купил кухонный нож.

Вечером Брут приказал подготовить лабораторию для проведения опыта: разжечь огонь, принести воды, соль и парафин. Я исполнил его волю и стал ждать. Уже окрепший, Брут уселся в кресло и принялся руководить мной. Я смешивал ингредиенты. Совмещал несовместимое. В итоге получилась прозрачная жидкость, хотя всё, что я добавлял в чан, имело цвет и плотность. Зелье на огне источало едкий запах. Брут велел бросить в кипящий раствор крест, нож и подкову и, не останавливаясь, помешивать варево железной палкой. Я выполнил все его указания и спустя час уже с трудом мешал то, что получилось. Тягучая черная масса источала ужасный смрад. По велению Антуана я обвел карандашом горлышко бутылки на поданном им листе. Лист был твердый. После того как я всё сделал, он попросил вылить жидкость в нарисованный круг.

Признаюсь, на это потребовались все мои силы. Я положил лист на пол около его ног, взял чан за обе ручки, поднес к листу и стал аккуратно переворачивать. Тягучее, похожее на смолу вещество сползало в круг и исчезало внутри. И только после того как чан опустел, я увидел заполненную точку.

На дворе была глубокая ночь, когда я наконец услышал от Антуана просьбу дать ему в руки листок. Он перевернул его, и на ладонь ему упало колечко, точно такое же, какое лежало у меня в нагрудном кармане.

– Ту девушку, что работает на кухне вместо Милены, зовут Патрис?

– Да, – ответил я, угадывая, какая просьба за этим последует.

– Приведи ее ко мне сейчас же.

Вики ахнула:

– И что, малышка Патрис тоже состарилась и умерла?

– В ускоренном режиме. Один год её жизни равнялся трем. Брут ощутил небывалый прилив сил, а малышка с месяц болела, оправилась и вернулась на кухню уже сильно повзрослевшей девушкой.

Я прятал Еву. Все дни напролет она проводила в заточении в моей комнате. Я ждал отъезда Брута, чтобы решить, как поступить с ней дальше. Отпустить её снова на улицу я уже не мог.

– Отчего же? – подал голос Адам.

– А отчего ты долго не можешь без жены?

Виктория улыбнулась:

– Это потому что я подбираю ему галстук к рубашке. Без меня он бы ни за что не справился. – Ее шутка немного сгладила всеобщее напряжение.

– Поль, дружище, давай ускорим темп рассказа, чтобы у нас была возможность приступить к основному – к мадам Ловаль.

Поль кивнул.

– С этого момента я стал более внимательным. От моего взгляда не ускользало ничего. Например, я понял, что перстень Антуана тоже необходим в обрядах. Первые недели после того как доктор одарил Патрис, он часто брал ее за руку и держал так, чтобы их кольца соприкасались. Во время её болезни он часами просиживал возле её кровати, делая вид, что заботится о девушке.

Еву я отвел к сестре Милены, представил своей сестрой и попросил для нее приюта, пообещав десять франков ежемесячно в качестве благодарности.

Жизнь вернулась в прежнее русло. Здоровье Антуана восстановилось. Он снова приступил к работе, а Патрис, наоборот, грустила, быстро утомлялась, но по прежнему прилежно занималась хозяйством.

Следующий год не был примечательным. Антуан то приезжал, то уезжал и много работал. Мне показалось, он стал больше мне доверять. По крайней мере, теперь я закупал все необходимые для экспериментов препараты. За год до окончания своей службы я стал планировать побег. Я понимал, что договоренностей Антуан соблюдать не станет и обязательно подставит меня или вынудит остаться иным способом.

Я пообещал Еве, что через полгода заберу ее и мы наконец будем вместе в безопасности. Главной задачей было выяснить, когда Антуан снимает перстень. Я хотел навсегда пресечь возможность пополнять ряды шкафа новыми банками. Почему то я был абсолютно уверен в том, что перстень Брут уже не повторит. Но на всякий случай я планировал захватить с собой и «волшебный» листик.

Однажды, совершенно случайно, я увидел Брута без перстня и как бы невзначай спросил, не потерял ли он своё украшение. Он ответил, что кольцо у ювелира, который чистит и обрабатывает камень. Я не знал, к кому обращается Брут. Но это был шанс.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22 
Рейтинг@Mail.ru