Софи Ларк
Бездушный принц
Эта книга посвящается всем тем, кого Аида вдохновила быть сильной.
Аида – это мятежный дух в каждой из нас. Она смеется в лицо трудностям и всегда остается верной себе.
Бунтуйте, мои милые крошки!
Софи
Sophie Lark
Brutal Prince
Copyright © 2020 by Sophie Lark
© Коношенкова А., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Плейлист
1. Hate Me – Nico Collins
2. You Don’t Own Me – SAYGRACE
3. Boyfriend – Selena Gomez
4. Midnight Sky – Miley Cyrus
5. Somethin’ Bad – Miranda Lambert
6. Sweet but Psycho – Ava Max
7. Love The Way You Lie – Rihanna
8. Ballroom Blitz – The Struts
9. Poison & Wine – The Civil Wars
10. Falling Slowly – Glen Hansard
11. Make You Feel My Love – Adele
12. Gnossienne: No. 1 – Erik Statie
Аида
Над озером, словно цветы, распускаются фейерверки, замирая в ясном ночном небе и опадая на туманную гладь воды.
Моего отца передергивает при первых звуках взрыва. Он не любит шумные и неожиданные явления. И поэтому я порой действую ему на нервы, воплощая в себе оба этих качества, даже когда пытаюсь быть паинькой.
Голубые и золотистые отблески пляшут на угрюмом лице отца. Ага, вот именно так он на меня и смотрит.
– Хочешь, поедим внутри? – спрашивает его Данте.
Ночь теплая, поэтому мы все сидим на террасе. Чикаго не похож на Сицилию, так что нужно пользоваться любой возможностью поесть снаружи. Впрочем, если бы не шум машин под нами, вполне можно было бы представить себя где-то посреди итальянского виноградника. На столе стоит деревенская посуда, привезенная с прежней родины три поколения назад, а пергола над головой густо увита «изабеллой», которую papa[1] посадил ради тени. Приличного вина из этого винограда не сделаешь, но зато джем получается неплохой.
Мой отец качает головой.
– Здесь хорошо, – кратко отвечает он.
Данте издает неопределенный звук и возвращается к пережевыванию курицы. Он настолько огромный, что вилка в его руке кажется слишком маленькой. Брат всегда припадает к тарелке так, словно не ел несколько суток.
Данте самый старший из нас, поэтому он сидит по правую руку от отца. Неро – по левую, а рядом с ним – Себастиан. Я сижу с самого краю, где сидела бы моя мать, будь она жива.
– Что за праздник? – спрашивает Себастиан после очередного залпа.
– Это не праздник, это день рождения Нессы Гриффин, – отвечаю я.
Роскошное поместье Гриффинов расположено прямо на берегу озера, в самом сердце Голд-Коста[2]. Они устроили весь этот фейерверк, чтобы в городе не осталось никого, кто бы не знал, что их маленькая принцесса устраивает вечеринку, – как будто мало того, что о грядущем празднике трубили на каждом углу, словно об Олимпиаде и Оскаре вместе взятых.
Себастиан не знал, потому что его не интересует ничего, кроме баскетбола. Он самый младший из моих братьев и самый высокий. У Себа стипендия в Чикагском университете, и он достаточно хорош собой, чтобы, навещая его, я замечала, как девочки пялятся и хихикают каждый раз, когда брат проходит мимо. У некоторых даже хватает смелости попросить его расписаться на футболке.
– И почему же нас не пригласили? – саркастически спрашивает Неро.
Нас не пригласили, потому что мы, блин, ненавидим Гриффинов, и это взаимно.
Список гостей составляется с особой тщательностью, чтобы в него вошли светские львицы, политики и все прочие, кого сочтут достаточно полезными или состоятельными. Сомневаюсь, что Несса знакома хоть с кем-то из них.
Впрочем, не то чтобы я ее жалела. Слышала, ее отец пригласил выступать Деми Ловато. Не Холзи[3], конечно, но тоже ничего.
– Какие новости по небоскребу на Оук-стрит? – спрашивает papa у Данте, медленно и тщательно нарезая своего цыпленка в пармезане.
Он прекрасно осведомлен, как дела у небоскреба на Оук-стрит, потому что следит за всем, что строит «Галло Констракшн». Отец просто хочет сменить тему, потому что его раздражает мысль о том, что прямо сейчас Гриффины потягивают шампанское и заключают сделки со сливками чикагского общества.
Мне насрать, чем занимаются Гриффины. Вот только я не люблю, когда где-то развлекаются без меня.
Так что пока мой отец и Данте бубнят о небоскребе, я шепчу Себастиану:
– Мы должны туда отправиться.
– Куда? – рассеянно спрашивает он, залпом выпивая большой стакан молока. Остальные пьют вино. Себастиан старается оставаться в отличной форме для дриблинга и приседаний, или какой там еще фигней занимается во время тренировок его команда долговязых огров.
– Мы должны поехать на вечеринку, – говорю я, понизив голос.
Неро тут же оживляется. Он обожает попадать в неприятности.
– Когда? – спрашивает он.
– Сразу после ужина.
– Нас нет в списке, – протестует Себастиан.
– Боже. – Я закатываю глаза. – Порой я сомневаюсь, что ты Галло. А перебегать дорогу в неположенном месте ты тоже боишься?
Двое моих старших братьев настоящие гангстеры. Они разбираются с самыми грязными аспектами нашего бизнеса. А Себастиан собирается играть в НБА[4]. Он живет в мире, отличном от нашего. Пытается быть хорошим мальчиком, законопослушным гражданином.
Однако Себ ближе всех мне по возрасту, и, пожалуй, я могу назвать его лучшим другом, хоть и люблю всех троих братьев. Так что он лишь ухмыляется мне в ответ и говорит:
– Так я же с вами, правда?
Данте бросает на нас суровый взгляд. Он все еще разговаривает с отцом, но знает, что мы что-то замышляем.
Когда мы расправляемся с цыпленком, Грета выносит панна-котту. Она работает нашей экономкой уже примерно вечность и является моим вторым самым любимым человеком после Себастиана. Грета красива, у нее плотное телосложение и посеребренные, некогда рыжие волосы.
Она сделала мне панна-котту без малины, потому что знает, как я не люблю косточки, и не возражает против моей избалованности. Я тяну экономку к себе и целую ее в щеку, когда передо мной возникает десерт.
– Я уроню из-за тебя поднос, – говорит она, пытаясь высвободиться из моих рук.
– Ты в жизни не роняла подносов, – отвечаю я.
Мой отец ест свой десерт хренову тучу времени. Попивает вино и снова и снова обсуждает профсоюз электриков. Готова поклясться – Данте специально поддерживает беседу, только чтобы нас позлить. Когда мы вот так все вместе собираемся за ужином, papa настаивает, чтобы мы сидели за столом до последнего. Телефоны также запрещены, и это настоящая пытка, потому что я чувствую, как мой не перестает вибрировать в кармане, разрываясь от сообщений, отправленных бог знает кем. Надеюсь, не Оливером.
Я рассталась с Оливером Каслом три месяца назад, но он из тех, кто не понимает намеков. Если он не перестанет меня донимать, скоро получит молотком по голове.
Наконец, papa заканчивает свой ужин, и мы собираем тарелки, чтобы поставить их в раковину для Греты.
Затем papa отправляется в свой кабинет, чтобы пропустить стаканчик-другой, пока Себастиан, Неро и я тайком пробираемся вниз по лестнице.
Конечно, нам не запрещено гулять в субботу вечером. В конце концов, мы все совершеннолетние (в моем случае – едва-едва). Однако мы не хотим, чтобы papa спрашивал, куда именно мы собираемся.
Мы плюхаемся в машину Неро – крутейший «Шевроле-Бел-Эйр» 1957 года, в котором офигенно будет колесить по городу, опустив крышу.
Неро заводит двигатель, и в свете фар мы видим стоящий перед нами мощный силуэт Данте со скрещенными руками. Он выглядит словно Майкл Майерс[5], задумавший нас убить.
Себастиан подпрыгивает, я негромко вскрикиваю.
– Ты мешаешь проехать, – сухо бросает Неро.
– Это плохая идея, – говорит Данте.
– Почему? – невинно спрашивает Неро. – Мы хотим прокатиться.
– Да? – отвечает Данте, продолжая стоять на месте. – Прямиком к Лэйк-Шор-драйв.
Неро решает сменить тактику.
– И что, если так? – говорит он. – Это всего лишь миленькая вечеринка шестнадцатилетней девчушки.
– Нессе девятнадцать, – поправляю его я.
– Девятнадцать? – Неро с отвращением качает головой. – Зачем вообще было… ладно. Видимо, какие-то дурацкие ирландские замашки. Или просто повод покрасоваться.
– Мы можем ехать? – вмешивается Себастиан. – Не хотелось бы пропустить все веселье.
– Залезай или проваливай, – говорю я Данте.
Еще минуту он смотрит на нас, затем пожимает плечами.
– Ладно. Но я еду на переднем.
Без лишних слов я перелезаю назад, освобождая место для Данте. Небольшая плата за то, чтобы заполучить старшенького в команду тусовзломщиков.
Мы плавно едем по Ла-Салль-драйв, наслаждаясь теплым летним ветерком, обдувающим машину. У Неро темное сердце и буйный нрав, но этого никогда не скажешь по тому, как он водит. В машине он нежный, как попка младенца, спокойный и внимательный.
Может, потому что он любит свою «Шеви», в которую вложил тысячи часов работы. А может, вождение – это единственное, что его расслабляет. В любом случае, мне нравится видеть его таким – рука покоится на руле, ветер развивает гладкие темные волосы, глаза полуприкрыты, как у кошки.
До Голд-Коста не так уж далеко. Вообще-то, мы практически соседи – наша семья живет немного севернее, в Олд-Тауне. Впрочем, между этими районами мало общего – они оба роскошные, но каждый по-своему. Наш дом смотрит на Линкольн-парк, а их окна выходят на озеро[6]. Но Олд-Таун, как и следует из названия, охренительно старый[7]. Наш дом был построен в викторианскую эпоху. Он стоит на тихой улице, которая утопает в зелени старых массивных дубов. Недалеко от нас находится церковь Святого Михаила, и мой отец искренне убежден, что лишь прямое вмешательство Бога уберегло ее в чикагском пожаре[8].
Голд-Кост – новенькая горячая штучка. Там полно выпендрежных магазинов, ресторанов и особняков богатейших чикагских говнюков. Въезжая сюда, я чувствую, словно скакнула на тридцать лет вперед.
Мы с Себастианом и Неро планировали прокрасться через задний двор – может быть, стащить униформу у официантов. Данте, разумеется, не разменивается на подобную туфту. Он просто сунет охраннику пять сотен, и тот «находит» нас в списке гостей, пропуская внутрь.
Я хорошо знаю, как выглядит дом Гриффинов, хоть еще и не видела его вживую. Несколько лет назад эта покупка обсуждалась во всех новостях – в то время это был самый дорогой объект недвижимости в Чикаго. Пятнадцать тысяч квадратных футов[9] за нехилые двадцать восемь миллионов долларов.
Мой отец тогда усмехнулся и отметил, что понтоваться – это очень в духе ирландцев.
«Ирландец напялит на себя костюм за двести долларов, а в карманах не будет ни гроша», – сказал он.
Правда это или нет, но у Гриффинов грошей куры не клюют. Они могут позволить себе прожигать деньги, чем буквально и занимаются, запуская фейерверки, которых не видывал и Диснейленд.
Впрочем, мне плевать – в первую очередь я хочу попробовать это дорогое шампанское, которое разносят официанты, а затем все, что сложено в виде башни на фуршетном столе. Прежде чем уйти, я сделаю все возможное, чтобы разорить этих высокомерных ублюдков, объевшись крабовыми клещнями и икрой.
Вечеринка проходит на раскинувшейся перед домом зеленой лужайке. Идеальная ночь для праздника – еще одно свидетельство ирландской везучести. Все смеются и болтают, набивают брюхо и даже немного танцуют, хотя пока еще выступает не Деми Ловато, а обычный диджей.
Пожалуй, мне стоило переодеться. Все девушки сплошь в блестках и на каблуках. Но это бы чертовски мешало ходить по мягкой траве, так что я рада, что одета в сандалии и шорты.
Я вижу Нессу Гриффин в окружении людей, поздравляющих ее с грандиозным достижением – дожить до девятнадцати лет. Она одета в красивое летнее кремовое платье – просто и богемно. Ее светло-каштановые волосы свободно спадают на плечи, а легкий загар и несколько дополнительных веснушек на носу словно свидетельствуют о том, что девушка все утро провела на озере. Именинница раскраснелась от всеобщего внимания и выглядит милой и счастливой.
Честно говоря, Несса самая приятная из всей этой семейки. Мы ходили в одну школу, хоть и не особо дружили, – она была на год младше и строила из себя пай-девочку. Но при этом младшая Гриффин казалась довольно славной.
Что же касается ее сестрицы…
Прямо сейчас я смотрю, как она чихвостит какую-то официантку, доводя бедняжку до слез. На Рионе Гриффин одно из тех строгих облегающих платьев-футляров, которые скорее подошли бы для зала заседаний, чем для вечеринки на открытом воздухе. Ее волосы затянуты еще туже, чем платье. Я еще не видела никого, кому настолько бы не шли огненно-рыжие волосы, – будто генетика хотела сделать из нее хохотушку, а Риана такая: «Нет, спасибо, ни секунды своей жизни не собираюсь веселиться».
Она пристально разглядывает гостей, словно не хочет пропустить ни одной важной шишки. Я отворачиваюсь, чтобы вновь наполнить тарелку, прежде чем Риона меня заметит.
Мои братья разделились в ту же секунду, как мы вошли. Я вижу, как Неро флиртует на танцполе с какой-то миленькой блондинкой. Данте направился к бару, потому что он не из тех, кто пьет нежное шампанское. Себастиан совершенно растворился в толпе – а это не так-то просто, когда в тебе 6,6 футов[10] роста. Кажется, я видела парочку его знакомых – все любят Себа, так что у брата друзья повсюду.
Что касается меня, то мне нужно в туалет.
Гриффины установили несколько уличных кабинок, расположив их в дальней части лужайки и прикрыв прозрачным навесом. Но я не собираюсь писать в биотуалете, пусть и расфуфыренном. Я собираюсь писать в комфортной уборной Гриффинов, на том самом унитазе, на который они садятся своими безупречно белыми задницами. К тому же у меня появится шанс немного порыскать по их дому.
Что ж, это потребует определенных усилий. Возле входа в дом охраны побольше, а налички на взятку у меня нет. Но стоит мне перекинуть через плечо тканевую салфетку и стащить поднос, оставленный рыдающей официанткой, как остается лишь поставить на него несколько пустых стаканов и прокрасться прямиком на кухню.
Как добропорядочная официантка, я ставлю поднос с посудой у раковины, а затем направляюсь в дом.
Твою мать, вот это, на хрен, дом. В смысле, мы, конечно, смертельные враги и все такое, но я не могу не оценить, что особняк обставлен круче, чем что-либо, что я видела в «Охотниках за недвижимостью» и даже в «Охотниках за международной недвижимостью»[11].
Проще, чем я ожидала, – сплошной кремовый цвет, гладкие стены и натуральное дерево, современная заниженная мебель и светильники, тянущие на произведения промышленного искусства.
Впрочем, и настоящего искусства тут тоже немало – картины, которые выглядят как цветные квадраты, и скульптуры, сделанные из нагромождения фигур. Я не мещанка – знаю, что эта картина либо принадлежит Ротко[12] либо отсылает к нему. Но я также знаю, что никогда не смогла бы обставить так дом, даже будь у меня вечность и безлимитный бюджет.
Что ж, я рада, что заскочила сюда пописать.
Нахожу ближайшую уборную, и она, конечно же, эталон роскоши – дивное лавандовое мыло, мягкие пушистые полотенца, вода из-под крана идеальной температуры – не слишком прохладная и не слишком горячая. Как знать, этот дом такой большой, что, возможно, я первый человек, чья нога тут ступала. Наверняка у каждого Гриффина своя личная уборная. Скорее всего, напившись, они вообще теряются в этом лабиринте.
Закончив свои дела, я думаю, что пора сваливать. Я немного покуражилась, и не стоит больше испытывать удачу.
Но я уже крадусь по широкой изогнутой лестнице на второй этаж.
Первый этаж был слишком формальным и стерильным, словно в выставочном доме. Я хочу посмотреть, где на самом деле живут эти люди.
Слева от лестницы я обнаруживаю комнату Нессы. Она нежная и женственная, наполненная книжками, мягкими зверюшками и принадлежностями для рисования. На прикроватной тумбочке лежит укулеле, а под кровать небрежно закинуто несколько пар кроссовок. Балетные туфли, висящие на дверной ручке, – единственное, что выделяется среди этой чистоты и порядка. Они изрядно поношены, а сатиновый носок затерт до дыр.
Напротив комнаты Нессы, вероятно, покои Рионы. Они больше и безукоризненно чистые. Тут нельзя увидеть ни намека на хобби, лишь красивые китайские акварели развешаны по стенам. Я разочарована – Риона похожа на тех, кто хранил бы на полочке свои трофеи и медали.
За комнатами девушек – хозяйская спальня. Туда я не пойду точно. Это кажется неправильным на совершенно другом уровне. Есть черта, которую не перейду даже я, рыская по чужому дому.
Я разворачиваюсь в обратную сторону и оказываюсь в огромной библиотеке.
Вот ради такой загадочной хрени я и пришла.
Что Гриффины читают? Сплошную классику в кожаных переплетах? А может, они тайные поклонники Энн Райс?[13] Есть только один способ узнать…
Похоже, Гриффины предпочитают биографии, книги об архитектуре и – да – классику. Тут даже есть отдельные полки, посвященные известным ирландским писателям прошлого: Джеймс Джойс, Джонатан Свифт, Йейтс и Джордж Бернард Шоу. Никакой Энн Райс, но хотя бы есть Брэм Стокер[14].
Смотрите-ка, у них даже есть подписанная копия «Дублинцев»[15]. Мне плевать, что там говорят, но никто, на хрен, не понимает эту книгу. В этом все ирландцы – притворяются, что это гребаный шедевр, хотя я уверена, что это полная галиматья.
Кроме высоченных – от пола до потолка – книжных шкафов, в библиотеке стоят мягкие кожаные кресла – три из них возле большого каменного камина. Несмотря на теплую погоду, в нем горит огонь – совсем небольшой. Это не газовый камин, там горят настоящие березовые поленья, испускающие приятный аромат. Над камином висит портрет красивой женщины, а под ним на каминной полке расположены различные предметы, в том числе каретные и песочные часы, а между ними – старые карманные часы.
Я беру их с полки. Часы на удивление тяжелые, металл не холодный, а теплый на ощупь – не могу сказать наверняка, латунь это или золото. Цепочка до сих пор на месте, но, похоже, оборвана примерно на середине. Резной корпус с надписью настолько потертый, что трудно определить, что на нем было изображено. И как его открыть, я тоже не знаю.
Я все еще вожусь с часами, когда слышу шум в коридоре – слабое позвякивание. Я быстро сую их в карман и ныряю за одно из кресел, ближайшее к камину.
В библиотеку входит мужчина. Высокий, темноволосый, на вид ему около тридцати. Его ухоженное тело облегает идеально сшитый костюм. Внешность приятная, но лицо довольно сурово – кажется, что красавчик без колебаний столкнет тебя в воду, если в спасательной шлюпке не хватит места. Или даже просто потому, что ты забудешь почистить зубы.
Я никогда не встречалась с ним раньше, но уверена, что это Кэллам Гриффин, старший ребенок четы Гриффинов. А это значит, что я вляпалась хуже некуда.
К несчастью для меня, похоже, он планирует задержаться в библиотеке. Кэллам садится в кресло практически напротив меня и начинает читать сообщения в своем телефоне. В руке мужчины бокал, из которого он попивает виски. Вот что за звук я услышала – звяканье кубиков льда друг о друга.
За креслом очень тесно и неудобно. Ковер на деревянном полу не слишком-то мягкий, а я вынуждена съежиться в комочек, чтобы голова и ноги не торчали по бокам. К тому же огонь так близко, что здесь жарко как в аду.
И как мне, блин, отсюда выбраться?
Кэллам все еще пьет виски и читает. Пьет. Читает. Пьет. Читает. Кроме этого, тишину нарушает разве что потрескивание поленьев.
И долго он собирается тут сидеть?
Я не могу торчать здесь вечность. Мои братья хватятся меня в любую секунду.
Мне не нравится быть в западне. Я начинаю потеть от жары и стресса.
Лед в бокале Кэллама такой холодный и освежающий.
Боже, я хочу пить, и я хочу свалить.
Сколько у него там гребаных писем?
Нервная и раздраженная, я обдумываю свой план. Вероятно, самый идиотский из всех моих планов.
Я протягиваю руку за спину и хватаю кисточку, свисающую со шторы. Толстую золотую кисточку, свисающую с зеленой бархатной шторы.
Оттянув шнурок подальше, я смогу просунуть ее под решетку, прямо в тлеющие угли.
План в том, чтобы поджечь кисточку – это отвлечет Кэллама и позволит мне проскользнуть в противоположную от кресла сторону по направлению к двери. Вот такая гениальная схема.
Но это ни хрена не история про Нэнси Дрю[16], поэтому случается следующее.
Пламя охватывает кисточку так, будто она пропитана бензином, обжигая мне руку. Я отпускаю шнурок, и он отлетает обратно к шторе, которая вспыхивает словно бумажная. Огонь в одночасье с ревом взметается к потолку.
Впрочем, я достигла своей цели – отвлекла Кэллама Гриффина. Он издает крик и вскакивает с места, опрокидывая кресло. Однако полученный результат не оставляет времени на осторожность, потому что мне тоже приходится срочно покинуть свое укрытие и бежать. Не знаю, видел ли меня Кэллам, и мне плевать.
Может, стоит поискать огнетушитель или воду – хоть что-то. А может, мне надо, на хрен, убираться отсюда.
Вторая мысль побеждает, и я несусь вниз по ступенькам на предельной скорости.
У подножия лестницы я врезаюсь в кого-то, почти сбивая его с ног. Это Неро, а с ним та смазливая блондиночка. Ее волосы взъерошены, а на шее брата видны следы помады.
– Боже, – говорю я, – это что, новый рекорд? – Кажется, он встретил ее примерно восемь секунд назад.
Неро пожимает плечами, на его красивом лице расползается усмешка.
– Возможно, – отвечает он.
Дым стелется вдоль перил. Кэллам Гриффин мечется по библиотеке. Неро в замешательстве смотрит на лестницу.
– Что происхо…
– Неважно, – отвечаю я, хватая его под руку. – Нам пора убираться.
Я начинаю тащить брата в сторону кухни, но сама же не следую своему совету и бросаю взгляд через плечо. И вижу Кэллама Гриффина, стоящего на верхней площадке лестницы и смотрящего нам вслед с убийственным выражением на лице.
Мы проносимся через кухню, сбивая поднос с канапе, и вылетаем за дверь, обратно на лужайку.
– Найди Себастиана, а я за Данте, – говорит Неро. Он без слов оставляет блондинку, убегая через двор.
Я бегу в противоположную сторону, высматривая долговязый силуэт младшего из моих братьев.
Внутри поместья начинает вопить пожарная тревога.
