Софи Анри Король Ардена

Глава 25

День похорон Уилла выдался необычайно солнечным.

Зима наконец-то отступила, отдавая бразды правления весеннему теплу. Снег почти растаял, и только в самых укромных уголках, куда не проникали солнечные лучи, сохранились обледенелые, серые от грязи остатки некогда высоких сугробов.

На семейном кладбище Корвинов собралось много народу. К месту захоронения гроб Уилла несли на плечах Артур, Арон, Калеб, Тристан и Рэндалл. Арон убедил всех хотя бы на один день оставить распри и стать настоящими братьями, чтобы проводить родную кровь в последний путь.

Сразу по прибытии в Арден Рэндалл отдал приказ убрать могильную плиту со своим именем и вытащить пустой гроб. Рядом с Анной должен лежать Уилл. Теперь на месте могилы Рэндалла была вырыта свежая яма, а перед ней расположился черный гроб из клена.

– Когда я только прибыл в Вайтхолл, – начал прощальную речь Рэндалл, – Уилл с первых минут стал моим самым близким другом и оставался им долгие годы. То, что случилось у Сентроуского леса… Я обязан Уиллу жизнью. На его месте должен лежать я. Но он защитил меня ценой своей жизни. Я этого никогда не забуду.

Он не смотрел в сторону Артура. Несмотря на временное перемирие, они не обмолвились ни единым словом. Внутри Рэндалла бушевали слишком сильные эмоции, и он боялся, что сгоряча наломает дров. А ему нужно сохранять хладнокровие.

Закончив прощальную речь, Рэндалл в последний раз коснулся крышки гроба и встал рядом с Авророй. Она тут же крепко сжала его руку.

Большинство собравшихся женщин, включая безмолвно плачущую королеву Мари, скрыли лица за траурной вуалью. Но только не Аврора. Она специально не надела ее, чтобы все на этом кладбище – и арденийцы, и южане – видели глубокий порез, пересекающий ее щеку.

На Совете Аврора не моргнув глазом рассказала сочиненную на ходу историю, как глава отряда Артура пытал ее, чтобы она согласилась отправиться на Север и очернить имя мужа перед царской семьей. Поведала, что именно люди Артура обрезали ее волосы, зная, каким позором это считается у нее на родине. Рэндалл же рассказал, что люди кронпринца напали на Уилла, когда тот пытался остановить бойню и приказал не трогать Рэндалла. И теперь все ждали, что на эти обвинения ответит Артур.

После похорон и поминального ужина было запланировано очередное заседание Совета, в котором примут участие все братья Вейланд.

В народ же пустили совершенно другой слух. На Аврору и Уилла напали разбойники, когда он вез ее с Рэном в Блэкстоун, чтобы сын погостил у него. Ни Артуру, ни Рэндаллу не нужны были волнения среди простого люда. Пока что.

Рэндалл пропустил мимо ушей прощальные речи старших братьев. Только когда к гробу подошел Тристан, он встрепенулся и вдруг вспомнил, что Уилл просил предупредить его об опасности. Тристан, как и обычно, наплевал на обычаи. Он склонился над гробом и тихо, почти шепотом произнес несколько слов, а потом поцеловал крышку и ушел с похорон.

Немногословной была и королева Мари. Всегда собранная, невозмутимая и непоколебимая, она с трудом вымолвила, что Уилл был самым добрым и улыбчивым из всех ее сыновей. Потом ее голос сорвался, и она тихо расплакалась. К ней подошел Артур и помог вернуться на место.

Рэндалл же не ощущал ничего, кроме опустошающей усталости. Он выплакал все слезы еще до похорон. Он горевал об Уилле, об Анне, об осиротевшем Рэне и о несправедливости судьбы, что обрушилась на их семью. Поэтому сейчас смотрел потухшим взглядом, как черный гроб опускается в могилу, которая когда-то предназначалась ему. С каждой горстью земли, которая пядь за пядью скрывала темную деревянную крышку, он все отчетливее понимал, что уже ничего не будет, как прежде. Все изменилось. А в первую очередь сам Рэндалл.

Когда похоронная процессия завершилась, пятеро братьев направились в зал Совета, который охраняли люди из личного отряда Рэндалла и солдаты Артура.

Они сидели за большим круглым столом, и их разделяло расстояние в два-три свободных стула. Казалось, напряжение в жарко натопленном зале вот-вот потушит огонь в камине гнетущим холодом. Никто не улыбался, не пытался играть в учтивость и родственную любовь.

– Наш отец настолько плох, что не соизволил даже попрощаться с любимым сыном? – угрюмо заговорил Тристан, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Я навещал его две недели назад, – отозвался Арон. – Ему стало хуже, Тристан. Эта новая хворь отбирает его силы день за днем.

– Тебя к нему пустили? – спросил Тристан.

– Нет. Лекари подтвердили слух, что новая болезнь заразна. Надеюсь, они смогут отыскать лекарство.

– Скверно, – протянул Тристан, и по его лицу скользнула тень печали.

– Болезнь отца, пропажа Рэндалла, смерть Уилла… Столько горя свалилось на нашу семью за последние годы. Будто кто-то намеренно пытается ослабить род Вейландов, – задумчиво промолвил Арон, а затем демонстративно обернулся к Артуру. – Или устранить всех соперников. Кто следующий, Артур? Я, Тристан или Калеб?

– Заметь, брат, меня не было на той бойне, в которой погиб Уилл, а выжили только люди Рэндалла. – Артур сидел у окна, и солнечные лучи серебрили его иссиня-черные локоны, прикрывающие уши до самых мочек.

– Этой бойни не случилось бы, если бы ты не приказал похитить мою жену. – Рэндалл сделал глоток обжигающего кофе, чтобы прогнать вкус желчи во рту.

– Ты нарушил закон, укрыв убийцу сына нашего союзника. Я хотел восстановить справедливость, чтобы сохранить мир с царем Дайном. Твоей супруге не грозила опасность. А если бы ты выполнил мои условия, она осталась бы в Ардене.

– Условия, которые лишили бы Арден последних крох суверенитета и привели бы народ к восстанию?

– Народ Ардена уже давно поговаривает о восстании, Рэндалл. А твое чудесное возвращение – искра, которая может разжечь пламя. Я не требую ничего невыполнимого. Просто хочу быть уверен, что мое королевство не охватит пожар войны. И оправдываться перед тобой, моим подданным, я не собираюсь. То, что Аврора временно стала моей гостьей, было вынужденной мерой и лишь малой долей того, чего я могу лишить тебя, если не будешь мне верен.

Рэндалл холодно усмехнулся. Верность – последнее, что он мог пообещать Артуру. Он уже предал его, когда прошел ритуал Аданат. Этот факт хранился в строжайшем секрете лишь временно.

– Знаешь, возможно, мне стоило отпустить Аврору на Север. Интересно, как бы отреагировал Дайн, увидев любимую племянницу с обрезанными косами и шрамом на пол-лица?

– Учитывая, что ты сохранил жизнь убийце Герольда, думаешь, Дайн поверил бы тебе? У меня есть не менее правдоподобная версия, откуда у северной княжны такие увечья.

– У меня есть неоспоримые доводы в пользу того, чтобы Дайн замял вопрос с убийством Герольда. – Рэндалл сделал еще один глоток кофе, чтобы незаметно избавиться от кома в горле, возникшего из-за волнения. – Ты же не думаешь, что я просто так сохранил жизнь обычной служанки?

– А можно узнать, долго ли нам слушать ваш обмен любезностями? – перебил Тристан и демонстративно зевнул, прикрывая ладонью рот. – Я хочу есть и спать.

– Да, Артур, мы все поняли, что ты хладнокровная сволочь и ради сохранения власти готов идти на радикальные меры, но хотелось бы узнать коротко и по существу, для чего ты нас собрал? – Арон закинул ноги на стол и закурил трубку, испускавшую сладковатый дым. Помимо табака в ней явно были и другие травы.

Калеб продолжал хранить гробовое молчание.

Рэндалл утаил от советников, что Калеб приезжал на опушку Сентроуского леса, о чем уведомил его в тайном послании. Он также написал, что Майя будет его пленницей до тех пор, пока конфликт с Артуром не разрешится. Если она хоть немного дорога Калебу, он должен докладывать Рэндаллу обо всех планах кронпринца.

Артур поднялся с места и подошел к Арону. Встал позади его кресла и, упершись ладонями о подлокотники, склонился над ухом.

– Я собрал вас, мой дорогой брат, чтобы сообщить одну новость, – заговорил Артур спокойно, но достаточно громко, чтобы его услышали все собравшиеся. – Как того требуют обычаи, я переношу коронацию до окончания сорокадневного траура. У вас есть ровно сорок дней, чтобы все тщательно обдумать и присягнуть мне на верность. Иначе я сотру в порошок каждого из вас и на этот раз буду действовать открыто. Я даю последний шанс, если, конечно, вы не хотите войны и кровопролития. – На последних словах Артур стрельнул убийственным взглядом в Рэндалла.

Арон с невозмутимым видом сидел и пускал в потолок кольца дыма. В этот момент он особенно сильно походил на Тристана. Своей идеальной маской безразличия к происходящему.

– Сейчас я хочу, чтобы ты не дышал мне в ухо. Терпеть не могу запах лаванды. Может, сменишь свое благовоние на более приятное?

– Ты услышал меня, Арон. Не лезь на рожон. – Артур оттолкнулся от подлокотников и отступил на пару шагов. – Все свободны. – Он высокомерно махнул кистью правой руки, будто был хозяином замка.

Первым зал покинул Тристан, не удостоив никого и взглядом. Следом вышел Калеб. Он всегда был немногословным и предельно серьезным, но сегодня Рэндалл отчетливо увидел в его взгляде скорбь и смятение. Последним ушел Арон, не выпуская трубку из рук. Казалось, ему вообще нет дела до грядущей коронации Артура – и даже до смерти младшего брата, – но Рэндалл помнил, как в далеком детстве Арон как-то сознался в своей маленькой слабости. Ни один хмелящий напиток не мог расслабить его и снять тревогу и печаль лучше, чем табак с примесью сон-травы. Это ее сладковатый аромат исходил от спиралей и колечек дыма.

Когда Рэндалл остался наедине с Артуром, он хотел сказать только одно. Слова выплясывали на кончике языка смертельный танец. Стоит выпустить их на волю, и весь его план, а вместе с ним и надежды на разрешение конфликта без войны рухнут как соломенная хижина на ветру.

– Я никогда не хотел восстания. Не хотел титул короля Ардена. Все, о чем я когда-либо мечтал, – это покой и мир.

Не взглянув на Артура, Рэндалл вышел из зала. Его руки нервно подрагивали, а язык горел истовым пламенем.

Он сумел сохранить в тайне то, что ему известно о подстроенном кораблекрушении. Месть хороша, когда она не ранит, а обрывает жизнь одним точным ударом в сердце.

После похорон Аврора отправилась проведать Закарию.

Отчасти она была рада, что Тина с детьми находились в Деревне Предков. Ее сердце хоть и тосковало по Райнеру и Рэну, но там они были в безопасности, как и Тина. Вот только Закария в таком ужасном состоянии остался совершенно один.

Когда они прибыли в Вайтхолл, Холланд заперся с адептом в комнате и не выходил больше суток. Аврора стояла под дверью и слышала монотонные песнопения на восточном наречии, в то время как из щелей деревянной двери клубился тошнотворно-сладкий дым от благовоний. Она в мельчайших подробностях рассказала Холланду о сражении и о том, как почувствовала странный всплеск гнева и ненависти, который сбил ее с ног ударной волной и ослабил врагов. Рассказала, как потом Закария испил чужой крови и в считаные минуты перебил оставшихся солдат Артура. Холланд же ответил, что этот секрет будет стоить ей жизни, если она вздумает раскрыть его даже Рэндаллу. Больше он ничего не сказал. Спустя сутки он вышел из комнаты вспотевший и посеревший от усталости и сообщил, что жизни Закарии ничего не угрожает, но он больше не адепт теней.

– Спасая вас и вашего мужа, Закария потратил все внутренние силы, чем опустошил себя, – сухо сказал Холланд, утирая пот со лба.

– Опустошил? – недоумевающе переспросила Аврора. – Как это?

Холланд сверлил ее взглядом, в котором Аврора не смогла прочесть ни одной эмоции.

– Вы и так увидели и узнали слишком много, княжна Аврора. Но могу сказать одно: не будь меня в замке, мой подопечный бы умер.

Аврора навещала Закарию каждую свободную минуту. Она чувствовала непомерный груз вины и бесконечную благодарность к человеку, который уже не первый раз оказывался рядом, когда ей казалось, что спасения ждать неоткуда.

Он не приходил в себя почти три дня, но Холланд уверял, что Закария скоро поправится. Это случилось в день похорон. Служанка доложила Авроре, что Закария пришел в себя, но еще очень слаб. Поэтому сразу после погребальной церемонии она направилась в комнату уже бывшего адепта.

Возле двери она услышала знакомые голоса:

– Ешь, говорю! Тебе нужно набираться сил, упрямый ты осел! – раздался раздраженный голос Норы.

– Отстань, рыжая. Что тебе вообще от меня нужно? – Закария говорил тихо и неразборчиво, будто каждое слово давалось ему с большим трудом.

– Даже не думай, что я пекусь о тебе, болван! Если с тобой что-то случится, Тина не переживет. Не хочу, чтобы моя подруга овдовела в столь юном возрасте.

Раздался скрип кровати и недовольное роптание.

– Дай ложку, – попросил Закария.

– Еще чего. Я видела, как ты расплескал всю воду из кружки. Не хватало, чтобы бульоном простыни испачкал. Я тебя покормлю. И давай поживее, мне еще нужно проведать Марона. Он хотя бы не упрямится, как ты.

– Совсем свихнулась? Иди отсюда.

Аврора слегка улыбнулась, слушая перепалку грубого воина и дерзкой служанки. Они постоянно ругались, но Аврора знала, что они на самом деле уважают друг друга. Как-то раз она даже стала свидетелем того, как Закария зарядил оплеуху одному из подчиненных солдат, когда тот начал обсуждать потрясающие формы Норы. А Нора была единственной из служанок, кто навещал Закарию каждый день, пока тот лежал без сознания.

Спустя несколько минут перебранки Нора все-таки сумела уговорить Закарию и покормила его. Все это время Аврора стояла под дверью, не желая смущать гордого воина. Ему и так было тяжело смириться со своим положением. Она дождалась ухода Норы и зашла к нему.

Комната была окутана сладковатой дымкой благовонных свечей. Холланд пояснил, что они изготовлены из особого воска и благодаря их аромату сон Закарии был крепок и помогал восстанавливаться. Аврора подошла к двуспальной кровати и бросила тоскливый взгляд на пустующую колыбель Изану. Тина сошла бы с ума, увидев любимого в таком состоянии, но в ее присутствии Закария быстрее бы пошел на поправку. Аврора не сомневалась в этом.

Она присела на стул и слабо улыбнулась адепту. Он смотрел на нее поникшим взглядом, словно недавняя трапеза отняла у него слишком много сил.

– Как ты, Закария?

– Живой. А вы?

– Тоже. Благодаря тебе.

– Что случилось, когда я… – Закария замолчал на полуслове, устало прикрыв глаза, но она его поняла.

– Из наших людей в живых остались только Марон, Глен и Мартин. Марон сильно ранен, но лекарь занимается его лечением и уверяет, что он выкарабкается.

Закария кивнул.

– Принц… король…

– Он в порядке, но сейчас… – Аврора запнулась. Она не знала, как описать нынешнее состояние Рэндалла. Он замкнулся, отдалился ото всех. И даже от нее. – Он занят подготовкой к поминальному вечеру.

– Принц Уилл?

Аврора кивнула.

– Я видел, как его ранили, – прошептал Закария.

Она вспомнила о словах Холланда и нахмурилась, прикусив губу.

– Вы хотите что-то спросить?

Аврора нервно поерзала на стуле и потупила взгляд в пол. Она не знала, как он воспримет ее вопрос, ведь Холланд отвечать отказался.

– Не робейте. – Он улыбнулся уголками губ.

Улыбка на его лице была столь же редким явлением, как и знойные дни в Колдхейме, оттого и казалась особенно красивой. Аврора просто не смогла не улыбнуться в ответ, даже при том, что в груди не утихала тревога и не отступала печаль.

– Мастер Холланд сказал, что ты «опустел». Что это значит?

Закария долго молчал, уставившись в потолок, будто собирался с мыслями, а потом заговорил:

– Чтобы овладеть магией, человек должен быть, скажем так, подходящим «сосудом», который сумеет обуздать и удержать в себе очень устрашающую силу. До пятнадцати лет воспитанники Ордена учатся разным наукам и боевому искусству, чтобы стать достойными «сосудами». В пятнадцать они проходят особый ритуал, который выявляет, способен ли ученик удержать в себе магию. Большинство отсеивается, и только треть удостаивается чести стать хранителями величайшей тайны Ордена и продолжить обучение в качестве адептов теней.

Закария замолчал, переводя дыхание. Его речь была прерывистой, а голос – слабым и дрожащим.

– Закари, тебе надо отдохнуть. После расскажешь, если захочешь, конечно. – Авроре было стыдно, что она заставляла его говорить, когда он только пришел в себя. Она налила воды и помогла ему сделать несколько глотков.

– Все хорошо, – заверил ее Закария и продолжил: – После ритуала адепты учатся копить и удерживать в себе магию, а потом направлять ее в нужное русло. Адепты-воины, обладающие магией, становятся смертоносным оружием в бою. Они расходуют ее на усиление скорости, ловкости, выносливости.

– А для чего тогда снадобья?

– Снадобья играют лишь вспомогательную роль.

– Получается, ты израсходовал всю магию? Но ты ведь можешь ее накопить?

Закария покачал головой.

– Есть золотое правило: нельзя расходовать накопленную магию целиком. Это как с телом. Его можно поранить, оно может ослабнуть от болезни, но со временем обязательно восстановится. Однако рана в сердце смертельна. В тот день я понимал, что даже если одолею соперника и выпью его кровь, за эти считаные секунды принца Рэндалла могут убить. Поэтому сделал то, что отнимает слишком много магии даже у мастеров теней, – они этим приемом пользуются крайне редко. Я обрушил свою ауру на всех.

Вот что это было. Боль, ненависть, необузданная злость – аура Закарии в бою.

– Я израсходовал почти всю магию. Но даже кровь не смогла восполнить потерю, и та кратковременная вспышка нечеловеческой силы стала последним ударом по моему телу. – Закария тяжело сглотнул.

– Почему ты пошел на это, зная, чем все закончится?

– Потому что это было правильно.

Аврора накрыла татуированную ладонь Закарии, которая лежала поверх одеяла, и чуть не отдернула руку – настолько ледяными были его пальцы.

– Спасибо, что спас нас. Но у меня еще вопрос.

Закария кивнул.

– Разве потеря памяти может лишить возможности использовать магию?

Закария рассказал, что обряд отречения в Ордене теней заключался в очищении памяти.

– Если человек не знает, как призывать магию и использовать ее, со временем она просто уснет. Потухнет, как огонь в лампе, когда ее накрывают гасильником.

– Почему ты так спокойно говоришь об этом? – спросила Аврора, хотя в глубине души была благодарна ему за это.

Казалось, за время беседы Закария окончательно пришел в себя, и о том, что он проспал три дня, свидетельствовали лишь бледный тон кожи и осунувшиеся щеки. Видимо, благовонные свечи Холланда в самом деле помогали.

– Потому что я знаю, вы умеете хранить секреты, а еще вам необходимо отвлечься. Вы очень встревожены и опечалены. – Встретившись с удивленным взглядом Авроры, он снова улыбнулся. – Я больше не могу считывать ауру, но вижу, что вы закусываете губу, беспокойно сжимаете ткань юбки и ваши плечи напряжены. Необязательно уметь читать ауры, чтобы распознать чувства человека по его поведению.

Аврора улыбнулась.

– Спасибо тебе. За все. А теперь отдыхай, я позову Холланда. – Она поднялась со стула и на прощанье сжала ладонь Закарии. Увидь это кто-то из лордов или их жен, осудили бы ее за вольность в общении с подданным. Но сейчас ей было все равно.

Аврора вышла из комнаты и направилась в свои покои. Там она увидела Рэндалла, сидящего на ковре возле камина. Эта сцена пробудила в ней воспоминание, как много лет назад она застала его после ссоры с отцом в таком же положении. Вот только тогда он рисовал в этюднике, а сейчас был неподвижен, словно статуя, а его глаза заволокло пустотой.

– Рэндалл, – неуверенно позвала она и, стараясь не шуметь, прошла к камину.

Пламя почти угасло, и в комнате царил холод, но Рэндалл, казалось, даже не замечал его. Он обернулся к ней, скользнул взглядом по ее щеке, и между нахмуренными бровями появилась глубокая морщина.

Они толком не говорили после событий у Сентроуского леса, и Аврора не знала, какие мысли наводнили его голову и украли блеск его прекрасных глаз. Не знала, как вернуть прежнего Рэндалла, который лучился внутренним светом даже после двух лет рабства.

– Иди ко мне, – бесцветным тоном позвал он, и Аврора опустилась на ковер рядом. Рэндалл обнял ее, продолжая смотреть на огонь. – Я заставлю страдать каждого, кто причинил тебе вред, – угрюмо промолвил он, зарываясь пальцами в короткие волосы, прижимаясь щекой к ее макушке.

– Рэндалл…

Аврора хотела сказать, что желает не мести, а мира и покоя для себя и своей семьи. Что готова забыть все беды, которые приключились с ней за последние недели, только бы увидеть его искреннюю улыбку. Но слова так и повисли у нее на языке, потому что она услышала странный звук, доносящийся из-за книжного шкафа у противоположной стены.

– Что это? – удивленно спросила она, глядя на Рэндалла, который уже поднялся на ноги.

Стук повторился.

Рэндалл подошел к шкафу и, отсчитав книги, надавил на корешок старого потрепанного томика. Послышался тихий щелчок, и Рэндалл без особых усилий толкнул громоздкий высокий шкаф в сторону. Аврора так и осталась сидеть с открытым от изумления ртом. В стене за шкафом оказалась маленькая дверь.

– Наши покои связаны подземным ходом с комнатой, некогда принадлежавшей моей матушке, – спокойно ответил Рэндалл. – Туда я заселил гостя и рассказал ему про ход, чтобы можно было поговорить без свидетелей и не попасться людям Артура.

Он вытащил из-за книг ключ и стал отпирать дверь.

– И кто же это?

Сама Аврора не занималась размещением гостей на время похорон, поручив это дело Николасу, кастеляну замка.

Рэндалл дернул за дверную ручку, и она увидела Тристана. Его глаза лихорадочно блестели, а щеки побагровели, будто он долго бежал без передышки.

– Вы должны узнать кое-что важное! – возбужденно воскликнул Тристан и, подойдя впритык к Рэндаллу, встряхнул его за плечи.

Аврора не могла понять, напуган он или, напротив, очень рад.

– Что случилось, Тристан? – настороженно спросил Рэндалл.

– Это полностью изменит ход событий в конфликте с Артуром!

Аврора надеялась, что принесенная Тристаном новость вернет им с Рэндаллом то, что они почти утратили.

Надежду.

Глава 26

Часом ранее

Вязкая весенняя грязь чавкала под ногами, а слепившее глаза солнце отражалось на лакированной крышке черного гроба, который опускался в вырытую могилу, пачкаясь в сырой земле. Всегда добрый и солнечный Уилл запятнал свою душу горем, злобой и обидой на всех, но в последние минуты жизни свет его сердца очистил пятно совершенных им грехов.

Все, что смог выдавить Тристан вместо прощальной речи, – это несмелое, сказанное глухим шепотом признание:

– Я прощаю тебя, братец, прости и ты меня. И найди там Анну, она наверняка тоскует.

После похорон итеплого общения с братьями, во время которого они были в шаге от того, чтобы обнажить мечи и поубивать друг друга, Тристан отправился в гостевые покои. Он хотел отдохнуть до поминального ужина. Бок до сих пор саднил, и он отодвинул полы сюртука, чтобы посмотреть, не появилось ли на черной рубашке мокрое пятно. Боль была такой, словно недавно полученная рана открылась вновь.

По дороге в Арден на его карету напали разбойники. И прежде чем полоснуть его ножом, один из наемников сказал: «Смерть “Черной розе”». Люди Тристана смогли отбиться, а несостоявшегося убийцу он прирезал лично. Многие недооценивали Порочного принца, доверившись слухам, что он не способен даже держать меч в руке. Мечом он, может быть, и не владел так мастерски, как старшие братья или Рэндалл, зато в уличных драках и грязных боях на ножах ему не было равных. К сожалению, рана, которую он нанес убийце, оказалась смертельной. И ему не удалось его допросить.

Тристан долго гадал, кто объявил на него охоту. Потом Рэндалл передал ему последние слова Уилла, и картина немного прояснилась: Уилл откуда-то узнал о причастности Тристана к гильдии и в отместку за Анну выдал его секрет. Осталось только узнать, кому именно. Ясно было одно: этому злоумышленнику «Черная роза» явно подпортила жизнь, вытащив на свет все грязное белье. А таких в списке Тристана было немало.

Но сегодня он не хотел думать о нависшей угрозе и делах «Черной розы». Не хотел думать и о войне между Югом и Арденом, вероятность которой была все выше. Тристан хотел лишь покоя. Он безумно устал от политических игр, дел гильдии и постоянной тревоги о будущем, но больше – хоронить и оплакивать близких.

Толкнув дверь комнаты, он с трудом сдержал крепкое словцо, которое так и застряло на кончике языка. На кресле возле камина сидела фигура в траурном черном платье. Королева Мари.