Смеклоф
Жизнь – это ад?
– Это же как лекарство, – дёрнув за ворот белого халата, воскликнул чёрт. – Оно только память ненужную подчистит и зрение подкорректирует.
– А зачем мне это?
– Ты хочешь продолжать нас видеть? – ужаснулся проверяющий. – Мы же везде!
– Я бы хотел вас вообще всем показать…
– Ну уж нет! – чёрт вскочил и зашвырнул поднос в угол.
Бутылки ударились об стену, но даже не треснули, а только окутались зелёным дымом. По стене вниз, оглядываясь, сползла недовольная ящерка.
– Ты что, враг человечества?
– Вообще-то вы…
– Не болтай ерунду! Мы тут для вашей пользы. Представляешь, что начнётся, если все увидят правду? Секретность – залог спокойствия обычных граждан. Большинство не хочет знать, как всё на самом деле. Большинство хочет дорого одеваться, пить, есть и ничего не делать. Где тут в этой схеме мы?
Проверяющий обвиняюще уставил свой когтистый палец на пациента в острой форме.
– Вас тут вообще не должно быть, – согласился Валентин.
– Дожились, из собственного дома выгоняют.
– Тогда нас.
– Вот ты интересненький, – скривился чёрт. – А куда вам податься? Свой-то мир вы разрушили, вот и гостите, там, куда пускают. Ещё, видите ли, недовольны – обслуживают плохо и заставляют свои правила выполнять.
– А откуда мне знать, что это правда? Может быть, вы наш мир захватили и головы нам дурите?
– Ну, знаешь ли! – надулся проверяющий. – Я вызываю спецназ!
– Ваш спецваш или наш спецнаш?
Чёрт достал мобильник, оскорблённо задрал подбородок и отвернулся, набирая чей-то номер и угрожающе посвистывая.
– Не свисти, удачи не будет, – прошептал Валентин, слезая с кровати.
Подобрал бутылку и, подкравшись, обрушил на рогатую голову. Проверяющий крякнул и осел. А пациент в острой форме, заботливо прикрыл его белым халатом и высунулся в коридор. Медперсонала видно не было. Видно все попали на ковёр к завотделением, чтобы выслушать грубые замечания о своём неподобающем разложении. Поэтому он спокойно вернулся в общую палату и с тревогой оглядел коллектив. Они уже не были тем серым, безголосым и зыбким пятном.
– Коллеги! Друзья! Единомышленники! – слабый голос Валентина неожиданно окреп и позволил окончательно воспрять духом. – Нас обманывают, но мы должны открыть всем глаза и показать правду. Жизнь – это ад!
– Мы в курсах, – прокряхтел Михалыч.
Он бывал в палате чаще, чем дома. А его заросшее лицо напоминало то ли волхва, то ли пророка, то ли просветлённого.
– Не поддался значит на уговоры, не стал их змия заговорённого облизывать? – усмехнулся ещё один завсегдатай Кузьмич. – В эту ловушку многие попадались. Вон Макарка, всего лишь пригубил, и на тебе. Вообще никого не узнаёт.
От батареи недовольно зарычал и гавкнул интеллигентного вида мужчина в очках и полосатой больничной пижаме.
Валентин сглотнул.
– Вы их тоже видите?
– Да все видят, – философски протянул Михалыч. – Не все решаются в этом признаться.
– И что же делать?
Из-под наваленных бесформенных тряпок на койке у окна, высунулась почти лысая голова с торчащими во все стороны клоками рыжих волос.
– Знамо чё, – прошамкал беззубый рот. – Сосчитать их надо, бесов проклятых. Как только тринадцать подряд сочтёшь – морок и рассеется.
– То, что чертей считать надо все знают, – согласился Кузьмич, продолжая ухмыляться со своего места. – Вот только не все могут, – его мутные глаза блеснули в подтверждение аксиомы. – Хитрые они бестии, в таких количествах не собираются.
Валентин переступил с ноги на ногу.
– Ко мне сейчас спецназ приедет?
Клоки рыжих волос затряслись и спрятались, из-под тряпок раздалось сдавленное:
– Не так страшен спецвас, как специх.
– Раз приедут, так считай. Они ведь не знают, что ты знаешь. Напором полезут. А ты их раз, два, три, четыре. Вот пусть и побегают, – Михалыч глубокомысленно почесал пятку и повернулся на бок. – А мы, если что, морально поддержим. Будем кулаки за тебя держать. Правда, коллеги?
Остальные согласно зашумели.
– Простите, – совсем стушевался Валентин. – как надо правильно считать?
В палате стало так тихо, что было слышно, как в стенах в кабелях трещит ток.
– Ты точно из наших? – перестал ухмыляться Кузьмич.
Он поднялся с койки и заправил майку в протёртые тренировочные штаны.
– Может ты подставной? Ихний?
Валентин попятился.
– Я слышал, как надо, но не думал, что это может быть оружием массового поражения, – промямлил он. – Это же так просто: раз, два, три…
– Просто? – Михалыч поднял руку, успокаивая набычившегося Кузьмича. – Ты пробовал в садике подсчитать козявок из своей группы? Они стояли на месте и ждали, когда ты это сделаешь? А может быть бегали вокруг? Прятались, залезали под столы?
Больше не улыбался никто. Сколько Валентин не оглядывался, не увидел даже намёка на усмешку.
– Это непросто, – наконец согласился он.
– Так почему же ты говоришь, что просто?
– А черти будут бегать и прятаться?
Михалыч откинулся на спинку кровати.
– Намного хуже! Они же черти! От них вообще всё что угодно ожидать можно, – он удобно устроил волосатую ладонь на животе и начал загибать и без того кривые пальцы. – Врут, глумятся, путают и сводят с ума. От них портится настроение и начинаются… – он замешкался из-за того, что закончились пальцы на руке. – Колики, в общем, желудочные.
