Смеклоф
Чародей без башни
Хозяин покосился на череп, шмыгнув носом.
– Уморил меня окаянный. Весь день вчера жаловался, ни на минуту не затыкаясь. Я уж и просил, и требовал, и угрожал, а он ни в какую, – Голун сбился до шёпота. – Так меня вымотал, что я лавку в полувечер забыл закрыть. Тогда уж мы совсем поругались. Я обозлился и приложил его гаечным ключом.
– Поделом, – привалившись к стойке, выдавил Синдибум.
– Злыстно время, – совсем расстроился хозяин. – Зуб этому ворчуну выбил. Вот теперь шепелявит да пришепётывает.
– Ну и пусть.
– Так трепаться-то не перестал! Бубнит да бубнит! Только теперь непонятно ничего. Кому он такой нужен. Одна радость, ключ продал.
– Как? – подскочил Арий.
– Я же лучший в башне продавец, – подбоченился Голун.
– Из худших.
– Кто-то же должен работать, пока ты шляешься неизвестно где!
Синдибум закрыл лицо руками. Как день начнётся, так и продолжится. Мало горшка было, теперь ещё и ключ искать. Он сам не заметил, как проговорился вслух.
– А чего его искать? – не понял хозяин. – Изобретательнице нашей, Агриппине, он всяко нужнее.
Арий только рукой махнул. Сдвинул Голуна плечом и протиснулся в чулан. Нашёл мешок гнилого топинамбура и сунул туда приоткрытую коробку с клыкастыми жабами. А чтобы не разбежались, да мухи не разлетелись, завязал верёвкой.
– Я тебе ещё один выходной дам, – посулил хозяин из-за стойки. – Только унеси этот проклятый череп подальше. Иначе́ я с ума сойду.
Синдибум пожал плечами. Идти никуда не хотелось, но оставаться в лавке и весь день улыбаться покупателям намного хуже. А тут ещё одна реликвия сама лезет в руки. Своя жизнь развалилась, так хоть бабушку порадовать.
– Хорошо, – сказал он, проскользнув мимо Голуна. – Унесу так далеко, что и не сыщешь никогда.
– Вот и ладушки, иди по добру, по здорову, – утешился хозяин. – Но завтра, чтобы не опаздывал!
Арий наклонился над полкой и, ухватив за макушку, поднял череп. Вместо одного из передних зубов, зияла дыра. В пустых глазах пробегали огненные искры, а челюсть так и скакала, выплёвывая бессмысленные фразы.
– Худа соблался? Снесёт он, сто не сысесь! Ис ты, несун, насёлся. Да меня, Лазиля Седлого, есё нихто ни худа протиф моей фоли не сносил.
– Разиль? – переспросил Синдибум. – Ещё и Щедрый. Ты наверно был знаменитым три тысячи лет назад?
Он вышел из лавки, оглядываясь по сторонам. Если бы не скрижаль, швырнул бы давно умершего болтуна с балкона, пусть себе в лесу кикиморам басни рассказывает или рассыплется на миллион осколков, треснувшись об какой-нибудь замшелый камень.
– Да ус, попрослафленней фсяких лазных…
– Какая разница? – перебил Арий. – Всё равно тебя никто не помнит. Видать, ты не те линии судьбы выбирал.
Он пошёл вверх по лестнице, с тоской поглядывая на голубое небо. Вот бы налетели чёрные тучи, чтобы у всех перемешалось и перепуталось так, как у него. Настала бы вместо светлого Благого утра, тёмная Злыстная ночь. Пожалели бы они тогда, что не могут больше ходить да от солнца щуриться. Никто не ценит то, что имеет.
– Кто фыбилать не умеет, я? – ревел череп. – Сто бы ты понимал! Я самый лутсый судьбофед.
– Только дохлый, – осклабился Синдибум. – А кто может подтвердить твои успехи? А? Что, все давно со смертью под ручку разбрелись? То-то же! А без доказательств и я могу болтать.
Они припирались всю дорогу. Костеря, на чём свет стоит, Разиля Щедрого, Арий чувствовал себя немного лучше. Хотя бы реже вспоминал о Маре.
Бабушка с утра затеяла пирожки, и запах свежей выпечки уже расползся по всему ярусу башни, собираясь слюной во рту. Требовательно заурчал живот, и Синдибум сразу же вспомнил, насколько голоден.
– Я тут кое-что принёс! – крикнул он от дверей, выставляя перед собой болтливый череп.
– Шустро справляешься, – взглянув через плечо, похвалила отставная волшебница и вытянула противень из печки. – Я вот тоже решила тебя порадовать. С капустой, твои любимые!
Бросив реликвию на стол, Арий подкрался сзади, и, просунув руку, стянул один пирожок. Перекидывая его из ладони в ладонь, уж больно горячий, Синдибум откусил край и, обжигая рот, пережевал.
Череп настороженно осматривался, сверкая глазами.
– Час от часу не легсе, – пробормотал он.
Бабушка обернулась и, оставив противень остывать, подошла поближе.
– Кто его так отделал? – удивилась она. – Ты, что ли, злодей доморощенный?
Арий чуть не подавился, забубнив:
– Делать мне больше нечего.
Отставная волшебница зажевала губу. Вытерла руки об передник и провела пальцем по лбу черепа. Так что в стороны брызнули зелёные искры.
– Поосторознее, – насупился Разиль Щедрый. – Я думаюсее сусестфо, а не костяска бездусная.
– Дефект придётся исправить, а то он правильных слов сказать не сможет, – определила бабушка.
– Так исправь, – качнул плечами Синдибум, управившись с первым пирожком и подбираясь к противню.
– Я же тебе не знахарка какая, зубы лечить.
Она села к столу, подперев подбородок руками.
– Мне нузен самый фысококвалифисилованный мастел, – согласился череп.
– Разберёмся, наверное, – жуя, отозвался Арий.
Бабушка вертела в руках чашку, задумчиво рассматривая внука.
– Тихий ты какой-то, – заметила она. – Тяжело этот цилиндр носить?
Синдибум кивнул.
– Сил уж нет. Меня эта злысть скоро живьём сожрёт.
– А какая она? – неожиданно спросила отставная волшебница.
– Кто? – набычился Арий, решив что она каким-то образом прознала про ссору с Марой.
– Злысть.
– А то ты не знаешь?
– Знаю, конечно. Только ведь её простым глазом не увидишь, вот и выходит, что для каждого она своя, – бабушка наконец поставила чашку, задумчиво поглядывая в окно. – Не думай, что в злысти все проблемы. Раньше её в долине вообще не было, только жили не лучше. Колдуны и без неё воевали, проклинали друг друга, да убивали. Так всегда было, есть и будет. Только сейчас у них отговорка есть. Мол, это не я, это всё злысть виновата.
Синдибум насупился.
– Тебе легко говорить, а у меня от этой черной шляпы уже мозоли на башке. А мысли так и зудят.
– Чего зудят?
– Что…
Он чуть не проболтался, вовремя прикусив язык.
Отставная волшебница наморщила лоб.
– Или ещё чего приключилось?
Арий покосился на череп.
– А судьбу можно изменить?
Бабушка улыбнулась.
– Конечно. Если бы было нельзя, как бы мы жили тогда. Линий много, каждый сам выбирает, по которой следовать. А чего ты вдруг обеспокоился?
Синдибум вздохнул, отложив недоеденный пирожок. Прошёлся по комнате, заглянул в окно и задёрнул занавески. Присел на корточки, положив голову отставной волшебнице на колени. Она погладила его по затылку, сдвинув чёрную шляпу, но та сразу нахлобучилась на место.
– Когда пройдёшь посвящение, сам всё увидишь, – пообещала бабушка. – Судеб, их много. Вот не доел пирожок, остался голодным, и ты на одной линии. А если бы наелся, как следует, попал бы на другую. Жизнь ведь, она из мелочей состоит. Если начать в этом разбираться, можно заглядывать в будущее и выбирать что получше, да по нужной линии и идти.
– Только настоясий маг мозет сделать прафильный фыбол, – надменно вставил Разиль Щедрый.
– Ты-то куда лезешь, балабол безжизненный? – воскликнула отставная волшебница.
Арий поднялся, закружив вокруг стола.
– Я так просто не сдамся! – заговорил он. – Если, чтобы во всём разобраться, нужно получить свиток. Обязательно получу. Вот прямо немедленно. Нужно достать тыщу реликвий, достану, и никакая злысть мне не помешает.
– Вот так, – согласилась бабушка. – Теперь узнаю своего внука. А то повесил нос, как старый писарь. Судьбу надо брать в свои руки, и не важно, чародей ты или продавец в лавке старьёвщика – вместо тебя, с твоими проблемами никто не справится.
– Присмотри пока за этим! – Синдибум ткнул пальцем в череп. – Я гаечный ключ добуду.
– Глаз не спущу, – прищурившись, пообещала отставная волшебница.
– Я сто, дитя нофорозденное? – запричитал Разиль Щедрый. – Триста лет сам за собой плисматлифал и тепель сплафлюсь.
Помахав на прощанье рукой, Арий выскочил на крыльцо. Пусть изобретательница, что хочет, изобретает, обходилась без ключа раньше и теперь обойдётся. Решив не тратить время попусту, Синдибум пробежал анфиладу и нырнул в дыру. Кататься в кабине подъёмника, конечно, удобнее, но разбрасываться кнежликами он будет потом. Когда получит свиток. А пока можно и сверху проехать.
На ярусе мастеровых звенели молоты и пыхтело трудолюбивое пламя. Выстроившиеся вдоль стены горнила выдыхали жар, а давно подобранные растворы уверенно придавали металлу закалку, плескаясь в глубоких бадьях. Кузнецы вставали рано, и работа уже кипела вовсю.
Арий пронёсся мимо одного, сжимавшего щипцами заготовку, с завистью взглянул на мускулистые руки и завернул за угол. Изобретательница устроилась в глубокой нише. У её двери, подёргиваясь и раскручивая ручку, дрожало странное устройство. Две шестерёнки толкали изогнутые лопасти, которые с усердием запихивали внутрь пузатого ящика мокрую коричневую мантию. Разлетались мыльные пузыри. Механизм глухо громыхал и подпрыгивал.
Сама Агриппина задумчиво крутила прядь длинных пепельных волос. Огромные рыжие глаза, поговаривали, что она добилась такого необычного цвета чарами, всматривались в бессмысленные попытки устройства справиться с мантией, а сомкнутые на груди руки, нервно стучали пальцами по предплечью. Невысокую, но широкую и угловатую изобретательницу с массивными мужскими плечами можно было перепутать с обычным кузнецом, если бы не длинное, до пола, кожаное платье с блёклыми, выгоревшими цветами. Про неё вообще ходило много сплетен. Пожилым колдуньям не давал покоя не только цвет её глаз, но и массивная фигура. Так что болтали, что её далёким предком был какой-то гном. Хотя, особо в эти байки никто не верил, ведь подобных существ в долине не водилось.
– Что это? – поинтересовался Синдибум.
– Стиральная машина, – отозвалась Агриппина и поправила сползший на лоб обруч, расписанный рунами. – Очень полезная штука. Вот нельзя уже колдовать, потратил все разрешенные заклятья за день, и что делать? В грязной мантии ходить?
В ящике грохнуло, и вместе с облаком пара вырвалась струя мыльной воды. Арий отскочил, а изобретательница только поморщилась, вытерев ладонью мокрое лицо.
– Очень полезная штука, – повторила она. – Только драконий огонь поменять надо. А то фыркает, как чахоточный. Может, дракон, и правда простуженный был. Эти торговцы так и норовят бракованный товар подсунуть. Ты от безделья смотришь или заказать чего хотел? Без свитка-то, небось, проблем хватает, да?
Агриппина распахнула дверь и бочком, чтобы не посбивать плечи, протиснулась в мастерскую. Синдибум заскочил следом, забряцав по зашитому железными листами полу. Воздух в раскалённую печь, разбрасывающую по стенам багровые отсветы, закачивали механические меха. Молотки на изогнутых ручках с шарнирами сами били по белым от нагрева деталям, а кривые зацепы сгребали их на движущуюся ленту. Над тумбой с десятком рычагов плавали колбы с изумрудными огнями. Полки с книгами закрывали толстые, запотевшие стёкла. А всё свободное место занимали непонятные приспособления.
– Раньше вроде моей работой не интересовался? Или опять какую дурость выдумал? Нет? Ну да ладно. Чтобы ты понимал, на что я способна, устрою небольшую экскурсию, – сообщила изобретательница. – Вот, пожалуй, самое необходимое, – она вытащила из груды шестерёнок и болтов два соединенных между собой колеса с маленькими лапами-щётками. – Это шляпошник! – с нежностью проговорила она и надела устройство на чёрный цилиндр.
Арий только глаза вытаращил. Его шляпа заходила ходуном, то сжимая голову, то расширяясь, будто собиралась соскочить. На несколько мгновений даже разбежались навеянные Злыстной половиной тоска и безысходность.
– Он сдует пыль с цилиндра и отряхнёт поля! – довольно улыбаясь, объяснила Агриппина. – Незаменимая вещь, если ты всегда хочешь выглядеть ухоженным и чистоплотным. Девушкам нравятся аккуратные женихи.
Она стянула шляпошника и устроила на полке, тут же подхватив похожий механизм, у которого вместо щёток крутились тройные лопасти.
– Свежедуй, – продолжила рассказывать изобретательница, не став показывать устройство в действии. – Освежит твою голову, даже в самую жаркую погоду. И никакого насморка, всё продумано до мелочей.
Она прошла дальше и махнула рукой на сложную конструкцию из маленького котла, перевитого трубками с сияющей жидкостью.
– Мечта алхимика! Ты же вроде увлекался зельеварением? Помню, бегал, всё какие-то пробирки таскал, у меня ещё клянчил. Тогда вещь просто незаменимая. Подогреет раствор до нужной температуры, засечёт время и всё тщательно перемешает столько раз, сколько нужно. Как тебе?
Синдибум кивнул.
– Восхитительно. Если бы варил зелье, непременно взял пару штук про запас. Но меня в гильдию не приняли, сказали сначала надо десять лет лекарство от изжоги варить, а уж потом за серьёзные снадобья приниматься. Но штука и правда знатная, наверно, пользуется спросом?
– Пока не очень, – созналась Агриппина. – Алхимики такие скряги и консерваторы, привыкли всё своими обожжёнными руками делать, – она подняла вилку с широкой ручкой, заканчивающейся крошечной музыкальной трубой с клапанами. – Ну, тебе, наверное, не очень интересно, но некоторые волшебницы, – она понизила голос, – борются с лишним весом. А вилка предупредительно дудит, если слишком много ешь после полувечера.
– Мне бы лучше ложку, которая будет кормить в любое время дня и ночи, – сказал Арий, погладив впалый живот.
– Кому-то не хватает, а у кого-то с боков свисает, – усмехнулась изобретательница. – Так уж жизнь определила.
Она разгребла заваленный инструментами стол, выдвинула глубокий ящик и достала прямоугольную коробку с двумя отверстиями. На крышке были выбиты буквы: «ПДС», и нарисована широкая, довольная улыбка.
– Поглаживатель для саламандр, – гордо объявила Агриппина. – Если ты любишь своего домашнего защитника, непременно возьми ей это устройство. Ты целый день пропадаешь на работе, а она бедняжка скучает совершенно обделённая вниманием. А так её погладят в любое время, и все довольны и счастливы.
Изобретательница подняла коробку, с нежностью покачивая на огромных, перевитых мышцами, руках.
– Да я собственно…
– У тебя что, нет саламандры! – сказала Агриппина. – Могу предложить бесшумные тапочки для домового. Они так топают по ночам – уснуть невозможно. Или вот напильники самоточные для стёсывания кошкоморовых когтей, ещё есть непромокаемый чехол для крыльев…
– Мне нужен инструмент, – озираясь, перебил Синдибум, надеясь приметить гаечный ключ.
Но среди гор заготовок, трубок, колб и шестерёнок можно было искать до скончания времён.
– Какой? – подбоченилась изобретательница, смерив Ария подозрительным взглядом.
Он потупился.
– Я сам немного мастерю, – стыдливо протянул Синдибум.
– И что же?
– Механический щит от гарпий, – глазом не моргнув, соврал Арий и для убедительности вытаращился. – А что вся слава магам достаётся. Обдирают честных жителей Дырявой башни, как и когда захотят. За перемещение кнежлики дерут, за руны дерут. А где их взять, если свиток не получил?
Агриппина склонила голову набок.
– Не думала, что ты заботишься о других. Признаться, полагала, что у тебя промеж ушей одни сплошные шалости. Неужели вырос? Стал широко мыслить, как настоящий мастер своего дела? – удивилась она. – Для такого устройства нужно очень много магической энергии, где возьмёшь?
Синдибум придвинулся поближе и доверительно зашептал:
– Для этого я к вам и пришёл, хочу починить механическую лебёдку Бездонного колодца.
– О! – восхитилась изобретательница. – Находчиво!
– Только без гаечного ключа мне никак не справиться, – признался Арий. – Уж что только не пробовал…
– Что, что ты пробовал? – заинтересовалась Агриппина.
Синдибум стушевался, всем своим видом показывая, что не хочет говорить, но потом всё-таки закивал, будто сам себя убедил:
– Во время последнего налёта хора гарпий я поменял воздействие Благой стороны на Злыстную, – он сцепил руки, задрожав от напряжения. – Вы никогда не думали, почему они не прилетают ночью, а только днём? Это ведь не просто так!
Изобретательница глубокомысленно потёрла подбородок.
– Да, наверное. Признаться никогда не задавалась этим вопросом.
– Тут кроется какая-то страшная тайна, – заговорщически забормотал Арий. – И я намерен её открыть! Мы ведь должны жить лучше, – оглядывая бесполезные механизмы, поделился он. – Вы же меня понимаете?
– Безусловно, – согласилась Агриппина. – Не только понимаю, я полностью на твоей стороне. Никогда бы не подумала, что именно ты превратишься в моего союзника, но очень рада. Чудесно, что ты так трогательно заботишься о жителях нашей башни. Если бы не Благое время, заподозрила бы какой-нибудь подвох. А так, – она торжественно положила ему руку на плечо. – Считаю, что у тебя открылся настоящий дар. Поэтому я хочу сделать тебе подарок.
Она распахнула дверцы шкафа и достала тот самый гаечный ключ.
– Вот! Это именно то, что тебе нужно!
– Премного благодарен, – расшаркался Синдибум. – Сколько я вам должен?
– Что ты! Что ты! – замахала руками изобретательница. – Такие, как мы, должны помогать друг другу. Забота о ближних бесценна. Настоящие изобретатели работают не за кнежлики, а только во благо своей башни.
Она торжественно вручила Арию ключ, и он смущенно улыбнулся.
– Мне так неудобно, – запричитал он. – Я обязательно приглашу вас на открытие колодца, чтобы все видели, что это и ваша заслуга.
– Ты мне льстишь, – зарделась Агриппина, прикрываясь огромными руками, и сменила тему разговора. – Будь с ключом поаккуратнее, вещица-то совсем непростая. Это реликвия принадлежала смотрителю храма памяти Дырявой башни во времена Бесконечных войн. Он подписывал договор о мире…
– Простой смотритель? – удивился Синдибум.
– Не такой уж он был и простой. К тому же все высшие маги погибли, а кто-то должен был остановить вражду между башнями.
– Я запомню! – пообещал Синдибум, раскланиваясь. – До скорой встречи!
Он выскочил из мастерской, потрясая ключом. Всё оказалось ещё легче, чем можно было рассчитывать. С такими вот, помешанными на своём любимом деле, договориться проще всего. Главное найти нужные слова и добавить пару комплиментов.
Арий пробежался по ступенькам. На несколько чудесных мгновений радость затмила все неприятности и даже сдвинула неподъёмную глыбу его личного Злыстного времени. Но воодушевление от маленькой победы быстро прошло, уступив место невесёлым мыслям. Что же такого увидела Мара в своей судьбе, что так сильно переменилась?
Он так задумался, что шёл и шёл вниз, не замечая ничего вокруг. Пролетали ярусы, а тяжелые раздумья тянули его к подножью башни. Арий так распереживался, что очнулся только у почты. Колонны вздымались у парадного входа, а над дверями переливался золотой конверт с крылышками.
– Фу ты, ну ты! Кто пожаловал!
Синдибум нахмурился, прибавив шаг, но братья Быстрогоны уже обступили его со всех сторон. Старший, Петюня, навис, как гора, засучив рукава рубахи на толстых, заросших рыжими волосищами, руках. На рябом лице, перекошенном от шрама, оставленного лопатой фермера, надулись и без того толстые губы. Редкие белёсые брови вздыбились, а узкие зелёные глазки презрительно сощурились.
– Мы вроде те-те-тебя не звали, – косясь в другую сторону, выговорил он.
– А я-я-я сам пришёл, – передразнил Арий.
– И-и-издеваешься? – набычился Петюня, и Быстрогоны сомкнули ряды.
Даже впятером, они научились мастерски окружать свою жертву.
– Ты лучше проклятого не трогай, – нагло заявил Синдибум и щелкнул по чёрному цилиндру. – А то полувечер с полуутром перепутаешь!
Шляпа выдавила устрашающий оскал, и братья невольно отступили.
– Эт-то-то кто тебя так? – удивился Петюня, ещё больше скосив глаза.
– Чернобук, который смотрителя до смерти заклял. Я теперь света белого даже в полдень не вижу, одна тьма перед глазами, – дико вытаращившись, наплёл Арий. – Кто возле меня пять минут побудет, у того потом сутки в голове колокольня звенит.
Быстрогоны отступили ещё на шаг.
– Поэтому тебя Мара и бросила? – пискнул самый младший, с длинной рыжей чёлкой на пол лица.
– С чего ты взял? – разозлился Синдибум, сбив цилиндр на лоб.
– В-в-в-везде летаем, всё слы-слышим, – попятился старший, но, всё же воинственно выдвинув челюсть, добавил: – Так тебе и на-на-надо! Моя те-те-теперь будет!
Арий отчаянно заревел, и чёрная шляпа, подпрыгнув, начала подвывать вместе с ним. Быстрогоны рванули к почте, громко заголосив:
– Проклятый! Проклятый! Про-про-проклятый!
Синдибум их догонять не стал. Яростная атака выжала остатки сил и на беззащитную душу тут же набросилась злысть. Ссутулившись, он побрёл обратно к лестнице. Что за место Дырявая башня? Стоит на одном ярусе сказать: «А», и на трёх ближайших, сразу же закричат в ответ: «Бэ-бэ-бэ!». А уж пока дойдёт до самого верхнего, окажется, что ты ругал последними словами мегамагов и восхвалял никому неизвестного, но самого престрашного, злобного и беспощадного предводителя чернобуков, пил с ним чай с бергамотом и строил планы по завоеванию долины.
– Никто меня не бросал, – яростно прошипел Арий. – Я эти линии судьбы так перечерчу, что никому неповадно будет. Ишь, чего придумали, разными глупостями головы забивать и чужих невест уводить. Ещё посмотрим!
Он уже хотел пойти к бабушке, но решил сначала выпить чаю с бергамотом. А что? Пусть уж не зря потом болтают про заговоры проклятых. Спрятав гаечный ключ за ремень под рубаху, Синдибум зашагал к дверям чайной «В гостях Улуна», но ему замахала рукой стройная волшебница в переливающейся голубой мантии.
– Всё утро тебя ищу! Здравствуй!
Синдибум чуть не сморозил очередную глупость, но вовремя прикусил язык. Со второй волшебницей Милавой лучше не шутить. Говорят, её руки добивался сам мегамаг. Да и не удивительно! Никто бы точно не сказал, сколько ей лет, а кто бы мог, непременно окаменел или заквакал, а то и ещё чего похуже. Но в свои «сто восемнадцать» с хвостиком, она пленила бы красотой даже пресловутого предводителя чернобуков. Густые, чёрные, как сердце Злыстных земель, волосы скрутились короной на макушке, а обволакивающие голубые глаза смотрели с точёного лица так, что Арий смущенно покраснел.
– Здравствуйте, – чуть не начав заикаться, как Петюня, с трудом выговорил он. – Зачем я понадобился второй волшебнице?
– Обсудим это в более уютном месте, – предложила она и хлопнула в ладоши.
Синдибум и моргнуть не успел, а перед ними уже шипел камин. Тавернщик, как всегда тёр блестящий бок графина, но увидев Милаву раскланялся, чуть не стукнувшись лбом об стойку.
– Чего пожелаете, достопочтимая госпожа?
– Нам бы чаю, – улыбнувшись, пожелала вторая волшебница и, прищурив один глаз, чуть склонилась к Арию, прислушиваясь, и добавила: – С бергамотом.
Синдибум вздрогнул, но промолчал.
– Не хотите заварных пирожных?
– Не хочу, – закачала головой она. – Жирок не пойдёт впрок.
Тавернщик угодливо закивал.
Широкие столы со скалящимися вивернами на ножках были забиты до отказа, и только одно место, в дальнем углу, у сложенных пирамидой бочек, пустовало. Милава подцепила Ария под руку и потащила именно туда. Лавки чуть сдвигались, освобождая проход, а свисающая с жерди тушка кролика, замахала лапами и отскочила прочь. Они забрались в угол и сели на стулья.
– Тебе тут удобно? – забеспокоилась вторая волшебница, заботливо всматриваясь в побелевшее лицо Синдибума.
– Воспоминания неприятные, – еле выдавил он, прижавшись к столу.
– Потерпи, дорогой, – посочувствовала Милава, пощёлкивая пальцами.
От её руки потянулись переливающиеся голубые нити. Опутали столешницу и неподвижно застывшего Ария. Завертелись вокруг, оставляя за собой сверкающие искорки.
– То, что Конусмастера зачаровала обладательница рогатого цилиндра, снимает с тебя подозрения, – промурлыкала вторая волшебница, – но мне нужна эта мерзавка! Времена сейчас неспокойные, чернобуки каждый день чинят разрушения и беспорядки, а у нас тут собственный убивец по башне бегает. Прознают мегамаги, никого по головке не погладят. Они и так с нашим высшим магом не ладят, а тут еще такое. Могут освободиться соответствующие должности.
– Мне то что, – буркнул Синдибум, – у меня даже…
– Знаешь, что выпускной экзамен можно заменить испытанием? – перебила Милава.
Он замотал головой.
– А твоя бабушка знает, – улыбнулась вторая волшебница. – Они заключили с высшим магом пари. Если уничтожишь скрижаль – получишь долгожданный свиток! – она перестала перебирать пальцами, и нити потухли. – Я бы предпочла, чтобы ты повторно сдал экзамен как отличник, за сто пятьдесят кнежликов, но у судьбы много линий, и не мне судить, какая из них самая верная.
Арий прочистил горло, чтобы ответить, но Милава продолжила:
– Как думаешь, могла твоя бабушка заколдовать смотрителя, чтобы он всё не испортил?
– Нет! – воскликнул Синдибум, поднимаясь из-за стола.
Вторая волшебница широко улыбнулась.
– Я тоже так думаю, – согласилась она. – Кто же мог представить, что всё так закрутится и невинное пари перерастёт в настоящую проблему. Неудачливый хватун как-то раздобыл настоящую реликвию, никогда не поверю, что он смог её выхватить.
– Я видел, как он поднял читай-камень с ленты…
– Тихо! Тихо! – остановила Милава. – Ты видел только то, что тебе показали. Конусмастер тебя околдовал, а пока ты шлёпал губами, сделал вид, что выхватил что-то особенное, отдал тебе настоящую скрижаль, а себе оставил подделку.
– Зачем? – не понял Арий.
– Зачем? – переспросила вторая волшебница. – Тебе не интересно где он её взял?
Синдибум кивнул.
– Его старинный друг работает смотрителем храма памяти в Передудле. Он то и вынес копию читай-камня для нашего Конусмастера, предварительно устроив погром для отвода глаз. Слышал про похищение? В «Новостях долины» об этом писали. А уж выяснить остальное оказалось не так и сложно. Хотел наш неразумный хватун провести свою покупательницу, с которой встречался здесь. Набить цену. Или продать скрижаль дважды. Пока не знаю. Даже мне не открывается вся истина сразу, приходится поуговаривать.
Она огляделась.
– Вот где он взял настоящий читай-камень – настоящая загадка. Никогда не поверю, что этот горе-неудачник смог его выхватить.
– Так чем же я могу помочь? – недоумевал Арий.
– Мерзавка оказалась слишком хитра для старого смотрителя, – будто не слыша его, продолжила Милава, – она сразу же разглядела подделку, а когда Конусмастер отказался сообщить, куда дел настоящую реликвию, попыталась его разговорить, но перестаралась.
– Откуда вы… – залепетал Синдибум, отодвигаясь вместе со стулом.
Вторая волшебница расхохоталась.
– Не бойся, – продолжая улыбаться, сказала она. – Если бы это была я, то давно бы уже разобралась и с тобой, и с твоей бабушкой. Я же знаю, где настоящая скрижаль.
Арий сглотнул, прикрыв рот руками.
– Она слишком ценна для любой башни. Тот, кто ею владеет, может диктовать условия самим мегамагам.
Синдибум замотал головой.
– Боишься? – перегнувшись через стол, шикнула Милава и нежно добавила: – Не бойся! Я всё устрою, только помоги мне найти убийцу.
– Как? – удивился он.
