Как те ли младые змееныши Подточили у Бурка они щеточки, Что не может больше Бурушко поскакивать, Змеенышей от ног да он – отряхивать. Тут молодой Добрыня сын Никитинич Берет он плеточку шелковую, Он бьет Бурка да промежу уши, Промежу уши, да промежу ноги, Промежу ноги, да между задние. Тут стал его Бурушко поскакивать, А змеенышей от ног да он отряхивать, Притоптал он всех до единого. Выходила Змея она проклятая Из той из норы из глубокой, Сама говорила таково слово: «Ах ты эй, Добрынюшка Никитинич! Ты, знать, порушил свою заповедь. Зачем стоптал младыих змеенышей, Почто выручал полоны да русские?» Говорил Добрыня сын Никитинич: «Ах ты эй, Змея да ты проклятая! Черт ли тя нес – да через Киев-град! Ты зачем взяла Князеву племянницу, Молоду Забаву дочь Путятичну? Ты отдай же мне Князеву племянницу: Без бою, без драки-кроволития!» Тогда Змея она проклятая Говорила-то Добрыне да Никитичу: «Не отдам я тебе Князевой племянницы Без бою, без драки-кроволития!» Заводила она бой-драку великую. Они дрались трои суточки, Но не мог Добрыня Змею перебить. Хочет тут Добрыня от Змеи отстать, Как с небес Добрыне глас гласит: «Молодой Добрыня сын Никитинич! Дрался со Змеей ты трои суточки, Подерись со Змеею еще три часа: Ты побьешь Змею да ту проклятую!» Он подрался со Змеею еще три часа, Он побил Змею да ту проклятую. Та Змея она кровью пошла.
Стоял у Змеи он трои суточки, Не мог Добрыня крови переждать. Хотел Добрыня от крови́ отстать, С небес Добрыне опять глас гласит: «Ах ты эй, Добрыня сын Никитинич! Стоял у крови ты трои суточки,