Slava Sun
Сердца, искажённые болью
– Тебя спросить забыл. – шёпотом сказал тот.
– Что? – обернулся на звук амбал.
– Да так, ничего.
Когда тот вновь отвернулся, Дейл вытянул руки, делая вид что душит его, а потом рвет на части. После выдохнул и как узник молча продолжил идти.
***
Наступила ночь, парни всё ещё скитались по острову в поисках Рины. Они успели уже обойти каждый дом деревни и конечно же зашли к людям, прибывшим с ней, но те в грубой форме ответили, что не знают куда она делась и им это не больно-то интересно, однако по разговору было понятно, что девушка здесь всё же была.
Нервы у мужчин уже не выдерживали. Нахождение целый день в компании друг друга явно влияло на них не лучшим образом. За время поисков они три раза чуть не подрались, раз двадцать ругались и несчитанное количество раз подстёгивали друг друга и вновь сорились.
В общем подружились.
– Так, хватит. Так мы её не найдем. Нам надо разделиться. – предложил Дейл.
– Ага, сейчас же. Чтобы я тебя потом искал? Если ты не заметил мы в лесу. А ты разве его знаешь? Так что закройся и иди молча.
– Поверь мне, в лесу я точно не заблужусь. Да и так реально быстрее будет.
– Я сказал нет, значит нет. Ты забыл, что только сегодня утром ты был заключённым, а сейчас что? Просишь, мня добровольно отпустить тебя? Я что на дурака похож?
– Если бы я хотел сбежать, я бы это уже сделал. Хочешь проверить?
– Что ты там вякнул? – Тан тут же развернулся и налетел на Дейла.
– Рина? – неожиданно сказал парень, вглядываясь в просветы лесной гущи, не обращая внимания на замерший кулак у его лица. Тан тут же среагировал и посмотрел в том же направлении, но успел он только перевести взгляд, как парень вырвался из его рук и побежал на поляну, пробивающуюся сквозь листья.
Выбежав из леса и вырвавшись от колючих ветвей деревьев, мужчины увидели девушку, которую так долго искали. Девушку, которая для обоих уже стала близка и вызывала странные чувства, необъяснимые и иногда даже пугающие их самих. В мгновение они остановились не способные сделать шаг. Ещё пару шагов, и они будут рядом с ней, смогут прикоснуться к ней, но, как обычно, есть «но».
Девушка лежала на земле, и с каждым шагом всё яснее становилось видно лужу крови под ней. Закрытые веки и заплаканное некогда лицо ясно давали понять, что дело было куда более серьёзным. Светлая маечка и тёмные застиранные штаны были измазаны в крови, грязи и листве. По следу на земле было видно, как она ползла, цепляясь за жизнь из последних сил. В одной руке у девушки была зажата вырванная с корнем трава, а другая рука была прижата к боку, из которого торчал небольшой простенький кинжал.
Чем больше они разглядывали эту ужасающую картину, тем сложнее было совладать со своим телом. Они просто застыли на месте, не способные подойти ближе. Им было страшно…
Да, двум здоровым лбам с грудой мышц, стальными характерами и пережившим куда более страшные события, приходилось стоять и трепетать от страха. Не от крови, не от вида убитого, а потому что это была она. Это была Рина.
Рина, которая дарила позитив, озаряла пространство вокруг себя светом и могла заставить смеяться и плакать любого, кто находился рядом. Рина, с её непредсказуемой настойчивостью и местами раздражительной манерой, но всё равно – это была Рина. Их Рина. Она была источником жизненной энергии, её присутствие было как свет в темноте, её смех был как бальзам на душу.
Оба парня могли иметь разные воспоминания о Рине, но одно было ясно: её взгляд, её особенное сияние и то чувство неизъяснимого трепета, которое она вызывала, объединяло их.
– Рина… – трясущимся голосом произнес Дейл и кое как начал переставлять ноги. Шаг, второй и он рухнул на землю. Уже на коленях он подполз к девушке и его рука, неконтролируемая предательскую дрожь, потянулась к лицу девушки. Он аккуратно убрал волосы с её лица, словно боялся, что любое прикосновение может причинить ей ещё больше боли, он бережно прильнул лбом к её сжатой руке и нежно погладил её.
– Рина… Рина, открой глаза, пожалуйста, – голос дрожал от подавленного отчаяния. Он снова прикоснулся к её лицу, пальцы скользнули по её коже, а второй рукой прижимал её кулачок к своей груди, словно пытаясь передать всю свою теплоту и надежду через этот слабый контакт. – Рина, посмотри на меня. Я здесь. Я на свободе. Пожалуйста, взгляни на меня.
Слёзы, которые он пытался удержать, теперь катились по его щекам. Несмотря на все усилия сохранить спокойствие, его эмоции разрывались, словно шёл дождь на пустыню. Он больше не мог сдерживать этот поток
– Иди ко мне, – прошептал он, аккуратно подтягивая её к себе и осторожно укладывая на свои колени. – Рина, ну же… Рина… – Он обнял её, стараясь согреть её холодное тело своим теплом.
Тан осторожно подошёл к девушке, опустился на землю и, не произнося ни слова, замер у её тела. Он безмолвно наблюдал за её красивым, но таким бледным лицом. Как же он мечтал, чтобы эта упрямая девчонка вновь заговорила, чтобы услышать её глупые шутки и услышать её звонкий, чистый смех. Мечтал, чтобы она просто открыла глаза, чтобы снова посмотрела на него своими хитрыми глазками, чтобы просто была рядом…
Его рука машинально потянулась к её шее. Он привык к смерти, привык не чувствовать пульс у тех, к кому ему приходится притрагиваться. Но сейчас он, как никогда, жаждал почувствовать под кожей те самые трепещущие толчки жизни, желая услышать драгоценное биение, которое могло бы вернуть ему надежду и веру в то, что всё ещё может быть хорошо. Что всё ещё, может БЫТЬ.
Тан с трепетом дотронулся до её шёлковой кожи на шее. В этот момент всё вокруг замерло, казалось, даже его сердце остановилось в ожидании того, что он так отчаянно надеялся услышать. Он немного надавил, закрыв глаза, и погрузился в молчание, полное внутреннего страха и надежды.
Безмолвный вопрос в глазах Дейла замирает вместе с закрывшимися глазами мужчины. Это был миг, секунда, мимолетное мгновение, но пережить его было невозможно. В этом крошечном отрезке времени, полном страха и надежды, каждый из них испытывал глубочайшее волнение, осознавая, что их судьба и судьба Рины а также их собственные чувства связаны вместе в этом невероятно напряжённом моменте.
– Жива…
– Что? Что ты сейчас сказал? – В ответ Тан лишь опустил голову склонясь к земле словно в молитве.
– Что ты сказал? Повтори! – нет, он всё услышал, но ему нужно было убедиться, что это не иллюзия, что он правильно всё понял.
– Жива… она жива… – повторил Тан охрипшим голосом. – Пульс есть.
– Слава Богу! Спасибо… спасибо… спасибо… шептал парень, обнимая её с невообразимой нежностью.
– Ей надо к врачу. Надо спешить. Неизвестно сколько она тут уже лежит.
– Кровь ещё теплая, так что не думаю, что долго.
– Убью, когда узнаю кто посмел притронуться к ней. – Ярость в голосе Тана была настолько очевидна, что её можно было почувствовать на физическом уровне.
– В очередь становись. – холодно ответил Дейл, подхватывая девушку на руки и вставая на ноги.
–Я сам понесу её, – Тан попытался дотронуться к Рине, но Дейл решительно сделал шаг назад, не позволяя ему этого сделать.
– Нет, друг, ты можешь говорить и делать что угодно, но её я тебе не отдам. Я её больше не отпущу, – твёрдо произнёс Дейл, сжимая Рину в своих объятиях, и поспешил уйти, но его схватили за плечо, что заставило остановиться.
– Тебе повезло, что у нас нет времени. Но если ты ещё раз пойдешь против меня, я просто сотру тебя в порошок. А сейчас я слежу за тобой. Сделаешь ей больно – последствия ты знаешь.
– Не переживай, – ответил Дейл, сбрасывая руку с плеча и аккуратно, но с решимостью подхватывая Рину – Больно ей можете сделать только вы. – С этими словами он, не давая возможности Тану возразить, быстро направился к выходу из леса, в поисках помощи. Не было времени на разборки и споры – Сейчас важнее всего было – спасти её. А всё остальное подождёт.
Глава 20
Кухня была наполнена мягким, теплым светом, который лился из окна и ложился на кружевную скатерть, аккуратно застелившую старый, но родной стол. В воздухе витал сладкий аромат свежих блинчиков, тот самый запах, который всегда напоминал о доме, о детстве, о любви. И голос… самый родной в мире голос.
– Мамочка, – едва дыша, я бросилась к маме, стоящей ко мне спиной у плиты. В тот же миг, словно плотину прорвало, слёзы хлынули из глаз. – Мамочка, это и правда ты?
Мама чуть поёжилась, услышав мой взволнованный голос, и попыталась повернуться ко мне, но я не дала ей этого сделать, крепко обхватив её за талию. Я чувствовала, как моя грудь сотрясается от вздрагивающего дыхания, как горячие слёзы стекают по моим щекам, но не могла отпустить.
Я уткнулась носом в её волосы, такие мягкие и пахнущие теплом и уютом, и глубоко вдохнула этот аромат, который был для меня дороже всего на свете. Мамины волосы были собраны в аккуратный пучок, удерживаемый тряпичной резинкой, и этот простая мелочь внесла в моё сердце ещё больше покоя и родного тепла. Голос вырвался из горла хрипло, дрожащий от накопившихся чувств:
– Ты и правда моя мама.
– Моя ж ты рыбка, ну а кто же ещё? – я не видела её лица, но точно знала, что сейчас она улыбается. Тепло её улыбки было настолько осязаемым, что казалось, будто в комнате парят бабочки, заставляя воздух светиться. – Ариша, у меня горит блинчик, – шёпотом и с доброй усмешкой напомнила она.
– Ой, точно! – я поспешно разжала объятия, с тревогой взглянув на тёмный, подгоревший блинчик. Мама быстро переложила его в мусорное ведро, а я, пока она была занята, лихорадочно вытирала лицо от слёз, стараясь вернуть себе хотя бы каплю самообладания.
Мама повернулась ко мне, и её глаза, полные беспокойства и нежности, встретились с моими красными, ещё влажными глазами.
– Доця, у тебя всё хорошо? – её голос был настолько заботливым, что я едва не разрыдалась снова.
– Теперь да. Теперь всё будет хорошо, – с грустной, но искренней улыбкой ответила я, чувствуя, как в душе начинает распускаться маленький бутон надежды.
– Тогда зови папу, и будем кушать, – с ласковой теплотой произнесла она.
– Папа? – эмоции удивления, недопонимания и дикого счастья смешались в моих глазах. – Папа тоже здесь?
– Конечно, он недавно пришёл с работы. Вроде в кабинете был. – мама с тёплой улыбкой указала деревянной лопаткой в сторону папиного кабинета, аккуратно держа сковородку в другой руке.
Я почувствовала, как сердце наполнилось радостью. Счастливая, я уже собралась мчаться к папе, когда вдруг в голову пришла новая мысль.
– А Лив? – с ноткой недоверия спросила я, словно боясь, что могу разрушить эту волшебную атмосферу. – Она тоже дома?
– Оливка убежала к подружкам. Сказала не ждать, придёт поздно. Ну ты же её знаешь. У неё вечное шило в одном месте. – я улыбнулась, вспомнив, как маленькая Оливка в детстве постоянно была в ссадинах и синяках, потому что постоянно носилась как угорелая и тормозов у неё явно не было.
И вот я уже с улыбкой стою перед толстой дубовой дверью, ведущей к главному мужчине в моей жизни. Моему папочке. Мужчине, который был для меня героем, моей скалой, укрывающей от всех невзгод и боли этого несправедливого мира. Мужчине, который прощал меня за все мои мелкие проступки, просто говоря: «Тебе всё можно. Ты же девочка.», а после целовал в макушку и гладил по голове своей теплой, большой ладонью.
Собравшись с мыслью и громко выдохнув в предвкушении, я всё же постучала. Постучала так, как всегда, делала это в детстве: «Раз-два, раз, раз-два». Моё сердце забилось ещё сильнее, когда за дверью незамедлительно послышался знакомый голос: «Ариночка, входи.»
С волнением распахнула тяжёлую дверь и замерла, увидев мужчину, сидящего передо мной. Это был мой папа. Но как он изменился! Передо мной был мужчина средних лет, с пробивающейся сединой в волосах и ухоженной бороде. Морщинки у его глаз стали глубже, глаза выглядели усталыми, но всё такими же добрыми и тёплыми, как я их запомнила.
– Папочка… – я снова была не в силах сдерживать слёзы, как маленькая девочка с трясущимися надутыми губками, а также хлюпая носом, просто стояла и плакала перед папой, чувствуя себя просто папиной дочкой.
Папа не сказал ни слова. Он просто отложил все бумаги, встал со своего кресла и молча подошёл ко мне. В этот момент он не был шефом большой компании, не был серьёзным бизнесменом, который внушал страх конкурентам. Сейчас он был просто моим папой, тем, в ком я нуждалась больше всего. Тем, по кому я так сильно скучала.
Он нежно, но уверенно, по истине по-отцовски обнял меня, и я заплакала ещё сильнее, когда аромат его медового с какой-то горчинкой парфюма, перемешенный с запахом дорогих сигар, дошёл до моего носа. Не знаю сколько мы так стояли, но всё это время папа просто гладил меня по голове, а я плакала в его плечо, рубашка на котором моментально промокла насквозь.
– Я скучала… – наконец смогла выдавить сквозь слёзы я.
– И я, дочка. Я тоже скучал. Сильно… – прозвучал бархатный голос отца. И я с усилием отпрянула от его груди, чтобы взглянуть на лицо.
– Ты поседел… – я осторожно дотронулась ладонью до его мягких волос, а после смогла почувствовала шероховатость седой бороды под своими пальцами. Всё это казалось нереальным, но как же я была счастлива.
– А ты выросла. Такая красавица у меня. Папина гордость. – он улыбался, но его глаза вдруг заблестели от слёз.
– Папочка… – я смотрела на него и желала лишь одного. Чтобы этот момент никогда не заканчивался. Надеюсь, я умерла. Ведь это значит, что теперь я буду с ними. С моей семьёй. С моими родными и самыми любимыми людьми. Это всё о чём я только могла мечтать. Большего мне и не надо.
– Ариша? – послышался позади голос мамы.
– Мамочка мы уже идём. – я утерла слёзы и улыбнувшись маме сделала к ней шаг протянув руку назад, чтобы потащить за собой папу. Но моя рука скользнула в пустоту. Сердце замерло. Я обернулась, но там никого не было. В недоумении я вновь повернулась к маме и увидела, что папа уже стоял за её спиной, бережно приобнимая за плечи.
– Арина! – вновь крикнула мама.
– Ариша, доченька! – кричал мне папа.
Я попыталась сделать шаг вперёд, прикоснуться к ним, но с каждым шагом они отдалялись. Комната вокруг меня внезапно вытянулась в узкий, бесконечный туннель, стены которого содрогались и искажались, будто живые. Голова закружилась, и в ушах раздался противный, режущий звон, как будто тысячи шепчущих голосов пытались прорваться сквозь гул.
– Мама! – Я рванулась вперёд, пытаясь бежать. Шаг, другой, третий… но с каждым движением родители становились всё дальше. Комната вытягивалась, превращаясь в бесконечный лабиринт, стены которого сливались с полом, исчезая в мраке.
– Папа! Папочка! – кричала я, слёзы текли по лицу. Но их образы таяли, как дым, растворяясь в густой тьме. Я продолжала бежать, крича и махая руками, но звук шагов отдавался глухим эхом в пустоте, а стены сжимались, словно пытаясь поглотить меня.
«Арина, Ариша, Риночка…» – их голоса становились всё тише, но теперь они будто окружали меня, как шепот призраков. Казалось, тьма ожила и шептала моё имя со всех сторон.
Теперь я не могла различить голос мамы и папы. Это был просто шёпот, холодный, как дыхание зимнего ветра. Я продолжала бежать, слепо, в надежде найти их. Но голоса становились всё тише.
– Мама! Папа! Я здесь! – кричала я, но ответа не было.
«Рина… Риночка… Риша…» – голоса теперь сливались в один, как хор потерянных душ. Их слова становились непонятными, как будто кто-то выговаривал их сквозь воду. «Очнись… Просто держись… Риша…»
Я больше ничего не понимала. Что происходит? Где мама? Где папа? Почему они исчезают? Куда я бегу? Кто зовёт меня? Чей это голос? Где я?
«Арина! Риночка! Очнись! Держись!» – в какой-то момент звон в ушах стал невыносимым, как будто тысячи колокольчиков звенели прямо в моей голове. Голова пульсировала от боли, и мир вокруг начал расплываться, таять, растворяться в белом свете.
– Хватит! – кричала я, схватившись за голову, – Хватит! Прошу! Не надо! Мне больно! Ааааа!
Внезапно всё вокруг вспыхнуло белым светом, пол ушёл из-под ног, и я почувствовала, как проваливаюсь в пустоту. От страха я закричала ещё сильнее, но мой крик был беззвучным, его поглотила тьма.
Когда я открыла глаза, передо мной был обшарпанный потолок, но он показался мне странно знакомым. Внезапно я услышала голос, зовущий меня: «Рина? Рина, ты…», – но голос не успел договорить, как всё погрузилось в абсолютную тьму, будто глаза лопнули, как перегоревшие лампочки. И в этой тьме больше не было ничего – ни звука, ни света, ни даже ощущения собственного тела. Только давящая тишина и кромешная, густая тьма, которая поглотила меня полностью…
