Скотт Брюс
Книга драконов. Гигантские змеи, стражи сокровищ и огнедышащие ящеры в легендах со всего света
THE PENGUIN BOOK OF DRAGONS
На русском языке публикуется впервые
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
Introduction, notes, and selection copyright © 2021 Scott G. Bruce
All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form.
This edition published by arrangement with Penguin Classics, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC
© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023
* * *
Иллюстрация Андрея Фереза
Дракон – отнюдь не праздная выдумка. Откуда бы он ни происходил, из реальности или фантазии, легендарный дракон – это могучее создание человеческого воображения, и ценность его превосходит те несметные сокровища, которые он же и охраняет.
Джон Рональд Руэл Толкин
Людей, которые отрицают существование драконов, часто пожирают драконы. Изнутри.
Урсула Ле Гуин
Посвящается Гэри Гайгэксу[1] (1938–2008), королю жанра фэнтези
Введение
Мы живем в золотой век драконов. Прошлое столетие стало свидетелем резкого роста популярности этих рептилий в литературе и кино, и в наши дни она остается неизменной. Десятилетиями читатели Толкина, Урсулы Ле Гуин, Джорджа Мартина и Джоан Роулинг с замиранием сердца следят за схватками героев с драконами – и сражениями, и хитроумными спорами. Волшебные спецэффекты фильмов вроде «Седьмого путешествия Синдбада» (1958) и «Победителя дракона» (1981) позволили зрителям прикоснуться к чудесам, восхититься и насладиться мощью и величием этих легендарных созданий.
Начиная с 1970-х гг. настольные игры вроде Dungeons & Dragons («Подземелья и драконы») приучили начинающих искателей приключений к битвам, полным опасностей, и как минимум два поколения участвовали в захватывающих дух схватках с огнедышащими красными драконами, и с черными драконами, извергающими яд, и с голубыми драконами, мечущими молнии. Современные компьютерные игры, созданные на основе D&D, шагнули еще дальше, и теперь участники игры сами выступают в роли фантастических героев в воображаемом мире, полном великолепных цифровых деталей.
После выхода в 2004 г. игры World of Warcraft миллионы геймеров объединились в борьбе с драконами. Они проникают в мрачное логово Ониксии, бьются с драконьей праматерью стаи черных драконов Азерота или нападают на бессмертного ледяного змея Сапфирона в парящем некрополе Наксрамас. В последние десять лет драконы главенствуют во многих популярных франшизах видеоигр: Dark Souls (2011), The Elder Scrolls V: Skyrim (2011) и Minecraft (2011), самой популярной и покупаемой игре в истории. Совсем недавно внимание зрителей всего мира захватил эпический сериал, снятый по книгам Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени», а имя Дейенерис Таргариен, матери драконов, теперь известно каждому.
Фактически драконы – самое знаменитое создание человеческой фантазии. Наш трепет перед ними коренится глубоко в прошлом. От классиков древнего мира и до наших дней легенды о таинственных и злобных драконах многократно пересказывались в героических и исторических эпосах Европы и Азии, от Древней Греции и Индии до средневековой Европы и Китая или пустошей современной Америки. Антология, которую вы держите в руках, включает многочисленные легенды и предания о драконах, а также показывает, какую роль эти существа играли в мифах, религиозных притчах и фольклоре.
Драконы встречаются в любой точке мира, а вот описание их характера и мест обитания варьируется от автора к автору и от страны к стране. Читателю очень легко заблудиться в этом многообразии драконов, ведь современные повествователи в основном прибегают к сложившимся за века клише о великих ящерах, которых воспевали сказители еще в пиршественных залах замков Северной Европы.
От мрачных залов Одинокой горы и голубых небес Вестероса до подземных кладовых волшебного банка «Гринготтс» – всюду мы встречаем гигантских огнедышащих ящеров с массивными крыльями летучей мыши, которые стерегут сокровища, припрятанные глубоко под землей, а также сеют хаос и несут разрушение, извергая огонь из своей пасти. Но на самом деле многие собранные здесь истории полностью противоречат нашим представлениям о внешнем виде и поведении драконов, о местах их обитания и рационе, об их отношении к людям. Мы с вами увидим, как каждая отдельная культура порождала собственных драконов в соответствии со своими страхами и потребностями.
Рождение еще одной истории о драконах на иллюстрации Андрея Фереза
Продолжительная история драконов в мировой литературе ведет свое начало с ранних средиземноморских и ближневосточных цивилизаций. В античном мире их изображали как гигантских змеев, сжимающих тела жертв своими кольцами и убивающих ядовитым дыханием. Они охраняли священные рощи и источники, а их древнегреческое имя drakon – производное от глагола derkomai, «видеть», – подразумевает бдительность. Римские энциклопедисты, такие как Плиний, классифицировали драконов как экзотических животных, населяющих отдаленные земли, и эту традицию продолжили средневековые авторы.
С приходом христианства значимость драконов не только не уменьшилась, но и возросла в космическом масштабе: крылатые гиганты превратились из реальных существ, несущих физическую опасность, в посредников древнего зла и провозвестников конца света. Языческие культы средневековой Северной Европы традиционно пестовали собственное представление об этих великих рептилиях: от змея Ёрмунганда из Мидгарда в скандинавской мифологии до огнедышащего дракона в поэме «Беовульф», древнейшем произведении английской литературы.
Христианских европейских писателей позднего Средневековья преимущественно интересовало естественное происхождение драконов, они до бесконечности обсуждали их пищевые пристрастия и обиталища. Основываясь на античных источниках, монахи Европы причисляли драконов к гигантским рептилиям, повествовали об их взаимоотношениях с другими животными (особенно об их враждебности по отношению к слонам) и регистрировали случаи встреч с драконами, полагая такие встречи дурным предзнаменованием. Однако естественная трактовка все чаще уступала место аллегорическому толкованию: в средневековом представлении о мире драконы почти всегда олицетворяли дьявола. Эта же точка зрения преобладала и в Византии, но с некоторыми неожиданными вариациями: греческие авторы были очарованы драконами не менее своих западных коллег, но, в отличие от католических монахов, порой представляли драконов в образе чудовищных людоедов, а не привычных гигантских змеев. К позднему Средневековью драконов стали изображать как вечных противников христианских героев, например в легендах о короле Артуре, в сказаниях о Крестовых походах и в житиях таких великомучеников, как святой Георгий и святая Маргарита.
Вдали от средневековой Европы, в Аравии, Южной Азии, Китае и Японии, литература создавала совершенно иной образ дракона. Да, в восточных сказках эти создания часто изображаются как страшные враги (это помогает подчеркнуть доблесть благородных героев), но в азиатском мировосприятии драконы могли быть и уязвимыми жертвами, которые искали союзников среди людей, чтобы сразиться с еще более устрашающим противником. В этих сказаниях драконы могли жить рядом с людьми, превращаться в прекрасных женщин и мужчин и пользоваться всеми благами жизни аристократов. Их привязанность к людям даже приводила к романтическим отношениям.
Один из самых знаменитых драконов современности. Кадр из сериала «Игра престолов». GAME OF THRONES (2011), directed by DANIEL MINAHAN. HBO / Album / Diomedia
В отличие от западных сказаний, азиатские легенды связывали драконов скорее с водной стихией, чем с огнем. Восточные драконы контролировали течение рек, часто представляя опасность для людей; нередко они сами были водными обитателями и жили на дне озер и океанов. Более того, в китайских медицинских трактатах высоко ценились разные части тела драконов, особенно их кости, обладающие целительными свойствами, но эта тема не получила развития у большинства европейских авторов.
В период позднего Средневековья драконы постепенно отошли на второй план в европейской традиции. В литературе они превратились в аллегорию, как, например, змееподобные противники в «Королеве фей» Эдмунда Спенсера, где они олицетворяли пороки в противовес добродетелям рыцарей. Опираясь на работы древних и средневековых авторов, гении Возрождения относились к драконам как к живым существам, но помещали их в отдаленные и неизученные места: в недра земли или на дно океана. К концу XIX в. наступление прогресса не оставило драконам и последних убежищ. Но именно в тот момент произошло удивительное превращение: в противовес античным и средневековым литературным традициям европейские авторы Новейшего времени начали приручать драконов. В их рассказах драконы представали скорее как друзья человечества, нежели его враги, причем главную роль в этих историях стали играть дети.
Рассказы о драконах существуют в мировых культурах более двух тысячелетий, сохраняя свою привлекательность по целому ряду причин. Огнедышащие могущественные создания служат мерилом мужества почитаемых нами героев. Обитая в далеких краях или подземных глубинах, драконы олицетворяют для нас грань между известным и неведомым. Представляя гибкий шаблон для мифотворчества и сочинительства, драконы поселились в нашем воображении не только как чудовища из плоти и крови, но и в качестве убедительных метафор греха и разрушительных сил. К началу современной эпохи драконы уже полностью отступили перед прогрессом и знаниями человечества, однако приручение и одомашнивание драконов в детской литературе открыло для этих чудовищ новые возможности и позволило им выжить и сосуществовать с людьми (порой мирно, порой – нет) поколение за поколением.
Античные враги: чудовищные змеи в греко-римской мифологии
Ясон усыпляет дракона, чтобы добыть золотое руно. Сальватор Роза, XVII в.
В мифологических представлениях римлян и греков гигантские змеи занимали важное место, и можно сказать, что это было предначертано небесами. Непрерывная цепочка звезд, видимая в северном полушарии, была описана под названием Дракон еще древнеримским астрономом Птолемеем во II в. н. э. Греческие и латинские авторы отождествляли этого небесного дракона с чудовищными змеями, сражавшимися с мифическими героями, в частности с Геркулесом, чье созвездие расположено неподалеку от Дракона. В греко-римской мифологии драконы обладали характерными чертами, сохранявшимися на протяжении сотен лет в сказаниях и легендах. Как правило, драконов изображали в виде крупных змей, обитающих в священных рощах вдали от людей и охраняющих клады, а их удушающие кольца и смертельный яд грозили неминуемой гибелью незваным пришельцам. Чудовищная злоба драконов лишь подчеркивала силу и мужество победивших их героев.
Но античные драконы жили не только в легендах эллинов. Классики считали, что эти животные обитают в природе. Римские поэты с замиранием сердца описывали схватки между римскими легионами и смертоносными чудищами, а натуралисты собирали сведения о рационе и среде обитания ящеров. В греко-римской истории и литературе драконы были живыми существами, но они оставались отдаленной угрозой, а их злоба смягчалась расстоянием и временем.
Геркулес и лернейская гидра на картине Гюстава Моро. Art Institute of Chicago
Лернейская гидра
В младенчестве полубог Геракл голыми руками задушил двух змей, забравшихся в его колыбель по указанию богини Геры. Это событие предопределило не только его героическую силу, но и предстоящее противоборство с лернейской гидрой – чудовищной рептилией с девятью змеиными головами. Повзрослев, Геракл совершил двенадцать подвигов на службе у короля Эврисфея, и вторым его подвигом стало убийство гидры, опустошавшей восточный Пелопоннес. Наиболее полная версия этого мифа представлена в «Библиотеке» – собрании древнегреческих легенд, которое относят ко II в. н. э., а авторство приписывают Аполлодору Афинскому[2]. Согласно Аполлодору, этот подвиг был наитруднейшим для Геракла, ведь на месте одной отсеченной головы чудовище отращивало две новые. Но на помощь Гераклу пришел племянник Иолай: он прижигал безголовые шеи гидры факелом и новые головы больше не отрастали. Так им удалось убить монстра. Позднее комментаторы утверждали, что этот подвиг не следовало засчитывать, поскольку Геракл призвал на помощь племянника, а не прикончил чудовище самостоятельно.
Во второй раз Эврисфей приказал Геркулесу убить лернейскую гидру. Эта тварь, выросшая на болотах Лерны[3], повадилась выползать на равнины и пожирать скот и крестьян. У гидры было огромное тело с девятью головами, и восемь из них были смертными, а средняя голова была бессмертной. И вот Геракл вскочил на колесницу с возницей Иолаем и прибыл в Лерну. Кони их остановились, и герой увидел гидру в ее логове на холме у источника Амимоны[4]. Он осыпал ее горящими стрелами и выманил из логова, затем схватил ее и сжал крепко. Но гидра обвилась вокруг ноги Геракла и не отпускала его. Не мог он убить ее, размозжив палицей ее голову, ибо на месте одной головы тут же вырастали две новые. Огромный рак пришел на помощь гидре и вцепился Геркулесу в стопу, но он убил рака и призвал на помощь Иолая. Тот поджег большую ветвь и этим факелом прижигал шеи у отсеченных голов, и новые головы перестали отрастать. Покончив с отрастающими головами, Геркулес отрубил бессмертную голову и закопал ее, привалив огромным камнем у дороги, ведущей из Лерны в Элей. А тело гидры он изрубил на куски и обмакнул свои стрелы в желчь чудовища. Но Эврисфей не засчитал этот подвиг, ибо Геркулес не сумел бы одолеть гидру без помощи Иолая.
Медуза, матерь чудовищ
Через сто лет после падения Римской республики поэт Лукан (39–65 гг. н. э.) создал эпическую поэму «Фарсалия», повествующую о гражданской войне между Юлием Цезарем и Помпеем. Девятая часть поэмы описывает события в Африке, где сосредоточились верные Цезарю войска после гибели Помпея от руки египетского фараона Птолемея ХIII. Автор несколько отходит от основного сюжета и повествует об ужасной Медузе, чудовищной женщине со змеями вместо волос, жившей в пустынях Ливии. Взгляд Медузы обращал людей в камень, но герой Персей победил ее, отрубив голову волшебным мечом. Согласно Лукану, кровь, капавшая с отрубленной головы горгоны в пески Ливии[5], превратилась в ядовитых змей и огромных крылатых драконов, способных охотиться на слонов. Но это не было пустое отступление: читатели Лукана сразу видели параллель между победой Персея над Медузой и окончательным завоеванием Римом северного побережья Африки. И в том, и в другом случае силы порядка и разума восторжествовали над хаосом.
Отчего воздух Ливии изобилует столькими бедствиями и грозит погибелью и какие тайны природы примешались к вредоносной почве этой страны? Наши попытки узнать и понять это ни к чему не привели, кроме единственной легенды, известной во всем мире и заменившей истину. На дальнем краю Ливии, где раскаленная земля встречается с океаном, нагретым заходящим солнцем, раскинулись пустоши Медузы, дочери Форкия. Нет здесь лесной тени, и земные соки не увлажняют почву. Суровая земля усыпана каменными останками тех, кто узрел взгляд хозяйки этих пустошей, а из ее тела жестокая природа сотворила множество мерзких тварей. Из горла Медузы вырывалось шипение змей с дрожащими жалами, и змеи спадали ей на плечи, подобно волосам женщины, они касались ее шеи и ласкали ее своим прикосновением. Змеи поднимались надо лбом Медузы, и гадючий яд струился из-под ее гребня, когда Медуза расчесывала свои кудри.
Несчастная Медуза, на нее нельзя было взглянуть безнаказанно! Боялся ли кто ужасного лика чудовища и разверстой пасти? Не погибли ли все, кто взглянул в лицо Медузе? Не успели испугаться те, кого судьба привела к Медузе жестокой. Жизнь еще теплилась в их членах, и краски не покинули тело, но застыли навеки в костях. Волосы Эвменид только разжигали ярость, смолкало шипение Цербера под пение Орфея, и сын Амфитриона узрел Медузу во время схватки с нею. Но этого чудовища боялся ее собственный отец Форкий, властитель морской бездны, и мать ее Кето, и сёстры Горгоны. Без лишних движений она грозила хаосом небу и водам, а землю укрывала почвой. Птицы замирали в воздухе и камнем валились на землю, звери припадали к скалам, целые племена эфиопов обратились в мрамор. Ни одно животное не выдерживало взгляда Медузы, и даже змеи с ее головы избегали смотреть ей в лицо. Она обратила в скалистые утесы титана Атласа, который удерживал небесный свод на западе мира, и в давние времена, когда небо содрогнулось перед гигантами, поднимающимися на змеиных хвостах во Флегре, Медуза на латах Афины Паллады закончила чудовищную битву богов, превратив гигантов в горные цепи.
И вот явился Персей, сын Данаи от золотого дождя, летел он на паррасийских крыльях[6], полученных в дар от божества – покровителя Аркадии, создателя кифары и борцовского масла. Быстрым и внезапным был его полет, и нес он с собой килленскую саблю[7], обагренную кровью другого чудовища: этот же клинок погубил стража коровы, ставшей возлюбленной Зевса. И дева Паллада помогла брату в обмен на обещание – отсеченная голова Медузы достанется ей. Она велела Персею развернуться навстречу восходу солнца, как только он достигнет границы Ливии, и лететь назад через владения горгоны. В его левую руку она вложила сверкающий щит из отполированной бронзы, приказав через него наблюдать за Медузой, обращающей все в камень.
Медуза погружена в сон, но это еще не смертельный сон вечности. Кое-кто бодрствует на страже: змеи поднимаются из ее локонов и защищают голову, а иные змеи покоятся во сне, прикрывая глаза Медузы. Сама Паллада управляет дрожащей рукой Персея, и, когда он отворачивается, она направляет клинок Гермеса в широкую шею носительницы змей.
Как мне описать лик горгоны с отрезанной головой и кровавой раной от изогнутого клинка? Видятся мне потоки яда, извергнутые изо рта, и погибель, что струится из полумертвых глаз! Сама Паллада не смела посмотреть на голову, и Персей, даже отведя взгляд, мог бы окаменеть навеки, если бы богиня не распустила густые волосы Медузы и не накрыла ее лицо змеями. И так он схватил горгону и вознесся на крыльях в небо.
Медуза на картине Элис Пайк Барни, 1892 г. Smithsonian American Art Museum
Персей совсем уже собрался пролететь прямо через города, но Паллада велела ему не вредить землям и пожалеть людей, ибо многие уставились бы в небо, следя за его чудесным полетом. И вот он на крыльях, влекомый западным ветром, несется к Ливии, где лежат пустынные земли, свободные от полей и пашен, открытые Фебу и звездам: солнечная колея пролегает по землям Ливии, выжигая ее почву. И ночи над пустынями Ливии темнее, чем где бы то ни было, даже Луна забывает свой привычный путь и движется прямо через знаки зодиака вместо привычного направления на север или на юг, во избежание тени. И вот эти пустынные земли, не родящие ничего полезного, поглотили ядовитую кровь Медузы – ужасные капли крови чудовища, и зной запек кровь в зловонные пески, наделив их недоброй силой.
Но вот запекшаяся кровь поднимает из пыли голову гадюки, раздувающуюся от смертельного сна, которым она грозит. Сюда попало больше ядовитой крови, поэтому гадюка и стала самой ядовитой змеей. Привыкшая к теплу, она селится в песках до самого Нила, не заползая в холодные земли. Но жадность человеческая не ведает стыда, и в поисках ливийской смерти мы превратили гадюку в выгодный товар.
Персей убивает Медузу. Metropolitan Museum of Art (Нью-Йорк)
И вот уже фантастическая змея hamorrhois (полоз) развернула чешуйчатые кольца и не дает остановиться крови своих жертв. И родился сhersydros (херсидр, или водная змея), и поселился на отмелях и в заводях Большого Сирта[8], и еще сhelydros (хелидра) с дымящимся хвостом, и сenchris (щитомордник), ползающий только по прямой. Узор на его брюхе тоньше и глубже, чем цветные узоры на фиванской змее. Ammodytes (рогатые гадюки) похожи на выжженный песок, а сerastes (песчаная гадюка) ползает с изогнутым хребтом. Scytale (коралловая змея) единственная меняет кожу в морозы; dipsas (дипсас) горячий и сухой на ощупь; amphisbaena (амфисбена) обладает двумя подвижными головами. Natrix (уж) загрязняет вокруг себя воду, iaculus (якул, змея-копье) имеет крылья; parias (куфия) роет хвостом подземный ход, а prester (легендарный змей из ливийских пустынь) широко раскрывает дымящуюся прожорливую пасть; seps (мифологическая змея) разлагает тело и даже растворяет кости. И наконец, король песчаной пустыни – василиск, пугающий и разгоняющий все живое своим шипением и убивающий без яда.
Подобно Медузе, василиски славились способностью убивать одним взглядом. Из «Иллюстрированной книги для детей» (Фридрих Юстин Бертух, 1801 г.). Wikimedia Commons
И вы, сверкающие золотом драконы, живущие в разных землях и почитаемые за безобидных духов, вас раскаленная Африка тоже сделала смертоносными. На крыльях парите вы в воздухе, охотясь на целые стада, и хвостом обвиваете огромных быков, делая их бессильными и заставляя подчиняться. Даже гигантские слоны вам подвластны. Вы несете смерть всему живому, и вам не нужен яд.
