Селина Катрин
Академия Космического Флота: Иллюзия выбора
Я облизала пересохшие губы, так как мы стремительно приближались, если не сказать падали, на поверхность какой-то планеты. Вселенная, неужели меня угораздило согласиться на первое свидание с сумасшедшим?!
– А ты уверен, что нам сюда? – прокричала я, стараясь перекрыть шум натужно работающих двигателей.
– Да, уверен! – отозвался Эрик, а в его голосе проскользнуло… веселье? Нет, определённо мне это почудилось.
Странная серо-голубая земля с причудливыми скалами приближалась всё быстрее и быстрее. Я сглотнула ком в горле, ощущая себя не в своей тарелке. Истребитель продолжал мерцать значком опасности, но уже молча.
– А это… а ты уверен, что истребитель выдержит? – Я сделала вторую попытку образумить пилота.
– Конечно, уверен! Защиту ставила одна моя хорошая знакомая.
А, ну если хорошая знакомая…
– Я надеюсь, она как минимум адмирал Космического Флота или специалист с межгалактической лицензией, – не то пошутила, не то сказала я всерьёз, потому что почувствовала, что мы слишком быстро идём на посадку и вот-вот врежемся в одну из скал.
– Кто? – Эрик был так поглощён пилотированием, что упустил нить разговора.
– Твоя знакомая! – крикнула, до побелевших костяшек пальцев вцепившись в подлокотники кресла.
– Даянира-то? Не, она хакер-программист без образования, Космофлот презирает, а лицензия у неё… ну разве что от мафиозного сообщества Тортуги.
В этот момент истребитель знатно тряхануло, и мы влетели в ту самую скалу.
Мне не было так страшно даже тогда, когда я покидала Захран. Всё-таки в тот раз это был мой выбор и цена за свободу, а то, что проделал Эрик, казалось чистой воды самоубийством. Я ожидала оглушительного грохота деформируемого металла, ослепляюще ярких вспышек от столкновения, острой боли, в конце концов, но мы словно в желе погрузились в то, что я недавно посчитала горной породой, и аккуратно сели на платформу.
– Ты… су… сума… сшедший… – выдохнула я, с изумлением отмечая, что вопреки всем законам физики всё ещё жива.
– Нет, что ты, адвокатами не могут стать гуманоиды с психическими расстройствами. У меня есть справка, что я здоров, – совершенно серьёзно возразил этот невыносимый эльтониец.
Он заботливо отстегнул мой ремень безопасности, так как у меня всё ещё дрожали руки, и я никак не могла попасть пальцами в нужные кнопки.
– А что это… – я сглотнула, всё красноречие куда-то пропало, – за штука была?
– Штука? – Эрик нахмурился. – А, ты про искусственный купол, что ли? На планете слишком разреженная атмосфера, он удерживает кислород в этом месте. Добро пожаловать на Меклис!
Когда мы вышли из истребителя, я всё ещё делала судорожные вдохи, не веря в то, что мы не разбились. Я была слишком счастлива тому, что у меня всё ещё две руки, две ноги и одна голова, а потому не запомнила дорогу к ресторану, расположенному на серо-голубом утёсе. Кажется, Эрик что-то радостно рассказывал, но я пребывала в такой прострации после перенесённого стресса, что отвечала на его реплики крайне вяло.
Здание, в котором располагался ресторан, внешне выглядело вполне обыкновенным. Интерьер внутри также оказался выполнен в популярном стиле современного минимализма. Никаких экзотических растений, редких материалов в отделке стен, музыкальных фонтанов или чего-то особенного. Красивые высокие столы и стулья разнообразных обтекаемых форм, так любимые молодежью на Захране кресла в форме яиц, куда можно забраться с ногами, но на этом всё. Я бы подумала, что это самая обычная забегаловка класса самообслуживания, если бы не солидно одетая публика. Эрик взял недоумевающую меня за руку и провёл к крайнему столику на веранде.
К нам подошла официантка и положила на стол планшеты с меню. Я мельком отметила слишком высокие для такого заведения цены и мысленно пожала плечами. А стоило ли лететь на Меклис ради того, чтобы поужинать в обычной обстановке привозной едой?
Я перевела взгляд на обслуживающую нас девушку и засмотрелась на её необычную внешность. Пышногрудая гуманоидка с прекрасной золотистой кожей, несколькими рудиментными чешуйками на щеках и глазами насыщенного бирюзового цвета. В нежно-васильковых волосах мелькнуло чуть заострённое ушко.
– Что будешь? – галантно поинтересовался Эрик.
– На твой выбор, – пробормотала всё ещё немного заторможенно, есть пока что не хотелось. – Это же метис? Эльтонийки и миттара?
– Совершенно верно. Что тебя так удивило?
Я смутилась. Разумеется, после знакомства с Эриком в зале таноржского суда я какое-то время потратила на то, чтобы выяснить, к какой расе относится адвокат. Через инфосеть узнала, что Эльтон входит в Федерацию Объединённых Миров, но его представительницы крайне не любят покидать родную планету и делают это только ради того, чтобы найти пару и забеременеть. Последнюю мысль я озвучила вслух.
– То чистокровные эльтонийки, – Эрик произнёс это с какой-то странной интонацией. – Метисов у нашей расы рождается очень мало, как правило, гены эльтонийцев доминантны во всём по отношению к представителям других рас. Но всё же такое случается. В таком случае метисы покидают планету по достижении двадцати одного года, а то и раньше.
– Вы их выгоняете?!
– Нет. – Эрик пожал плечами. – Эльтон большой, но им самим некомфортно жить среди чистокровных.
Я сдержанно кивнула, принимая объяснения, и начала озираться по сторонам. Столики с другими гостями меня мало интересовали, а вот сама планета вызвала лёгкое недоумение. Купол, удерживающий атмосферу, был прозрачным, и за ним, насколько я могла видеть, раскинулись серо-голубые пустыни. Ни единого растения, животного или постройки, помимо ресторана и платформы для транспорта. Интересно, что в этом месте такого особенного, что Эрик привёз меня именно сюда?
– Меклис вращается вокруг магнитара. Это нейтронная звезда, обладающая исключительно сильным магнитным полем, – любезно ответил эльтониец на мой невысказанный вопрос. – Её мощный солнечный ветер дует на Меклис круглогодично. Я привёз тебя сюда…
– …чтобы показать северное сияние! – с придыханием закончила я за него.
Внезапная догадка озарила меня. Простой интерьер, внушительный ценник за стандартные блюда и хорошо одетые гости ресторана – всё мигом стало очевидным. Оторвавшись от созерцания безжизненного пейзажа скалистой местности, я восторженно обернулась на Эрика.
– Ух, как же это здорово! А откуда ты узнал, что я здесь ни разу не была, если это место располагается так близко к станции Космофлота? Мы ведь даже ни одной кротовой норой не воспользовались!
– Ну, во-первых, – рассмеялся Эрик, – об этом месте знают лишь избранные. Сомнительно, чтобы кто-то тебя сюда возил. Ты, если помнишь, даже защитный купол приняла за скалу. Формально эта планета необитаема, и на ней нет ничего интересного, ни одной мало-мальски занятной формы жизни. Во-вторых, чтобы приземлиться на Меклис, нужно иметь модернизированный космический корабль, потому что здесь очень сильное магнитное поле, и электроника моментально приходит в негодность.
Я кивнула, переведя взгляд на небо. Оно уже темнело, но то тут, то там вспыхивали светло-салатовые, фисташковые, перламутровые, аметистовые и неоновые огоньки, как будто кто-то окунал волшебную кисть в мерцающие краски и щедро раскрашивал небо прямо на моих глазах. С каждой минутой фантастический узор полыхал всё ярче и ярче, пока наконец не озарил весь небосклон. Хмурая ночь неожиданно обернулась огненным днём. От космически невероятной картины захватывало дух. Я долго смотрела на это чудо природы, а потом тихо произнесла:
– Ты знаешь, когда я была маленькой, то любила находить в инфосети упоминания о небе Захрана полуторатысячелетней давности. Тогда его атмосфера была гораздо чище, и люди могли любоваться звёздами. Мне всегда нравилось читать легенды и сказания древних, в которых говорилось, что раз в десятилетие над Захраном загорается мерцающий мост, чтобы боги могли сойти на землю.
– Тогда считай, что сегодня ты стала богиней, – услышала я голос своего спутника, обернулась и встретилась с насмешливым взглядом золотых глаз.
Вот уж кто точно мог бы сойти за бога на Захране. Бога красоты. Внезапно вспомнилось, что когда-то я думала о том, что окажись Киар на моей родине, то его бы я приняла за дьявола. Хороша парочка: бог и дьявол. Это сравнение заставило меня немного смутиться, и чтобы как-то абстрагироваться от нелепых мыслей, я нарочито громко фыркнула:
– Скажешь тоже.
Ещё какое-то время я любовалась северным сиянием, затем нам принесли еду, вкуса которой я даже не заметила, так как пыталась вобрать в себя всю космическую красоту того, что творилось над нашими головами.
– Так зачем ты меня сюда привёз? – наконец оторвавшись от небосвода, спросила я.
– Почему обязательно зачем-то? – вопросом на вопрос ответил Эрик, но я услышала лёгкие нотки досады. Ему тоже доставляло удовольствие просто сидеть в тишине и смотреть на танцующие краски на небе. – Разве ты не допускаешь, что могла мне понравиться и я просто захотел пригласить тебя на свидание?
Я покачала головой. Эрик? Меня?!
– М-м-м-м…. может, мне просто не с кем было провести вечер?
Я фыркнула, на этот раз почти не скрывая смех. Да, эльтониец пригласил меня на свидание, подарил огромный букет цветов и привёз показать северное сияние. Формально он перевыполнил все пункты романтического вечера, но… Вот это жирное «но» не давало покоя.
– И поэтому, вместо того чтобы поужинать в столовой на станции, ты привёз меня на Меклис?
– Ничего-то от тебя не скроешь, – проворчал Эрик со вздохом. – Ладно… признаюсь, Анестэйша, я хотел произвести на тебя впечатление.
– Зачем? – недоумение явственно читалось на моём лице.
Зачем красивому, богатому и успешному эльтонийцу производить впечатление на юную захухрю? Я не могла не отметить, что впервые за наше общение вместо фамильярного «малышка» Эрик Вейсс обратился ко мне по полному имени. Мужчина закусил щёку, тщательно что-то обдумывая и барабаня по столешнице.
– Анестэйша, ты себя недооцениваешь, но я скажу как есть. Я знаю, что ты соврала в суде на Танорге.
Сердце пропустило удар, а мышцы лица в один миг одеревенели. Неужели он привёз меня сюда, чтобы обвинить в лжесвидетельстве? Почему тогда не остановил там, в зале суда? В конце концов, всё сказанное мной ему как адвокату было только на руку…
– Нет, ты не поняла! – сразу вскинулся Эрик, уловив изменение в моём настроении. – Я ни в чём тебя не обвиняю. Более того, это единственный случай за всё время, о котором я слышал, когда цварг признался в эмоциональном взломе сознания, а жертва не только не подтвердила, но и опровергла сказанное.
– Может быть, потому что никакого эмоционального взлома сознания не было? – Изо всех сил я надеялась, что голос прозвучал ровно.
Впервые за весь вечер порадовалась, что передо мной эльтониец, а не цварг.
– Я знаю, что был. Анестэйша, я просто знаю. Я вижу это… по тебе, по твоим глазам. По Киару, в конце концов! Он никогда бы не сознался в том, чего не совершал, да и смысл ему на пустом месте свидетельствовать против себя в суде?! Я слишком много лет знаю Киара и чувствую, что это было. Но всё это меня мало интересует, я хочу лишь знать, как тебе удалось под таноржским детектором лжи последнего поколения заявить, что ничего такого не было? Почему самая лучшая техника не отреагировала на твои слова?!
… Капитан Валлуни снимает с руки детектор лжи в виде бабочки, а я считаю секунды, в течение которых медленно потухают зелёные диоды. Три с половиной секунды. Мне надо будет успеть выкрикнуть фразу за три, чтобы когда я положила браслет на столешницу, он всё ещё тускло светился и не вызвал вопросов. Издалека осматриваю металлическое произведение искусства на запястье Киара и прикидываю, с какой стороны в него встроен пульсометр. Из-за одурманивания синтетическими бета-волнами у меня и так сейчас пониженная температура тела и пульс ниже среднего, но надо будет подстраховаться и поддеть мизинцем правое крыло спереди. Чтобы никто не заметил, придётся заранее вызвать суматоху в зале и незаметно спрятать руки…
– Наверное, потому что я сказала на суде правду, Эрик.
Эльтониец откинулся на мягкую спинку кресла, накрыл своё лицо руками и тихо простонал:
– Анестэйша, ты не понимаешь… мне надо знать. Понимаешь? На-а-а-адо…
Эрик не требовал, не угрожал и даже не просил. Он умолял. Я же молчала. А что я ещё могла ответить? Признаться в лжесвидетельстве?! Жизнь Киара мне важнее, не говоря о том, что и меня за такое по головке не погладят. Да и с Вейссом я знакома без году неделю.
Через некоторое время Эрик убрал ладони от лица и произнёс, но уже гораздо более сухим тоном, чем говорил со мной до этого:
– Я прилетел на станцию Космического Флота сообщить тебе, что помимо крупного денежного штрафа я добился возбуждения уголовного дела против Игнара Радосского по вопросу умышленного синтетического воздействия. Твоих показаний вкупе с роботом-уборщиком, переданным адмиралом Леру, и заключением экспертов оказалось достаточно.
Я рассеянно кивнула. Меня больше это не интересовало. Было противно осознавать, что мой родитель, пускай не претендующий на звание «отец года», оказался способным на такое… Бездушно выжать планету, конвертируя её ресурсы в кредиты, а когда Захрана ему показалось мало, заняться разработкой оружия, способного уничтожить самую сильную расу в Федерации Объединённых Миров и подчинить себе остальные.
– Как ты уже знаешь, – продолжил Эрик, – после того громкого процесса он пропал.
– Предположительно скрывается на Танорге, – вставила я, вспомнив новости, которые время от времени просматривала через инфосеть станции.
Эльтониец состроил такое лицо, что мне сразу стало понятно: отец скрывается где угодно, но только не на Танорге.
– Неважно, где он. Важно то, что если его найдут, то, скорее всего, сошлют на какой-нибудь астероид, а потому он сделает всё возможное, чтобы не отсвечивать.
– И при чём здесь я? – попыталась задать вопрос нейтрально, но получилось почему-то раздражённо.
– А при том, что в ходе проверок выяснилось, что далеко не всё, чем занимался твой отец, было нелегальным. К примеру, основной бизнес по утилизации мусора на Захране – более чем законен. Документы, договоры с Аппаратом Управления Планетой, банковские переводы, налоги, отчёты – придраться не к чему. А ты – единственная наследница Игнара Радосского.
«Положим, не единственная, есть ещё и Яков, который знает, кто его отец. Но точно единственная, рождённая в зарегистрированном браке», – поправила я адвоката мысленно, но вслух решила не высказывать своего замечания. В конце концов, это была всего лишь моя догадка, рождённая в горячечном бреду под действием гипноза. Никаких доказательств того, что Игнар Радосский имел вторую семью «про запас», у меня не было.
– Насколько я знаю, у моего отца есть жена, – моя мать, – и по законам Захрана именно ей должно отойти если не всё, то большая часть. Опять же, это возможно только в том случае, если Игнара Радосского признают погибшим. Эрик, я не понимаю, к чему ты клонишь. Говори уже яснее!
Мужчина с малиновыми волосами снисходительно улыбнулся, а я почувствовала, как начинаю на него злиться.
– Ты заблуждаешься. Для того чтобы имущество гуманоида арестовали или передали его родственникам, смерть вовсе не обязательна. Такая вещь, как преступление против целой расы, ведёт к тем же последствиям. Формально изобретение синтетических бета-волн, которые могут за несколько лет свести в могилу любого цварга, можно отнести к этому случаю. Иллария Радосская, безусловно, получит всё ей причитающееся – движимое и недвижимое имущество на Захране. Но самые крупные банковские счета Игнара Радосского были открыты не на Захране, а в межгалактическом банке. Твой отец – гражданин Танорга, а по законам этой планеты наследниками могут выступать лишь те, кто имеет с ним общую кровь.
– Иными словами, я могу стать самой богатой захухрей во всех галактиках, – закончила мысль за адвоката.
Эрик кивнул.
– А если я откажусь? У кого эти деньги окажутся тогда?
Адвокат пожал плечами.
– Сейчас все счета находятся под арестом Федерации Объединённых Миров. Если Игнар Радосский и дальше будет так же ловко скрываться от органов правосудия, то они будут заморожены ещё порядка десяти лет. Затем их разморозят, и средства конфискуют, потому что Игнар, скорее всего, будет к этому моменту объявлен особо опасным преступником. Конечно, если за эти десять лет будет получено подтверждение смерти твоего отца, то тут уже вступит в силу закон о наследовании. Но с учётом влияния и связей Игнара Радосского я бы на это не надеялся. Даже если с ним произойдёт несчастный случай, он с высокой вероятностью уже изменил внешность и документы, а следовательно, официальной справки о его смерти ты не получишь.
Я покачала головой.
– Эрик, я очень ценю то, что ты мне сообщил. Честное слово… но я не хочу пользоваться кредитами, которые мой отец нажил на том, что разрешал закапывать на Захране радиоактивные металлы.
Мужчина вскинулся, чтобы что-то возразить, но я подняла руку, показывая, что не закончила:
– Я понимаю, ты сейчас скажешь, что всё было законно, Аппарат Управления Планетой сам согласился на эти вещи, но для меня это всегда будет грязными деньгами. – Я вновь перевела взгляд на северное сияние, потому что произнести то, что собиралась, глядя в глаза Эрику, у меня не было сил. – Раньше я думала, что прожить восемьдесят или девяносто лет – это здорово. Когда мой сосед по боксу как-то раз сообщил, что хочет прожить лет до ста семидесяти, я над ним посмеялась, думая, что он шутит. А ведь он тоже человек, как и я, просто с Танорга. Чуть позднее я собрала всю информацию и проанализировала. Оказывается, таноржцы живут дольше захухрей не только из-за более развитой медицины, но и из-за общей экологии планеты. Мой отец разбил на заднем дворе дома сад, где мы выращивали собственные овощи и плодовые деревья. Только недавно я вспомнила, что земля на нашем дворе была необычно чёрной, я такой нигде на Захране больше не встречала. Сейчас понимаю, что отец прекрасно знал о влиянии мусора на почву, а потому доставил для нас чистую землю с другой планеты. Понимаешь, что это значит?
Адвокат молчал. Я же вдруг почувствовала, как в глазах предательски защипало. Было даже не столько противно от осознания последствий действий отца, сколько просто больно от того, что я все эти годы жила на средства, не зная их истинной стоимости.
– Это значит, что я жила на кредиты того, кто крал годы жизни у других людей. Годы! У множества других людей. У целой планеты! Это даже не лицемерие, это… – Я попыталась подобрать подходящее слово, но не смогла, а просто махнула рукой. – А, к шварху! Ты сейчас предлагаешь мне воспользоваться кредитами, которые сократили жизни моих знакомых и соотечественников чуть ли не вдвое. Ты хотя бы можешь представить, что сейчас предлагаешь мне?! – Под конец мой голос всё-таки сорвался, и я поскорее сморгнула подступившие слёзы.
В памяти пронеслись многочисленные картинки из моего прошлого. Очень слабый здоровьем младший брат Рика и его мама, учительница математики в младших классах, которая однажды прямо на уроке закашлялась кровью, всегда слишком бледная и вялая Катарина из соседнего дома. Да что уж там, даже собственная мама – Иллария Радосская – постоянно плохо себя чувствовала, и, несмотря на все старания врачей, никто не мог понять, что с ней не так. На Захране отравлены не только почва и продукты, но даже воздух насыщен вредными для человека примесями. При мыслях о матери стало совсем тоскливо. Смогу ли я теперь её увидеть?
Неожиданно тёплая ладонь эльтонийца накрыла мою руку. Я удивлённо перевела взгляд на него, ожидая увидеть в глазах если не понимание, то как минимум уважение к моему выбору, но вместо этого слова Эрика были сродни метеоритному дождю:
– А я-то считал, что пригласил на свидание отважную девушку, что бесстрашно угнала истребитель, не побоялась рискнуть покинуть планету с синдромом Кесслера, дерзко обвела вокруг пальца целую комиссию Космического Флота и отстояла право учиться в Академии. Вот уж не думал, что ты такая трусиха.
– Что-о?! При чём здесь вообще трусость? – Подкатившие слёзы мгновенно высохли, я резко выдернула руку и посмотрела на своего спутника с неприязнью. – Неужели ты считаешь, что это честно – жить на кредиты, стоившие многих лет другим людям?!
– Да при том, Анестэйша! Потому что перекладывание ответственности на чужие плечи и прятки за стеной из моральных принципов – это трусость! Можно закрыться в раковину своей узколобости и консерватизма, а можно проявить решительность и креативность. Будет ли кому-то лучше от того, что финансовые средства твоего отца останутся замороженными на банковском счёте? Или ими воспользуются высшие инстанции по своему усмотрению? Ты могла бы вложить их в благоустройство Захрана. Кто, как не ты, лучше всех знает свою планету и может придумать решение для её очистки? Да, ты сейчас запоёшь песенку про синдром Кесслера и космический мусор, что мешает построить прямое транспортное сообщение с поверхностью… но я считаю, что всё это отговорки. Либо у тебя есть желание сделать что-то хорошее, рискнуть, хотя бы попробовать изменить мир к лучшему, либо ты просто трусиха, которая прикрывается высокоморальными ценностями, вместо того чтобы действовать.
Я немо глотала воздух, как рыба, выброшенная на берег. Вот такого пинка под пятую точку я ещё ни от кого не получала. Да как он смеет?! Это я-то трусиха? Это у меня-то не хватает решительности? Сразу захотелось действовать, придумывать, изобретать… лишь бы только стереть эту вызывающую насмешку с холёной морды эльтонийца.
Слова Эрика показались мне в первый момент резкими, но, посидев в тишине какое-то время, я неожиданно поняла, что он прав. Мне просто до сих пор не приходила в голову мысль, что Захран в принципе можно очистить. Я уже была готова кивнуть и поблагодарить за идею, пускай и выраженную в почти оскорбительной словесной форме, как Эрик Вейсс словно почувствовал, что я собираюсь сказать.
– Не благодари. Ты явно собиралась разреветься, а плачущая девушка бросает тень на мою репутацию, – заявил этот невыносимый тип, демонстративно поправляя манжеты своей идеально отглаженной рубашки. – Ещё увидят, что моя спутница льёт крокодильи слёзы, потом ведь несколько лет придётся объяснять, что это не я её довёл до такого состояния.
Эрик возмутился очень искренне, но в его глазах плясали швархи, и я поняла, что он откровенно дразнится. Вот как он это делает?! Ещё пару минут назад я вспоминала о матери и Рике и действительно чувствовала подступающую грусть и тоску, а одной тирадой Эрик сумел вытеснить из моей головы все негативные эмоции и настроить на деловой лад. Да он даже про синдром Кесслера сказал так, будто это не глобальная проблема, над которой учёные бьются уже третье столетие, а всего лишь небольшое недоразумение, которое мне точно по плечу. Да я даже сама поверила в свои силы! Адвокат, филантроп, гонщик и тонкий психолог в одном лице.
– П-ф-ф, скажешь тоже, крокодильи слёзы. Я, может, прониклась красотой северного сияния! – Шутливый ответ пришёл в голову как-то сам собой.
– А, ну если так, тогда конечно. – Эрик снова улыбнулся, но уже мягче.
Мы ещё некоторое время любовались сиянием, затем Эрик расплатился за ужин, и мы сели в его истребитель. Дорога до станции не заняла много времени, потому что я вновь и вновь прокручивала наш диалог в голове. Неожиданно для себя я стала придумывать решения для очистки орбиты Захрана от космического мусора, мысленно заблокировала с десяток первых, пришедших на ум, а над последним заспорила с воображаемым собеседником.
Эльтониец вёл истребитель молча, не мешая мне. Я порывалась несколько раз задать мучивший меня вопрос, но решилась снова поднять тему, лишь когда перед глазами возникла дверь с номером «1051».
– Ты не назвал цену своих услуг, – тихо произнесла, от волнения закусив нижнюю губу.
Со стороны мы могли бы сейчас сойти за влюблённую парочку, вернувшуюся со свидания, когда девушка теребит в руках магнитную карту и даёт этим понять кавалеру, что согласна на поцелуй, а возможно, и на нечто большее. Но я не обманывалась, адвокат стоял в коридоре потому, что хотел получить ответ, а не приглашение на ночь.
– Ты её и так знаешь. – Эрик привалился плечом к стене, внимательно изучая моё лицо. Вся поза казалась расслабленной, однако напряжение, исходящее от мужчины, буквально разлилось в воздухе.
Я хмыкнула. Это не будет стоить мне ничего, и в то же время будет стоить всё. Я должна сознаться в том, что обманула детектор лжи.
– Ты хотя бы можешь сказать, зачем тебе это?
Шварх! Мне так хотелось помочь ему! Даже если его речь в ресторане являлась всего лишь уловкой, чтобы я захотела воспользоваться его помощью в получении наследства, я всё равно чувствовала желание помочь. Золотые глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц умоляли об ответе. Я понимала, что для Эрика это не блажь и не прихоть, а очень нужные сведения, и оттого с ещё большей отчётливостью осознавала, что просто не имею права сообщать правду.
Адвокат со вздохом покачал головой.
– Не могу. Мне просто надо это знать. Поверь, на тебе или командоре это никак не отразится.
Да уж, только как это дойдёт до совета адмиралов, Киара лишат звания и должности, с позором выгонят из Космофлота, а если дело дойдёт до родной планеты цваргов… У-у-у-у… Старшие офицеры ради этого устроили даже специальное заседание на станции после официального суда. Юлиан единственный, кто знает правду, но будет молчать.
– Не отвечай сейчас, подумай. У тебя есть время, – сказал Эрик, когда я протянула ему его пиджак. Как истинный джентльмен он предложил мне его, когда я замёрзла на Меклисе.
Я криво усмехнулась, приложила палец к биосканеру и уже в дверях обернулась и крикнула:
– Эрик, а зачем цветы-то были?!
Золотые глаза вспыхнули озорным весельем, на щеках появились очаровательные ямочки.
– Мечтаю увидеть налитые кровью глаза одного цварга, малышка!
Я покачала головой. Нет, он всё-таки сумасшедший. Или тролль. Или сумасшедший тролль.
