bannerbannerbanner
В лесах Сибири. Февраль-июль 2010

Сильвен Тессон
В лесах Сибири. Февраль-июль 2010

Полная версия

Sylvain Tesson

Dans les forêts de Sibérie

Février-Juillet 2010

* * *

© Éditions Gallimard, Paris, 2011

© О. В. Гилюк, перевод, послесловие, 2023

© Р. С. Васильев, оформление обложки, 2023

© Издательство Ивана Лимбаха, 2023

Шаг в сторону

Я пообещал себе, что до своего сорокалетия поживу отшельником в глухом лесу.

На шесть месяцев я поселился в избушке на берегу Байкала. Мыс Северный Кедровый, сто двадцать километров до ближайшей деревни. Никаких соседей, никаких дорог. Изредка кто-то заглянет в гости. Зимой температура минус 30 °C, а летом в окрестностях бродят медведи. Одним словом, рай.

Я взял с собой книги, сигары и алкоголь. Все остальное – бескрайние просторы, тишина и одиночество – там уже было.

В этих диких заповедных местах я вел скромную и прекрасную жизнь. Мои будни были наполнены самыми простыми действиями. Шли дни, я наслаждался красотой Байкала и сибирской тайги. Рубил дрова, ловил рыбу, много читал, уходил в горы или пил водку, сидя у окна. Моя избушка стала идеальным местом для наблюдений за биением пульса природы.

Я узнал, что такое зима и весна, счастье, отчаяние и, наконец, умиротворение.

Живя в тайге, я изменился. Неподвижность дала мне то, чего я давно не находил в путешествиях. Дух этого места помог мне приручить время. Уединение стало для меня спасительным экспериментом.

Каждый день я записывал свои мысли в тетрадь.

Вы держите в руках дневник одиночества.

С. Т.

Февраль
Лес

Посвящается Арно Юману



Потому что я принадлежу лесам и одиночеству.

Кнут Гамсун. Пан


Свобода существует всегда. Достаточно заплатить за нее ее цену.

Анри де Монтерлан. Дневники 1957 года

Компания «Хайнц» выпускает около пятнадцати разновидностей кетчупа. Все они представлены на полках супермаркета в Иркутске, и я не знаю, какой выбрать. Шесть тележек уже нагружены макаронами и соусом табаско. Снаружи меня поджидает синий грузовичок. Шофер Миша не выключил мотор; на улице 32 °C ниже ноля. Завтра мы прощаемся с Иркутском, а три дня спустя достигнем заветной избушки на западном берегу Байкала. С покупками нужно закончить сегодня. Я выбираю кетчуп «Супер острый». Восемнадцать бутылок – по три в месяц.

Пятнадцать разновидностей кетчупа! Из-за подобных вещей у меня и возникло желание убежать из этого мира.

9 февраля

Лежу на кровати в доме Нины на улице Пролетарской. Мне нравятся названия улиц в России. Улица Труда, улица Октябрьской революции, улица Партизанская и даже улица Энтузиастов, по которой медленно бредут седовласые русские старушки.

Нина – лучшая квартирная хозяйка в Иркутске. Пианистка, в советское время она давала концерты. Сейчас она сдает комнаты. Вчера она сказала мне: «Кто бы мог подумать, что однажды я превращусь в машину для приготовления блинов?!» Кот Нины устроился на моем животе и урчит. Если бы я был котом, я бы сделал то же самое. Я даже знаю, чей живот выбрал бы.

Скоро исполнится моя мечта семилетней давности. В 2003 году я впервые побывал на Байкале. Гуляя вдоль песчаного берега, я обнаружил расположенные на приличном расстоянии друг от друга домики, в которых жили удивительно счастливые люди. Идея укрыться среди сосен, в одиночестве и тишине, с тех пор прочно засела в моей голове. Прошло несколько лет, и я вернулся сюда.

Нужно сделать усилие, чтобы прогнать кота. Чтобы встать с дивана, а уж тем более чтобы изменить свою жизнь, необходима колоссальная энергия. Но есть люди, склонные делать разворот на сто восемьдесят градусов именно в тот момент, когда они почти достигли всего, к чему стремились. Боюсь, я принадлежу именно к этому типу.

Грузовик Миши нагружен доверху. Чтобы добраться до озера, нам предстоит пять часов пути по заснеженной холмистой равнине. У подножий гор едва клубится печной дымок окрестных деревень. Малевич писал, что, побывав в Сибири, человек уже никогда не будет счастлив. С вершины очередного холма виден Байкал. Мы останавливаемся. Вопрос, не покидающий меня после четвертой стопки водки: где заканчивается вода и начинается небо?

Немного общей информации. Длина Байкала составляет около семи сотен километров, ширина – около восьмидесяти, а глубина – полтора километра. Этому озеру двадцать пять миллионов лет. Толщина льда зимой достигает ста десяти сантиметров. Впрочем, солнцу нет дела до этих цифр, оно просто излучает свет на белоснежную поверхность. Его лучи пробиваются сквозь облака, и стайка солнечных пятен скользит по снежной глади – словно холодная щека покойника загорается румянцем.

Грузовик выезжает на лед. Под нами километровая толща воды. Если машина провалится, наши тела будут медленно погружаться в эту темную молчаливую бездну. Идеальная могила для тех, кто боится разложения. Джеймс Дин хотел умереть, оставив «красивый труп». Крохотная байкальская эпишура, планктонная чистюля, съедающая все живое, что попадает в озеро, за сутки оставит на дне лишь наши кости.

10 февраля

Переночевали в поселке Хужир на острове Ольхон и теперь продвигаемся дальше на север. С самого утра Миша не проронил ни слова. Я восхищаюсь молчаливыми людьми и всегда пытаюсь представить, о чем они думают.

Приближаемся к месту, о котором я так мечтал. Атмосфера мрачноватая. Мороз пощипывает струны ветра. Снег летит из-под колес. Настоящая буря рождается на границе между небом и льдом. Я смотрю на берег, стараясь не думать о том, что мне предстоит провести шесть месяцев в здешнем угрюмом лесу. Добровольная ссылка в Сибирь. Бескрайние просторы, залитые бледным светом. Все словно покрыто белым погребальным саваном. Здесь гибли невинные люди, отправленные на каторжные работы сроком в двадцать пять лет. Но я приехал сюда по собственному желанию. Мне не на что жаловаться.

Миша подытожил: «Печально».

И замолчал до следующего дня.

Моя избушка расположена в северной части Байкало-Ленского заповедника. Это бывшее пристанище геологов, построенное в 1980-х годах на поляне, окруженной высоченными кедрами. Эти деревья и дали название местности – мыс Северный Кедровый. «Северные кедры» – так мог бы называться дом престарелых. Собственно говоря, в моем случае речь идет о чем-то вроде выхода на пенсию.

Езда по льду разрушает привычные представления о мире. Только боги и некоторые насекомые могут ходить по воде. Трижды в жизни я испытывал ощущение, что преступаю некую черту. Впервые это случилось, когда мне довелось увидеть дно уничтоженного людьми Аральского моря. Второй раз – когда я читал один женский дневник. И третий – когда ехал по льду Байкала. Каждый раз возникало чувство, что я прикасаюсь к тайне. Нарушаю определенный запрет.

Я пытаюсь объяснить это Мише. Ни слова в ответ.

Сегодня мы остановились на ночлег на станции Покойники, в самом сердце заповедника.

Сергей и Наташа – местные сотрудники. Они красивы, как греческие боги, только одеты теплее. Они живут здесь уже двадцать лет, гоняют браконьеров. Моя избушка находится в пятидесяти километрах на север от их жилища. Как хорошо, что у меня будут такие соседи. Мысль о них согревает. Островок любви среди зимней стужи.

Вечер прошел в компании их друзей Саши и Юры – рыбаков и вылитых героев романов Достоевского. Саша – оживленный, бойкий, румяный. В глубине его раскосых глаз горит воинственный огонь. Юра – мрачный, медлительный и скрытный. Совершенно бескровное лицо. Первый – мятежник и зачинщик драк, второй – организатор подпольных заговоров. Юра не был в городе уже пятнадцать лет.

11 февраля

Утром снова выходим на лед. Лес отступает. Когда мне было двенадцать, мы посетили в Вердене музей, посвященный Первой мировой войне. Экспозиция одного из залов представляла залегших в окопах и покрытых грязью французских солдат. Сибирская тайга, нацелившая в небо частокол штыков, напомнила мне об этих погибших на фронте бойцах.

Лед громко трещит. На поверхности образуется паутина трещин и разломов, словно наполненных кровью ярко-синего цвета. Беспорядочные нагромождения сверкающего льда разбросаны по бескрайнему полю.

«Красиво», – говорит Миша.

И снова молчание до самого вечера.

В девятнадцать часов мы прибываем к мысу Северный Кедровый. Мой мыс. Моя хижина. Координаты: N 54°26′45.12" / E 108°32′40.32".

Темные фигурки людей и собак приближаются к берегу. Нас встречают. Деревенские жители, сошедшие с картины Брейгеля. Зимний голландский пейзаж, графичный и будто покрытый картинным лаком.

Идет снег. Затем наступает ночь, и все белое становится пугающе черным.

12 февраля

Володя Т. – пятидесятилетний лесничий, много лет живущий здесь вместе с женой Людмилой. Он носит очки с затемненными стеклами, и лицо у него доброе. Похож на медвежонка. Володя и Людмила хотят вернуться в Иркутск. У Людмилы хронический флебит, ей требуется постоянное наблюдение врача. Как и у многих русских женщин, кожа у нее очень белая и прозрачная, с просвечивающими сосудами.

Они ждали меня, чтобы уехать.

Из трубы моего будущего жилища, спрятавшегося среди кедров, поднимается дымок. Крыша покрыта хрустящей сахарной корочкой. Пряничный домик. Я голоден.

Избушка приютилась у подножия горного склона высотой две тысячи метров. Тайга поднимается к его вершине, но сдает позиции на середине пути. Дальше – царство каменных глыб, льда и неба. Сам Байкал находится на высоте четырехсот пятидесяти метров, и его берег виден из окна.

Работающие под начальством Сергея лесничие заповедника живут на расстоянии тридцати километров друг от друга. Моего соседа с севера, у мыса Елохин, зовут Володя. Сосед с юга, у бухты Заворотная, – тоже Володя. Позже, если я загрущу и захочу напиться в компании, мне нужно будет всего лишь пройти несколько часов на север или на юг.

 

Сергей, главный инспектор лесного хозяйства, приехал с нами из Покойников. Выйдя из грузовика, он некоторое время молча осматривает великолепный пейзаж, а затем, приставив палец к виску, говорит мне: «Прекрасное место для самоубийства».

С самого Иркутска меня сопровождает мой друг Арно. Француз, он живет в этом городе уже пятнадцать лет. Женился на самой красивой иркутской девушке. Она мечтала о Елисейских Полях и Каннах, а когда поняла, что Арно думает только о том, чтобы бегать по тайге, выставила его за дверь.

В течение нескольких следующих дней мы вместе займемся моим обустройством. Потом мои друзья уедут, оставив меня одного. А пока идет разгрузка багажа.

ДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО,
НЕОБХОДИМОЕ ДЛЯ ПРОЖИВАНИЯ В ЛЕСУ
НА ПРОТЯЖЕНИИ ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ
Топоры
Брезентовый тент
Холщовые мешки
Лом для проруби и сачок
Коньки
Снегоступы
Байдарка и весло
Рыболовные снасти
Набор кухонной посуды
Чайник
Ледобур
Веревка
Финка и швейцарский нож
Точильный камень
Керосиновая лампа
Керосин
Свечи
Спутниковый навигатор, компас и карта
Портативные солнечные батареи, кабель и аккумуляторы
Спички и зажигалки
Горный рюкзак
Водонепроницаемые сумки-мешки
Войлочный коврик
Спальные мешки
Альпинистское снаряжение
Противомоскитная сетка для лица
Перчатки
Валенки
Ледоруб
Аптечка (10 упаковок парацетамола для борьбы с похмельем)
Пила
Молоток, гвозди, напильник и другие инструменты
Французский флаг для празднования 14 июля
Фальшфейеры для защиты от медведей
Сигнальный пистолет
Дождевик
Решетка для костра
Складная пила
Палатка
Пенка
Налобный фонарь
Спальный мешок для температуры минус 40 °C
Куртка-канадка
Пластмассовые санки
Ботинки с шипами
Резиновые сапоги
Водка и рюмка
Спирт этиловый 90 % как дополнение к предыдущему пункту
Книги
Сигары и сигариллы
Ароматическая курительная бумага в пластиковом контейнере, защищающем ее от пересыхания
Иконы (святой Серафим Саровский, святой Николай Чудотворец, святой страстотерпец Николай Романов и его семья, Черная Мадонна)
Деревянные ящики
Бинокль
Электроприборы
Тетради и ручки
Продукты на шесть месяцев (макароны, рис, галеты, консервы, соусы и приправы, мед, кофе и чай)

Забавно, что, решив пожить на природе, представляешь себя любующимся звездным небом, курящим сигару и погруженным в размышления, а на самом деле сидишь и ставишь галочки в списке инвентаря. Жизнь требует от нас оставаться прагматиками.

Вхожу в избушку. В России торжествует пластик. Вероятно, семьдесят лет исторического материализма уничтожили у людей всякое чувство прекрасного. Иначе откуда это убожество? Зачем здесь линолеум? Вообще, каким образом китч завладел нашим миром? Похоже, главным результатом глобализации стал всеобщий дурной вкус. Чтобы убедиться в этом, достаточно посетить какой-нибудь китайский городок или посмотреть на новые интерьеры французских почтовых отделений либо на то, как одеты туристы. Дурной вкус стал общим знаменателем для всех стран и народов.

Два дня подряд вместе с Арно мы отдираем линолеум, клеенку, брезент и пластиковые панели, которыми отделаны стены. С помощью лома снимаем с поверхностей уродливую обшивку. Все это позволяет увидеть просмоленные бревна и деревянный пол бледно-желтого цвета – такого же, как в комнате Ван Гога в Арле. Володя наблюдает за нами с огорченным видом. Он не понимает, что обычное потемневшее дерево красивее клеенки. Пытаюсь объяснить ему это. Но для него я – буржуа, доказывающий превосходство паркета над линолеумом, мракобес, чертов эстет.

Из Иркутска мы привезли окно с двойными стеклами и рамой из светлой сосны, чтобы заменить крошечное старое, едва пропускающее свет и создающее в доме атмосферу полицейского участка. Для нового окна Сергей выпиливает в стене более широкий проем. Он работает торопливо, не отдыхает, не делает расчетов и на ходу исправляет допущенные ошибки. Мне кажется, русские всегда строят в спешке, как будто фашисты должны нагрянуть с минуты на минуту.

Люди, живущие в соседних деревнях, словно бы не верят в прочность своего положения. И, как Ниф-Ниф из сказки, сооружают что-то непритязательное на скорую руку. Возможно, необъятные ледяные просторы воспитывают смирение. Здесь не строят для потомков. Местные поселки – это горстка домишек, сотрясающихся от резких порывов холодного ветра. Римляне строили на века. Для русских достаточно пережить зиму.

Моя избушка похожа на карточный домик. Дитя леса, когда-нибудь она совсем обветшает. Бревна ее стен раньше были деревьями на этой самой поляне. Без хозяев дом быстро разрушится и исчезнет. Но эта простенькая постройка идеально защищает от зимних морозов. И не портит то место, которое ее приютило. Наряду с юртой и иглу она является одним из самых красивых человеческих ответов суровой природе.

13 февраля

Десять часов потребовалось на то, чтобы убрать с поляны накопившийся мусор. Чистота и порядок придутся по вкусу гению этого места. Почему-то русские с легкостью избавляются от своего прошлого, но берегут негодный хлам. Выбросить что-то? Нет, лучше умереть! Зачем выкидывать старый двигатель от трактора, если его поршень может послужить подставкой для лампы? Территория бывшего Советского Союза буквально усыпана останками достижений прошлых трудовых пятилеток: разрушенные заводы, станочное оборудование, остовы самолетов. Многие русские живут в местах, напоминающих строительную площадку или свалку автомобилей. Но они не видят мусора. Не замечают то, что очевидно. Неслучайно они так часто используют глагол «абстрагироваться».

14 февраля

Последний ящик – с книгами. Если меня спросят, почему я решил пожить отшельником, я отвечу, что у меня накопилось много непрочитанных книг. Над топчаном, служащим мне постелью, я повесил сосновую полку и расставил на ней мои книги. Их около семидесяти. Я отобрал их с особой тщательностью еще в Париже. Если мы не строим иллюзий насчет богатства своего внутреннего мира, нужно взять с собой хорошие книги – они заполнят душевную пустоту. Но не следует выбирать книги исключительно серьезные и сложные, ведь жизнь в лесу не обязательно способствует подобному чтению. Если у вас под рукой только Гегель, снежная буря покажется невыносимо долгой.

Перед отъездом один друг посоветовал мне взять «Мемуары» кардинала де Реца и «Фуке» Поля Морана. Я уже знал, что не нужно путешествовать с книгами, в которых упоминается то место, где ты находишься. В Венеции лучше читать Лермонтова, а на Байкале – Байрона.

Разбираю ящик. Мишель Турнье – для мечтательного настроения, Мишель Деон – для приступов меланхолии, Дэвид Герберт Лоуренс – для чувственных образов, Мисима – для леденящей стужи. В моей библиотеке есть также небольшая коллекция книг о жизни вдали от цивилизации: непримиримый борец Серая Сова, легендарный классик Даниэль Дефо, эколог Альдо Леопольд, философ Генри Дэвид Торо (впрочем, болтовня этого безбожника-натуралиста начинает мне надоедать). И «Листья травы», потрясающий поэтический сборник столь любимого мною Уитмена. Я также взял несколько книг Юнгера, придумавшего термин «уход в лес». Немного философии: Ницше, Шопенгауэр, стоики. Маркиз де Сад и Казанова – чтобы кровь бурлила. Несколько детективов и триллеров из серии «Нуар» – иногда можно и расслабиться. Наконец, справочники по флоре и фауне, изданные у «Делашо и Нистле». Оказавшись в лесу, мы должны знать, как зовут его настоящих хозяев. Безразличие оскорбительно. Если бы в моем доме без приглашения обосновались какие-то люди, мне бы хотелось, чтобы по крайней мере они обращались ко мне по имени.

Корешки томиков из «Библиотеки Плеяды» поблескивают в пламени свечей. Книги напоминают мне иконы. Впервые в жизни я смогу прочитать книгу за один присест.

НЕПОЛНЫЙ СПИСОК КНИГ, ИДЕАЛЬНО
ПОДХОДЯЩИХ ДЛЯ ПРОЖИВАНИЯ В СИБИРСКОМ ЛЕСУ НА ПРОТЯЖЕНИИ ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ
Ингрид Астье «Адская набережная»
Дэвид Герберт Лоуренс «Любовник леди Чаттерлей»
Сёрен Кьеркегор «Болезнь к смерти»
Эрик Л’Ом «Следы на снегу»
Филипп Фенвик «Бродячий театр. Дневники»
Василий Песков «Таежный тупик»
Пит Фром «Индиан Крик: зима в сердце Скалистых гор»
Жак Лакарьер «Опьяненные Богом»
Мишель Турнье «Пятница, или Тихоокеанский лимб»
Мишель Деон «Сиреневое такси»
Маркиз де Сад «Философия в будуаре»
Пьер Дрие ла Рошель «Жиль»
Даниэль Дефо «Робинзон Крузо»
Трумен Капоте «Хладнокровное убийство»
Олаф Кандо «Год в хижине»
Альбер Камю «Брачный пир»
Альбер Камю «Падение»
Томас Нил «Остров для себя»
Жан-Жак Руссо «Прогулки одинокого мечтателя»
Джакомо Казанова «История моей жизни»
Жан Жионо «Песнь земли»
Поль Моран «Фуке, или Оскорбленное Солнце»
Анри де Монтерлан «Дневники»
Эрнст Юнгер «Семьдесят минуло», том 1
Эрнст Юнгер «Уход в лес»
Эрнст Юнгер «Гордиев узел»
Эрнст Юнгер «Приближения. Метафизика опьянения»
Эрнст Юнгер «Африканские игры»
Шарль Бодлер «Цветы зла»
Джеймс Кейн «Почтальон всегда звонит дважды»
Майкл Коннелли «Поэт»
Джеймс Эллрой «Кровавая луна»
Джеймс Хедли Чейз «Ева»
Стоики (из «Библиотеки Плеяды»)
Дэшил Хэммет «Кровавая жатва»
Тит Лукреций Кар «О природе вещей»
Мирча Элиаде «Миф о вечном возвращении»
Артур Шопенгауэр «Мир как воля и представление»
Джозеф Конрад «Тайфун»
Виктор Сегален «Оды»
Шатобриан «Жизнь Рансе»
Лао-цзы «Дао Дэ Цзин»
Гёте «Мариенбадская элегия»
Эрнест Хемингуэй «Рассказы»
Фридрих Ницше «Ecce Homo»
Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра»
Фридрих Ницше «Сумерки идолов, или Как философствуют молотом»
Джон Хейнс «Звезды, снег, костер: двадцать пять лет в северной глуши»
Серая Сова «Люди последней границы»
Антуан Марсель «Повествование о жизни в уединенной хижине»
Блез Сандрар «По всему миру и вглубь мира»
Уолт Уитмен «Листья травы»
Альдо Леопольд «Календарь песчаного графства»
Маргерит Юрсенар «Философский камень»
«Тысяча и одна ночь»
Уильям Шекспир «Сон в летнюю ночь»
Уильям Шекспир «Виндзорские насмешницы»
Уильям Шекспир «Двенадцатая ночь»
Кретьен де Труа «Романы о короле Артуре и рыцарях Круглого стола»
Морис Жорж Дантек «Американская черная коробка»
Брет Истон Эллис «Американский психопат»
Генри Дэвид Торо «Уолден, или Жизнь в лесу»
Милан Кундера «Невыносимая легкость бытия»
Юкио Мисима «Золотой храм»
Ромен Гари «Обещание на рассвете»
Карен Бликсен «Африканская ферма»
Жозе Джованни «Искатели приключений»

На шестой день после отъезда из Иркутска грузовик с моими друзьями исчезает за горизонтом. Для выброшенной на берег жертвы кораблекрушения нет мучительнее зрелища, чем тающие вдали паруса уходящего судна. Володя и Людмила заслужили новую жизнь. Жду, когда они обернутся и в последний раз взглянут на оставленную ими избушку.

 

Они не оборачиваются.

Грузовик уменьшился до размеров точки. Я один. Горы кажутся еще более суровыми. Природа демонстрирует всю свою мощь. Словно бьет меня по лицу. Обычно мы чересчур поглощены другими людьми, и их присутствие лишает остроты самый великолепный пейзаж. Одиночество возвращает нам способность радоваться природе.

Минус 33 °C. Грузовик растворился в тумане. Белые хлопья безмолвия медленно падают на землю. Быть одному – это значит слышать тишину.

Поднимается вьюга. Снежная пыль застилает глаза. Я громко кричу, раскидываю руки и подставляю лицо ледяному ветру. Затем возвращаюсь в тепло.

Я достиг пристани, которую искал всю жизнь.

Посмотрим, есть ли у меня внутренний мир.

15 февраля

Первый вечер в одиночестве. Поначалу я не осмеливаюсь уходить далеко. Мысль о том, что все еще впереди, убаюкивает меня. В десять вечера в тишине раздается грохот трескающегося льда. Избушка содрогается как под обстрелом вражеской артиллерии. Выхожу, чтобы послушать. На улице потеплело, всего минус 12 °C. Небо затянуто снежными тучами. Лед вдоль берега взломан. Это вода – несчастная пленница – умоляет освободить ее. Растения и животные зимуют подо льдом, заменившим им небо.

Избушку размером три на три метра обогревает чугунная печь. Моя новая приятельница, чье мирное похрапывание я готов слушать вечно. Печь – это ось мира. Все вращается вокруг нее. Маленькая богиня, живущая своей собственной жизнью и принимающая в дар от меня дрова. Человек прямоходящий укротил пылающий внутри нее огонь. В эссе «Психоанализ огня» Башляр предполагает, что идея добыть огонь с помощью трения изначально связана с механикой полового акта: именно занимаясь сексом, первобытный человек смог помыслить об огне. Приму к сведению. Чтобы обуздать либидо, нужно смотреть на раскаленные угли.

У меня два окна. Одно выходит на юг, второе – на восток. Из восточного окна можно разглядеть заснеженные хребты Бурятии, примерно в ста километрах отсюда. Из южного, за ветвями поваленной сосны, виден изогнутый берег залива.

Стол расположен у восточного окна, во всю его ширину. Кажется, русские способны часами сидеть у окна и наблюдать, как по стеклу стекают капли. Иногда они встают, завоевывают какую-нибудь страну или совершают революцию, а затем возвращаются мечтать к своим окнам. Зимой они без конца пьют чай и не спешат покидать свою жарко натопленную комнату.

16 февраля

Полдень, выхожу на улицу.

Снег устилает все вокруг. Темно-зеленые с сизым налетом кроны кедров припорошены серебром. Тайга кутает плечи в белую пуховую шаль. Поросшие лесом склоны живописно спускаются к озеру. Деревья завоевывают территорию, волнами обступают скалы. Темные складки пролегают среди заснеженных гор.

Интересно, почему, вместо того чтобы просто любоваться красотой природы, люди гоняются за абстрактными химерами?

17 февраля

Сегодня в 8:17 солнце показалось над верхушками бурятских гор. Я высунул нос из спального мешка. Бодрый солнечный луч, постучав в окно, заплясал по стенам. Мне показалось, что дерево истекает кровью.

Огонь в печи потух к четырем утра, и на рассвете в доме было очень холодно. Нужно встать и разжечь огонь – эти два действия и отличают людей от других человекообразных. Мой день начинается с раздувания углей. Затем я возвращаюсь в постель и жду, когда избушка нагреется до приемлемой температуры.

Утром я смазал сигнальный пистолет, оставленный Сергеем. На флоте такие используют для подачи сигнала бедствия. Яркая вспышка отпугнет медведя или других непрошеных гостей.

У меня нет ружья, и я не буду охотиться. Во-первых, потому, что это запрещено правилами заповедника. Во-вторых, я не хочу уничтожать тех, чьим гостем являюсь. Это грубо и нечестно. Никому не понравится вторжение агрессивных чужаков. Мне лично не мешает то, что рядом со мной живут столь грациозные и благородные существа, которые во многом превосходят нас. С грустью думаю о судьбе норок. Родиться в лесу, выжить в суровую зиму, попасть в капкан и стать шубой на плечах какой-нибудь тетки, чья вероятная продолжительность жизни в тайге не превысила бы и трех минут. Как бы то ни было, женщины, одетые в меха, не обладают и сотой долей красоты этих животных, убиваемых ради наживы.

Здесь не Версаль, и все общаются без лишних церемоний. Когда браконьеры встречаются с лесничими, разговоры происходят с ружьем в руках. Сергей никогда не патрулирует территорию без оружия. На берегу озера есть несколько могил с именами инспекторов. Простая бетонная плита, украшенная искусственными цветами, иногда с овальной фотографией на металлической пластине. Где хоронят браконьеров – неизвестно.

Перед отъездом Сергей рассказал мне историю о ныне покойном губернаторе Иркутской области, любителе вертолетной охоты на медведей в окрестностях Байкала. Частный Bell-407 снесло сильным порывом ветра. Результат – несколько погибших. Сергей: «Наверное, у догорающего вертолета медведи танцевали радостную джигу».

Мое единственное оружие – нож-финка, изготовленный в Чечне. Очень красивый, с деревянной рукояткой. Я не расстаюсь с ним днем, а ночью втыкаю в деревянную стену над топчаном – поглубже, чтобы он не упал и не вспорол мне живот, пока я сплю.

18 февраля

Я давно хотел разрешить загадку времени и понял, что ходьба пешком помогает замедлить его течение. Дорога магическим образом сгущает время. Часы, минуты и секунды, проведенные в пути, ползут медленнее. Раньше меня безумно тянуло к новым горизонтам. Я обожал аэропорты и самолеты, резко взмывающие ввысь. Я торопился поскорее очутиться в конечном пункте. Мои путешествия начинались как бегство и заканчивались как гонка против времени.

Затем, несколько лет назад, у меня случайно появилась возможность пожить три дня в бревенчатой избушке на берегу Байкала. Меня приютил лесничий по имени Антон. В его глазах, увеличенных очками, всегда светилась радость. Вечером мы играли в шахматы, а днем я помогал ему вытаскивать сети. Мы практически не разговаривали и много читали, я – Гюисманса, он – Хемингуэя (кстати, французы и русские произносят эти фамилии совершенно по-разному). Пока он пил чай, я гулял в лесу. Стояла солнечная осень, гуси летели на юг. Я думал о своих родных и близких. Мы слушали радио. Диктор объявляла температуру в Сочи; Антон говорил: «На Черном море, наверное, хорошо». Время от времени он подкидывал в печь дрова. День угасал, мы доставали шахматную доску и, попивая маленькими порциями красноярскую водку, играли в шахматы. Я всегда играл белыми и часто проигрывал. Эти три бесконечных дня пролетели так быстро! Покидая моего друга, я подумал: «Именно такая жизнь мне и нужна». Оставалось только попросить у вечности того, что путешествия перестали мне давать, – умиротворения.

Так я пообещал себе, что поживу несколько месяцев в полном одиночестве. Холод, тишина и одиночество скоро будут цениться на вес золота. Таежная хижина – это рай на нашей перенаселенной, перегретой и шумной планете. Южнее, в полутора тысячах километров отсюда, бурлит Китай. Полтора миллиарда человеческих существ, готовящихся к нехватке воды, древесины и свободного пространства. Жить в лесу, на берегу самого большого на свете резерва пресной воды, – роскошь. Нефтяные короли с Ближнего Востока, богатые индийцы и новые русские, умирающие от скуки в мраморных вестибюлях пятизвездочных отелей, скоро это поймут. И тогда наступит время двигаться дальше на север и селиться в тундре. Счастье будет располагаться по ту сторону 60-й параллели.

Лучше наслаждаться жизнью в лесу, чем чахнуть в городе. В шестом томе своего монументального труда «Земля и люди» известный географ и убежденный анархист Элизе Реклю в старомодных выражениях излагает замечательную идею. Будущее человечества заключается в «полном слиянии цивилизации и дикой природы». Не нужно выбирать между жаждой технического прогресса и жаждой девственных пространств. Лес дарит превосходную возможность для примирения архаики с футуризмом. Под сенью деревьев, в непосредственной близости к земле, нас ждет новая жизнь. Не отказываясь от благ цивилизации, мы покоримся лунным ритмам и законам леса. В моей избушке инновации сочетаются с глубокой древностью. Перед отъездом я запасся книгами, сигарами, алкоголем и другими бесценными изобретениями нашего мира и буду наслаждаться ими в сибирской тайге. Я настолько проникся идеями Реклю, что даже решил установить на крыше солнечные панели. Они будут питать мой ноутбук. Фотоны наполнят энергией кремниевые чипы. Я смогу послушать Шуберта, любуясь зимним пейзажем, почитать Марка Аврелия, закончив рубку дров, или выкурить гаванскую сигару, чтобы отметить удачную вечернюю рыбалку. Реклю был бы доволен.

В книге «Что я здесь делаю?» Брюс Чатвин цитирует Юнгера, который в свою очередь цитирует Стендаля: «Искусство цивилизации представляет собой сочетание самых утонченных удовольствий и постоянно присутствующей опасности». Явное сходство с идеями Реклю! Главное – не потерять управления. Удержаться на стыке двух очень разных миров. Постоянно балансировать между удовольствием и опасностью, холодом русской зимы и жаром натопленной печи. Не останавливаться, а, как маятник, перемещаться из одной точки в другую.

Жизнь в лесу – это возвращение долгов. Мы дышим, едим фрукты, рвем цветы, купаемся в реке, а потом умираем, так и не расплатившись с собственной планетой. Как будто мы – мелкие жулики, убегающие из ресторана, не рассчитавшись за обед. Идеально было бы прожить жизнь как некое сверхъестественное существо, которое не оставляет следов даже на песке. По крайней мере, неплохо было бы соблюдать правило основателя скаутского движения Баден-Пауэлла: «Покидая место стоянки, нужно оставить две вещи. Первое – ничего. Второе – благодарность». Смысл? Не быть для природы тяжким бременем. Живущий в бревенчатой хижине отшельник не загрязняет планету. Он сидит на пороге своего жилища и мирно наблюдает за бесконечной сменой времен года. Занимается ручным трудом и ходит пешком. Лишенный всякого общения, учится понимать язык деревьев. У него нет телевизора, но есть окно, которое прозрачнее любого экрана. Избушка, служащая ему пристанищем, оживляет окрестный пейзаж. Когда-нибудь нам надоест разглагольствовать об ухудшении экологии и о любви к природе и мы начнем соотносить свои слова с поступками. Пора прекратить эти театральные речи, покинуть город и поселиться в лесу.

Лесная хижина, разве это не самый яркий символ простоты? Под этими соснами жизнь сохраняет свою естественность. Время, оставшееся после ежедневной физической работы, посвящено отдыху, созерцанию и маленьким удовольствиям. Список необходимых дел сокращается. Почитать, принести воды, нарубить дров, сделать запись в дневнике, приготовить чай – все это становится священным ритуалом. В городе каждое действие совершается в ущерб чему-либо. В лесу мы накапливаем, в городе – тратим.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 
Рейтинг@Mail.ru