Шэрон Гослинг
Книжный на маяке

Глава восьмая

Наутро Рэйчел, как обычно, открыла магазин, потому что не знала, что еще делать. Рон и Буковски ждали снаружи. Снизу по тропинке поднималась Иди. Когда Рэйчел поставила кофейник, пришел Эзра. Юстас ходил кругами вокруг пустого кресла Каллена и так протяжно мяукал, что у Рэйчел сердце разрывалось.

– Если тебе нужна любая помощь, просто скажи, – сказала Иди, пока Рэйчел выставляла чашки. – Мы пришли помочь.

Рэйчел была рада, что они пришли, хотя пустоту в ее душе заполнить было невозможно. Но по крайней мере в магазине были люди, хотя без жизнерадостного голоса Каллена, всегда звучавшего в его стенах, тот казался слишком огромным и пустым.

– Печенья нет, – сказала Рэйчел. – Я не…

Иди достала из сумочки пачку печенья с изюмом и положила на прилавок.

– С печеньем Каллена не сравнится, конечно, – сказала она, – но лучше, чем ничего.

Тоби Холлингвуд пришел, когда она разливала кофе.

– Привет, – тихо произнес он. – Надеюсь, не помешал. Я хотел… хм, на самом деле я не знаю, чего хотел.

Просто побыть здесь, подумала Рэйчел. Ты просто хотел побыть здесь, как и все мы, потому что нам некуда больше пойти.

– Заходи, дружище, – сказал Рон охрипшим от горя голосом. – Не стой на пороге. Выпей кофе.

Рэйчел достала еще одну чашку и налила Тоби кофе, как делала каждое утро, как будто он всегда жил в их маленьком городке. Он, хромая, подошел к ней, и она заставила себя улыбнуться.

– Спасибо, – сказал он. – Соболезную вам всем. Я совсем недолго знал Каллена, но прекрасно понимаю, какая это тяжелая утрата для вас. Жаль, что я не успел узнать его лучше.

Они пили кофе в молчаливом согласии – те, кто знал Каллена Макдональда несколько десятков лет, и те, кто познакомился с ним всего несколько недель назад. Каждый по-своему скучал по нему, но утрату все ощущали одинаково остро.

– Ему бы это понравилось, – заметил Рон, который жевал уже третье печенье. – Что мы здесь все вместе с Рэйчел. Он бы не хотел, чтобы она была одна.

Все согласно загудели и снова замолчали. Вскоре дверь книжного магазина снова открылась, и появилась Джилли. Она неуверенно остановилась на пороге, как прежде Тоби. На ней было старое пальто Эзры с огромными плечами, доходившее ей до колен, – она в нем утопала и оттого казалась еще моложе.

– Я слышала про Каллена. – Во внезапной тишине ее голос прозвучал звонко и смело. – В супермаркете утром сказали. Я зашла выразить соболезнования.

– Спасибо, Джилли, ты очень добра, – ответила Рэйчел. – Иди сюда, выпей с нами кофе.

Джилли приблизилась, и кружок вокруг кресел разомкнулся, чтобы впустить ее. Увидев Эзру, она на секунду засомневалась, а потом как будто приняла решение.

– Спасибо за пальто, – смущенно проговорила она. – Я могу его вернуть, если хотите. Дождь кончился.

Эзра, сидевший в кресле Каллена, посмотрел на нее и улыбнулся.

– Оно же пригодилось?

Джилли вздохнула, что само по себе было красноречивым ответом, но все же добавила:

– Да.

– Тогда оставь.

– Вы не могли бы немного присмотреть за магазином? – обратилась Рэйчел ко всем собравшимся. – Мне нужно позвонить. Адвокату и в похоронное бюро…

Иди потянулась и сжала ее руку:

– Делай что нужно.

Рэйчел достала из-под прилавка телефон и пошла наверх. А когда наконец дозвонилась до адвоката Каллена, тот был искренне опечален известием о смерти своего клиента.

– Это большая потеря, – проговорил Алан Кроссвик. – Такой прекрасный человек. Мне будет его не хватать, хотя мы были знакомы совсем недолго – я принял его дела несколько лет назад. С Калленом всегда было приятно поговорить, хоть он и не любил разговоров на самые насущные темы. Например, я все время намекал ему, что пора составить новое завещание. Боюсь, нынешнее было написано еще до того, как владение поместьем перешло к нему. Вы, наверное, не знаете, но Каллен унаследовал то, что осталось от поместья Макдональдов, когда был еще ребенком. Его отец умер, когда ему было десять лет, в 1945 году. Мать назначили опекуншей до достижения Калленом двадцатилетия, а завещание очень простое – все должно достаться следующему в роду Макдональдов. С тех самых пор, как я поступил на службу в эту адвокатскую контору и просмотрел его бумаги, я твердил, что он должен изменить завещание, потому что детей у него не было, и наверняка он не хотел оставлять завещание с такой расплывчатой формулировкой. А он отвечал, что работает над этим, но до дела так и не дошло. Я планировал обсудить это с ним в ближайшее время, но видите, как вышло.

Рэйчел закрыла глаза.

– Но… что это значит? У него не было родственников, во всяком случае, он никогда о них не упоминал. Детей тоже не было, и братьев, и сестер. Что будет с маяком?

– Я должен провести расследование по старому завещанию и выяснить, нет ли все-таки прямых наследников, – ответил адвокат. – Если их не окажется, все его имущество перейдет к государству.

– Ясно, – еле слышно проговорила Рэйчел.

– Мне очень жаль, – ответил Кроссвик. – Я знаю, что вы живете на маяке и работаете в книжном. Постараюсь, чтобы вам первой предложили его выкупить.

– Спасибо, – машинально ответила Рэйчел, хотя смешно было даже подумать, что она когда-нибудь сможет позволить себе приобрести маяк. Она оцепенела. Вчера утром Каллен был жив и здоров. Сегодня его уже нет. И теперь, видимо, все, что он создал здесь, на маяке, тоже пропадет.

– Послушайте, – сказал адвокат. – Советую вам пока оставаться на месте. До дальнейших распоряжений я буду платить вам зарплату. Занимайтесь своим делом, следите за порядком, и пусть магазин работает и обеспечивает свое содержание, пока право собственности не определено. Кроме того, я попрошу вас организовать похороны, а когда будете готовы – навести порядок в сторожке. Не будем торопиться: пока ничего точно не известно. Договорились?

Остаток разговора Рэйчел помнила смутно, так как пребывала в состоянии шока, и надеялась, что адвокат этого не заметил. Подошел Юстас, покружил вокруг ее ног, сел и уставился на нее немигающими золотыми глазами. Казалось, он спрашивал: «Что с нами будет? Где теперь наш дом?»

– И что дальше? – спросила Иди, когда Рэйчел рассказала о ситуации с завещанием.

– Адвокат попытается найти наследника.

– Никого они не найдут, – ответил Рон. – Кроме нас, у него никого не было.

– Если наследника не найдут, участок перейдет к государству. Все продадут с молотка, – тихо заметил Тоби.

– Маккриди наверняка уже потирает руки, – сказал Рон.

Рэйчел встрепенулась:

– Дора?

– Ну да, – недовольно скривился Рон. – Она уже много лет пытается прибрать маяк к рукам. Сколько раз предлагала Каллену выкупить его, но ему это было неинтересно. Потом вроде бы успокоилась, но в последнее время снова начала его донимать. В прошлый раз приходила всего месяц или два назад. Он тебе не говорил?

– Нет, – ответила Рэйчел, – не говорил.

– Наверное, решил, что незачем. Он же был категорически против продажи, – печально проговорил Рон. – Но как он мог такое допустить? Оставить маяк этой стервятнице…

Рэйчел подошла к креслу и взяла его за руку. Старик накрыл ее ладонь своей.

– Не сердись на него, Рон, – тихо проговорила она. – Он же не знал, что так скоро нас оставит.

Рон сжал ее руку.

– Он хотел, чтобы маяк достался тебе, я точно знаю. Я в этом уверен. Он тебе ничего не говорил?

Рэйчел высвободила ладонь и потерла рукой глаза.

– Нет, ничего. Он… – Внезапно она застыла и нахмурилась, ошеломленно глядя прямо перед собой.

– В чем дело? – спросил Эзра. – Он что-то сказал?

Рэйчел почти забыла бессвязные последние слова Каллена, произнесенные в отчаянии.

– Да нет, – ответила она, – ничего. По крайней мере, ничего путного.

Но последние слова Каллена крутились в ее голове, как заезженная пластинка. Рэйчел вдруг поняла: все эти годы она даже не замечала того, что было у нее прямо перед носом.

Глава девятая

Потолок в спальне Рэйчел был оклеен обоями. Она еще в первый день обратила на него внимание и подумала: странно, что кому-то пришло в голову клеить обои на потолок, ведь можно было просто покрасить. Тогда она решила, что это сделано, чтобы замаскировать неровности в штукатурке, ведь стены на маяке были оштукатурены отнюдь не идеально. А потом она и думать забыла про этот потолок. И вспомнила о нем только сегодня.

На потолке. Под обоями.

Стоя в центре маленькой комнатки, она прокручивала в голове слова Каллена. Не похоже, чтобы на потолке под обоями что-то было. Обои, должно быть, поклеили не так давно: они еще не успели пожелтеть и отклеиться. Рэйчел вспомнила, как, впервые оказавшись тут, подумала, что стены в комнате, похоже, недавно покрасили, и теперь задумалась – а не поклеил ли Каллен обои тогда же, перед тем как она тут поселилась? Может, он хотел что-то от нее спрятать?

Она оглядела потолок. День клонился к вечеру, солнце опустилось к горизонту, освещение изменилось. Рэйчел редко заходила в свою комнату в это время дня, обычно она была в магазине. Под ее пристальным взглядом луч света проник в узкое окошко, и потолок осветился рассеянным желтым сиянием. Потолок казался ровным, но в одном месте Рэйчел заметила тень – ровную прямую линию. Она подошла и провела по ней пальцем, встала на цыпочки, потянулась и оперлась об окно. Последние лучи заходящего солнца пробивались в узкое стекло.

Пальцы нащупали под обоями большой прямоугольник. Она надавила, но он не поддался. Что бы там ни было, это прочно крепилось к потолку.

Она спустилась и принесла стул. Юстас многозначительно мяукнул, словно знал, что она собиралась делать, и не одобрял ее действий. Рэйчел прекрасно его понимала – она и сама сомневалась. Даже забравшись на стул, она все еще колебалась, так как знала – стоит начать отдирать обои, и пути назад уже не будет.

Отклеить обои оказалось не так-то просто. Они отходили тонкими хрупкими полосками. Юстас забыл о своем возрасте и, как котенок, принялся играть с белоснежными обрывками.

Прямоугольник оказался привинченным к потолку куском фанеры. Рэйчел устало вздохнула и поняла, что испортила комнату и потолок ради куска дерева, который, видимо, прикрепили к потолку, чтобы спрятать щель или дыру. Но раз уж она взялась за дело, нельзя бросать на середине. Она пригляделась: фанера выглядела новой, как и винты. Теперь Рэйчел уже не сомневалась, что Каллен прикрепил эту дощечку перед самым ее переездом.

Она спустилась вниз за отверткой, открутила винты и обрадовалась, что получилось так легко. Стоя на стуле и зажав отвертку в зубах, она сняла фанеру, придерживая ее обеими руками, и увидела то, что было спрятано за ней.

В потолке был устроен маленький квадратный люк.

Ей никогда не приходило в голову, что на маяке мог быть чердак. Видимо, в том маленьком куполе, куда помещался бы прожектор, будь эта башня на самом деле маяком, а не прихотью богача. Рэйчел опустила фанеру, потянулась и толкнула утопленный в потолке деревянный люк. Тот легко поднялся и почти бесшумно открылся: видимо, она активировала скрытый механизм, благодаря которому поднималась панель. В лицо Рэйчел ударила волна холодного спертого воздуха. Но запаха плесени не чувствовалось.

Она встала на цыпочки и увидела, что сразу за люком спрятана складная деревянная лестница. Потянув за нижнюю перекладину, она привела в действие еще один механизм. Рэйчел успела спрыгнуть со стула и отодвинуть его; с потолка опустилась подвесная лестница. Она заколебалась, глядя наверх. На чердаке было очень темно, хоть глаз выколи, а в комнату через люк лилась прохлада – как чернила, капающие в прозрачную воду.

Рэйчел достала светодиодный штормовой фонарь, который хранила под кроватью с тех пор, как маяк в первый раз остался без электричества. Включила его, и комната осветилась холодным бело-голубым сиянием. Рэйчел сделала глубокий вдох и полезла по лестнице. Она нашла потайную комнату и должна была узнать, что внутри.

Добравшись до верхней ступеньки, Рэйчел поставила фонарь на пол чердака, но осталась на лестнице и оглядела помещение с куполообразным потолком. Небольшой чердак был пуст, не считая круглого столика в самом центре. Рэйчел на миг замерла, прислушалась, но не услышала никаких признаков жизни. На полу лежал ровный слой пыли. Забравшись на чердак на четвереньках, она ощутила под ладонями песок.

Комната была просторнее, чем казалось на первый взгляд. Стол занимал ее почти целиком; оставалось лишь немного места, чтобы обойти его кругом. Он был сделан из тщательно отполированного белого мрамора. Отражая искусственный свет фонаря, мрамор сиял, как огромная луна. По периметру стола шел отполированный до блеска деревянный поручень. Рэйчел неуверенно потянулась к нему, схватилась и, к удивлению своему, обнаружила, что он вращается. Она также заметила, что поручень приподнимается и может скользить вверх и вниз на несколько сантиметров. Наклонившись, она обнаружила, что, если опустить кольцо до конца, в столе откроются полки, видимо встроенные для экономии пространства в маленьком помещении. Внутри были свитки и стопки бумаги, книги в кожаных переплетах, чернильницы и перья.

Над ее головой высился купол, в самом его центре виднелось крошечное окошко. Рэйчел и не подозревала, что на маяке еще столько места. К окошку на шарнирах крепились две длинные тонкие металлические рукоятки. Видимо, с их помощью окно можно открыть. Интересно, работает ли механизм? Рэйчел потянула за рукоятку, и в окошке открылось маленькое отверстие. Створки были из стекла, но располагались под странным углом, да и окошко было слишком маленьким. Если бы кто-то решил устроить в крыше проем для освещения, сделал бы его побольше. Рэйчел задрала голову, рассматривая окно и пытаясь понять, для чего оно предназначено, и тут боковым зрением уловила за спиной какое-то свечение.

Она обернулась и увидела на мраморном столе Ньютон-Данбар, раскинувшийся как на ладони в свете заходящего солнца. Миниатюрная россыпь домиков, паб со столиками среди розовых кустов, супермаркет и частная клиника. На глазах у Рэйчел по главной улице из одного конца в другой проехал маленький серебристый автомобиль. Деревья в лесу Доры Маккриди колыхались на ветру. Вся деревня – весь идеальный движущийся микромир – предстала перед Рэйчел на белом мраморном диске, будто она смотрела онлайн-трансляцию с камеры телефона.

Теперь Рэйчел понимала, почему в башне не было прожектора. Ее строили не как маяк. В голове промелькнули слова: камера-обскура. Ей уже приходилось бывать внутри такой камеры в Королевской миле^[2] в Эдинбурге; правда, там пришлось проталкиваться сквозь толпу бельгийских студентов, чтобы увидеть замок, с потрясающей четкостью отображенный на стене.

У Рэйчел закружилась голова. Башню построили почти двести лет назад. Неужели камера-обскура была здесь все это время?

Она оглядела комнату и увидела что-то на полу. Листок бумаги? Он оставил бороздку в пыли, но сам не был пыльным, словно упал только что – возможно, вылетел из-под столешницы, когда она открыла люк. Рэйчел подняла его и увидела, что это конверт из пожелтевшей бумаги. Перевернув его, она прочитала слова, написанные витиеватым старинным почерком.

Тому, кто меня найдет.

Глава десятая

– Пожалуйста, скажи, что ты продвинулся с книгой.

Тоби потер заспанные глаза и взглянул на часы. Только ему удалось уснуть после очередной бессонной ночи, как Сильви его разбудила. Было почти девять утра.

– И тебе с добрым утром, – пробормотал он и потянулся под одеялом, которым накрылся под утро. – А ты почему так рано звонишь? Только не говори, что стала ложиться в нормальное время.

– Не дразни меня, Тоби, – нетерпеливо ответила Сильви и, судя по звукам, сделала несколько прерывистых затяжек. Он вспомнил редкие воскресные утра, которые проводил дома: он просыпался, а жена сидела в постели и курила, просматривая очередную рукопись. С сигаретой она выглядела изящно. Впрочем, его бывшая жена выглядела изящно в любой ситуации. Он никогда не понимал, как ей это удавалось. – Рассказывай, как продвигается книга. Скажи хотя бы, что ты начал.

Тоби вылез из-под одеяла и пошел на кухню за кофе. Посмотрел на стол в столовой, за которым со дня переезда ни разу не ел – за этим столом он работал. Здесь стоял ноутбук, вокруг были разложены бумаги и книги и толпились кружки с остатками холодного чая и кофе.

– Начал, – сказал он, включил на кухне свет и шагнул на холодную плитку. – Я начал книгу.

Сильви преувеличенно громко вздохнула с облегчением, а Тоби не впервые задумался, почему она не стала актрисой. В лучах славы она была бы на своем месте. Но его бывшая жена добивалась славы для других.

– Что ж, слава богу, он послал нам немного радости, – ответила Сильви, прервав размышления Тоби. – И что там у тебя?

– Три главы, – ответил Тоби, налил воды в чайник и выглянул в сад. – Но такие сырые, что я пока никому не дам их читать. Даже сам не хочу перечитывать. А что?

– Давай, присылай скорее. Прямо сейчас.

– Ты не слышала, что я сказал?

– Ой, ну не надо, – фыркнула Сильви. – Я своими глазами видела, как ты писал чистовую статью быстрее, чем я успевала разобрать пакет с подарками от «Эсте Лаудер». Хватит капризничать, присылай. «Саймон и Шустер» хотят издать твою книгу.

– Сильви, я правда не хочу, чтобы кто-нибудь это читал, по крайней мере пока. И книга – не статья. Начнем с того, что главный герой этой книги – я. А я никогда не писал мемуары, и не сразу получается нащупать нужный тон. Кто-кто, а ты должна понять.

В этот раз вздох был недовольным.

– Ну ладно, ладно.

Последовало молчание. Тоби услышал, как она снова закурила, и помешал чай.

– Как твои кошмары? – наконец спросила Сильви. – Хотя нет, не отвечай. Раз ты все еще спал в девять, и так все ясно.

Он открыл раздвижную стеклянную дверь и вдохнул утренний воздух. Похоже, предстоит еще один солнечный день. За последнюю неделю их выдалось несколько. Кажется, шотландская погода наконец сдалась под натиском позднего лета.

– Ничего хорошего, – честно ответил он. – Лучше не стало.

Сильви цокнула языком.

– Тебе надо к психотерапевту.

– Знаю.

– А как дела с той девушкой, ходили уже на свидание?

Тоби отхлебнул чай.

– Вот это резкая смена темы!

– Так ходили или нет?

– Не совсем.

Она сделала паузу.

– Как это?

Тоби вздохнул и подумал, насколько уместно обсуждать такие вещи с бывшей женой.

– Мне надо завести еще друзей, кроме тебя, Сильви.

– Не спорю. Так что случилось?

– Серьезно, Сильви. Давай не будем об этом.

Сильви шумно выдохнула. Он представил дым, окутавший ее лицо.

– Как скажешь, дорогой, – ответила она. – Меня интересует лишь одно – чтобы эти три главы как можно скорее оказались у меня. Позволь заработать для тебя немного денег, разве они тебе не нужны?

– Я за нее волнуюсь, – сказала Иди, имея в виду Рэйчел. Ее длинные изящные пальцы сжимали пивную кружку. – Она какая-то рассеянная в последнее время.

Завсегдатаи книжного магазина, без Рэйчел, зато с Тоби, собрались в «Бешеном гусе». Тоби не знал, собирались ли они вот так до смерти Каллена или уход друга положил начало этой традиции. Как бы то ни было, ему было приятно, что его приняли в компанию. А вот Рэйчел присоединялась к ним редко.

– У нее полно забот, – заметил Рон.

– Знаю, но… кажется, она плохо спит.

– А ты бы как спала? Если бы столько всего навалилось, – рассудительно заметил Эзра.

– Наверное, тоже не очень хорошо, но при чем тут я? – Эзра умел мгновенно вывести Иди из себя.

– Ну и в чем смысл этого разговора? Мы все предложили помочь, чем сумеем. Мы постоянно рядом, что еще можно сделать? Мы не можем заставить ее говорить, не можем насильно накормить снотворным. – Эзра задумался. – Хотя наверняка есть способы…

Иди раскрыла было рот, но Тоби вовремя вмешался, не дав ей разразиться гневной тирадой.

– Ого, смотри. Это Джилли?

Они повернулись посмотреть. Дверь кухни открылась, и они увидели в глубине знакомую фигурку. Джилли стояла у раковины, по локти утопив руки в мыльной воде.

– Она нашла работу! – воскликнул Эзра. – А я-то думал, почему она так давно не заходила в магазин. Вот и умница. И никакая она не бродяжка, какой ты ее считала, Иди.

– Я никогда не называла ее бродяжкой, – огрызнулась Иди. – Я просто сказала…

– …что она подозрительная малолетка. – Эзра взглянул на нее поверх кружки.

– Подозрительная малолетка – не бродяжка. Да и откуда нам знать, может, она еще себя не проявила.

Эзра покачал головой, допил пиво и встал.

– Кажется, в меня сегодня уже ни капли лучшего биттера в Ньютон-Данбаре не влезет. До завтра, Рон. А ты, Тоби? Придешь завтра?

– Куда я денусь.

Эзра направился к выходу, по пути приветливо кивнув нескольким завсегдатаям.

– Никак не пойму вас двоих, – сказал Рон Иди. – Вы же раньше так дружили.

Иди допила свое пиво и встала.

– Никогда мы не дружили, Рон, – проворчала она. – Пойду я, мне еще работать. До завтра.

– А что у них случилось? – спросил Тоби, когда она ушла. – Они пререкаются хуже моих родителей, а те развелись, когда мне было восемь.

– Спроси чего полегче, – ответил Рон. – Я так и не понял, что между ними произошло. Вроде оба немолодые, могли бы договориться, но… – Он пожал плечами. – Еще по одной?

Тоби допил пиво, встал и взял кружки.

– Давай. В этот раз я угощаю.

Тоби двинулся к стойке и лишь тогда заметил Дору Маккриди. Он хотел было быстро повернуться и уйти, но это было бы невежливо. Впрочем, скоро он понял, что она его не заметила. Маккриди сидела, навалившись на стойку, и разговаривала с хозяином паба. Тоби уловил отдельные слова – «естественно, незаконно»; «сквоттерша она, слепому ясно», – и понадеялся, что речь не о Джилли.

Лишь когда он подошел к стойке, Маккриди повернулась к нему и растянула рот в улыбке, в которой не было ни капли искренности.

– Мистер Холлингвуд! Рада вас видеть.

Он улыбнулся в ответ.

– Два пива, пожалуйста, – сказал он хозяину паба.

– Как идет работа над книгой?

– Прекрасно, благодарю.

– Знаете, прямо у вас под носом разворачивается сюжет, достойный романа! – Маккриди с заговорщическим видом наклонилась к нему. – Ужасное преступление прямо здесь, в этом городе!

Тоби отодвинулся.

– Простите?

В тот момент за стойкой появилась Джилли с мокрым от кухонного жара лицом. Она несла поднос с чистыми бокалами, от которых шел пар.

– Джилли! – воскликнул Тоби и хотел было добавить «как я рад тебя видеть», но Дора Маккриди его прервала:

– Ты!

Джилли побледнела, поставила поднос и поспешно скрылась на кухне.

– Стэн! – гневно воскликнула Маккриди, обращаясь к хозяину. – Ты с ума сошел, пускать ее сюда?

– Она у нас временно, – ответил хозяин. – Зашла пару дней назад, сказала, ищет работу. Подменяет Кэрри – та попросилась в отпуск.

Маккриди фыркнула.

– Я поймала ее на незаконном проникновении. Она разбила лагерь на моей территории! Ты должен от нее избавиться.

Хозяин налил Тоби две кружки пива и поставил перед ним, растерянно хмурясь.

– Но она хорошо работает.

– Она воришка, – ответила Маккриди. – Избавься от нее, Стэн. Вот увидишь – отвернешься, и она тебя обчистит.

– С чего вы взяли? – вмешался Тоби. – Ставить палатку на чужом участке и воровать из кассы – разные вещи, не находите?

Маккриди выдавила терпеливую улыбку.

– Если она не может позволить себе нормальное жилье, где ей раздобыть деньги, кроме как не воровством?

Брови Тоби сами поползли вверх.

– Она же работает. Здесь. Прямо сейчас.

Маккриди фыркнула.

– Кстати, что случилось с ее палаткой? – спросил Тоби.

– Что?

– Ничего. – Ему было нечего добавить. Он взял пиво и вернулся за столик. За его спиной Маккриди продолжала распекать Стэна.

– Хочу спросить тебя кое о чем, Рон, – сказал Тоби, поставил перед другом кружку и сел на свое место. – Про Рэйчел.

Рон глотнул пива и ответил:

– Да, что?

– Она очень закрытая, заметил? Невозможно понять, что у нее на уме. То ли я разучился читать людей, то ли она сама по себе такая.

Старик внимательно смотрел на него.

– Я к тому, – продолжал Тоби, – что она мне сказала, что не ходит на свидания. А это… не знаю. Странно, наверное. У нее когда-нибудь был парень?

– Насколько я знаю, нет, – ответил Рон. – Никогда ее ни с кем не видел. Она себе на уме, тихоня. С местными почти не общается. И за пределы городка не выезжает. Но… – Он осекся и вздохнул.

– Что?

– Мне не по себе ее так обсуждать, дружище, честно скажу, – отозвался Рон, – думаю, ей бы это не понравилось. И если она узнает, что ты про нее расспрашивал, тебе это очков не прибавит.

– Извини, – сказал Тоби и мысленно отчитал себя. – Конечно, ты прав. Не надо было…

– Да ничего, ничего. – Рон потянулся и похлопал его по руке. – Знаешь, я немного разбираюсь в людях. И Рэйчел… скажу одно: думаю, в прошлом ей пришлось несладко. Она мне ничего не рассказывала, просто ощущение такое сложилось из ее слов, а может, из недомолвок. Когда она приехала, мы все считали ее загадочной, но теперь жизни своей без нее не представляем, и я не хочу ее расстраивать.

– Ладно, Рон, больше ничего не говори. Зря я спросил. Уж кому-кому, а мне следует понимать, что некоторым не хочется ворошить прошлое.

– Да?

Тоби покачал головой.

– Забудь. – Он взглянул в сторону кухни, задумался. Порылся в сумке и достал блокнот и ручку.

– Что ты делаешь? – спросил Рон, а Тоби быстро нацарапал несколько слов на листке бумаги.

– Оставлю Джилли записку. В моем коттедже есть свободная комната. Она может пожить там, если больше негде.

Он дождался ухода Доры Маккриди, подошел к стойке и вполголоса поговорил с хозяином. Тот с подозрением взглянул на записку, но кивнул.

Джилли доработала до конца смены не потому, что надеялась, что ее не выгонят, а потому, что не желала давать Стэну повод лишить ее оплаты за день. Кроме того, ей полагалась доля чаевых, а если она уйдет, то не получит ни копейки. Увидев за стойкой стерву Маккриди, она сразу поняла: проблем не избежать. Джилли начала работать в пабе в воскресенье. Заглянула поздно вечером в субботу, и хозяин сказал, что лишние руки нужны уже завтра – посудомойщица уходит в отпуск на неделю. С тех пор она трудилась усердно и хорошо, как только умела. Ладила со всеми на кухне, не высовывалась и не вступала в разговоры, делала все, как ей велели, не путалась под ногами, ничего не разбила – в общем, была расторопной и послушной. Стэн платил ей наличными в конце каждого дня. Джилли не была дурой и знала, что получает меньше, чем другие, но беднякам выбирать не приходится. Да ей и хватало: пока она жила в сарае, деньги тратить было не на что. Она покупала только еду, а уж на еде экономить умела. Одним из преимуществ работы на кухне было то, что иногда ей разрешали забирать остатки. Сама она никогда не просила, чтобы никто не подумал, будто она нуждается.

– Можешь идти, Джилли, – сказала Джо с другого конца кухни. Эту дородную женщину с добрым лицом Джилли старательно избегала: знала, что у той ребенок одного с ней возраста. Когда Джилли соврала, сказав, что совершеннолетняя, Джо слишком пристально на нее посмотрела. – Стэн хочет с тобой поговорить. Он за стойкой.

Джилли взяла последний поднос с бокалами, толкнула двойные двери и вышла в тускло освещенный главный зал. Последние посетители разошлись, оставив после себя лишь запахи выдохшегося пива и пережаренной картошки. Хозяин стоял за кассой и считал выручку. Джилли поставила поднос, стала разгружать бокалы и смотреть, как он отсчитывает ее дневной заработок. Кто-то уже поделил чаевые: шесть маленьких горсток серебряных и медных монет ждали, пока сотрудники разложат их по сумочкам для чаевых. У Джилли такой сумочки не было, ей даже не предложили ее выдать; никто не думал, что она задержится тут надолго.

Стэн повернулся к ней. Его лицо было морщинистым и усталым, плечи ссутулились.

– Прости, – сказал он, – придется тебе уйти. Помещение принадлежит ей, а времена и так тяжелые.

Джилли не стала говорить, что уже обо всем догадалась. У нее было чутье, которым он не обладал и никогда обладать не будет. Она взяла протянутые деньги – Стэн округлил сумму до тридцати пяти фунтов, добавив два фунта сверху за причиненные неудобства, – и без лишних слов сгребла в ладонь свои чаевые.

– Погоди-ка, – добавил Стэн, – тот журналист кое-что для тебя оставил.

Джилли обернулась и увидела в его руках маленькую сложенную записку. Взяла и прочитала по дороге на кухню, где оставила пальто Эзры. Тоби написал свой адрес в Ньютон-Данбаре и добавил: «Если тебе негде остановиться, всегда можешь прийти сюда. Это тебя ни к чему не обяжет».

Джилли улыбнулась. Естественно, это ее ни к чему не обяжет. Слепому ясно: Тоби запал на Рэйчел. Это было так мило. Она скомкала записку и выбросила ее в корзину для мусора. Она не нуждалась в его помощи, ведь он неизбежно начнет задавать вопросы, а отвечать она не намерена.

На кухне была только Джо. Интересно, она осталась по просьбе Стэна, чтобы проследить, не прихватит ли она с собой чего-то лишнего? Джилли сняла пальто Эзры с крючка у двери и сунула руки в рукава.

– Эй, – тихо окликнула ее Джо.

Джилли оглянулась. Джо стояла за сверкающей хромированной столешницей. Она взяла коробку и протянула Джилли. В такие коробки упаковывали еду навынос.

– Береги себя, – сказала Джо, – и подумай, может, лучше вернуться домой?

Джилли взяла коробку и кивнула. Подумает, как же. Подумает и решит, что категорически этого не хочет.

– Спасибо.

На улице Джилли открыла коробку и обнаружила внутри целую порцию жареной рыбы с картошкой. Еда еще была горячей. Видимо, Джо приготовила ее в самом конце дня. Может, Стэн ей велел? Хотя, пожалуй, нет. Эта рыба с картошкой стоила треть того, что Джилли заработала за день. Она ела на ходу, стараясь растянуть удовольствие, но все равно запихивала еду в рот слишком быстро. Она не ела горячего с тех пор, как на прошлой неделе урвала в супермаркете пирожок за полцены, а уж когда в последний раз ела нормальный обед, вообще не помнила.

Она расстроилась, что лишилась работы, но ей все равно пришлось бы уйти, когда посудомойщица вернется из отпуска. За это время с учетом чаевых она заработала почти сто пятьдесят фунтов. С такой суммой на руках можно немного расслабиться и подумать, что делать дальше. Джилли знала, что не сможет остаться в Ньютон-Данбаре, но ей тут нравилось, и уезжать она не хотела. Теперь надо было придумать, чем себя занять. В пабе Джилли работала до закрытия и возвращалась в сарай почти в полночь. В такое время Иди, хозяйке углового коттеджа, не пришло бы в голову выйти в сад. В полночь окна в доме уже не горели. А перед наступлением утра Джилли успевала замести следы своего пребывания в сарае – даже если бы Иди туда зашла, она бы не догадалась, что там кто-то ночевал. Но теперь… Если она будет шататься по улице, рано или поздно на нее обратят внимание, особенно в таком маленьком городке, как Ньютон-Данбар. А если она будет целыми днями сидеть в книжном магазине на маяке, Рэйчел начнет задавать вопросы.