Shell L
Шахджахан
– А на кого они охотятся? – от волнения у мальчика перехватывает дыхание. Вот-вот он узнает ответ на давно мучающие вопросы! – для него это захватывающая сказка, не более, и ведьма это понимает.
– На кого, на кого, – раздосадовано ворчит старушенция. – На неугодных ему. А неугодны ему все живые. Большую обиду он на нас затаил… Тьфу, ты, пропасть! А ну не отвлекай меня, негодник, чуть не проворонила, когда траву светящуюся добавлять надобно… Ууу, когда Дикая свора бежит по земле, прячься-не прячься, всё одно: настигнут да порвут в клочья на потеху ему. А особливо знаешь, кто ему не нравится? Те, кто его русалке не угодил или кто на неё косо посмотрит. А русалка-то, у него красивая. Кожа нежная и светлая, как цветок белокрыльника, волосы длинные, цветом что лунный свет. На белом коне русалка разъезжает. И упаси магия её прогневить! Дюже та русалка капризная. А он ей всё позволяет. Видать, любит сильно, если ему есть чем любить.
– А кто это – он?
– А ну молчи! – обрывает старуха и зачем-то оглядывается. – Он – это он, Хозяин Тёмных, тот, кого все твари слушаются, господин всех здешних и дальних земель, живущий в замке за лесом, откудова нету возврата. И ежели не хочешь беды накликать, не называй его никак! Мало ли что, не дай, Госпожа, услышит да явится.
– А Госпожа – это наша королева?
– Да, – нехотя отвечает старуха, наливая варево в кружку, с отколотой ручкой. – Она мать ему. Пей-пей, чтоб всё выпил. Это отвар лечебный. От худобы помогает.
Старушенция впихнула мальчику кружку, а сама подумала:
«А то, не приведи, Госпожа, ему в голову взбредёт, что ты худой слишком. Ты-то ешь, как цыплёнок, а он не побрезгует, сам явится с проверкой, припасами да поварами, ежели ему псы намекнут. А у меня-то погреб не бесконечный и жизней, поди, не девять!
Мальчик послушно выпивает горький, жирный отвар и морщится от ужасного вкуса. Старуха, не желающая отвечать на самый главный вопрос, опять отворачивается к своему котлу, продолжая мешать. Мальчик ёрзает минуты две, но любопытство пересиливает:
– Бабушка, а что его псы делают у нас и почему они не страшные, как ты говоришь?
Старуха смолчала, а мальчик решил не настаивать на ответе, хотя ему очень хотелось. Раз не отвечают, значит ему этого не надо знать, а раз не надо, то зачем спрашивать? Полчасика они посидели в тишине, пока ребёнок, погрузившийся в раздумья, случайно не прервал её:
– Ему, наверное, очень одиноко, – тихо и задумчиво протянул мальчик.
– Кому? – от удивления старушенция даже обернулась.
– Хозяину, – с готовностью поясняет ребёнок. – Он ведь там совсем один со своей русалкой, поэтому грустит и гневается.
Тут уж старуха не удержалась и хрипло загоготала:
– Ой, повеселил, ой, не могу! Ему? Да грустно? Да он видеть некого не желает, иначе чего б ему в такой глуши себе замок строить! Он нелюдим и дик, как волк, и страсть как этим гордиться!
Мальчику вдруг стало обидно за этого неизвестного Хозяина. Если даже бабушка, предпочитающая соседство четы болотников обществу людей, так плохо о нём думает, то как о нём думают все остальные? И почему они все так плохо о нём думают? И почему он живёт один с какой-то русалкой (Слышал бы его мысли Люгс, страшно бы закатил скандал из-за «какой-то русалки». Что значит «какая-то русалка»? Он самая лучшая русалка!)? Наверное, он, как и бабушка, причудливо выглядит и не любит шум и суету, поэтому поселился подальше. А люди из-за этого понапридумывали о нём невесть что и распустили эти слухи. А он и не знает, наверное, что его теперь все боятся, бедненький.
Мальчик знал, как это бывает. Его самого все деревенские с первой встречи невзлюбили только за то, что он живёт с бабушкой, которую все почему-то называют ведьмой, хотя она ещё никому не отказывала в помощи. Мальчику отчаянно захотелось хоть что-нибудь сделать для Хозяина, поэтому он дождался, пока старуха отвлечётся, и тихонько прокрался во дворик, к греющимся на редком солнце псам. Гончие одновременно подняли тяжёлые морды и лениво забили по земле хвостами, ожидая, что мальчик сейчас снова увлечёт их какой-нибудь интересной игрой, но, увидев, всю серьёзность своего маленького господина, поднялись и подошли к нему.
– Вы ведь можете передать ему мои слова? – неуверенно спросил ребёнок.
Самый большой пёс подошёл к нему и попытался уложить голову на плечо. Но детское плечико было слишком узким и находилось слишком низко, для пёсьей головы. Тогда зверь устроил морду у мальчика на макушке. Посчитав этот жест за разрешение продолжать, мальчик, ужасно волнуясь, сказал:
– Тогда передайте, что я его нисколечко не боюсь и считаю очень хорошим. И ещё вот этот цветок передайте. Он рос в саду госпожи, у которой я раньше работал, но потом его сорвали и хотели выкинуть, потому что он немного завял, но я попросили отдать его мне вместо оплаты за два дня и с тех пор он всегда со мной. Он приносит удачу – иначе бы бабушка меня не нашла, – а ещё он очень красивый, надеюсь ему понравится, – и со всей непосредственностью, на какую способны только дети, серьёзно прибавил: – Если ему грустно, пусть приезжает сюда, думаю, я чуточку понимаю его, а значит смогу как-нибудь утешить.
Псы слушали внимательно и напряжённо. Когда мальчик договорил, самый большой пёс, тот, что умостил морду на голове ребёнка, отступил на шаг и раскрыл пасть, куда мальчик вложил бережно высушенную нежно-розовую альстромерию. Пёс осторожно сомкнул пасть и тотчас исчез, растворившись в тенях.
***
Владыка, с балкона провожающий солнце на ночной покой, был немало удивлён, увидев перед собой вожака гончих с цветком в пасти. Красивая беловолосая женщина, расчёсывающая ему кудри чёрным гребнем, украшенным цветной эмалью, прервала своё занятие и отступила на шаг, чтобы не мешать.
Пока Владыка слушает пса и рассматривает цветок, стоит взглянуть на неё чуть внимательнее. Итак, её зовут Анна и она одета в форму дворецкого замка Владыки. Весь её внешний вид безукоризненен: на коричневых брюках и простой белой рубашке, ни единой складки, чёрный жилет прекрасно сидит несмотря на объёмный бюст, плотно обхватывающее горло ожерелье из тёмно-синих, отливающих зеленью камней на шее имеет сложное плетение, а волосы уложены волосок к волоску. На вид ей не больше тридцати.
– Анна, – негромко зовёт Владыка, и в следующий миг женщина уже стоит перед ним на колене, приложив руку к груди и подметая пол волосами.
– Хозяин? – у Анны чарующий голос и восхитительные тёмно-синие – почти чёрные – глаза.
– Принеси мне цветок ликориса. Алый. Выбери в теплицах самый красивый.
Если женщина и удивилась, то ничем этого не показала. Она растворилась в воздухе, чтобы через две минуты возникнуть вновь и с поклоном отдать Хозяину алый цветок и тонкую серебряную ленту, предусмотрительно взятую в одной из кладовых. Владыка шепчет и вертит в руках кольцо – обычный ободок из прозрачного чёрного камня, с огранкой, похожей на шкурку змеи.
Но вот цветок и кольцо, значительно уменьшившееся, привязаны к шее пса тонкой серебряной лентой, вот пёс исчезает, вот Владыка откидывается на диване и запрокидывает голову, вот Анна возвращается к вычёсыванию его спутанных волос.
– Спрашивай, – разрешает Владыка.
– Это ведь ваше любимое кольцо, вы с ним не расставались до этого момента, Хозяин.
– Было моим кольцом, стало чужим артефактом, – пожал плечами Владыка. – Я его заговорил, теперь блестяшка не только красивая, но и очень полезная. И всё-таки, – он поднял в воздух засушенный цветок и чуть качнул головой в его сторону, – Забавно получилось, правда? Воистину, у Всематери дивное чувство юмора, а её пути неисповедимы.
– Хозяин?
– Альстромерия – преданность. Сомневаюсь, что ему известен язык цветов, значит это всё подстроила Всемать. Детёныш сам того не зная, сказал, что предан мне. Попробуешь угадать мой ответ?
Анна покачала головой. Хотя она и стояла сзади, Владыка всё равно увидел её ответ.
– Одно из значений алого ликориса – воссоединение, – по губам Владыки заструилась едва заметная улыбка. Затем он вдруг посерьёзнел. – Воссоединение, – медленно повторил он. – Надо бы предупредить его.
Глава IV
СОЮЗНИКИ
Зверь, завершающий очередной обход, едва переставлял усталые лапы. Он был так измотан, что мог думать только о предстоящем недельном сне и вкусом обеде. Или об обеде и сне.
Прежде он обходил свои владение не чаще одного или двух раз за столетие. Теперь он почти не возвращался из обходов.
Обед
Как я устал…
Сон
Еда
Доброе мясо
Не мертвечина
Потом спать
И есть…
Еда
Сытость
Сон
Как хочется спать
И есть
Обед
Сон
Много спать и есть
Да…
Ветки больного дерева тянуться к морде, путаются в гриве. Корни охватывают лапы.
Зверь трясёт головой, сбрасывает сонливость и рычит, и дерево в страхе отступает. Зверь озирается.
Ещё немного рычит для порядка и возобновляет свой путь.
Деревья поражены недугом. Прокляты. Проклятье… Недуг…
Мысли путаются в голове, и Зверь встряхивается, бодрится, но тут же снова угасает и медленно бредёт дальше. У него остаётся ещё одно дело. Нужно поговорить с братом.
Мутный взор наконец замечает резные купала восточного дворца, принадлежащего Люгсу. Зверь трясёт снова мордой, перекидывается в более человеческий вид и делает шаг вперёд, чтобы в следующий миг вломиться в роскошные золотые двери с гневными воплями:
– Немедленно пустите меня к этой клятой русалке, я её так выпорю, ни о каких романах думать не сможет!
Слуги Безымянного дворца, полупрозрачные безликие, облачённые в многослойные, шитые золотом одежды, давно привыкли к безумию старшего брата своего господина, а потому на появление Владыки не обратили ровным счётом никакого внимания. Пока Зверь искал серебряного волчка, они неторопливо проплывали по коридорам, безмолвные и безразличные.
Люгс, для вида немного попрятавшийся от старшего брата, осторожно высунул нос из-за мраморной колонны и заранее сгруппировался. Ровно через секунду его сбил с ног чёрный рычащий вихрь, а сверху навалилась тяжёлая, почти неподъёмная туша. Во всяком случае, так всё выглядело со стороны. На самом деле, братья лишь слегка соприкасались одеждами.
Люгс незаметно поёрзал, с комфортом устраиваясь на заботливо подложенной старшим братом подушке из невидимых нитей эфира и усиленно делая вид, что ему жутко неудобно, что он жутко недоволен неожиданным визитом и что он от слова совсем не хочет слушать родное рычание.
Владыка, для вида прорычав нечто совершенно бессвязное, склонился ещё ниже и, вполне убедительно играя роль безумца, забывшего про телепатию и оттого вынужденного пользоваться собственным языком, шепнул в аккуратное, тут же слегка порозовевшее от холодного дыхания, ушко Люгса:
– Какие новости?
– Кроме того, что Фалгар продолжает дискредитировать каждый твой поступок и выставлять тебя в самом невыгодном свете, никаких, – старательно удерживая на лице выражение оскорбленной невинности, пробурчал в ответ Люгс и вполне искренне скривился. – Она каждое твоё слово переиначивает!
– Моран?
– Усердно избавляется от конкуренток на твои лапу, несуществующее сердце и титул.
– То есть занята и меня доставать не планирует?
– Да.
– Двор?
– Погряз в борьбе за возможность урвать кусок повкуснее. – Люгс накрутил на палец прядь, выбившуюся из косы и задумчиво, сложил губы бантиком. – А, ну и также, как и Фалгар, до сих не может решить, на чью сторону будет выгоднее встать в войне.
– Перспективы?
– Унганд кажется им влиятельнее и сильнее тебя, зато тебя считают чуть менее безумным.
– Вот уж польстили, так польстили, – чуть отстранившись, фыркнул Владыка. – Всё, моя иллюзия закрепилась, можно больше не изображать смертельную вражду.
– Старший брат, – лицо Люгса внезапно стало очень серьёзным. Красивые брови надломились, а в глазах влажно заблестело беспокойство. – Пожалуйста, выслушай! Тебе нужны союзники. Пока ты противостоишь Унганду, кто-то должен прикрывать твою спину и поддерживать тебя! Я посетил много знатных домов.
– Ты намекаешь на то, что мне нужно начать собирать свой двор? – прозвучало почти угрожающе.
Люгс вздрогнул от холодка, пробежавшего по спине, но тяжёлый, немигающий взгляд старшего брата всё же выдержал.
– Я…
– Ты ведь далеко не глуп, – медленно проговорил Владыка, пристально вглядываясь Люгсу в глаза. Застывшие в них слёзы ему совершенно не понравились, поэтому он незаметно вплёл кончики когтей в волосы младшего брата и легонько погладил кожу головы. – Уже понял к чему всё идёт?
Люгс закусил губу и решительно кивнул.
Ясно. Значит понял. Владыка покачал головой и тяжело вздохнул. Что ж. Раз война неизбежно, а о том, что она неизбежна в один голос утверждают и сестра, и все допрошенные в застенках белого замка сторонники Кровавого Короля из числа придворных матери, вероятно ему стоит прислушаться к словам Люгса и начать собирать штат верных помощников.
Но одной Всематери известно, как же трудно ему будет довериться кому-то, кроме Люгса и Мэридаллы!
– Не стоит бояться мне противоречить, – не впопад обронил Владыка, всё еще пребывая в нерешительности. Тут в его голову взбрела занятная мысль. Если он доверяет Люгсу, то почему бы ему не довериться кому-то, кого выберет Люгс? Кто. Как не младший брат, сможет раскопать всю подноготную будущих соратников и выбрать лучших из лучших? А потом он, Владыка, и сам сможет прочесть их мысли и выяснить, насколько они к нему лояльны.
Довольно кивнув самому себе, Владыка снова сфокусировал взгляд на Люгсе:
– У тебя уже есть кто-нибудь на примете?
Люгс просиял и осветил брата такой искренней улыбкой, что тому показалось, будто мир вдруг стал не таким отвратительным.
– Я поговорил с рыбками, – рыбками Люгс называл своих информаторов. – Поговорил склизкими змеями, – Склизкими змеями в его понимании были самые изворотливые придворные. – И посетил множество притонов и клоповников, – поместья также не избежали оскорбительных кличек. – И составил список наиболее подходящих пчёлок! – то есть помощников.
Владыка удовлетворённо кивнул и наградил брата одобрительной улыбкой, от которой то засиял ещё ярче и заулыбался ещё счастливее и солнечнее. Владыка с удивлением отметил, что мир стал ещё менее отвратительным.
– Посети поместье де Флёр и забери оттуда маленького слугу хаа-ши. Он имён не по годам и сможет стать твои секретарём. Дочь поместья также весьма умна и популярна в обществе, а, главное, весьма лояльна к тебе. Она может быть полезна в вопросах управления настроениями двора. У одного из отколовшихся государств, управляемых людьми, появился весьма талантливый капитан. Тебе пригодиться флотоводец. Глава ангелов-фей Мааль ни за что не станет поддерживать искажение, распространяемое Кровавым Королём, поэтому определённо станет на твою сторону, если сумеешь убедить его в своей вменяемости. Ещё ходит слушок о проклятом ребёнке из рыбацкой деревни востоке твоих владений. Предположительно он рождённый вампир, а значит тоже может быть полезен. Есть ещё несколько перспективных отпрысков знатных домов, но я всё ещё проверяю их лояльность. И не забудь вернуть во дворец Догму, хватит ему путешествовать, и забрать спутника, посланного тебе Великой Матерью. Вряд ли она послала бы кого-то бесполезного. Это наиболее вероятные и достойные кандидаты, но я продолжу поиск и дальше.
– Ты просто чудо, Люрей! – не смог сдержать восторга Владыка.
Люгс зарделся и смущённо потупился. Ему всегда особенно нравилось, когда старший брат называл его драгоценностью.
– Тогда мне стоит немедленно взяться за дело. У тебя есть вопросы или возражения?
– Есть. Один. – Люгс снова посмотрел ему в глаза. – Когда мы сможем перестать разыгрывать вражду?
– Не знаю, – честно признался Владыка. – Но у меня стойкое ощущение, что после Макошева дня должно что-то случится.
– Хорошее или плохое? – насторожился Люгс.
Ему показалось, или во взгляде старшего брата скользнула горечь? Но ответил он ровно:
– Хотелось бы мне знать.
– Тогда пока нам лучше расстаться, – как бы ни было тяжело это говорить, но старшему брату действительно нужно начинать действовать хотя ы ради собственной безопасности.
– Приезжай на праздник, там сведемся, – согласился Владыка и поднялся на ноги, не забыв осторожно поднять и Люгса.
– Разумеется, – печально выдохнул молодой король.
– Не грусти, Люрей, – рычащий голос стал непривычно мягким, а большая когтистая ладонь накрыла серебряную макушку. – Мы бессмертны, и у нас впереди вечность. А с Королём мы как-нибудь справимся. – как бы Владыка не старался, но последняя фраза всё равно прозвучала без особой уверенности.
Люгс тут же поймал ладонь старшего брата, прижался к ней щекой и с жаром заверил:
– У тебя получиться старший брат, а я тебе помогу! Уверен, сёстры и младший брат тоже сделаю всё возможное!
Владыка слабо улыбнулся. Вера этого ребёнка действительно вдохновляла на подвиги.
Хорошо, раз Люрей в него так верит, он не может предать его доверие. Для начала нужно заглянуть в белый замок и сделать парочку приготовлений, а потом можно и к де Флёр наведаться.
Погладив Люгса на прощание по щеке, Владыка натянул на лицо выражение посвирепей и, резко развернувшись, вылетел из замка так быстро, будто за ним гнался минимум десяток Кровавых Королей.
Люгс, мысленно досадуя на отсутствие возможности проводить старшего брата как положено, проводил его взглядом и, также натянув на лицо свирепой выражение, снял иллюзию и, громко хлопнув дверями ближайших покоев, закатил грандиозную истерику, чтобы отвести душу. Истерика получилась настолько грандиозной, что тени-слуги пошли рябью, а у подосланных Королём шпионов заложило уши и они поспешили убраться, что поскорее порадовать своего хозяина новостью о стабильно-ужасных отношениях братьев.
***
Принцесса Лоуэр Лалавей дэ Энгердмандрено, ласково называемая отцом «Лала», напряжённо всматривалась в мрачно-зелёную стену Проклятого леса и в который раз задаёт себе одни и те же вопросы. Почему отец ещё не вернулся? Где он? Что с ним? Почему бабушка молчит в ответ на все вопросы? Где пропадает тётушка? И кому отец отдал своё любимое кольцо, с которым прежде никогда не расставался?
В тот памятный год, когда началось наше повествование, принцесса спала, погружённая отцом в длительный, полувековой сон. Спала и копила силы, как и положено любому уважающему себя герду.
Стоит заметить, что Лоуэр Лалавей дэ Эгердмандрено не была принцессой в том понимании, к которому мы все привыкли, но всё же она была настоящей принцессой. Рождённая дочерью короля эльфов, она была любима отцом и матерью, до тех пор, пока те не увидели, как четырёхлетняя малышка говорит с лешим и орками. Девочку стали запирать в комнате, опасаясь, что она накличет беду на всё королевство.
Это произошло очень давно по меркам смертных и совсем недавно по меркам гердов. Эльфы тогда уже забыли и о Чёрном Звере, которому Первая Госпожа Элрида приказала заботиться о своих творениях, и об её приказе оркам защищать эльфов. Забыли они и о пяти великих творениях, и о пяти великих творцах. Забыли, потому что отреклись. Только самые древние и достойные эльфы и эльфийские короли помнили о Всематери и её детях.
Однако, герды, в отличии от эльфов, проблемами с памятью не страдали. Владыка каждые десять лет спускался на Меркл – мир, созданный Первой Госпожой и населённый её творениями, – и проверял, как там обстоят дела.
Тот год, когда он встретил очаровательную беловолосую малышку, был особенным. Девочка, услышавшая от слуг о приезде диковинного гостя, сбежала из-под надзора и спряталась за портьерой в коридоре, ведущем в тронный зал. Владыка, стремительно шагавший к залу в своём парадом камзоле, внезапно замер и повёл головой, принюхиваясь.
– Сстрашно-любопытно? – поинтересовался Владыка у шторы, склонив голову на бок. – Не бойсся. Я не ем детёнышей.
Лоуэр выглянула из-за портьеры и уставилась на Владыку большими бледно-фиолетовыми глазами:
– А как вы меня нашли? – девочка похлопала длинными белыми ресницами и непроизвольно повторила позу своего собеседника, склонив голову набок.
– Унюхал твоё любопытсство, – просто ответил Владыка.
– Разве любопытство может пахнуть? – изумилась девочка.
– Разсумеется, как и вссякая эмоция. Твоё любопытсство чщесстное и исскреннее, оно пахнет цветами акации.
– А как пахнет тайна? – не задумываясь, спросила Лоуэр. Таинственный дядя ей очень понравился, и она решила поговорить с ним подольше.
– Как пыль, старые книги и живая человеческая кожа. Очень приятный запах. А тебе зачем?
Лоуэр, видя, что высокий хвостатый дядя не собирается её ругать за любопытство, а, наоборот, тоже хочет поговорить, вышла из-за портьеры и доверительно положила ладошку ему на колени – выше дотянуться не получилось.
– Ты как раз пахнешь пылью, старыми книгами и чем-то ещё. Ещё несколько запахов. Мне кажется, что один из них – это запах кожи, потому что в тебе точно есть тайна, а вот другие я не знаю.
Владыка усмехнулся. Он бы засмеялся в голос, но матушка только вчера с пеной у рта доказывала ему, что неприлично.
– Я пахну горячщим летним лугом, разсогретым полуденным ссолнцем, и хлебом. Это зсапах дома. А есщё, – он наклонился к лицу девочки и полубезумно продолжил, – Есщё я пахну кровью – чщеловечщесской кровью – и мяссом. Ссыррррым и вкуссным. Есщё сстылой зсемлёй и льдом. Так пахнет ссмеррРРрррть, – он всё же засмеялся.
Малышка сперва отшатнулась. Странный таинственный дядя пугал. Пусть его лицо было скрыто обёрнутым вокруг головы куском чёрной непрозрачной ткани без всяких прорезей, она была уверена, что оно сейчас ужасно искажено.
– Теперь ты пахнешь так, будто кто-то сумел развести огонь на гнилых дровах. Жарко и воняет.
– Сскорррее уш на гнилом мяссе, – ещё больше развеселился Владыка. Жгучее золото его глаз начало просвечивать даже через плотную ткань.
– Перестань, – попросила девочка и сделала крошечный шажок вперёд, пересиливая страх. – Тебе же плохо!
– Мне хорррошо, мне очщень хо… – он сбился и дёрнулся, точно получив пощёчину. Какое-то время они стояли молча, пока, наконец, Владыка не прекратил смотреть в одну точку и не вернул взгляд на девочку. – Как ты сказсала? Мне плохо, да. Ты права. Я болен.
– Тогда лечись, – искренне посоветовала девочка.
– У меня есть лекарство, но оно сейчас далеко. Для лекарства так безопаснее. Моя болезнь не лечится, – горько усмехнулся Владыка. – Кровь – не водица. Это не проссто жшидкоссть, это обычщаи, традиции, ссила и характер предков. От неё так проссто не изсбавиться. Впрочщем, тебе пока есщё рано рассссуждать на такие темы. Просто зссапомни.
– Хорошо, а…
– Что ты здесь делаешь, негодница?!
Король и королева спешили из тронного зала навстречу Владыке и маленькой принцессе. Лоуэр ожидала, что сейчас её будут справедливо ругать за побег и уже приготовилась к лекции на тему, какая она плохая девочка, как внезапно раздался спокойный звучный голос Владыки.
– Девочщка сспассла меня от очщередного припадка безсумия, а ты назсываешь её негодницей? – Владыка посмотрел на испуганно замершего короля сверху вниз, выдержал паузу и, подпустив в голос призрения, продолжил куда более высокопарно, – К тому жше, почщему я вссё ещё лишён ссчасстья быть предсставленным этой иссключщительно одарённой юной леди?
– Моя дочь, принцесса Лоуэр Лалавэй, – промямлил побелевшмй как плотно король, ответивший скорее неосознанно, чем сознательно.
Маленькая Лоуэр крутил головой, переводя взгляд с папы на странного дядю и обратно на папу. Она догадалась, что странный дядя решил занять её сторону, и теперь надеялась избежать выговора. Было бы совсем хорошо, если бы дядя ещё и говорил яснее, но его странные речи можно и потерпеть.
– Ваше Высочество, – король взял себя в руки. – Согласно этикету, моя дочь ещё слишком мала для приёмов, поэтому, надеюсь вы извините её отсутствие…
– Ссоглассно этикету, меня должшен был ожшидать торжшественный приём ссс не менее торжшественной всстречщей, но – он не позволил открывшему было рот королю возразить, – Разс уш мы уше однашты отсступили от этикета по причщине моей нелюбви к вссякого рода ссборищам, то, ссмею надеяться, ссможшем отсступить от него ещё раз?
– Что вы имеете ввиду, Ваше Высочество? – спросил король с хорошо натянутой улыбкой. Он был достаточно умён, чтобы понять, что спор с древним монстром – дело гиблое и заведомо провальное.
– Я жшелаю, – Владыка особенно выделил эти слова, подчёркивая свою власть. – Чтобы эта юная леди принимала учщасстие в приёме. Её общесство сскрасит моё пребывание зсдессь.
Король поджимал губы и молчал. Отказать Владыке не мог никто, это знали все.
– Боюсь, моя дочь покажется вам странной, Владыка, – предпринял он последнюю попытку.
Владыка улыбнулся, влажно чавкнув клыками.
– Вряд ли она будет страннее меня.
Король нервно сглотнул и указал рукой на тронный зал:
– В таком случае идёмте, милорд.
Владыка фыркнул и поправил:
– Шахджахан. Ессли тебе не нравится зсвать меня Владыкой, эльф, зсови Шахджаханом. Этот титул мне дали сстепняки.
– И что же он означает? – из вежливости спросил король.
– «Чщёрный хозсяин», – оскалившись, ответил Зверь.
***
Вечером король расчёсывал свои длинные волосы перед изящным резным зеркалом и жаловался стоявшей на балконе королеве:
– Эта тварь просто невыносима! Как он смеет являться в мой замок и раздавать указания?! Животное, настоящее животное!
– Ты произсносишь это слово так, будто это оскорбление, а не похвала, – раздался в ответ тихий насмешливый голос супруги.
– Это и есть оскорбление, дорогая! – воскликнул король. – Этот, не побоюсь этого слова, скот весь вечер не обращал никакого внимания ни на меня, ни на других королей! Зачем, спрашивается, вообще приходил?! Никогда не поверю, что его слова о совете прийти от этой мифической Всематери – правда! Если нечего было сказать, мог бы и отменить собрание! Как будто без этого у нас забот не хватает! Да он даже на Ленвальда смотрел, как на пустое место! А ведь тот так близок к самой Звёздной госпоже!
– Слушая тебя, можно зсаподозрить их в чём-то неприличном, а ведь этот тихий ушастик лишь её гонец, – отозвался голос с балкона.
– Как ты могла такое сказать, дорогая?! – возмутился король. – Это же верх неприли…
– Ну, во-первых, не «могла», а «мог», – голос с балкона начал приближаться, и по мере того, как он приближался, он неуловимо менялся. – А, во-вторых, я дейсствительно счщитаю этого зсабитого тихоню просстым гонцом. И хватит бледнеть! Я к твоей жшене и пальцем не прикассался, только уссыпил! А то, что ты счщитаешь меня источщником вссех бед в мире, это только твои проблемы. Да не проклинал никто ваш род, никому вы не нужны! Можшно подумать, я целыми днями только и занимаюсь построением коварных планов и придумываем всяких гадостей! Делать мне больше нечщего! – эту не очень связную, но, безусловно, весьма эмоциональную речь Владыка произнёс перед оторопевшим, совершенно не ожидавшим, что Владыка умеет читать мысли, королём эльфов.
Король же, осознав, что Влалыка слышал все нелестные эпитеты, прозвучавшие в его адрес, побледнел ещё сильнее, ожидая справедливой кары. Откуда ему было знать, что Владыке совершеннейшим образом безразлично кто и что о нём говорил и думал?
Зверь нехорошо улыбнулся.
***
– Это было не слишком красиво, с вашей стороны, великий Шахджахан, – тихий нежный голос коснулся спины Владыки, заставив его остановиться.
– Мне нет дела до твоих слов, Ленвальд, – отрубил Хозяин, даже не повернувшись. Лоуэр тихо пискнула, когда он слишком сильно сдавил её ладошку когтями.
Между тем, из-за ближайшей колонны выплыл красивый юноша с длинными белыми волосами и аметистовыми глазами, ярко сверкавшими на нежном лице. Полупрозрачные голубые ткани, мягко струились по его хрупкому телу.
Владыка подхватил Лоуэр на руки и быстрее зашагал к выходу из дворца, всем своим видом выражая нежелание продолжать диалог.
Ленвальд, проводил спину Владыки грустными глазами, не решаясь больше его задерживать.
***
Они появились у парадного входа замка.
– Ну вот, Лала, твой новый дом, – просто сказал Владыка, махнув когтями куда-то в сторону верхних этажей.
Девочка, с восхищением и некоторой опаской осматривавшая монументальность громадного белого замка, тем не менее нашла в себе силы удивилась:
– Как ты меня назвал?
– Лала. Тебе не нравится?
– Ла-ла, – медленно повторила малышка. – Ла-ла. Вообще-то у нас такие обращения не приняты, но когда именно ты это произносишь, звучит гораздо лучше, чем Лоуэр!
– Скоро ты перестанешь быть эльфом. Можешь начинать причислять себя к нам, гердам.
Девочка кивнула, задумавшись, и промолчала вплоть до третьего этажа. В качестве итога всех своих размышлений, она огорошила Владыку удивительным выводом:
– Ты не злой.
– Поясни. – попросил Владыка.
– Папа говорит, что ты страшный, а раз кто-то страшный, он должен быть злым. Но ты не страшный, а значит и не злой.
Владыка смерил девочку долгим внимательным взглядом, от которого ей стало не по себе.
– По-твоему, зло всегда должно быть уродливо?
– А как иначе? – удивился ребёнок. – Разве красивое может быть плохим, а некрасивое – добрым? Мама всегда говорила, что может быть только так и не иначе.
– Ты когда-то говорила с орками, – разумеется, перед поездкой к эльфам он навёл справки, – которых никто никогда не назовёт красавцами. Они были злыми?
Глаза малышки широко распахнулись, ротик округлился, а кулачки сжались. Раньше она об этом не думала, принимая на веру слова родителей.
– Никогда не смотри на лицо. Для многих дряней нацепить красивую оболочку не составит труда. Смотри на то, что внутри: на цвет души, на свет, что идёт из глаз, на интонации слов и эмоции. У каждого есть запах, который может рассказать о нём почти всё. Просто надо уметь чувствовать.
– И чем пахнет зло? – серьёзно спросила Лала.
Владыка невесело усмехнулся:
– О, ты даже представить себе не сможешь, как разнообразно оно может смердить. Так много запахов нет ни у чего другого.
Лала внимательно на него посмотрела и с недетской серьёзность вдруг сказала:
– Ты не шипишь.
– Да, но всем остальным об этом знать не следует.
Малышка сосредоточенно кивнула. Странный Шахджахан ей очень понравился, поэтому она решила во что бы то ни стало сохранить его секрет.
***
Наконец большая чёрная туша, на миг истаяв, просочилась через ограду и, вернув прежний вид, устало потрусила к замку.
Крикнув Анне, перестилавшей постель в бабушкины покоях, чтобы накрывала на стол, Лоуэр соскочила с балкона отцовской спальни и, цепляясь где за росший прямо из стен замка плющ, а где за открытые несмотря на осень окна, легко спустилась вниз и повисла на шее отца сразу же, как он подбежал и обратился человеком. Вечно отрешённо-непроницаемое лицо Владыки смягчилось и потеплело.