Шарлотта Бронте
Джейн Эйр (адаптированный пересказ)
© Родин И. О., текст, 2015
© Родин И. О., дизайн и название серии, 2014
Глава I
В этот зимний день о послеобеденной прогулке нечего было и думать. Во-первых, было холодно, а во-вторых, ветер нагнал черные тучи и полил промозглый дождь.
Элиза, Джон и Джорджиана Рид, перед которыми, надо сказать, я всегда была физически беспомощной, в данный момент не ссорились и не ревели, сидели в гостиной перед камином возле своей мамы, дамы средних лет.
Мне же миссис Рид сказала, чтобы я села подальше от них. Она заявила, что вынуждена отделить меня от своих детей, пока Бесси, наша няня, не сообщит ей или она сама не убедится, что я стараюсь быть приветливой и ласковой девочкой, а пока она должна лишить меня всех радостей, которыми награждают скромных, послушных и воспитанных деток.
Я спряталась в небольшой столовой рядом с гостиной, где обычно завтракали. Там стоял книжный шкаф. Выбрав себе книжку с картинками, я взобралась на широкий подоконник, уселась поудобнее, задернула почти вплотную занавесы и оказалась отгороженной с двух сторон от всего мира.
И вот, сидя с книгой на коленях, я была по-своему счастлива и боялась только, чтобы мне не помешали. К со жалению, мое уединение вскоре прервали.
Дверь в маленькую столовую отворилась.
– Эй, ты, плакса! – крикнул Джон Рид. Затем он замолчал: видимо, решил, что в комнате никого нет.
– Куда к чертям она подевалась? – продолжил он. – Лиззи! Джорджи! – позвал он сестер. – Джоаны здесь нет. Скажите мамочке, что она выбежала из дома под дождь… Какая дрянь!
Однако Элиза, только просунув голову в дверь, сразу же сказала:
– Она точно на подоконнике, Джон.
Я тут же соскочила с подоконника, потому что испугалась, что Джон сам меня оттуда стащит.
– Что тебе нужно? – спросила я.
– Скажи: «Что вам угодно, мистер Рид?» – поправил он. – Мне угодно, чтобы ты подошла ко мне, – сказал он, усевшись в кресло.
Джон Рид был на четыре года старше меня, ему исполнилось четырнадцать, мне – десять. Это был очень рослый для своих лет подросток с прыща вой кожей и желтым цветом лица как у его матери.
Джон не был привязан ни к матери, ни к сестрам, меня же он просто ненавидел. Он постоянно запугивал и мучил меня. Я дрожала как осиновый лист, когда он подходил: ведь за меня никто не заступался. Слуги не хотели сердить молодого господина, вставая на мою защиту, а миссис Рид делала вид, что ничего не замечает.
Привыкшая подчиняться Джону, я сразу же подошла к креслу. Несколько минут он развлекался тем, что показывал мне язык. Я была уверена, что он меня сейчас ударит, и думала о том, какой он мерзкий. Наверное, Джон понял, о чём я думаю, потому что вдруг, не говоря ни слова, размахнулся и очень больно ударил меня. Я пошатнулась, но на ногах устояла, отступив шага на два от него.
– Вот тебе за то, что ты нагрубила маме, – сказал он, – и за то, что спряталась за шторы, и за то, что так на меня смотрела сейчас, ты, мышь серая!
Я привыкла к грубости Джона Рида, и мне в голову не приходило ему сопротивляться; я думала только о том, как бы устоять на ногах от второго удара, который обязательно должен был последовать за первым.
– Что ты делала за шторой? – спросил он.
– Я читала.
– Покажи книжку.
Я взяла с окна книгу и отдала ему.
– Не смей брать наши книги! Мама говорит, что ты живешь у нас из жалости; ты нищенка, твой отец тебе ничего не оставил; тебе надо милостыню просить, а не жить с нами, детьми Джейнтльмена, есть то, что мы едим, и носить одежду, за которую платит наша мама. Я сейчас покажу тебе, как рыться в книгах. Это мои книги! Я здесь хозяин! Или буду им скоро! Иди и встань у дверей, подальше от окон и зеркала.
Я послушно выполнила его приказание, не догадываясь о его намерениях. Когда же увидела, что он встал и замахнулся на меня книгой, я испуганно вскрикнула и отскочила в сторону, однако, не так быстро: толстая книга задела меня на лету, я упала и, ударившись о косяк двери, ушибла голову. Из раны потекла кровь, я почувствовала острую боль, и тут страх внезапно пропал, дав волю другим чувствам.
– Гадкий, злой мальчишка! – крикнула я. – Ты похож на убийцу, на надсмотрщика над рабами, ты хуже римского императора!
– Что?! Что ты сказала?! – закричал он. – Кого ты так обзываешь?… Вы слышали, девочки? Я всё маме расскажу! Но сначала…
Джон кинулся ко мне и схватил меня за плечо и за волосы. Однако перед ним было доведенное до крайности существо. Для меня он действительно был деспотом. По моей шее текла кровь, мне было очень больно, но это уже было неважно, – передо мной был враг. Страх исчез. Я не совсем понимала, что делают мои руки, но Джон вдруг крикнул:
– Дрянь! Дрянь! – и завопил. Помощь быстро подоспела. Элиза и Джорджиана побежали за миссис Рид, которая ушла наверх; она вернулась вместе с Бесси и горничной Эббот. Нас разняли, и я услышала слова:
– Ай-ай! Вот паршивка, как она набросилась на мистера Джона!
– Какая злоба у девочки!
– Уведите ее в красную комнату и заприте там, – грозно приказала мисс Рид.
Меня подхватили в четыре руки и потащили наверх.
Глава II
Я сопротивлялась изо всех сил, что еще больше разозлило Бесси и мисс Эббот. Я понимала, что мое поведение уже навлекло на меня кучу бед, и в отчаянии была готова на все.
– Держите ее за руки, мисс Эббот, она точно с цепи сорвалась…
– Какой стыд! Какой позор! – кричала гувернантка. – Разве можно так вести себя, мисс Эйр? Бить молодого барина, сына вашей благодетельницы! Ведь это же ваш молодой хозяин!
– Хозяин? Почему это он мой хозяин? Разве я служанка?
– Нет, вы хуже служанки, вы в доме ничего не делаете, вы приживалка! Вот посидите здесь и подумайте хорошенько над своим поведением.
Говоря это, они втащили меня в красную комнату и бросили на софу. Я тут же попыталась встать, но две пары рук пригвоздили меня к месту.
– С ней никогда еще такого не было, – сказала наконец Бесси, удивленно глядя на меня.
– Ну, в тихом омуте черти водятся. Сколько раз я говорила миссис Рид, что сомневаюсь в этом ребенке, и миссис всегда соглашалась со мной. Нет ничего хуже такой тихони! Я никогда не видела, чтобы ребенок в ее возрасте был настолько замкнутым.
Бесси не ответила; но немного погодя сказала мне:
– Вы должны понимать, мисс, что вы в долгу перед миссис Рид: она же кормит вас; если она вас выгонит, то вам прямая дорога в работный дом.
Я не знала, что ей ответить. Я всегда зависела от кого-то, меня постоянно попрекали куском хлеба. Это было трудно и порой невыносимо, но я не до конца осознавала своё положение. Мисс Эббот поспешно добавила:
– И не воображайте, что вы родственница мистеру Риду и его детям, если даже миссис Рид так добра, что держит вас в своем доме. Её дети будут богаты, а у вас никогда ничего не будет. Поэтому вы должны покориться и быть любезной с ними.
– Мы ведь говорим все это ради вашей же пользы, – добавила Бесси уже мягче. – Постарайтесь не быть дерзкой.
Они ушли, меня же заперли на ключ.
В красной комнате стоял страшный холод, потому что ее почти не топили: сюда редко кто заглядывал. Иногда в эту комнату заходила миссис Рид, чтобы проверить содержимое какого-то секретного ящика в шкафу, где хранился фамильный архив, шкатулка с драгоценностями и портрет умершего мужа.
С тех пор, как умер мистер Рид, прошло девять лет; именно в этой комнате он умер; здесь он лежал мертвый; отсюда вынесли его гроб, – и с того дня комната стала нежилой. Вот в эту самую комнату меня и заперли.
Мне было страшно, но страх еще не победил меня окончательно. Кровь во мне еще кипела, и негодование поддерживало мою храбрость. Почему прощают все проступки эгоистичной Элизе, капризной Джорджиане и жестокосердному Джону? Наверное, потому что мои кузины красивые, а Джон, чтобы он ни сделал, всё равно остается для мисс Рид ее «дорогим сыночком». Мне же не прощают ничего. Я стараюсь во всем, а меня называют не послушной, упрямой вруньей, и так каждый день.
Я чувствовала себя такой несчастной! Я не понимала: за что меня так мучают? Теперь, когда прошло столько лет, у меня есть ответ на этот вопрос. Я совершенно не подходила к Гейтсхэдхоллу. Я была среди них как белая ворона, у меня не было ничего общего ни с миссис Рид, ни с ее детьми. Да, они не любили меня, но ведь и я не любила их. Почему же они должны были относиться тепло к ребенку, который не принимал их взглядов на жизнь, их порядков, который ни в чём не походил на них, который смел протестовать против унижений и плохого к себе отношения? Если бы я была веселой глупой куклой – пусть даже зависимой сиротой, – миссис Рид отнеслась бы ко мне гораздо добрее; ее дети дружили бы со мной; слуги тоже не делали бы из меня девочку для битья.
Я была уверена, что если бы мистер Рид – брат моей матери – был жив, он относился бы ко мне хорошо. Меня душили слезы. А вдруг призрак мистера Рида захочет прийти сюда и утешить меня?
И тут какой-то слабый свет появился на стене. Может быть, лунный луч или свет фонаря? Мое сердце нервно забилось. Меня охватил ужас. Я бросилась к двери и стала дергать ручку. Затем услышала поспешные шаги по коридору, ключ в замке повернулся, в комнату вошли Бесси и Эббот.
– Мисс Эйр, вам плохо? Вы больны? – спросила Бесси.
– Что за шум! Я ужасно испугалась! – воскликнула Эббот.
– Выпустите меня отсюда! Я хочу в детскую! – закричала я.
– Что тут происходит? – властно спросила мисс Рид, привлеченная криками. – Эббот, Бесси! Я, кажется, приказала оставить Джейн Эйр в красной комнате, пока сама не выпущу её!
– Мисс Джейн так громко кричала, сударыня, – виновато сказала Бесси.
– Оставьте ее, – был единственный ответ. – Отпусти руки, мерзкая девчонка! Криком ты ничего не добьешься, можешь быть уверена. Теперь ты останешься здесь еще на лишний час, да и то выпущу я тебя только при условии полного послушания с твоей стороны.
– О, тетя! Пожалейте меня! Простите! Я не выдержу этого… Накажите меня как-нибудь по-другому! Я умру, если…
– Замолчи! Ты просто отвратительна!
В её глазах я действительно была отвратительной. Она считала меня опытной артисткой, искренне веря, что я только и умею, что притворяться и лгать.
Бесси и Эббот ушли, а миссис Рид грубо втолкнула меня обратно в красную комнату и молча заперла на ключ дверь моей тюрьмы.
Со мной, видимо, случился припадок, и я потеряла сознание.
Глава III
Помню одно: очнулась я, как после страшного сновидения. Я слышала голоса, которые едва доносились до меня; волнение и абсолютный страх заглушили все мои чувства.
Еще несколько минут – и я пришла в себя. Теперь я прекрасно понимала, где нахожусь: в детской, в своей собственной кровати. Была ночь, на столе горела свеча, Бесси стояла в ногах кровати, а надо мной склонился какой-то господин.
Мне сразу же стало легче. Я почувствовала себя в безопасности, потому что в комнате был посторонний человек, у которого не было причин меня ненавидеть. Я знала его, это был мистер Ллойд, аптекарь, которого миссис Рид вызывала, когда болели слуги. Для себя и своих детей она приглашала врача.
– Ну-ка, кто я? – спросил он.
Я ответила и протянула ему руку. Он взял ее, улыбнулся и сказал:
– Ну, теперь мы пойдем на поправку.
Затем он сказал Бесси, чтобы меня ночью ни кто не беспокоил. Дав ей еще несколько указаний, предупредил, что завтра опять зайдет, и ушел. Мне с ним было так спокойно, что, когда за ним закрылась дверь, я снова почувствовала себя незащищенной, да и комната словно потемнела.
– Может, вы теперь заснете, мисс? – ласково спросила Бесси.
Я не знала, что ответить, боясь грубости с её стороны.
– Попытаюсь.
Бесси ушла в комнату для горничных, расположенную рядом с детской. И я услышала, как она сказала:
– Сара, ложись со мной в детской, а то я боюсь, что эта бедная девочка умрет. Странно, что с ней случился этот припадок… Интересно, что она чувствовала? Все-таки миссис Рид была на этот раз чересчур сурова.
Они еще с полчаса перешептывались, пока не уснули.
Я же так и не смогла заснуть до утра.
После этого случая моя нервная система расшаталась настолько, что следы пережитого потрясения сохранились до сих пор. Да, миссис Рид, вы приложили немало усилий, мучая меня! Но я вас прощаю!
На следующий день, ближе к полудню, я встала, оделась, укуталась в теплый платок и села возле камина, чувствуя страшную слабость. Я тихо плакала, мое сердце разрывалось от тоски, хотя, наверное, я должна была бы радоваться, – никого из Ридов дома не было, Эббот не показывалась, и только Бесси ходила туда-сюда, прибираясь в комнате, да изредка необычно ласково обращалась ко мне. Однако ни тишина, ни приятные слова Бесси, ни сладкий пирожок, к которому я так и не притронулась, не смогли успокоить меня.
В то утро опять зашел мистер Ллойд.
– Уже проснулась? – воскликнул лекарь, входя в детскую. – Ну, Бесси, как девочка себя чувствует?
Бесси ответила, что превосходно.
– Тогда ей надо быть повеселее. Подойдите ко мне, мисс Джейн. Вас ведь зовут Джейн? Правильно?
– Да, сэр, Джейн Эйр.
– Я вижу, что вы плакали, мисс Джейн Эйр. Не скажете – почему? Вам нездоровится?
– Нет, сэр.
– Она, наверное, плакала потому, что не могла поехать кататься с миссис Рид, – ответила за меня Бесси.
– Ну да! Она слишком большая для таких глупостей.
Я была с ним согласна, и так как это незаслуженное обвинение задело мою гордость, живо ответила:
– Я за всю мою жизнь ни разу еще не плакала о таких пустяках. Я вообще не люблю кататься! А плачу потому, что чувствую себя несчастной.
Добрый аптекарь был, видимо, удивлен моим признанием. Он внимательно разглядывал меня своими ласковыми проницательными серыми глазами, затем сказал:
– Что с тобой вчера случилось?
– Она упала, – снова за меня ответила Бесси.
– Упала! Ну вот, опять как маленькая! Разве такие большие девочки падают? Тебе, видимо, лет восемь или девять?
– Десять. Меня нарочно сбили с ног, – резко сказала я, снова поддавшись чувству обиды, – но мне не поэтому стало плохо.
Мистер Ллойд задумался и потянулся в карман пиджака за табаком. В это время зазвонил колокол, – слуг сзывали на обед, но аптекарь не знал о значении этого звона.
– Вас зовут, – сказал он Бесси, – можете идти вниз. А мне, пока вы вернетесь, надо поговорить с мисс Джейн.
Бесси пришлось уйти.
– Значит, твоя болезнь не связана с падением? Так что же случилось? – спросил мистер Ллойд, когда няня ушла.
– Меня заперли в комнате, где живет привидение, а там было уже темно.
Мистер Ллойд, улыбнувшись, нахмурился.
– Что? Привидение? Да, ты еще совсем ребенок! Ты боишься привидений?
– Да, я боюсь привидения мистера Рида. Он умер в той комнате и там лежал… Никто не заходит в ту комнату, и это было жестоко – закрыть меня на ночь в ней, в темноте! Я этого никогда не забуду.
– Ерунда! Может быть, ты и днем боишься?
– Нет, но ведь скоро опять наступит ночь. А потом есть другие причины, из-за которых мне так горько, так горько здесь.
– Какие же?
– Во-первых, я сирота, у меня даже нет братьев и сестер.
– Но у тебя есть хорошая тетя, кузен и кузины.
Последовало невольное молчание, затем я уже совсем по-детски выкрикнула:
– Да ведь это Джон Рид сбил меня с ног, а тетя приказала запереть меня в красной комнате!
Мистер Ллойд опять потянулся за табакеркой.
– Разве тебе плохо в Гейтсхэдхолле? – спросил он. – Разве ты не рада, что живешь в таком большом доме?
– Это не мой родной дом, сэр, а Эббот говорит, что я хуже прислуги в нем.
– Эх ты, глупышка! Неужели ты хочешь уехать из этого прекрасного дома? А у тебя нет других родственников, кроме миссис Рид? Со стороны отца, к примеру?
– Не знаю. Я как-то спросила тетю Рид, так она ответила, что у меня, возможно, кто-то и есть, но все они наверняка бедные люди. Тетя Рид говорит, что мои родственники могут быть только попрошайками.
– А ты не хочешь поступить в школу?
Я снова задумалась. Бесси рассказывала, что в школе, хоть там и строгие порядки, учат рисовать, вязать, играть на фортепиано, читать по-французски. Кроме того, школа – это дорога, это конец страданиям, это новая жизнь. Всё, решено.
– Я бы хотела поехать в школу.
– Ну-ну, кто знает, что нас ждет, – сказал аптекарь, вставая. – Девочку надо увезти отсюда, – добавил он, уже обращаясь к самому себе, – нервы у неё порядком расшатаны.
Вернулась Бесси, и в ту же минуту мы услышали шум подъезжающего экипажа.
– Ваша госпожа подъехала? – спросил мистер Ллойд Бесси. – Мне необходимо переговорить с ней.
Видимо, аптекарь всё-таки посоветовал мисс Рид отправить меня в школу, потому что в один из ближайших вечеров я случайно подслушала разговор Бесси и Эббот, говоривших об этом. Они решили, что я уже сплю и ничего не слышу.
– Миссис Рид, наверное, себя не помнит от радости, что появилась возможность избавиться от этой гнусной Джейн, – сказала Эббот. – И правда, у девчонки вечно такой вид, точно она замышляет что-то подлое.
– Её можно и пожалеть, – вздохнув, возразила Бесси. – Она ведь сирота…
Из их последующего разговора я впервые узнала, что мой отец был бедным пастором; что мать моя вышла за него против воли родителей, поэтому они лишили её наследства, и что всего через год после свадьбы мои родители умерли от тифа.
Глава IV
У меня появилась надежда, что жизнь моя скоро изменится, поэтому я пошла на поправку.
Однако дело со школой затянулось. Никто больше не заговаривал о моей отправке туда, а мое положение в доме между тем только ухудшилось. Миссис Рид совершенно отделила меня от своей семьи. Я жила теперь в маленькой комнатушке, туда же мне приносили еду. Со мной мало разговаривали, а миссис Рид смотрела на меня с отвращением.
Миновали ноябрь, декабрь, а также половина января.
Это случилось пятнадцатого января, около девяти часов утра. Из окна своей комнаты я увидела, как к дому подъехал экипаж. Меня это мало заинтересовало, потому что ко мне никто никогда не приезжал. Но на этот раз я ошиблась. Через некоторое время в комнату влетела Бесси, умыла мне лицо и руки и сказала, чтобы я немедленно спустилась в столовую, где меня уже ждут.
Миссис Рид сидела как обычно у камина. Она сделала мне знак подойти ближе, и представила меня какому-то незнакомцу:
– Вот девочка, о которой я вам говорила.
Мужчина медленно повернулся и вонзил в меня свои серые колючие глаза. После чего заговорил басом:
– Она небольшого роста, сколько же ей лет?
– Десять.
– Уже? – после небольшой паузы спросил он. – Как тебя зовут, девочка?
– Джейн Эйр, сэр.
Прошептав эти слова, я внимательнее посмотрела на незнакомца: черты лица у него были крупные, суровые и резкие.
– Ну, Джейн Эйр, ты хорошая девочка?
Я молчала, тогда вмешалась миссис Рид:
– Лучше об этом не спрашивайте, мистер Брокльхерст.
– Что ж, очень жаль. В таком случае нам с ней придется побеседовать. – Он сел в кресло напротив миссис Рид.
– Подойди сюда, – сказал он.
Я послушно подошла к нему, и мистер Брокльхерст поставил меня прямо перед собой. У меня появилась возможность разглядеть его еще лучше: огромный нос, жесткий рот, торчащие вперед зубы… Мне захотелось бежать, куда глаза глядят.
– Непослушание – это грех! Ты знаешь, куда пойдут грешники после смерти?
– Да, они пойдут в ад, – последовал мой давно заученный ответ.
– А ты разве хочешь попасть в ад?
– Нет, сэр.
– А что ты должна делать, чтобы избежать этого?
Я не сразу ответила.
– Постараюсь не заболеть и не умереть.
– Как можно стараться не умереть? Даже дети младше тебя умирают! Я полагаю, что у тебя злое сердце, и ты должна молить Бога, чтобы он изменил тебя.
Я собралась было спросить, каким образом Бог проделает это, но тут вмешалась тётя:
– Позвольте, мистер Брокльхерст, мне кажется, я вам писала, что эта девочка склонна к притворству и лжи. Я бы хотела попросить вас и наставниц Ловудской школы относится к ней как можно строже для её же блага.
Не зря я ненавидела миссис Рид! Ей хотелось отравить моё существование и в новой жизни, настраивая против меня мистера Брокльхерста. И ей это удалось.
– Притворство – самая плохая черта характера ребенка, – согласился мистер Брокльхерст. – Можете не сомневаться, миссис Рид, за ней установят надлежащий надзор. Я поговорю на этот счёт с мисс Темпль и наставницами.
– Я бы хотела, чтобы её воспитывали в соответствии с её будущем положением в обществе, – продолжала моя благодетельница. – Её необходимо научить смирению. Что же касается каникул, то проводить она их будет, с вашего позволения, также в Ловуде.
– Конечно, сударыня! Я уверен, что она будет благодарна за то воспитание, которое получит у нас.
– Итак, я в ближайшее же время пришлю её к вам, мистер Брокльхерст. Ответственность, которую я на себя возложила, заботясь о ней, оказалась для меня слишком обременительной.
– Конечно, конечно, сударыня! Дело в том, что меня пригласил к себе погостить на пару недель один из моих друзей, но я извещу мисс Темпль, чтобы она ожидала новую девочку, так что с приемом не будет никаких проблем. Тебе же, девочка, я оставляю книжку «Спутник ребенка». Обрати внимание на рассказ об ужасной и внезапной смерти Марты, плохой девочки, которая постоянно лгала.
Через несколько минут подали экипаж, и мистер Брокльхерст уехал. Миссис Рид и я остались одни. Несколько минут прошло в молчании: она шила, а я рассматривала её. Миссис Рид, думаю, было около тридцати шести лет. Это была полная, крепкого телосложения женщина с массивными чертами лица, глаза которой отнюдь не светились добротой. Она была педантичной и мелочной хозяйкой, от которой частенько доставалось арендаторам и слугам, и только своим детям она позволяла любые вольности.
Итак, сидя от неё в нескольких шагах, я держала в руках книжицу о внезапной смерти лгуньи Марии. Во мне всё кипело. В конце концов я не выдержала, – огульные обвинения во лжи в присутствии постороннего человека показались мне болезненно оскорбительными. Я не могла промолчать:
– Я не лгунья! – крикнула я миссис Рид. – Будь я лгуньей, я бы сказала, что люблю вас, но я говорю вам, что не только не люблю, но даже ненавижу вас больше всех на свете, даже больше, чем вашего сына! А эту книгу о лгунье можете отдать своей дочке Джорджиане, это она врёт, а не я!
– Тебе больше нечего сказать? – холодно спросила тетя, как говорят со взрослыми, а не с детьми.
– Я рада, что вы мне не родная тетя! – продолжала я. – Больше никогда я не назову вас тетей. Если меня когда-нибудь спросят, как вы со мной обращались, я расскажу всю правду. Вы жестокая и злая женщина.
– Как ты смеешь это говорить, Джейн Эйр?
– Как я смею, миссис Рид? Как смею? Да ведь это правда. Вы думаете, у меня нет чувств, мне не нужна любовь?! До самой смерти я не забуду, как вы закрыли меня в красной комнате, несмотря на то, что я вас умоляла этого не делать. Все думают, что вы добрая женщина, но я расскажу в школе, какая вы на самом деле! Это вы лгунья! Вы злая!
Мисс Рид, не ожидавшая от меня такого напора, начала оправдываться.
– Ты не права, Джейн! Что с тобой? Тебе плохо? Хочешь воды?
– Нет, миссис Рид.
– Уверяю тебя, я хочу быть твоим другом.
– Нет, это ложь.
– Ты вспыльчива, Джейн, согласись! А теперь, будь моей хорошей девочкой, иди к себе в комнату и отдохни…
– Я не ваша хорошая девочка, я не хочу отдыхать. Отправьте меня в школу как можно скорее, миссис Рид, я не хочу здесь больше оставаться.
– Да, надо тебя действительно поскорее отправить в школу, – сказала, миссис Рид и поспешно вышла из комнаты.
Враг отступил. Это была моя первая победа. Несколько минут я стояла, испытывая необычайный душевный подъем. Однако скоро он исчез. Мне опять стало грустно, я вновь почувствовала себя несчастной, – как тяжело ненавидеть и быть ненавидимой! Дети не должны воевать со взрослыми.
