Шарлиз Шелдон
Невеста с аукциона
Глава 7
– Отпусти-и-и-и, – мой крик эхом разносился сначала по дому, потом в машине, – Помогите!
– Дурная девка, тебе никто не поможет. Смирись, – добродушно сказал Касьян, наблюдая, как упирающуюся меня заталкивают в авто, – Не заставляй добропорядочных людей нас ждать.
– Шакалы вы все, а не добропорядочные люди, – проорала я, пока меня снова не заткнули огромной косматой лапищей.
– На первый раз прощу, на второй – умоешься собственной кровью. Я понятно говорю? – приблизился ко мне Касьян.
– Отвали! – рыкнула в его сторону и моментально схлопотала затрещину, от которой больно клацнули зубы друг об друга.
Остаток пути в машине провела молча, лишь следя за дорогой. Мы доехали до МКАДа, спустились на юг и рванули по вечернему шоссе в область.
По пробкам ехали долго и далеко, пока четыре машины нашего сопровождения не остановились перед воротами загородного комплекса. Охранник, вооруженный не хуже омоновца, тщательно осмотрел каждый автомобиль, посветил фонариком и сверил документы Касьяна с имеющимся при нем списком.
– Проезжайте, – процедил он и пропустил нас внутрь.
– Что это за место? – я дрожала, как осиновый лист на ветру.
Голое тело, ничем не прикрытое, все никак не могло согреться. Я отбивала зубами чечетку, понимая, что дело не в температуре, а в сильном стрессе. Было очень страшно и неуютно. Особенно, когда с двух сторон сидели мускулистые амбалы. Стоило мне вздохнуть чуть громче или пошевелиться, как они сверлили меня взглядами, пытаясь рассмотреть спрятанную руками грудь.
Я не успевала следить за развитием событий, так как все происходило крайне быстро. Вот мы остановились возле четырехэтажного особняка, сопровождение, как горох из банки, выскочили на улицу и заняли только им известные позиции. Получалось, что они выстроились полукругом, заслоняя меня и Касьяна от внешней угрозы.
– Пойдем, Катя. Осталось чуть-чуть и все закончится.
– Для меня все только начнется, – горько усмехнулась, вылезая из машины.
Как ни старалась прикрываться со всех сторон, но моя попа и перед были выставлены на всеобщее обозрение. А эта сволочь еще и руки мои одернул, намекая, чтобы не смела закрываться от жадных похотливых взглядов.
Сопровождение дружно тронулось, приобретая форму клина, замыкавшегося позади нас.
– К чему такая охрана? – не сдержалась и спросила.
– К тому, что я не хочу рисковать минимум двадцатью миллионами, – спокойно ответил Касьян.
– Э-э-эм-м… и нашлось пятнадцать дураков, готовых выложить такие деньги?! – истерично рассмеялась.
– Уже восемнадцать, – серьезно подтвердил, – Сейчас тебя осмотрит врач. Если ты действительно не была еще с мужчиной, то сумма возрастет.
– Прошу тебя… пожалуйста, не продавай меня. Мой отчим заплатит тебе столько, сколько скажешь, – мне было важно, чтобы Касьян хотя бы обратился к ним, дал знать, что происходит. Может, они смогут мне помочь. Мать надавит на Виктора, убедит, что меня можно еще раз перепродать, отбив затраченные деньги.
– Не заплатит, Катя, – даже с каким-то садистским удовольствием покачал головой, – Твои родные в курсе, что Амиров подох, а тебя забрали в счет уплаты долгов. Они согласились.
– Ты врешь, – выкрикнула ему в спину, – Врешь! Я не верю тебе!
– У тебя и выбора-то нет.
Тем временем мы зашли в холл особняка, где нас встретили серьезные мужчины в костюмах. Они ловко распределили охрану, взяли нас под конвой и повели на третий этаж.
– Проходите. Аркадий Семенович вас ждет, – перед нами распахнули дверь, запуская внутрь.
Роскошный кабинет, всюду красное дерево и дорогая мебель с техникой. А посреди этого великолепия мужчина лет пятидесяти в белом медицинском халате.
– Мы уж вас заждались. Доброй ночи, господа, – поприветствовал он, протягивая руку Касьяну, – Что же, не будем терять время и сразу приступим. Прошу за мной, – это он бросил мне через плечо.
Врач удалялся за еще одну дверь, пока я стояла и пыталась собраться с мыслями. Чувствительный пинок помог прийти в чувство и быстро засеменить за местным эскулапом.
– Ну-с, приступим к осмотру, – хищно протянул он, когда мы остались одни за закрытой дверью. Здесь был оборудован настоящий медицинский кабинет.
Эта сволочь осмотрел меня со всех возможных сторон. Как племенной кобыле проверил зубы, волосы, кожный покров. От его взгляда не укрылся ни один миллиметр тела. Мужчина крутил меня, наклонял и сгибал, как ему было удобно. За малейшую попытку ослушаться применял грубую силу и легко добивался того, чего хотел.
Настойчивые руки в перчатках щупали грудь, теребя соски, раздвигали ягодицы, трогали анус, проверяя мою реакцию. Не обошли стороной и половые губы. Врач толкнул меня назад и заставил сесть в гинекологическое кресло. Через минуту он довольно крякнул и просветлел лицом.
– Надо же, не соврали. Действительно еще ни с кем не трахалась.
– Я нахожусь здесь по ошибке, – с отчаянием заговорила, – Помогите мне, пожалуйста. Дайте позвонить по вашему телефону?
В этот момент я готова была звонить кому угодно, лишь бы помогли, лишь бы остановили этот сюрреалистический фарс. Лешке в Англию, матери, напрямую в полицию. Да хоть президенту, если бы знала его номер. Было стыдно и очень-очень мерзко.
– Помолчи и не отвлекай меня, – холодно попросил врач, быстро-быстро заполняя анкету, – Готово, пойдем.
Он вывел меня обратно, где переминался довольный Касьян.
– Хорошие новости, – бросил эскулап, – Девственница с отменным здоровьем. Молодая и выносливая кобылка.
– Я же говорил, – довольно кивнул Касьян.
– Сам понимаешь, в таких делах нужно проверять самому, – возразил Аркадий Семенович, – Не вижу смысла больше задерживать начало. Уже все собрались и ждут только моей отмашки. Касьян, у нас с тобой все в силе? Десять процентов мои?
– Вай, обижаешь, дорогой друг! Я держу слово, – притворно оскорбился мой мучитель, – Давай начнем? Нет сил уже терпеть!
– Пожалуйста… не надо.., – сквозь выступившие слезы протянула, – Я ни в чем не виновата… почему я должна расплачиваться за чужие грехи?!
– Мир в целом суров и несправедлив, – хохотнул врач, – Особенно к таким молодым телочкам, стремящимся за чужим богатством.
– Это не про меня! – закричала и забилась в истерике. Связь с реальностью медленно терялась, выпуская наружу дремавшую до этого тигрицу.
Я выворачивалась разъяренной кошкой, кусалась, билась и царапалась, лишь бы задеть больнее обидчиков. И мне это удавалось. У двоих было располосовано лицо, разбиты носы, из которых капала кровь на рубашку и халат. Я визжала и кричала, стараясь прорваться к двери. Кидалась в мужчин тяжелыми бронзовым подставками, графином, пепельницей. Всячески не подпускала к себе, пока не заметила на стене висящую саблю на деревянной подставке. Лихо подпрыгнула, ухватилась за рукоять и по-звериному обернулась на мужчин. Это была не я. Это незнакомая мне дьяволица, вышедшая наружу, чтобы задорого продать наши жизни. Мы с ней были готовы убивать. Хотели пустить кровь этим скотам, лишь бы убежать отсюда.
– Тихо-тихо-тихо, – засюсюкал врач, зачем-то шаря по карманам, а после по-крабьи двигаясь к столу, – Хорошая девочка… положи оружие, пока не поранилась?
– Катя, это уже не смешно, – хмыкнул Касьян. Его это все веселило. Даже шатающийся передний зуб, которым он угрожающе цыкал в мою сторону.
– Не подходите. Убью, – кратко сказала, уверенная в своих словах.
– Живой ты отсюда не выйдешь, если нас убьешь, – Касьян отвлекал мое внимание, и медленно приближаясь, пока докторишка что-то вытаскивал из ящика стола.
– Отойди, – раздраженно приказал эскулап.
Касьян метнулся в сторону, а я услышала два тихих хлопка, после чего в тело с острой болью вонзились две ампулы.
– Что это?
– Легкий наркотик моментального действия, – зло бросил Аркадий Семенович, – Будет в неадеквате, но это лучше, чем сейчас было. На такую дикую кошку еще и покупатель не найдется!
– Тогда хватит медлить! – рявкнул Касьян, взял мое оседающее на пол тело и потащил на четвертый этаж.
Кажется, я сама передвигала ноги и шла. Мир резко приобрел яркие краски, а после тут же потух. Звуки доносились до меня, будто из-под толщи воды. Собственные движения казались адски замедленными, а конечности свинцовыми.
Осоловевшим взглядом водила по сторонам, пока не сфокусировалась на незнакомых лицах. Передо мной сидело десятка два хмурых мужчин. Увидев меня, они что-то закричали со своих мест.
– Что за подстава?
– И это невеста Амирова?!
– Жена?!
– Да на какой помойке вы ее нашли?!
– Что происходит?
Шум и гам удалось быстро погасить, когда за моей спиной встал разозленный Касьян и спокойный доктор. Ведущий этого незаконного мероприятия взял слово, открывая вечер. Он долго распинался перед собравшимися, перечисляя мои характеристики и некоторые факты физиологии.
Аркадий Семенович крутил меня во все стороны, показывая «товар» лицом. Когда в этом отпала необходимость, он позволил мне опуститься на колени. Я не испытывала в тот момент ни грамма стыда, забыв, что я голая, униженная. Мне было… никак. Абсолютно все равно на происходящее. Это все не касалось меня. Спустя двадцать минут я начала лучше видеть собравшихся мужчин.
Их было… восемнадцать. Все сидели за отдельными столиками, потягивали алкоголь, а кто-то курил. Самых разных возрастов. От двадцати пяти на вид до шестидесяти. Русские и восточные. Хмурые, агрессивные и похабно скалящиеся.
– Подводя итог, повторюсь: сегодняшнему лоту восемнадцать лет, девственница и официальная жена почившего господина Амирова Генриха Эдельбертовича. Вы все здесь собрались ради возможности отомстить и потешить свое эго. Учитывая характера лота, вы как следует порезвитесь. Так сколько вы готовы за это заплатить? Начальная ставка десять миллионов рублей. Кто…
– Одиннадцать!
– Двенадцать!
– Четырнадцать!
Со всех сторон раздавались крики, сдобренные пошлыми комментариями. Участники аукциона обращались друг к другу, хохмили, что им стоит объединиться и совместными усилиями побить ставки других.
Я безразлично переводила взгляд с одного на другого. Где-то внутри меня бесновалась та дьяволица. Фурия, разрывающая этих недомужиков на мелкие кусочки, но снаружи ни один мускул не дрогнул на моем лице.
Мне были противны абсолютно все из присутствующих. Мерзкие рожи, гнилые души с озлобленными глазами. Что я им сделала? Что? Я ни коем образом не причастна к тому, чем им насолил Амиров. Но вместо него сейчас я стою на коленях, ожидая финального приговора.
– Двадцать шесть миллионов! – в запале кричал какой-то старик, – Забирай деньги хоть сейчас и отдай мне эту пигалицу. Она отработает каждый рубль в моей постели!
– Тридцать! – с конца зала донесся голос с сильным восточным акцентом.
– Тридцать миллионов, раз, – холодно начал отсчет аукционист, – Тридц…
– Тридцать пять!
– Алик, ты готов потратить такие деньжищи за эту драную девку? – кто-то аж возмутился в зале, – Она и десятой доли не стоит.
– Заткнись.
В этом вихре звуков я отстраненно наблюдала за мужчинами. Раскрасневшиеся, взмокшие, потные. Мне не дано было понять, зачем платить такие деньги за человека, которого собирался уничтожить и растоптать. Это особая форма извращения?
– Пятьдесят миллионов, – это прозвучало, как удар хлыстом по всем присутствующим, включая меня.
В зале повисла гробовая тишина. Я шумно сглотнула, впервые отреагировав на чей-то голос. Он был властным и режущим без ножа. Проникал в голову, разгоняя наркотический туман.
– Вы уверены, господин Алмазов? – чуть дрогнувшим голосом спросил аукционист.
– А я похож на того, кто сомневается? – из приглушенной темноты зала на невысокий помост, где я сидела на коленях, вышел мужчина.
– Что вы, Тигран Григорьевич!
Потенциальный покупатель встал передо мной, уничижительно смотря сверху вниз, и приподнял голову за подбородок.
Он был… странным..? Высокий брюнет с европейской внешностью. Одет в дорогие джинсы, полувер и пиджак. Чуть заросшее лицо, глаза, полные ненависти и боли. В движениях абсолютная уверенность в себе и задуманном. И это пугало, черт возьми.
Таким взглядом смотрят террористы-смертники, решившие идти до конца. И я боялась этого «конца».
– Пятьдесят миллионов, раз, – прочистил горло ведущий, – Пятьдесят миллионов, два… Пятьдесят миллионов, три! Продано!
Толпа в зале рассерженно загудела.
– Надеюсь, за эту сумму я смог купить успокоение своей больной души. Ты пройдешь через все то, что пришлось вытерпеть моей сестре по воле твоего мужа-ублюдка, – стальным голосом, глядя мне в глаза, произнес Алмазов.
– Я ни в чем не виновата, – равнодушно произнесла, не отводя от него глаз, – Хочешь мести? Так будь мужиком и мсти Амирову, а не беззащитной девчонке, которая сама оказалась жертвой.
Лицо Алмазова болезненно дернулось, а рука сжала мои скулы до боли.
– Ты будешь наказана за каждое лишнее слово. Ошейник! – приказал он аукционисту.
В его требовательно выставленную ладонь лег кожаный ремень. Алмазов надел его мне на шею и сильно затянул, дергая на себя.
– Поздравляем с приятной покупкой, – Касьян растянул губы в счастливой улыбке, – Надеюсь, она прослужит вам долго.
– Не дольше, чем потребуется, – коротко бросил мой покупатель, – Деньги переведены на счет организатора торгов.
– С вами приятно иметь дело, господин Алмазов! – восхитился Касьян и помахал мне рукой на прощание.
Поводок на ошейнике болезненно дернулся, заставляя меня сойти с помоста. Я безропотно шла за широкой мужской спиной, чувствуя, как нас провожают завистливыми и ядовитыми взглядами. В коридоре охрана Алмазова взяла нас в круг, выводя на улицу к припаркованным машинам.
Мне не было холодно. Я ничего не чувствовала. И в какой-то степени горько сожалела, что действие наркотика по-любому когда-нибудь закончится.
Алмазову открыли заднюю дверь черного джипа. Он сел на сидение и замер, глядя вперед. Через пару секунд очнулся и с ненавистью посмотрел на меня, которая босыми ногами стояла на снегу.
– Чего встала? Особое приглашение ждешь? – дернул цепь поводка, отчего я чуть не упала.
Быстро сообразила залезть внутрь. За мной захлопнули дверь, к которой я прижалась, стараясь выдержать между нами расстояние.
– Не-ет, – гадко усмехнувшись, протянул он, – Это тебе не поможет. Знаешь, что они делали с моей сестрой по наводке твоего мужа? – его уверенный голос срывался на злое шипение.
Рука мужчины потянулась к собственному ремню на джинсах. Быстрым движением расстегнул молнию, приспустил штаны с трусами и вытащил наружу наполовину возбужденный член.
– Давай, – Алмазов схватил меня за затылок, притягивая к паху, – Покажи, за что я заплатил пятьдесят лямов!
В губы ткнулся уже полностью эрегированный орган, но я крепко сжимала зубы. Мужчина перехватил мое лицо своей пятерней и нажал на какие-то очень чувствительные точки, от чего мой рот раскрылся в немом крике от боли. Секунды хватило, чтобы большой член ворвался в горло.
Рука на затылке не позволяла вырваться, а бедра Алмазова с сумасшедшей скоростью продолжали двигаться навстречу. Я задыхалась, меня тошнило. Пыталась оттолкнуть его, но мужчина усилил напор.
– Нравится?! – бешено выкрикнул он, – Это только начало, Амировская сука.
Я закрыла глаза от полной безысходности. Нет, это не начало. Это конец. Мой конец.
Глава 8
Когда он с тихим хрипом закончил насиловать мой рот, то оттолкнул от себя. Я спокойно вытерлась рукой и забилась в угол машины. Спасибо тем двум ампулам, что выпустил в меня докторишка. Без них я бы уже выла белугой и билась в истерике. Боюсь представить, что со мной будет, когда их действие пойдет на спад.
Бросила быстрый взгляд на Алмазова. Мужчина с брезгливым лицом застегивал джинсы и старался не смотреть в мою сторону.
– Что даже не заплачешь? – он вдруг недобро усмехнулся, продолжая игнорировать взглядом, – Делаешь вид, что все в порядке? А может, тебе понравилось? Я и повторить могу.
– А вам понравилось насиловать? – спокойно спросила его, – По-другому не дают?
Этот наркотик, так смело гуляющий по моей крови, притуплял все инстинкты. Казалось бы, лучше заткнуться и сидеть, сливаясь с сидением, но я пока была способна говорить то, что думаю, не боясь получить наказание. Пока.
Уловила мимолетное движение со стороны водительского кресла. Мужчина осуждающе качнул головой, буравя меня отнюдь не добрым взглядом. Секунда и он сжал руки на руле, продолжив делать вид, что нас не замечает.
От Алмазова веяло тяжелой подавляющей энергетикой. Одним своим присутствием он сгущал вокруг себя воздух.
– Мне вот интересно, – хищно протянул мужчина, – Ты такая смелая или головой повредилась? Скорее всего, второе.
– Не переживайте, – усмехнулась, – Скоро действие наркотика закончится, и вы еще успеете вдоволь насладиться моими истериками. Вам же это нужно? Мои страдания, боль?
– Наркотика?! Тогда понятно, а я то думал, что ты храбрящаяся из последних сил идиотка.
– Думайте, что хотите, – равнодушно пожала плечами и отвернулась к окну.
В отражении мне было видно, как Алмазов оценивающе посмотрел на мою сгорбленную фигурку. На мгновение даже показалось, что в его глазах промелькнуло что-то человеческое, но оно быстро исчезло после того, как он несколько раз устало моргнул.
Кавалькада машин выехала на МКАД, доехала до Долгопрудного и двинулась в область. Мы ехали по Дмитровскому шоссе, отдаляясь от города. Кажется, покинули пределы ЦКАДа. Скоро за окном стали мелькать деревья, старые домишки и новые особняки. Наверное, едем в очередной загородный комплекс, где у этого садиста с лишними миллионами, свой дом.
* * *
Заселение в новый дом прошло без эксцессов. Алмазов просто отвел меня в темный мрачный подвал, толкнул на одинокий матрас, лежащий посреди холодного помещения, и ушел, шумно захлопнув за собой металлическую дверь.
Вокруг меня были просто бетонные стены, лежанка, в углу ведро, наполовину заполненное водой, и все. Больше ничего. Совсем. А, забыла про узкую застекленную форточку под самым потолком подвала. Какой-то умник решил оставить ее приоткрытой для проветривания.
В общем, Тибетские монахи по сравнению со мной живут в небывалой роскоши.
Но было плевать. Все еще глубоко похрен. Только голое тело зябко ежилось. Я присела на чистый и, кажется, абсолютно новый матрас. Сейчас бы завернуться в теплое одеяло, попивая чай с лимоном. Меня знобило от холода, а зубы отбивали лезгинку.
Где-то наверху едва-едва гулким эхом раздавался топот чьих-то ног. Потом раздался рассерженным мужской крик, и что-то со звоном разбилось. Никак, у моего хозяина намечалась мужицкая истерика или приступ ярости. Главное, чтобы не вздумал соваться ко мне в таком настроении.
Встала и попыталась закрыть форточку, но моего роста не хватало, чтобы достать до нужной высоты.
Участок дома, куда меня привезли, стоял на отшибе, возле кромки леса. Красиво облагороженная территория охранялась массивным забором, а перед автоматическими воротами располагалась маленькая будка, где сидел один охранник с мониторами. Значит, здесь повсюду камеры. Но даже эти моменты не остановили меня. Мысленно переставила матрас и ведро под оконный проем и заликовала, хотя на лице ничего не дрогнуло.
Вполне можно попытаться, но не сейчас, когда утренние лучи солнца уже вовсю пробивались сквозь хмурые тучи. Я хотела сбежать ночью. Если получится. На дворе уже апрель, а у меня ни лоскутка одежды, ни обуви. Долго мне по-любому не продержаться. Расчет только на то, что удастся сразу взять верное направление к дороге, где голую девушку подберут сердобольные водители.
Сейчас этот план казался простым, как пять копеек. Именно поэтому мне хотелось дождаться темноты и того момента, когда в мозгах рассеется наркотический туман. Он делал меня полностью равнодушной и слишком смелой. С одной стороны, это могло помочь в осуществлении задуманного, а с другой, что более вероятно, могло погубить.
Вернулась на матрас и легла, свернувшись эмбрионом. Было холодно. Очень холодно. Хотелось помыться под горячим душем, так как все тело было в грязных следах и непонятных разводах. Где только умудрилась так испачкаться?
От неприятной дрожи подскочила и запрыгала по помещению. Нужно было хоть как-то разогнать кровь, заставляя себя согреваться. Оттащила матрас в угол, где должно было меньше дуть, но легче, естественно, не стало.
Очень скоро я выдохлась и легла обратно. Просунула сцепленные ладошки себе между бедер. Так хоть немного теплее. Глаза начали постепенно слипаться, унося меня в зыбкий поверхностный сон.
Мне снились Генрих и мать, которые с пеной у рта доказывали, что согласись я на все добровольно, этого бы не произошло. Они ругали меня на чем свет стоит, обвиняя во всем случившемся. Проснулась от того, что захлебывалась собственными рыданиями.
Было чертовски жалко себя, убитого Амирова, Лешку, которого я больше никогда не увижу, и даже мать. Разрывающие на части чувства затопили так, что не могла прийти в себя. Не знаю, как долго я спала, но за окном уже темнело, а из крови явно выветрился наркотик, если меня захлестнуло с головой эмоциями.
К горлу подступила тошнота, стоило вспомнить, что произошло в машине. Не смогла сдержать порыв, подбежала к ведру с водой, и меня вырвало желчью, так как желудок был пустой. О том, что мне хотелось есть, даже не вспоминала.
Когда получилось выпустить из объятий ведро, мутным взглядом обвела свою камеру. Здесь явно кто-то был. Окно закрыто, а в углу в розетку подключен переносной обогреватель, работающий на полную мощность. Рядом с матрасом стоит тарелка с холодными слипшимися макаронами и стакан воды. Ни вилки, ни ложки. Есть предполагалось руками? Даже в тюрьме у отъявленных преступников жизнь комфортнее и сытнее, чем у меня.
На «трезвую» голову снова обдумала свой план. В нем было много дыр и пустых мнимых надежд, но это единственное, чем я могла себе помочь. За окном постепенно стемнело, пока я обнимала обогреватель, подтащив в противоположный угол матрас. Все это время боялась, что Алмазов решит еще раз навестить свою «покупку», но нет, в доме стояла могильная тишина.
У меня не было часов, чтобы точно знать время, поэтому ориентировалась на свои ощущения. Когда показалось, что уже давно перевалило за полночь, начала медленно осуществлять свой план. Снова подтащила многострадальный матрас под окно, сверху уложила обогреватель. Воду из ведра пришлось тихо вылить в угол подвала, чтобы потом перевернуть его и поставить на радиатор. Конструкция вышла шаткой, но я справилась. Спокойно дотянулась до ручки окна, раскрыла его настежь и чуть не околела от холодного воздуха.
Проблема была в том, чтобы на руках подтянуть туловище и вылезти в узкий проем без посторонней помощи. На ведре, которое балансировало на честном слове, особо не подпрыгнешь, поэтому я приложила все свои усилия, чтобы подтянуться. На гимнастике мне это всегда давалось сложнее всего. Слишком слабыми были руки. Но сейчас у меня отличный стимул, который подстегивал лучше любого кнута.
Высунула голову в проем и стала медленно, по чуть-чуть, выползать по мерзлой земле. Чертыхнулась, когда попа застряла, и почувствовала себя Винни-Пухом. Не хватало только, чтобы сзади или спереди кто-то начал помогать. В итоге знатно оцарапав свои булки, я выскочила наружу, прикрыла за собой окно, чтобы не привлекало внимание, и пулей бросилась вдоль дома к забору.
На участке горели уличные фонари, и мне было прекрасно видно, куда я бегу. Голые ступни болезненно кололо от холода, все тело сковало ледяным порывом ветра. Я даже замешкалась, раздумывая, а не вернуться ли назад и выждать более удобного момента? Ага, потерпеть до июня, когда этот изверг осуществит со мной все свои тайные садистские фантазии.
Нет уж. От отвращения аж передернуло. Я прилично разогналась к моменту, когда добежала до кирпичного забора. Изнутри он был выполнен с небольшим вогнутым орнаментом в виде своеобразных ступеней. Только благодаря этому мне удалось с разбегу подпрыгнуть, оттолкнуться ногой от ниши и дотянуться до края. На этом везение закончилось. Дальше я просто тряпочкой повисла не в силах больше подтянуть на руках вес тела.
Еще повезло, что в этом углу практически не было освещения. Со стороны, наверное, картина та еще была! Голая девушка висит на руках и сверкает разодранными ягодицами. Но я была бы не я, если сейчас, за шаг до свободы, сдалась. Активно задвигала ногами, ища новую точку опоры. И нашла!
Перекинула половину тела через забор и замерла. Гадство! По дороге к дому ехал стройный ряд машин с включенным дальним светом.
Они ослепляли меня, пока я, как могла вжималась в кирпичную кладку, стараясь слиться с пейзажем. Надо было действовать, пока они не заметили незапланированный «декоративный элемент» на заборе. За горгулью или флюгер меня вряд ли примут.
Но как же ломило тело от холода! Еще будто назло безбашенный ветер задувал туда, куда не следовало. Заболею, вот к гадалке не ходи, но после такого приключения свалюсь с пневмонией.
Снизу вдруг раздалось деликатное рычание. Доберманы! Четыре пса с интересом пытались дотянуться и обнюхать мою свисающую ногу.
– Фу! – зло прошипела им, чем вызвала возмущенный лай.
Собачки явно хотели отведать новый для них деликатес в виде человеческих пальчиков. Их лай послужил для меня сигналом стартового пистолета. Машины как раз успели заехать на участок и остановились. Я же уже спрыгивала по ту сторону участка.
Теперь осталось решить, куда бежать. К дороге, где я буду, как на ладони, но быстро доберусь до шоссе, или к кромке леса, где легко затеряюсь? Зато вдоль него можно будет спокойно добежать до трассы и не попасться. Очевидно, второй вариант.
Кое-где еще оставался снег, но я бежала, не разбирая дороги. Темный частокол деревьев – вот мое спасение. За спиной, где-то на участке, раздались возбужденные крики, что снова весьма нехило подстегнуло.
У меня не было времени смаковать притупившийся страх и терзаться опасениями. Я выживала и спасала свою жизнь.
