Шантель Шоу
В погоне за любовью
Фабрицио уставился на Иден глазами-бусинками, будто читал ее мысли, и она внутренне содрогнулась.
– Рейф купит тебе такой дом?
– Я работаю над этим.
– Наверное, мне следует предупредить моего сына, что его английская роза всего лишь продажная тварь, готовая отдаться тому, кто больше заплатит.
Оскорбительные слова вызвали у нее тошноту, но она гордо подняла голову и взглянула на него.
– Он знает, – твердо сказала Иден. – У вас нет причин меня опасаться, синьор Сантини. В основе наших отношений с Рейфом лежат самые примитивные потребности. Он удовлетворяет свое желание и платит мне за это. Я уже давно перестала быть наивной романтичной девчонкой. Если точно – четыре года назад.
Казалось, Фабрицио Сантини на мгновение лишился дара речи, и это позабавило бы Иден, если бы ей не хотелось плакать.
– Значит, для вас обоих это всего лишь обычная интрижка, – задумчиво произнес он. – Прости, но ты меня не убедила. Четыре года назад ты была влюблена в моего сына. Что изменилось с тех пор?
– Я повзрослела, синьор.
Чувствуя, что вот-вот потеряет самообладание и расплачется, Иден, не опуская головы, вышла из гостиной и направилась в ванную. Если бы вода могла смыть не только слезы, но и презрение Фабрицио Сантини. За что он презирает ее? Ответ прост. Фабрицио желал, чтобы в жилах его внуков текла голубая кровь. Теперь, уверенный, что Рейф не сделает ее своей женой, он должен оставить их в покое.
Когда Иден ложилась в постель, Рейф не появился, и она подумала, что он все еще занят. Ей хотелось, чтобы он пришел, лег рядом, прикоснулся к ней, но она так и не дождалась его и заснула в полном одиночестве. Когда Рейф на рассвете проскользнул в спальню и посмотрел на нее, его глаза были холодны как лед.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Август в Индианаполисе был жарким.
В отличие от романа с Рейфом, подумала Иден. Она не понимала, почему он внезапно стал равнодушен к ней. На все ее расспросы он лишь пожимал плечами и говорил, что все в порядке.
Тогда ей в голову пришла мысль об ужине на вилле «Мимоза», куда были приглашены представители деловой элиты. Неужели она нечаянно поставила его в неудобное положение? Она вроде бы не путала вилки и не пила из чаши для омовения пальцев.
Наверное, увидев ее в дешевом платье, украшенную бижутерией, он понял, что она ему неровня. Иден помнила, как Рейф убеждал ее надеть серьги с жемчугом и бриллиантами, которые он ей подарил.
– Я боюсь их потерять, – возразила девушка. – Если ты хочешь, чтобы я надела их лишь для того, чтобы показать всем, как ты богат, давай расстанемся здесь и сейчас.
Иден слишком уважала себя и не хотела, чтобы за ее спиной шептались о том, чем она заслужила такие дорогие подарки.
– Ты стыдишься меня? – спросила она.
– Конечно, нет, – отрезал Рейф. – Почему ты так думаешь?
– Потому что я, в отличие от жен твоих партнеров, не ношу платьев от кутюр и дорогих украшений.
– Ты сама так решила, хотя мои кредитки в твоем полном распоряжении.
– Я знаю, но предпочитаю сама оплачивать свои покупки. Я говорила тебе, что меня не интересуют твои деньги.
– Да, говорила. Я восхищаюсь твоей бережливостью, cara, – произнес Рейф с едва скрываемым цинизмом, – но до сих пор не могу понять, что тебе нужно от меня, кроме секса.
Его жестокие слова ранили ее в самое сердце. Казалось, Рейф намеренно старается причинить ей боль.
Может, он устал от нее и хочет, чтобы их роман поскорее закончился?
Обратно они летели чартерным рейсом вместе с остальными членами команды. Всю дорогу Рейф избегал ее, проводя большую часть времени с главным инженером. Иден была этому рада.
Им нечего сказать друг другу, кроме слов прощания. Он ясно дал понять, что их отношениям настал конец.
Когда самолет пошел на посадку, Рейф сел в кресло рядом с ней и спросил:
– С тобой все в порядке? – Проведя рукой по волосам, он неловко добавил: – Прости, если я был груб с тобой.
– Можешь не утруждать себя. Я знаю, как тебе тяжело признавать свою неправоту.
– Мою неправоту? – яростно воскликнул он, и остальные удивленно уставились на них. Затем, с трудом взяв себя в руки, продолжил: – Нам нужно поговорить.
Иден невесело рассмеялась.
– Нам нужно было поговорить, – поправила его она. – Сейчас для этого немного поздновато. Не знаю, что я натворила. Ты не захотел рассказать, что тебя гложет, но теперь мне уже все равно.
Очутившись в главном вестибюле аэропорта, Иден была ослеплена вспышками фотоаппаратов. Хотя Рейф и был национальным героем Италии, сегодня внимание папарацци сосредоточилось на ней.
Дав четкие указания своим телохранителям, Рейф обнял Иден за плечи и устремился к выходу, но фотографы, подобно стае гиен, следовали за ними по пятам. Как же я это ненавижу, подумала Иден, когда кто-то всунул ей в руки свежую газету.
Девушка увидела первую страницу, и ей показалось, что мир перевернулся. Там была самая ужасная фотография, которую Иден только могла себе представить. Снимок, сделанный крупным планом, изображал ее в бикини, с обезображенной шрамами ногой. Но больнее всего ранило фото, сделанное в Венеции. Она сидела, откинувшись назад, в гондоле и улыбалась в камеру, хотя на самом деле эта улыбка предназначалась Рейфу. Один из наиболее романтичных моментов их путешествия был представлен грязным и отвратительным. Иден была похожа на проститутку, предлагающую свои услуги.
– О боже, – прошептала Иден, и Рейф вырвал газету у нее из рук.
– Не обращай внимания, это ничего не значит.
– Для меня это много значит. Фотографии просто ужасны. Я чувствую себя… обесчещенной. Не представляю, как им удалось сделать снимки. У меня такое ощущение, будто кто-то за нами следит.
– Папарацци есть повсюду. – Рейф помог ей сесть в машину. – Их нежелательное вторжение – часть жизни светского человека.
– Но не моей, – тихо произнесла Иден, пробегая глазами статью, посвященную их роману.
– Жизнь в стеклянной оранжерее, – пробурчал Рейф себе под нос, и Иден показалось, что она где-то уже слышала эту фразу.
– Информация попала к ним в руки не случайно. Кто-то сообщил о нашей поездке в Венецию. Но кто? Об этом знали только мы с тобой. – Иден резко остановилась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Как он мог так жестоко с ней обойтись? – Рейф, ты не?..
– А я-то думал, что ты мне хоть немного доверяешь, – отрезал он.
– Тогда кто, Рейф? Этот человек хотел унизить меня, и ему это удалось. Кому еще было известно, что мы собираемся в Венецию?
Отцу, шептал Рейфу внутренний голос, но он сразу же отмел эту мысль. Нет, такое невозможно. Фабрицио не одобрял их отношения четыре года назад, но теперь все изменилось. Во время ужина на вилле его отец был обходителен с Иден.
– Твой отец знал об этом?
Они прибыли на виллу, вылезли из машины и направились к дому.
– Не вмешивай в это моего отца, – яростно бросил он. – Ты настолько не уверена в себе, что ревнуешь меня к нему так же, как ревновала к Джанни?
– Нет, – неистово возразила девушка, – но Фабрицио ненавидит меня. Для него я всего лишь твоя шлюха. Он сказал мне это после званого ужина.
– Случайно не во время того разговора, когда ты объяснила ему, что спишь со мной ради того, чтобы заполучить дом – полагаю, Дауэр-Хаус? Я подслушивал, – добавил он.
У Иден подкосились ноги, и она рухнула на мраморный пол в холле. Рейф даже не пошевелился – просто стоял и безразлично смотрел на нее.
– Ты неверно истолковал все, – прошептала она, глотая слезы. – Фабрицио боялся, что ты женишься на мне, а не на аристократке. Я уверена, именно твой отец четыре года назад заставил Джанни солгать, и не сомневаюсь, что он сделает это снова. Я пыталась убедить его, что не представляю угрозы.
– Зачем зря беспокоиться, cara? – холодно произнес Рейф. – Я и сам мог ему это сказать. Ты последняя женщина в мире, которую я бы выбрал себе в жены.
Сидя за кухонным столом, Иден плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы. Рейф скрылся в своем кабинете, громко хлопнув дверью. У нее не было ни малейшего желания говорить с ним. Это пустая трата времени. Она не знала, подслушал ли он ее разговор с Фабрицио целиком или только частично, но, очевидно, этого было достаточно, чтобы осудить ее, не дав возможности объясниться.
– Синьорина. – Знакомый голос отвлек Иден от мрачных раздумий, и она попыталась улыбнуться, когда София, экономка Рейфа, села напротив нее. Они успели подружиться. Иден была удивлена, увидев слезы на ее щеках. – Я во всем виновата, – всхлипывала София. – Вы так расстроены из-за публикации в газете, и это моя вина.
– Но почему вы так думаете? – мягко спросила Идеи, сомневаясь в том, что София сама обо всем рассказала папарацци.
– Синьор Фабрицио как-то зашел сюда и спросил, когда вы едете в Венецию.
Иден положила руку ей на плечо.
– Большое спасибо за то, что вы все мне рассказали, София. Я обещаю, вас не накажут.
Слова экономки только подтвердили ее подозрения. За статьей в газете стоит Фабрицио, подумала Иден, доставая из шкафа свою одежду. Осталось только убедить в этом Рейфа. Однажды Фабрицио уже удалось их разлучить, но теперь она будет бороться за свое счастье. Несмотря ни на что, Рейф хотел дать их отношениям еще один шанс, и она была уверена, что их близость в Венеции так же много значит для него, как и для нее.
Он был таким нежным, таким любящим, и в ее сердце загорелась искорка надежды. Разве он стал бы относиться к ней с таким вниманием, если бы ему требовался только секс? Она не может уйти, не попытавшись в последний раз бросить мост через пропасть, которая разверзлась между ними.
Когда Иден вечером вошла в столовую, София сообщила ей, что Рейф не присоединится к ним за ужином. Он уехал в спешке час назад и не сказал, когда вернется. К полуночи она вся извелась и начала измерять шагами комнату для гостей, прислушиваясь к малейшему шороху на лестнице. Представив, что Рейф сейчас лежит в постели с какой-нибудь красоткой, Иден не выдержала и спустилась вниз. Услышав шум в кабинете, она бросилась туда. При виде Рейфа, сидящего за столом, у нее перехватило дыхание. Но больше всего поразила пустота в его глазах.
– Ты знаешь, который час? Где ты был? – От облегчения ее голос дрожал.
– Ты больше напоминаешь ворчливую жену, чем любовницу, – пробурчал он, и Иден покраснела.
– Ты пьян?
Рейф взглянул на полупустую бутылку виски и, налив себе изрядную порцию, залпом выпил.
– А что, незаметно?
Следовало подождать до утра, когда они оба будут в более спокойном расположении духа, но она весь вечер готовилась к этой встрече, и у нее лопнуло терпение.
– Ты должен меня выслушать, – потребовала Иден, подойдя к столу. – Я могу доказать, что за публикацией в газете стоит твой отец. И он заставил Джанни солгать тебе и поцеловать меня, чтобы разлучить нас. Он…
Не успела она договорить, как Рейф поднялся и схватил ее за плечи.
– Сегодня днем у отца случился обширный инфаркт. Врачи сомневаются, что он дотянет до утра.
– О боже, мне очень жаль!
Потрясенная Иден накрыла дрожащие губы ладонью. Что, если она несправедливо обвинила Фабрицио? В глубине души ей было известно, что это не так, но Рейф не станет слушать ее сейчас. В данный момент имело значение лишь здоровье отца, и, желая утешить Рейфа, она коснулась его лица.
Он отпрянул, словно она его ударила, и Иден содрогнулась под его презрительным взглядом.
– И у тебя еще хватает наглости разбрасываться пустыми словами сочувствия, когда мы оба знаем, как сильно ты его ненавидишь! Мой отец при смерти, а ты пытаешься настроить меня против него, – процедил он сквозь зубы. – Зря стараешься, Иден. Один раз ты уже заставила меня сомневаться в близком человеке, но этому больше не бывать.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Как солнце может так ярко светить, как небо может быть таким голубым, когда жизнь рушится? – подумал Рейф, выйдя на террасу. Казалось, весь мир равнодушен к его горю. Отец по-прежнему находился в тяжелом состоянии.
– Рейф!
Он напрягся, услышав мягкий голос Иден. Ему хотелось накричать на нее, сказать, что он не нуждается в ее жалости, но она была нужна ему как воздух. Между ними установилось временное перемирие.
– Только что звонили из больницы. Никаких изменений, – сообщила она, подойдя к нему.
– Тебе не стоит ездить туда. Там настоящий сумасшедший дом.
– Я хочу быть рядом с тобой.
Ее сострадание было таким искренним, что у него защемило сердце.
– Ты нужна мне, – нехотя признался Рейф. Он был сильным, гордым, бесстрашным и до сих пор ни в ком не нуждался. Зная, как ему сейчас тяжело, Иден обняла его.
– Тебе нужно поесть и немного поспать.
– Я лягу в постель, если только ты ляжешь вместе со мной.
У Иден пересохло во рту. Его просьба потрясла ее, но она не должна сдаваться.
– Тебе требуется отдых, – напомнила она ему дрожащим голосом. – Увидимся позже.
Через час Рейф присоединился к ней за ужином, но почти не притронулся к еде и снова отправился в больницу.
Следующий день проходил по этому же сценарию, до тех пор пока Рейф не позвонил и не сообщил, что у его отца случился еще один инфаркт.
Иден хотела приехать и поддержать его, но Рейф убедил ее не делать этого, и она легла спать. Девушка долго лежала, прислушиваясь к тишине, боясь, что зазвонит телефон, пока наконец не заснула.
Когда Иден открыла глаза, было три часа ночи. В свете луны она увидела Рейфа, сидящего у нее в ногах. Его плечи ссутулились, лицо выражало такую муку, что сжалось сердце. Ей захотелось утешить его, и она обняла его за шею.
– Как Фабрицио? – неловко спросила она, опасаясь худшего.
– Ему немного лучше. Он сицилиец и так просто не сдастся. – В его голосе слышалось обожание, и Иден надеялась, что Фабрицио поправится.
– Я рада, – ответила она, и Рейф повернул голову и поцеловал ее.
– Я хочу заняться с тобой любовью, cara. Ты даже не представляешь, как сейчас нужна мне.
Разве она могла отказать любимому мужчине?
Через несколько дней Фабрицио быстро пошел на поправку, чем немало удивил родных и врачей. Ему предстоял долгий курс лечения, но его жизни больше ничто не угрожало, и Рейф немного успокоился.
После ночи страсти Иден думала, что теперь их отношения выдержат любые испытания, но Рейф почему-то избегал ее. Должно быть, он сожалел о своем проявлении чувств и надеялся, что она не строит иллюзий на этот счет. Он больше не предлагал лечь с ним в постель, а сделать это самой ей не позволяли остатки гордости.
Гордость – плохой советчик, размышляла грустная Иден, проведя в одиночестве еще одну ночь. Ей так не хватало Рейфа! Он был вежлив и предупредителен, но отчужден, и она ощущала, что конец неизбежен. Их отношениям был причинен слишком большой вред, и они не могли продолжаться.
За день до отъезда в Монако к Рейфу пришел посетитель, которого она приняла за одного из деловых партнеров. После этого визита его отношение к ней только ухудшилось. Во время полета Рейф был внимателен, но Иден не могла пробиться сквозь стену, которую он воздвиг вокруг своего сердца. Да, скоро ей предстоит вернуться в Англию и попытаться склеить осколки своей жизни.
В аэропорту Монако их встретила толпа фотографов. Интерес к Рейфу был подпитан внезапной болезнью его отца. Представители прессы во всем мире гадали, повлияет ли она на его выступление в соревнованиях. Им не стоило беспокоиться, подумала Иден, когда Рейф с невероятной скоростью первым промчался мимо клетчатого флажка. Впрочем, она сама нервничала так, будто принимала участие в гонках.
Это его жизнь, осознала Иден, наблюдая за тем, как Рейф с видом триумфатора стоит на пьедестале, поливает толпу шампанским и улыбается красоткам, собравшимся вокруг него. Он миллионер, плейбой, весь мир лежит у его ног, и, хотя Иден страстно любила Рейфа, она больше не в силах ездить с ним и ждать, когда наскучит ему.
Когда они вернулись в Милан, он посадил Иден в лимузин, который должен был отвезти ее на виллу, а сам отправился в больницу.
– Может, мне следует поехать с тобой? – спросила она, но Рейф покачал головой.
– Нет, не сегодня. Нам с отцом нужно многое обсудить наедине, – добавил он, внезапно помрачнев.
Больше он ничего не сказал, да и зачем? Она не была членом его семьи, и теперь, когда Фабрицио пошел на поправку, Рейф не нуждается в ее поддержке. Его холодность по, отношению к ней доказывала это.
В окнах виллы не горел свет, когда спортивная машина Рейфа въехала в ворота. Несомненно, София уже давно легла спать, подумал он, посмотрев на часы.
А как насчет Иден? Ждет ли она? Следовало бы ей позвонить, но Рейф расстроился после разговора с отцом. Единственным способом снять стресс для него была скорость, и он, должно быть, проехал несколько сотен миль, прежде чем вернулся домой. Вождение автомобиля всегда успокаивало его, и, сосредоточив все свое внимание на дороге, он не мог думать об Иден и о том, как был к ней несправедлив.
Рейф открыл дверь спальни для гостей, но Иден там не оказалось. На кровати не было постельного белья, и он ужасно испугался, когда обнаружил пустой гардероб. Рейф был готов к тому, что Иден может уйти после всего, что произошло, но не ожидал этого так быстро.
Его сердце бешено заколотилось, когда он увидел полоску света под дверью своей спальни. Он распахнул дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель. На мгновение ему показалось, что Иден решила вернуться в эту комнату, но чемодан, лежавший на кровати, разбил вдребезги все его надежды.
– А я думала, что ты сегодня не приедешь ночевать, – холодно заметила Иден, избегая его взгляда. Присмотревшись повнимательнее, Рейф заметил на ее щеках слезы, и у него защемило сердце.
– И куда я, по-твоему, должен был отправиться, cara? – мягко спросил он.
Она пожала плечами.
– Думаю, в твоей записной книжке нет недостатка в женских именах.
– Ты единственная женщина, которая мне нужна, – заверил он.
– Я тебя умоляю, Рейф, не надо притворяться. Я всего лишь твоя любовница, и больше никто. Ты ясно дал мне это понять.
– Я был несправедлив к тебе, Иден.
– Я устала от твоих постоянных смен настроения. Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать, – продолжила она. – Пока был болен твой отец, я думала, что действительно нужна тебе, но, когда Фабрицио пошел на поправку, ты перестал во мне нуждаться, и твое отношение ко мне в последнее время – тому доказательство.
Нет, это было лишь доказательством того потрясения, которое он испытал, выслушав отчет нанятого им частного детектива. Рейф понял, что за день до того, как они улетели в Монако, он глубоко обидел Иден и она вряд ли когда-нибудь его простит. Кроме того, потребовав, чтобы отец сказал правду, он выяснил, что целых четыре года заблуждался. Чувство вины мучило его, он не знал, как к ней подойти, попросить прощения, и поэтому держался холодно и отчужденно. В свое время он отказался выслушать Иден, а теперь боялся, что сам может попасть в подобное положение.
– Если тебе нужно доказательство моих чувств к тебе, то вот оно. – Рейф подошел к ней, заключил ее в объятия и, несмотря на возражения, поцеловал в губы. – Нам больше не требуются никакие доказательства, – настаивал он. Иден, не в силах сопротивляться, безвольно прижалась к его груди, но слезы в ее глазах сказали Рейфу, что он проиграл эту битву.
– Не спорю, у нас был потрясающий секс, – тихо произнесла Иден, – но я заслуживаю большего. Я не хочу бояться газет, потому что там может быть очередная неприятная статья обо мне. Ты даже не защитил мое имя, Рейф, тебе все равно, кто подослал к нам папарацци в Венеции. Как твоя любовница, я стала общественным достоянием, но с меня хватит.
– Я знаю, кто связался с папарацци, – настойчиво сказал Рейф, когда она взяла чемодан и направилась к двери, – но уверяю тебя, что принял надлежащие меры и это не повторится. Я готов защищать тебя ценой собственной жизни, cara, и обещаю, что ты больше никогда не будешь страдать.
В течение нескольких минут Иден изучала его, словно впервые, и по выражению ее лица Рейф понял, что увиденное ей не понравилось.
– Я тебе не верю, – ответила она тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения, – и хочу уехать домой.
Был конец сентября. Солнце окрашивало каменные стены Дауэр-Хауса в золотистые тона, отражалось на пестрой листве. Больше всего ей будет не хватать сада, подумала Иден, в последний раз входя в дом. Нев позаботится о нем до приезда новых владельцев. Хотя он уверял, что торопиться незачем, она чувствовала, что ей здесь больше нет места.
С замиранием сердца Иден наблюдала за тем, как такси сворачивает на подъездную аллею, ведущую к дому. Странно, но она не верила, что этот день настанет. Девушка до сих пор лелеяла мечту о том, что однажды здесь появится Рейф и признается ей в вечной любви, но в действительности он сейчас вел борьбу за свой шестой чемпионский титул. Победа в Японии закрепила за ним славу одного из величайших пилотов «Формулы-1» всех времен. Не проходило и дня, чтобы его фотография с новой белокурой красоткой не украшала обложку какой-нибудь газеты.
– Вы готовы, мисс? – весело спросил таксист. – Я положу ваш чемодан в багажник.
– Пойду проверю, не забыла ли я закрыть окна, – пробормотала Иден, злясь на себя за то, что все же уступила желанию в последний раз взглянуть на Дауэр-Хаус. Это место не ее дом, и нечего проявлять такую сентиментальность. Здесь настоящее семейное гнездо, которое должно быть наполнено детьми, и пора забыть пустые мечтания.
Иден нахмурилась, когда услышала голоса, доносящиеся со стороны ворот. Нев непременно сказал бы ей, если бы новые владельцы должны были приехать сегодня. Ее внимание привлекла ярко-красная спортивная машина, рядом с ней она увидела Рейфа и таксиста, вырывающих друг у друга чемодан.
– Вы хотите, чтобы я положил его в багажник? – с вызовом спросил водитель.
– Да! – крикнула Иден, выйдя на улицу.
– Нет! Подождите немного, – потребовал Рейф.
– Когда решите, дайте мне знать, – пробурчал таксист, залез в машину и включил радио.
– Я опаздываю на поезд, – сдержанно произнесла Иден, хотя внутри у нее все трепетало. – Что тебе нужно, Рейф?
– Пять минут твоего времени, – настойчиво сказал он, и она поняла, что спорить бессмысленно. – Мне казалось, ты любишь этот дом. – Они прошли в гостиную. – Я думал, что ты вернулась ко мне из-за него. Ты ведь это говорила моему отцу, – напомнил он, и Иден побледнела.
– Ты знаешь, почему я это сделала.
– Хотела убедить Фабрицио в том, что наши отношения есть не что иное, как обычная любовная интрижка?
– Да.
– Ты боялась, что он снова разлучит нас, как сделал это четыре года назад с помощью Джанни? – В его голосе слышалась боль.
– Я уверена, он поступил таким образом, считая, что совершает благо. Он хотел, чтобы ты женился на аристократке, а не на дочери викария, – поспешно ответила Иден. Несомненно, Рейфу было очень тяжело, когда он узнал, что отец, которого он боготворил, предал его.
– В действительности он был против наших отношений, так как боялся, что у нас могут родиться больные дети. Ведь твой брат Саймон был прикован к инвалидной коляске.
– Но Саймон повредил позвоночник, упав с дерева.
– Отец не знал этого.
– Понятно, – протянула Иден, тем не менее не понимая, зачем он приехал сюда. – Если тебе больше нечего мне сказать, я пойду…
– Подожди. – Рейф провел рукой по волосам, его глаза сверкали. – Я хочу попросить у тебя прощения, а это, – он достал из кармана куртки конверт и передал ей, – поможет мне загладить вину.
Полистав документы, Иден пристально посмотрела на него и вернула конверт.
– Очень мило с твоей стороны, но я не могу принять такой подарок, – хрипло произнесла она, с трудом сдерживая слезы.
– Это же документы на Дауэр-Хаус. Я приобрел его для тебя.
– Пытаешься откупиться от меня, Рейф? Я оба раза приходила к тебе добровольно.
– Ты самая невыносимая женщина, какую я когда-либо знал. Я купил этот дом не только для тебя, но и для себя – для нас обоих, на то время, что мы будем проводить в Англии.
Дело принимало дурной оборот. Он снова предлагал Иден стать его любовницей, и самым ужасным было то, что она испытывала искушение согласиться.
Взглянув на часы, Иден ответила:
– Прости, Рейф, но меня это не интересует. Если я не успею на поезд, то опоздаю на самолет.
– Я думал, ты едешь в Лондон. Твой друг сказал мне, что ты получила работу в каком-то информационном агентстве.
– Да, но не в Лондоне.
– Тогда где же?
– В Сьерра-Леоне, – ответила она. – Мне заказали серию репортажей о ситуации в стране.
– Только через мой труп, cara. Это слишком опасно.
– Не говори мне об опасности. Я много раз видела собственными глазами, как ты рискуешь жизнью, гоняя на оглушительной скорости ради развлечения.
– Это вторая причина, по которой я здесь. Завтра состоится пресс-конференция, на которой я заявлю, что ухожу из спорта. Я хотел, чтобы ты услышала об этом первой.
Рейф не знал, какой будет реакция Иден, но все же он надеялся на радость. Но вместо этого она тупо уставилась на него.
– Думаю, ты немного поспешил, – заметила девушка, и его терпение лопнуло.
– Тебе не угодишь! Я купил для тебя этот дом, а ты от него отказалась, бросил ради тебя гонки, а ты ведешь себя так, словно тебе все равно.
Рейф провел рукой по волосам, глядя, как Иден садится в такси. Он понимал, что сейчас решается его дальнейшая судьба и поражение смерти подобно.
– Скажи мне, cara, что я должен сделать для того, чтобы ты ко мне вернулась?
Иден в отчаянии закрыла глаза.
– Ты должен полюбить меня так, как я люблю тебя, – прошептала она, не в силах сдержать слезы. – Это все, что нужно, и единственное, чего ты не мог мне дать.
– Я уже давно люблю тебя, глупышка, – ответил Рейф, и Иден, выскочив из машины, бросилась ему на шею. – Ты любовь всей моей жизни. Я влюбился в тебя в тот момент, когда ты влезла в окно и упала к моим ногам, – мягко произнес он, и она прочитала подтверждение этих слов в его глазах.
Оторвавшись от нее на мгновение, Рейф достал из багажника такси ее чемодан и отпустил недоумевающего таксиста. Затем он обнял Иден за талию и повел в дом.
– Неужели ты действительно отказался от гонок? – спросила она, когда они сели на диван в гостиной. – Это же главное, что есть у тебя в жизни, и я не хочу, чтобы ты пошел на такую жертву ради меня.
– Это никакая не жертва, cara. Я ухожу из спорта, потому что хочу жить с тобой и нашими детьми. – Рейф коснулся губами ее губ. В этом поцелуе было столько нежности, что у нее не осталось сомнений в правдивости его слов. Иден казалось невероятным, что такой удивительный мужчина может любить ее. – Ты выйдешь за меня замуж? – хрипло произнес он, покрывая поцелуями ее шею.
Иден насторожилась.
– Но твой отец…
– Еще четыре года назад я заявил ему, что не женюсь ни на какой другой женщине, кроме тебя. Он знает, что может рассчитывать на внуков только в том случае, если ты согласишься стать моей женой. Поверь мне, он надеется, что ты скажешь «да». – Рейф начал медленно расстегивать ее блузку.
– Ты тоже надеешься, что я скажу «да»? – поддразнила его Иден.
– Ты моя вторая половинка, владелица моей души, и я люблю тебя всем сердцем. Тебе придется дать согласие, потому что иначе я буду всю оставшуюся жизнь следовать за тобой по пятам, пока ты не сделаешь этого. Поверь, есть куда более приятные способы времяпровождения. – Он продемонстрировал ей один из них, покрыв поцелуями ее грудь.
– В таком случае я не стану впустую терять драгоценное время. Я люблю тебя, Рейф, и согласна стать твоей женой, – прошептала она, глядя в бездонные омуты его глаз.
– Я тоже тебя люблю, cara mia, и буду любить до конца своих дней.
