Эрнест Сетон-Томпсон
Маленькие дикари
VII. Жизнь в лагере
– Как спал, Сэм?
– Глаз не сомкнул.
– Я тоже. Всю ночь дрожал. Накрылся еще одним одеялом – и все без толку.
– Густой туман, что ли, был?
– А как ты спал, Ветка?
– Хорошо!
– Тумана не чувствовал?
– Ни чуточки.
В следующую ночь было еще хуже. Гай спал, как говорится, без задних ног, а Сэм и Ян снова дрожали до утра. На рассвете Сэм встал.
– Мне это надоело! Шутки шутками, а если придется так трястись каждый раз, я уйду домой, пока еще на ногах держусь.
Ян промолчал. Он был мрачнее тучи.
Солнце развеяло их унылое настроение, но все же мальчики не смогли без ужаса подумать о следующей ночи.
– Что это с нами? – спросил Маленький Бобр. – Бросает то в холод, то в жар. Может, мы пьем слишком много болотной воды? Или Гай нас отравляет своей стряпней?
– Похоже, у нас цинга: очень уж мясом объедаемся… Надо спросить у Калеба.
Не приди к ним Калеб в полдень, они сами побежали бы к старику. Он молча выслушал Яна и спросил:
– Вы сушили одеяла, с тех пор как живете в лесу?
– Нет, а… а разве индейцы…
Калеб вошел в типи, пощупал одеяла и сказал:
– Так и есть. Ночью вы потеете, оттого у вас постели сырые. Каждая индианка хорошенько прожаривает постель часа по три на солнце, а если погода плохая – у огня. Сделайте так – и перестанете дрожать.
Мальчики не замедлили вытащить на воздух одеяла и простыни и в ту ночь спали крепким, безмятежным сном.
Скоро им пришлось узнать еще кое-что о жизни в лесу. Вечерами комары загоняли мальчиков в типи, но скоро индейцы научились выкуривать их: перед сном мальчики кидали в костер много травы, плотно закрывали вход, а сами ужинали снаружи, у костра, на котором готовили еду. Потом они осторожно заглядывали в типи – костер потухал, вверху набиралось много дыму, но зато снизу был чистый, хороший воздух. Мальчики заползали в свое жилище и накрепко привязывали дверь. В типи не оставалось ни одного комара, а дым, стоявший у клапана, не пускал новых. Можно было спокойно спать всю ночь. Так они научились бороться со злейшим врагом – комарами.
Были в лесу еще большие синие мухи, которые не давали днем покоя. Казалось, с каждым часом их становится все больше. Они кружили над столом, попадали в тарелки.
– Сами виноваты, – сказал Калеб, когда индейцы обратились к нему за помощью. – Вон какую вокруг грязь развели!
Он был прав: около типи высилась целая гора картофельной шелухи, костей, рыбьей чешуи и прочего мусора.
– А что делают индейцы? – спросил Маленький Бобр.
– Иногда они переносят стоянку, – сказал старик, – или просто делают уборку.
Ян первым схватил лопату и стал неподалеку копать яму; к нему присоединились Сэм и Гай. Увидав, что вместе с мусором они бросают в яму кости и куски хлеба, Ян сказал:
– Смотреть не могу, как мы хлеб зарываем! Столько зверюшек были бы рады получить эти крошки.
Тогда Калеб, сидевший на бревне с трубкой в зубах, заметил:
– Если вы хотите быть настоящими индейцами, собирайте всякие остатки пищи и каждый день сносите их на какое-нибудь высокое место. Индейцы выбирают для этого большей частью скалу. Место это считается священным и называется «Вейкан». Тут они оставляют крошки, чтобы умилостивить добрых духов. Конечно, все это попадает птицам и белкам, но индейцы бывают очень довольны, когда на скале ничего не остается. Им все равно, кто поедает – птицы или духи. «Неважно», – говорят они…
Великий совет в полном составе отправился на поиски «священной» скалы. На одной поляне индейцы нашли подходящий холм и с того дня поочередно носили туда свои «жертвы добрым духам». Вскоре они заметили, что птицы охотно поедают все, что находят на этом холме, и даже кто-то из четвероногих проложил тропку от ручья.
Как-то Калеб сказал:
– Вы не должны пить воду из этой речки – в ней слишком много всякой живности.
– А что пить? – спросил Сэм.
– Что ж нам делать, мистер Калеб? – вставил Ян, знавший, что старик не будет разговаривать ни с кем из Рафтенов.
– Выройте колодец!
– Вот еще! Делать нам нечего! – фыркнул Дятел.
– Выройте индейский колодец, – пояснил Калеб, – через полчаса он у вас будет готов. Давайте я покажу.
Он взял лопату и, найдя сухое местечко в двадцати шагах от верхней части запруды, стал копать. Уже на глубине трех футов показалась вода. Когда Калеб дошел до четырех футов, вода стала бить с такой силой, что он бросил рыть. Калеб взял ковш и вычерпал грязную воду, потом, дав яме наполниться, снова всю ее вычерпал. После трех раз в яме появилась прохладная, свежая и прозрачная вода.
– Вот, – сказал Калеб, – это вода из вашей запруды, только она прошла через двадцать футов песка и земли, теперь ее можно пить. Это и есть индейский колодец.
VIII. Индейский барабан
– Настоящие индейцы сделали бы себе из этого обрубка барабан, – сказал Калеб Яну, когда они увидали сваленную грозой липу с большим дуплом вместо сгнившей сердцевины.
– Да? А как?
– Где-то здесь был топор…
Ян принес топор, и Калеб сделал из ствола ровный, без трещин чурбан в два фута длиной. Они отнесли его в лагерь.
– На барабан натягивают кожу.
– А какую?
– Лошадиную, собачью, коровью, телячью – любую, лишь бы покрепче.
– У нас в сарае есть телячья кожа. Правда, ее погрызли крысы, – сказал Гай. – Я знаю, где взять еще одну, это мои кожи. Я сам зарезал телят. Вы бы поглядели, как я ловко это делаю!
Тут Сэм крикнул: «Гоп!» – и дернул его за хохолок.
Третий Вождь отскочил и закончил свою хвастливую речь обычными воплями:
– Отстань!
– Не трогай его, Сэм, – вмешался Маленький Бобр и, обернувшись к Гаю, сказал: – Ничего, Гай, не обижайся. Ты лучше его стреляешь и видишь вдвое дальше.
– Вот он и злится! – обиженно проворчал Ветка.
– А теперь, Гай, сбегай за шкурами, если хочешь, чтобы у нас был барабан и военные танцы.
Гай со всех ног бросился домой.
Тем временем Калеб занялся обрубком липы. Он снял кору, счистил ножом все остатки гнилой сердцевины и, поставив остов барабана на землю, развел в нем огонь. А когда середина выгорела, гладко обстругал чурбан внутри и снаружи.
Калеб занимался обрубком около двух часов, а Гая все не было. Он вернулся в лагерь затемно и рассказал, что отец поймал его и заставил полоть грядки. Шкуры, которые принес Гай, были жестки, как кора, и, конечно, покрыты волосом.
– Потребуется два-три дня, чтобы размягчить их, – сказал Калеб и опустил шкуры в лужу.
Три дня спустя Калеб вытащил их из воды, и вместо жестких желтоватых шкур у него в руках оказались белые и мягкие, как шелк.
Тщательно вымыв их с мылом в теплой воде, Калеб тупым ножом выскоблил обе стороны. Большую из шкур Калеб обрезал по краю; получился круг дюймов тридцать в поперечнике и вдобавок еще длинный ремень. Этот ремень он катал и растягивал, пока наконец не получился совсем круглый шнур. Из оставшегося куска он вырезал еще два круга тридцати дюймов в поперечнике. Сложив их вместе, Калеб ножом проколол ряд дырок на расстоянии дюйма от края. Затем положил один круг на землю, поставил на него остов барабана и, прикрыв его сверху другим, прошнуровал ремнем оба круга. Сначала он шнуровал свободно, не затягивая ремня, а потом крепко стянул его, чтобы кожа на обеих сторонах барабана натянулась. Ко всеобщему удивлению, Гай тут же завладел готовым барабаном.
– Это моя кожа, – сказал он.
Возражать было нечего, но Калеб, подмигнув, сказал:
– Похоже, дерево он ни во что не ставит. Потом Калеб обмотал палочку тряпкой, и Гай стукнул в барабан. Звук получился совсем глухой.
– Повесьте барабан в тенек, – сказал Калеб, – он высохнет и зазвучит совсем по-другому.
Было очень интересно наблюдать, как барабан просыхал. Временами он издавал тихие звуки, и тогда казалось, что он напрягает все усилия, чтобы вырваться из связавших его пут. Когда кожа высохла и стала вновь тонкой и полупрозрачной, барабан зазвучал так, что, услыхав его, затрепетало бы сердце любого индейца.
Калеб выучил мальчиков петь боевую песню индейцев, и они танцевали под звуки барабана, на котором играл сам Калеб.
IX. Кошка и куница
Сэм снова предпринял вылазку в стан бледнолицых, чтобы пополнить запасы хлеба; Гая схватил старый Бернс и заставил работать в огороде. Ян остался в лагере один. Он бродил со своей тетрадкой и рассматривал глиняные «книги посетителей». Кроме следов норки и хорька, мальчик обнаружил неизвестные ему отпечатки лап какого-то более крупного зверя. Ян вышел на берег и лег в густую траву. Прыгали кузнечики, трещали сверчки.
Неожиданно у реки, где лежала огромная липа, поваленная грозой, Ян заметил легкое движение. Ствол липы, сгнившей изнутри, скрывался в густой траве, и в том месте, где одна ветвь была обломана, в дереве зияло темное дупло. Вдруг оттуда выглянула голова с блестящими зелеными глазами, а затем на ствол выпрыгнула серая кошка. Она уселась на солнце, умылась лапкой, потянулась и спустилась по откосу к воде. Тут она напилась, стряхнула капли с лап и, к удивлению Яна, стала, как и он, обследовать следы.
Кошка пошла вдоль ручья, оставляя следы (их Ян решил срисовать после). Неожиданно она замерла на месте, подняв голову, прислушалась и, прыгнув в заросли, исчезла.
Ян стал ждать, не появится ли она снова. Где-то выше по ручью захрустела галька. Ян обернулся и увидел нового зверя, чуть побольше кошки. Ян никогда прежде не видел куницу при дневном свете, но теперь сразу узнал ее – приземистую, густо-темного цвета, с белыми метинками и очень пушистым хвостом.
Куница шла не спеша, переваливаясь на ходу. Вслед за ней показались три маленьких детеныша. Видно, это была мать со своим семейством. Она обнюхала следы точно так же, как до нее сделала кошка, и Ян обнаружил необычайное сходство между этими двумя животными.
Когда старая куница наткнулась на кошачий след, она так долго обнюхивала его, что детеныши догнали ее. Один из них, учуяв свежий запах, пошел по следам кошки к ручью.
Куница, добравшись до поваленной липы, безошибочно направилась к дуплу. Она заглянула в него, затем юркнула внутрь, оставив снаружи только хвост. И вдруг Ян услышал из ствола громкое, пронзительное мяуканье. И тут же куница вылезла, держа в зубах маленького серого котенка. Он мяукал и отчаянно вертелся, пытаясь вырваться.
Сердце Яна дрогнуло. Он уже хотел броситься на защиту, как вдруг что-то серое метнулось к стволу, и он увидел кошку. Глаза ее горели, шерсть стояла дыбом, уши были прижаты к спине. С яростью она прыгнула на хищника. Шерсть куницы полетела во все стороны, и она в отчаянии бросилась в воду. Кошка, полузадушенная, истекающая кровью, хотела кинуться вслед, но котенок, забившийся под ствол липы, так жалобно мяукал, что гнев матери иссяк. Она схватила его, забрызганного вонючей жидкостью, отнесла обратно в свое логово и тут же вновь показалась на бревне. Она стояла, настороженно вслушиваясь, моргая блестящими глазами, поводя хвостом, словно тигрица, готовая драться с целым светом, защищая своих малышей.
Ян был восхищен героизмом кошки и с того дня стал с уважением относиться ко всему кошачьему роду.
X. Семейство белок
– Хотите, я сейчас выгоню дятла вон оттуда? – сказал однажды Ветка, когда три индейца обходили дальние уголки леса.
Он показал на дупло в полусгнившем дереве и, подойдя, несколько раз сильно ударил по стволу палкой. К удивлению ребят, из дупла вылетел не дятел, а белка-летяга. Она вскарабкалась на верхушку, огляделась и, раскинув лапы и распушив хвост, перелетела на другое дерево, в двадцати футах от первого. Ян бросился ловить ее. Он уж было схватил ее, но белка так царапнула его острыми зубками, что Ян тут же отдернул руку. Белка исчезла в ветвях.
Гай был очень горд.
– Летяга или дятел – это, в конце концов, все равно, – самодовольно заявил он.
Целый день после этого он задирал нос, стучал по каждому дереву, где только было хоть маленькое отверстие, думая снова выгнать кого-нибудь, и наконец после нескольких неудач спугнул с гнезда запоздалого дятла.
Ян тоже поднял увесистую палку и стукнул по другому стволу, в котором были отверстия. Из нижнего дупла выскочила рыжая белка и тут же юркнула в верхнее. Следующий сильный удар заставил ее покинуть это убежище и прыгнуть на верхушку, откуда она мигом нырнула вновь в нижнее дупло.
Мальчики заволновались. Они принялись колотить по стволу, но белка больше не показывалась.
– Давайте срубим его, – предложил Маленький Бобр.
– Вот что надо делать, – поучительно сказал Дятел и, найдя очень длинную палку, ударил ею по сгнившей верхушке.
Та слегка покачнулась. Сэм повторил удар. Вскоре ствол рухнул. Его пустая верхушка ударилась о поваленное дерево и превратилась в кучу трухи. Мальчики кинулись искать белку. Они разворошили все и, найдя скорлупу кедровых орехов, решили, что тут, верно, было гнездо. И вдруг они увидели рыжую белку. Она лежала тихо и, казалось, была невредимой, но на конце ее носика выступила капелька крови. Рядом лежали пять маленьких бельчат, совсем недавно появившихся на свет; они были слепые, голенькие и совсем беспомощные. У одного на носу тоже краснела капелька крови.
Сначала индейцы думали, что белка притаилась, но оказалось, что она мертва.
Мальчики чувствовали себя страшно виноватыми. Во время охоты им и в голову не приходило, что они могут оставить маленьких, беспомощных зверушек без матери. Бельчатам грозила голодная смерть.
Особенно переживал это Ян, который считал себя главным виновником несчастья.
– Что с ними делать? – спросил Дятел. – Они слишком малы, нам их не выкормить.
– Лучше утопить, и все, – сказал Ветка, вспомнив, как поступали у него дома с многочисленными котятами.
– Эх, подложить бы их в беличье гнездо!.. – сказал Ян. Помолчав немного, он добавил: – Я знаю, кто их может спасти. Серая кошка! Давайте отнесем к ней бельчат, пока ее нет в дупле!
Все направились к ручью.
Солнце сияло так, что можно было разглядеть, как копошились в дупле котята. Кошки не было с ними. Ян осторожно подложил туда бельчат и вернулся к товарищам.
Они ждали кошку целый час. Мальчики сидели очень тихо, и им удалось увидеть много интересного.
Из травы высунулась мордочка полевой мыши, потом крот вылез из норы. Немного погодя прошуршал по высохшему руслу ручья четвероногий зверек величиной с кролика. Ян узнал ондатру; она, видно, искала воду. Только в запруде оставалась еще вода, и мальчики догадались, что это место стало теперь единственным водопоем для многих зверушек.
Не успела ондатра отойти на несколько шагов, как показался другой темно-коричневый зверек.
– Еще одна! – прошептал Сэм. – У них, наверное, свидание.
Зверек подошел поближе, и ребята увидали, что это была норка. Длинная, как кошка, и приземистая, с широкой приплюснутой головой и белым пятном на горле, она была смертельным врагом ондатры и теперь шла по ее следу. Ондатра могла спастись только в воде. Но, видно, с тех пор как запруда стала привычным местом для ондатры, туда зачастили и норки.
Через несколько минут ребята увидали, как что-то серое вспрыгнуло на бревно. Это была кошка. Она опасливо оглянулась. Мальчики с напряженным вниманием следили за ней. Кошка, скользнув по бревну, юркнула к котятам, с мурлыканьем стала ласкать их и тут обнаружила среди своих детенышей маленьких красноватых бельчат.
Кошка обнюхала их и, облизав, собрала всех малышей около себя. Гай тут же радостно сообщил, что «маленькие бельчата кормятся вместе с котятами».
Убедившись, что кошка ласково встретила бельчат, мальчики вернулись обратно в лагерь. И потом не проходило дня, чтобы они их не навещали.
XI. Как наблюдать обитателей леса
Дни проходили весело. Каждое утро начиналось с охоты на сурка. Мальчики хорошо узнали лес и уже не боялись его, как в первую ночь.
– Помнишь, Ян, как мы спали тогда: я с топором под боком, а ты с ножом? – смеялся Сэм.
Индейцев теперь не пугали неудобства лесной жизни, они чувствовали себя в лесу, как дома.
Каждый день приносил с собой много интересного. А в лунные вечера мальчики видели кроликов, которые прибегали к их лагерю. Однажды мальчики услышали короткий хриплый лай, и Калеб сказал им, что это, наверное, была лиса.
Но самое главное, что понял Ян, живя в лагере, заключалось в следующем: в лесу больше видел молчаливый наблюдатель. Но было очень трудно сидеть молча, без дела, поэтому он обычно начинал рисовать.
Как-то раз, сидя в тишине у пруда, Ян видел, как из воды выскочила уклейка и схватила муху. Тут же зимородок, царивший над водой, камнем упал вниз и поднялся с уклейкой в клюве. Он присел на ветку, но вдруг из чащи вылетел ястреб и кинулся на птицу. Тут бы и конец пришел зимородку, но какое-то длинное существо, выскользнув из травы, бросилось на них. Ястреб взлетел налево, зимородок – направо, а норка осталась с полной пастью перьев.
Через несколько дней Ян с Сэмом осматривали следы, оставленные ночью в «книге посетителей», и вдруг по высохшему ручью хлынул поток воды.
– Это еще откуда? – удивился Дятел.
– Прорыв в плотине, наверное, – заторопился Маленький Бобр.
Мальчики побежали к запруде. Ян оказался прав: вода била из отверстия в углу плотины. Внимательно осмотрев течь, мальчики поняли, что ее сделали водяные крысы.
Починить плотину оказалось нелегко. Снова набили частые колья, замазали их глиной, но зато теперь крысам пришлось бы основательно потрудиться, если бы они захотели вновь проделать себе ход.
Калеб, узнав о происшествии на запруде, сказал:
– Теперь вы, конечно, понимаете, почему бобры ненавидят водяных крыс?
Ян приметил несколько укромных местечек в лесу, откуда было удобнее всего наблюдать за жизнью лесных обитателей. В небольшой луже возле запруды водились раки и угри, за которыми непрестанно охотились птицы. В стороне резвились кулики, к вечеру на плоский камень вылезала водяная крыса и сидела там, высматривая добычу. А в лесной чаще можно было видеть куропаток и черных белок.
Однажды Ян рисовал ствол старого дерева, который ему очень нравился. Неожиданно из зеленых зарослей у пруда бесшумно выскочил коричневый пушистый зверек, не замочив лапок, перепрыгнул узенький заливчик, раз или два настороженно замер и наконец уселся на виду. Это был кролик. Он так долго сидел не шелохнувшись, что Ян успел нарисовать его. Прошло еще минутки три – Ян сверил по часам, – пока кролик принялся щипать траву.
Шумливый дятел уселся на сухой ветке неподалеку от кролика, и тот застыл на мгновение, но, разглядев, что это всего-навсего безобидная птица, продолжал мирно пастись. Потом, прижав уши к спине, он прилег в густом клевере отдохнуть. Казалось, он заснул под теплыми лучами солнца. Яну очень хотелось увидеть, закрыл ли кролик глаза, но мальчик был слишком далеко и поэтому ничего не разобрал.
Последние солнечные блики исчезли, и пруд погрузился в тень. Вдруг Ян заметил, что к нему приближается какой-то зверек. Он держал голову у самой земли, и Ян никак не мог понять, кто это. Мальчик послюнил палец и понял, что ветер не выдаст его присутствия. Зверек приблизился, и тут по острой мордочке, ушам и пушистому хвосту Ян угадал в нем лису. Может, это была та самая, что часто лаяла по ночам около лагеря.
Лиса свернула в сторону, не подозревая, что за ней наблюдают. Ян хотел получше разглядеть хитрого зверя и, приложив ладонь тыльной стороной к губам, пискнул по-мышиному. Голодная лиса встрепенулась. Она застыла на месте, вытянув вперед голову. Ян пискнул снова. Лиса повернулась и прошла между Яном и кроликом. Она пересекла старый кроличий след, не обратив на него никакого внимания, но вдруг ветер донес до нее манящий запах. В ту же минуту лиса позабыла про мышей и, крадучись, пошла к кролику, которого еще не видела. Чутье вело лису безошибочно, и скоро, держа нос по ветру, как настоящая охотничья собака, она уловила запах самого кролика.
С каждым шагом лиса приближалась к кролику, который спал, лежа в высокой траве. Ян раздумывал, стоит ли ему поднять кролика, чтобы рыжий разбойник не успел его схватить, но ему не терпелось вместе с тем посмотреть на охотящуюся лису. Оставалось шагов восемь – теперь уже лиса видела свою жертву. Ян с трудом удержался, чтоб не крикнуть. Шесть шагов – лиса уже готовилась к прыжку.
«Неужели схватит его?» – подумал Ян, и сердце его часто забилось.
Лиса подобралась еще ближе и бесшумно прыгнула на спящего. Спящего? О нет, кролик хорошо знал свою роль! В ту минуту, когда лиса сделала прыжок, кролик прыгнул ей навстречу и пролетел под самым носом у своего врага. Лисица повторила скачок, но кролик, словно мяч, понесся огромными прыжками и скрылся в чаще.
Если бы кролик поднялся в тот миг, когда заметил лису, рыжий зверь успел бы нагнать его в три-четыре прыжка. А так лисе пришлось искать себе ужин в другом месте.
Ян счастливый вернулся в лагерь: ведь он разгадал еще одну лесную тайну.
