Серж Винтеркей
Ревизор: возвращение в СССР 24
Глава 4
***
Брянск. Кабинет первого секретаря обкома КПСС.
Переговорив о ситуации в Святославле с прокурором области Соловьёвым и дав ему недвусмысленное указание разобраться там по справедливости, Лютов крепко задумался. Как бы там сейчас Соловьёв с Красиным не решили, Шанцева они закрыть никому уже не дадут. Но проблему это не решит, а только затянет конфликт Шанцева с Вагановичем.
Два барана! Сцепились и не понимают, что и сами рискуют, и всю область за собой ко дну могут потянуть. Где это видано, чтобы городское начальство так себя вело на глазах у всего честного народа?! И чего Вагановичу неймётся? Не угомонится никак, не успокоится… Ведёт себя так, как будто за ним весь Кремль стоит. Учился бы скромности у Шанцева. Пока тот в реальный переплёт не попал, так никто и не знал, что у него такие завязки в Москве. Сидел себе человек, спокойно работал и связями никогда не кичился…
А что, собственно, Ваганович себе такое позволяет? – вдруг подумал Лютов. – За ним же никого нет, помимо меня, а гонору! И одни проблемы постоянно создаёт. И к чему мне это терпеть? Точно!.. Пусть лучше мне будет обязан тот, кто своими связями без нужды не пользуется, но держит наготове…
– Виктория Романовна. Заседание бюро на завтра, первых секретарей горкомов пригласите. И Шанцева, директора Механического завода Святославля, ко мне завтра к одиннадцати утра.
***
Москва.
Получив от Самедова заманчивое предложение, Наташа, при этом, прекрасно понимала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке и даром такие деньги никто платить не будет. Ей очень хотелось заработать лёгкие двести пятьдесят рублей, но, в то же время, было страшно попасть в какой-нибудь замес, оговорив чиновника из ЦК.
Прежде чем сесть писать письмо, Наташа решила посоветоваться с приятельницей, которая в своё время и рекомендовала ей подработку в сауне.
– Тань, я нутром чую, это подстава какая-то, – жаловалась Наташа подруге.
– Свечкина, ты дура, что ли? Конечно, подстава! – воскликнула Татьяна. – Заместитель управляющего делами аппарата ЦК! Да он тебя как клопа раздавит! Тебя посадят или в психушку отправят! Совсем не соображаешь, что делаешь?
– Блин, Тань, но такие деньги…
– Какие? Ты свободой рискуешь! Проси в два раза больше и гарантии своей безопасности. А потом еще мне расскажешь, и решим, есть ли там вообще какая безопасность для тебя, или за твой счет пытаются свои проблемы решать, а тебя просто в расход спишут…
– Поняла! Спасибо, Тань!
Обрадовавшись, что не надо сразу отказываться от денег, а можно ещё поторговаться, Наташа решила завтра же вызвать Самедова через парторга на встречу.
***
Святославль. Дом Либкиндов.
У Германа внутри всё опустилось, когда он увидел на пороге своего дома бывшего соседа Ивана Николаева.
– Привет, – настороженно протянул он ему руку.
– Здорово, – ответил Иван. – Дело есть.
– Ну заходи.
Герман был уже готов ко всему и совершенно не удивился бы, если б оказалось, что Иван пришёл ему по старой дружбе сказать, что его дела совсем плохи.
– Зря ты анализы сразу не сдал, – начал Иван. – Сейчас бы не пришлось голову ломать, как доказать, что тебя потравили.
– Да мне тогда точно не до анализов было, – виновато ответил Герман, немного воспряв духом от услышанного. – Ты не представляешь, как я себя хреново чувствовал. Боялся от туалета отойти дальше десяти шагов. К директору и то пулей сбегал отпрашиваться…
– Давай вспоминай тот день. Где был? С кем пил? С кем ел? – потребовал Иван.
– Утром дома позавтракал…
– Не надо утро, с обеда где-то. Пурген быстро действует. Тем более тебе явно серьёзную дозу влепили, иначе в таких делах не действуют.
– На обед в столовую нашу ходил, – пожал плечами Герман.
– Может, чай с кем-то потом пил?
– Да нет…
– Тогда возвращаемся к столовой? Что брал?
– Суп рыбный был, пюре с мясной подливкой, салат капустный и кисель.
Иван записал себе всё это, а потом сказал:
– Так… Стандартный набор, значит, там бы ползавода потравилось, если бы в нем что-то было. А необычное что-то брал?
– Всё обычное, – расстроенно ответил Герман.
– Тарелки сам с раздачи брал? – уточнил Иван.
– Салат и второе сам. А суп тётя Зина наливает и сразу в руки отдаёт.
– А кисель?
– Ну, тоже сам взял с подноса. Правда, там парень один, не знаю его, в мой кисель яйцо варёное уронил, мой стакан с яйцом себе забрал, а свой мне поставил.
– Зачем?
– Ну, там выплеснулось с треть стакана, когда в него яйцо провалилось. Но он же тоже с подноса кисель взял… Блин!!! Вот же я дурак!
– Что за парень?! – вцепился в Германа Иван.
– Не знаю. С меня ростом, в чёрной робе…
– Возраст какой? Телосложение?
– Лет тридцать. Худой.
– Цвет волос, глаз! – настаивал Иван.
– Ну, обычный цвет волос, коричневый.
– А цвет глаз?
– Да не заглядывал я ему в глаза, – ещё больше расстроился Герман.
– Ладно. Завтра в столовую зайду, вдруг женщины на раздаче вспомнят его. Если не вспомнят, посажу тебя в отделе кадров, будешь опознавать его по фото.
– Спасибо, Вань, – ошарашенно ответил Герман. Впервые за все эти дни у него появилась надежда.
Попрощавшись с другом, Иван шёл в сторону своего дома. Теперь понятно, что пособник Зауровых просто поменял стаканы… Умно, – думал он. – На своём подносе удобнее таблетки подсыпать, чтоб никто внимания не обратил. Кисель если горячий, то растают быстро. Но если поумнее, мог и заранее растолочь в порошок и быстро размешать…
***
Святославль. Дом Шанцевых.
– Наташ, меня в обком завтра вызывают, – с порога сказал Шанцев жене.
– Зачем?
– Не сказали…
– Я так и знала! – начала всхлипывать жена. – Я как чувствовала! Вот, дался тебе Ваганович! А вон Ахмад, умный человек, уехал и живёт себе спокойно.
– Да при чём здесь Ваганович? Я за завод переживаю. Это ж детище моё. Как я его брошу?
– И что теперь? Зачем тебя вызывают? – шмыгая носом, достала Наталья белую рубашку мужа из шкафа. Потом подумала и заменила её на голубую.
– Сам не знаю, – расстроенно ответил Шанцев. – Не береди душу, Наташ, и без того тошно. Приеду, всё узнаю…
– Угу. Опять ночь спать не будешь, – продолжала причитать жена. – И я вместе с тобой. Сейчас валерьянку притащу…
***
Собираясь в среду на учёбу, поцеловал перед уходом своих мальчишек, жену, и вдруг подумал, что я вот на деньгах сижу, не зная, во что их вложить, а где-то дети растут без родителей и никто им лишний раз игрушку не подарит…
Отложил портфель и пошёл к телефону.
– Забыл что-то? – спросила жена.
– Как всегда! Хорошая мысля приходит опосля, – с досадой ответил я, набирая номер Варданяна с ЗИЛа. – Доброе утро, Михаил Аронович. Ивлев. С наступающим. Хотел узнать, вы уже подшефному детскому дому подарки к Новому году купили? Хотели бы с женой принять посильное участие, – подмигнул я Галие, стоявшей рядом и она одобрительно мне улыбнулась.
– Сладкие подарки приготовили, – ответил помощник секретаря комитета ВЛКСМ ЗИЛа. – Еще не отвозили.
– Может, еще игрушек каких купить? – предложил я. – Кинуть клич среди комсомольцев, мол, собираем, кто сколько может в детский дом на игрушки к Новому году.
– Да поздно, наверное, уже заниматься-то этим? – неохотно ответил Варданян. – Где мы сейчас игрушки заказывать будем?
– В Детском мире купим, – ответил я. – Наберём разных, так детям даже интересней будет. Это же благотворительность. Тут не обязательно централизовано закупать.
– Ну, надо посоветоваться. Можешь перезвонить чуть позднее?
– Конечно, – ответил я, попрощался с ним, взял из своей заначки двести рублей детям на подарки и отправился в университет.
***
Святославль. Столовая Механического завода.
Иван Николаев специально зашёл в столовую пораньше, чтобы в спокойной обстановке поговорить с работницами.
– А что, женщины, – улыбаясь, спросил он, – прошлый четверг хорошо помните?
Проживание в небольшом городке имеет свои плюсы. Все знали, что он работает в милиции, но он также был своим, еще пареньком бегавшим по этим улицам, поэтому разговор с ним никого особо не напрягал. Естественно, если у человека не было оснований опасаться милиции.
– Это когда на Шанцева напали? – спросила кассирша и все сотрудницы подошли к Ивану поближе.
– Да, – кивнул Иван. – Герман Либкинд в столовую заходил?
– Что ж вы, товарищ милиционер, хотите сказать, что он у нас отравился? – возмущённо спросила одна из сотрудниц и Иван мысленно отметил, что ни у кого сомнений нет в самом факте отравления директорского водителя.
– Нет. На вас я не думаю. Я хочу, чтобы вы вспомнили, кто за Германом в очереди стоял. Сам он не знает этого человека.
– Ну, ты захотел…
Пожилая работница переглянулась с коллегами. На их лицах особого энтузиазма не было.
– А кто мелочь по полу рассыпал? – спросила неожиданно кассир. – Помните?
– Рыжий. Механик из гаража, – ответили ей. – Его кто-то толкнул…
– Вот, он и встал за Германом.
– И кто это был? – оживился Иван.
– Не Лёнька Акимов? – спросила пожилая раздатчица.
– Точно, Акимов! – вспомнила кассирша. – У него один кисель был, и яйцо. Я ещё удивилась.
Есть! Сошлось! – обрадовался Иван. – Кисель и яйцо!
– Значит, говорите, Акимов Леонид, – уточнил он. – А где он работает?
– Во втором цеху, – ответила пожилая раздатчица.
– Спасибо вам, очень выручили!
Иван попрощался с ними и поспешил во второй цех.
Акимова он быстро нашёл, мастер подсказал, где его рабочее место. Ещё издали увидев милиционера, направляющегося прямо к нему, тот побледнел, но убегать не пытался.
Отметив про себя это обстоятельство, Иван с облегчением выдохнул. Похоже, не всё потеряно с этим Лёнькой, – подумал он, уверенно подошёл к нему и представился.
– Ну, рассказывай, Леонид Акимов, как ты до такой жизни докатился?
Тот и не стал пытаться увиливать. Покаянно опустив голову, пробубнил:
– Я не хотел. Он сказал, что этот парень ему денег должен и не возвращает, мол, пусть в сортире посидит, над своим поведением подумает.
– Кто сказал? – спокойно уточнил Иван.
– Васька Вырин. Он работал у нас когда-то. Вылетел за аморалку.
– Так… Просто, попросил подсыпать пургена?
– Да, и таблетки дал.
– И где они?
– Не помню, куда дел… Может, в раздевалке где, в шкафчике?
– Ну, пошли посмотрим, – пустил он работягу впереди себя. – А что ж молчишь? Никому не говоришь? Человека из-за тебя от работы отстранили.
– Если б что серьёзное с ним сделать хотели, посадить там, я б обязательно сказал, – виновато ответил Акимов. – Испугался я, когда все это с Шанцевым началось. Не захотел быть в это замазанным. Обманули меня, как дурачка, а никогда же не знаешь, поверят тебе или нет.
– Сам бы сразу пришел, веры бы точно было больше, – строго сказал Иван, – а если бы Герман в петлю полез из-за этих обвинений, как бы с этим потом жил бы, не пришло в голову?
Иван использовал сильный аргумент, которым его самого Пашка сподвиг заняться этим делом, и он сработал:
– Дурак я, и это не лечится, – вздохнул Акимов, совсем опустив плечи.
***
Брянск. Кабинет первого секретаря обкома КПСС.
– Доброе утро, Валерий Владимирович, – зашёл Шанцев в кабинет к Лютову. Спокойный, собранный, бледный. Готовый ко всему.
– Проходите, проходите, Александр Викторович, – показал ему на стул первый секретарь обкома. Соловьёв ему уже доложил, что ни о каком обвинении Шанцева и речи быть не может. – С удовольствием сообщаю вам, – Лютов улыбнулся и сделал паузу, – что принято решение о вашем назначении на должность первого секретаря Святославского горкома партии.
Поворот оказался совсем неожиданным. Только теперь Шанцев понял, что вовсе не был готов ко всему, как еще опрометчиво недавно считал. Настраивался на упреки и даже на приказ уйти с должности директора. Но повышение, да еще и такое серьезное, стало полным сюрпризом.
– Как? – опешил он. – Зачем? А мой завод?
– А Механический завод возглавит Ваганович. Устроим рокировку.
– Нет, – откровенно расстроился Александр Викторович.
– Партия сказала надо, – развёл руками Лютов. – Делайте что хотите, Александр Викторович, крутитесь, как хотите. Но город в ваших руках с сегодняшнего дня. Документы о назначении уже готовятся. Через полтора часа быть на бюро при полном параде и нужно будет выступить и рассказать, как вы цените доверие партии.
– Я понял, – ошалело кивнул Шанцев и вышел в приёмную. Помощница не успевала отвечать на звонки и не обратила на него никакого внимания.
Шанцев отправился в буфет, надо же где-то было переждать полтора часа. Что ж за напасти-то такие? – думал он. – Как же я завод Вагановичу оставлю? Я совсем не этого хотел! Хорошо, конечно, город от Вагановича избавить, но надо было вместо него, просто, кого-то другого назначить. Ответственного партийного руководителя. При чём здесь я? Как же теперь завод?
***
Из университета перезвонил в комитет комсомола ЗИЛа. Варданян сказал, что моё предложение нашло поддержку и уже начали деньги по цехам собирать.
– Ты же знаешь, что инициатива наказуема? – с хитринкой в голосе спросил он меня. – Закупку игрушек решено поручить тебе.
– Кто бы сомневался, – рассмеялся я. – А сколько у нас детей?
– Около восьмидесяти, возраст от трёх до четырнадцати. Машину мы тебе выделим. Хоть, сегодня, хоть, завтра. За два часа позвони, и придет, куда скажешь, под загрузку.
– Всё понял, – ответил я, попрощался с ним, и тут же перезвонил Сатчану.
– Слушай, комсомольцы ЗИЛа деньги собирают на игрушки к Новому году в подшефный детский дом, – начал объяснять я. – У нас восемьдесят детей. Сколько денег, пока не известно, ещё собирают, но точно уже есть двести рублей. Куда лучше за игрушками обратиться?
– Так… Слушай… Во-первых, точно уже есть триста рублей. Я тоже сотню подкину. Сейчас поговорю с Бортко, может, позвонит куда-нибудь, договорится. Ты где сейчас?
– В университете.
– Тогда сам мне перезвони, через полчаса.
Перезвонил через сорок пять минут, как очередной перерыв начался.
– Слушай, – воодушевлённо начал Сатчан. – Денег уже пятьсот рублей. Бортко договорился с торговой базой. Мы связались с детским домом, им игрушек на все деньги не надо, они бельё постельное попросили и чашек.
– Каких чашек? – не понял я.
– Обыкновенных, фаянсовых, представляешь? Маленькие дети чашки всё время бьют, – рассмеялся он. – В руках ничего не держится… Они ещё книг детских просили, но с этим сложнее… Короче, завтра тебя ждут на базе. Машину на ЗИЛе тебе дадут. Я вечером заеду к тебе с деньгами.
– Договорились! До вечера, – попрощались мы. Что значит, партийный ресурс!
Тут же перезвонил Варданяну, договорились с ним насчёт машины на десять утра. Попросил у него сразу адрес и контакты детского дома. Он похвастался, что его комсомольцы собрали целых сто сорок девять рублей.
– Молодцы! Я уверен был, что наши люди не останутся равнодушны к такому мероприятию, – ответил я.
***
Брянск. Обком КПСС.
В зале для заседаний собралось человек тридцать. Пользуясь внеплановой возможностью встретиться и обсудить общие проблемы, градоначальники разбились на группы. Ваганович прохаживался между секретарями горкомов области, здоровался и пытался прощупать их в разговоре на предмет повестки дня, но собравшиеся сами терялись в догадках.
К своему огромному удивлению, Ваганович наткнулся в зале на Шанцева, сиротливо стоящего у окна.
– Добрый день, Александр Викторович, – подошёл он к нему. – Какими судьбами?
– Да вот, вызвали, – не стал ему ничего объяснять и Шанцев.
– Угу, – многозначительно посмотрел на него Ваганович, оценил его растерянный и поникший вид, и его настроение впервые улучшилось. Вот и пришёл тебе конец, – злорадно подумал он. – Допрыгался. Кому нужен такой директор завода, за которым тянутся скандал за скандалом?
Наконец, в зал вошёл первый секретарь обкома и заседание началось.
– Товарищи! Пятьдесят пять лет уже прошло с тех пор, как пролетариат одержал в нашей стране победу над всеми видами угнетателей, а у нас до сих пор находятся люди, которые, добравшись до власти, начинают вести себя, как князья при Романовых. Что хотят, то и воротят, издеваются над трудовым народом. Сколько ни говорим, что это подрывает веру народа в советскую власть, но приходится признавать, что не можем мы это полностью искоренить. Но стараться нужно. Очень надеюсь, что нынешние кадровые перестановки изменят ситуацию к лучшему. Представляю вам нового первого секретаря Святославского горкома партии Шанцева Александра Викторовича. Фронтовик, скромный и очень ответственный человек. Прошу вас, Александр Викторович, вам слово.
Пока Шанцев растерянно рассказывал, как он тронут доверием партии и как будет стараться его оправдать, Ваганович пытался осознать смысл происходящего. Мир вокруг словно обрушился, и он не мог понять, как это оказалось возможно. Получается, что его сместили? Так, это про него, что ли, Лютов говорил, что некоторые градоначальники ведут себя как удельные князья?! Как же так? А куда же его теперь? На пенсию? Ещё рано… Это Красин, что ли, устроил? Не посадили бы теперь за что-нибудь! А ведь есть за что. Если Шанцев, пользуясь новыми полномочиями, как следует поищет… Все его вчерашние прихлебатели теперь же перед ним будут спину гнуть и особых тайн делать не будут.
От этой мысли его бросило в озноб…
***
Москва.
Самедову позвонил парторг одного из предприятий Гагаринского района и передал просьбу Наташи о встрече.
– Она именно это просила передать? – удивлённо уточнил у него Самедов. Он-то рассчитывал совсем другое услышать.
– Да. Просила вечером встретить её. Что-то важное.
– Ну, хорошо, спасибо, – поблагодарил его Самедов и попрощался.
В течении дня мысли о Наташке не давали ему работать. Что уже случилось? – раздражённо думал он. И сразу после работы отправился на проходную комбината, где она работала.
Опять оставив машину на соседней улице, он едва дождался, пока привёл и усадил её.
– Ну и что случилось? – не очень приветливо спросил он.
– Я подумала и решила не ввязываться в это дело. Где гарантии, что этот Кожевников меня не посадит или в дурку не закатает? И вообще, я слишком рискую, соглашаясь на эту авантюру. Это стоит гораздо дороже.
Понятно. Решила деньжат с меня ещё слупить. Цену себе набивает, – усмехнулся про себя Самедов. – А ведь обычная тебе цена двадцатка да хорошее угощение…
– Хотел попозже тебя проинструктировать про дальнейшие действия, – примирительным тоном сказал он. – Чтобы ты не запуталась. Про домогательства ты будешь рассказывать только Ивлеву, журналистику этому молодому. А если появится кто-то другой, начнёт вопросы задавать или, вообще, расследование начнётся, тогда ты всем будешь говорить, что ни сном, ни духом обо всём этом. Никогда ничего подобного не говорила, это Ивлев всё сам придумал. Он к тебе подкатывал, ты ему не дала, вот он и решил тебе проблемы таким образом создать. Поняла?
– Расследование? – с опаской посмотрела на него Наташка. – Тогда пятьсот рублей.
– Ладно, пятьсот, – дал он ей ещё сотню в счёт аванса, – держи.
***
Москва.
Получив от Самедова вторую сотню аванса и обещание заплатить пятьсот, Наташа помчалась опять к подруге.
– Танька! Он согласился на пятьсот! Даже не спорил.
– Не торговался? – удивлённо спросила та. – Наверное, можно было и тысячу запросить. Эх, жаль, не догадались. А что насчёт гарантий?
– Всё нормально! Рассказывать о приставаниях надо только журналисту молодому. А всем остальным говорить, что не было ничего, что вы, что вы! Я такого никогда не говорила, ничего подобного! Этот журналист сам всё придумал. Он меня клеил, я его отшила, а он решил мне такими разговорами отомстить.
– Так… ладно. А письмо? Тогда, получается, его точно нельзя своим почерком писать. А то вот тебе и доказательство, что ничего он не придумал!
– Левой рукой?
– Лучше, вообще его в руки не брать…
– Это как?
– Слушай, есть одна знакомая, сидела уже не раз, почерк прекрасный. Всем на зоне письма домой писала на заказ. Она и напишет…
– Просто так, что ли?
– Нет, конечно. Ну, возьмёт, может, пятёрку. На зоне она вообще за сигареты и чай работала. Для такого дела не жалко.
– Не жалко, – подтвердила Наташа.
***
Глава 5
Москва. МГУ.
В среду вышла моя заметка о продолжении истории с поисковыми отрядами. Тут уж Гусев с меня не слез, пришлось выступить. Но тема важная, говорил только по делу. Все про всё заняло не более двадцати минут. Гусев закинул еще удочку, что надо будет ещё перед другими факультетами по этой же теме выступить, чем меня сильно озадачил. С одной стороны, я очень заинтересован, чтобы эта тема шла в массы, но с другой стороны – а сколько факультетов в МГУ? Я сам не считал, но ясно, что много. Так что выдвинул ему условие, чтобы студентов с нескольких факультетов собирали в одном зале, а я уже буду перед ними выступать. Теперь уже он озадачился вопросом, есть ли в МГУ такой зал, куда столько народу может вместиться. Новый человек, еще не выяснил. Я тоже не знал, но сказал:
– Да ради такого дела, если вы позвоните в ближайший дом культуры, вам тут же бесплатно зал большой там выделят. Там очень часто фронтовики заведующими работают, кто, как не они лучше всего понимают важность этого дела? А еще лучше по весне собрать всех студентов на каком-нибудь стадионе, куда тысяч пятьдесят народу влезть может. Мне главное микрофон толковый дать, чтобы слышно хорошо было…
Гусев глянул на меня с уважением:
– Не побоишься? Не в зале на тысячу человек, а вот так, на стадионе, на пятьдесят тысяч?
– А чего мне бояться своих же советских студентов? – улыбнулся ему в ответ.
Гусев так заинтересовался, что будь его воля, он бы прямо завтра, несмотря на снег, на стадион бы студентов и выгнал. Но я ему сказал, что весна выгоднее. Как раз по весне и время придет подходящее поисковые отряды формировать. И тут я с этой информацией… Согласился со мной.
Еще уточнил, когда планируется доведение до представителей ВЛКСМ на местах этой методички, о которой я писал.
– На своем факультете ты уже выступил, так что мы же можем уже сейчас тут отряд начать создавать, – объяснил он мне свою активность по этому вопросу.
– Конечно, можем, – кивнул я. – Кто-то летом в стройотряд, кто-то в поисковый. Кого куда душа потянет.
После пар поехал на автобазу, узнать, как у Савельева дела обстоят с обкаткой новой системы. На месте его не застал, диспетчера сказали, что он на стройке с Яковлевым. Нашёл их на новом выезде с автобазы. Там работы шли полным ходом. Разворотили частично бетонный забор, установили электрические откатные ворота и начали строить новое кирпичное здание проходной.
– Приветствую, – поздоровался я с ними. – Это что за модернизацию вы тут затеяли?
– Территорию под ремонтный цех освобождаем, – пояснил Савельев. – Чтобы все здания в одну линию стояли. А сейчас там пустого пространства, вроде много, но проезжая часть к старой проходной его делит и ни туда, ни сюда.
– У вас там целое футбольное поле под стоянкой, – заметил я.
– Так стоянка-то тоже нужна, – ответил Яковлев.
– Да и отсюда удобнее на шоссе Энтузиастов выезжать, – добавил Савельев. – Весной нам дорогу обещали. Нам к этому времени здание проходной надо закончить.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся я. – А как там ваш экспериментальный водитель? Справляется? Всё получается? Всем доволен?
– Ну, есть моменты, но это же обкатка, – переглянулись между собой Савельев с Яковлевым. – Хорошо, что заранее попробовали…
– А в чём проблемы? – поинтересовался я.
– Да вот беда, везде очереди, – ответил Савельев. – На разгрузку, на погрузку… Это надо брать в расчёт при планировании дневного маршрута.
– Где-то можно договориться, – добавил Яковлев, – где-то можно грузчикам на лапу дать, чтоб быстрее разгрузили. А где-то ничего не помогает. И стоит он, бывает, по четыре часа ждёт, а грузчики ходят друг за другом… То Маньки нет, то Ваньки нет… А у него ещё два адреса до конца дня. Каждый день психует и уволиться грозится.
– И много таких объектов? – поинтересовался я.
– Немного, но есть, – ответил Савельев. – И если хотя бы один такой попадётся, то весь день наперекосяк.
Так… Значит, вот такая местная особенность грозит мне весь эксперимент завалить, получается… Идея, как все разрулить, пришла в голову быстро. А вот фиг вам! Надо воспользоваться особым статусом нашей базы!
– А мы можем не принимать туда заявки? – спросил я. – Мы же не единственная автобаза у Моспромтранса. Пусть туда другие ездят, ждут и стоят по четыре часа. А мы что, рыжие, что ли? Мы на хозрасчёте, нам стоять некогда.
– А если предприятия жаловаться начнут? – спросил Яковлев. – Что мы туда ездить отказываемся…
– А вы валите всё на эксперимент, – предложил я. – Объясняйте, что у нас машины сразу на много адресов едут, и нет возможности где-то простаивать. Мол, у нас регламент на разгрузочно-погрузочные работы, не можем стоять дольше допустимого. И кстати, неплохо было бы все объекты предупредить об этом… Можете список наших объектов подготовить и передать Шахову в Главмосавтотранс?
– Конечно, – оживился Савельев. – Очень хорошая идея. Надо только жалобиться, что сверху нас душат, ни шагу самостоятельно сделать не дают. Дело на контроле у министра, так что выбора у нас нет. Долго грузите – мы к вам не едем. На эксперимент все спишем, никто не захочет в министерство на их же эксперимент жаловаться, чиновников идиотами выставляя. Чревато. Всё сделаю.
– Отлично. А я Шахову тоже позвоню, предупрежу, – пообещал я.
Вернувшись домой, сразу набрал его, пока рабочий день не закончился. Тем более у меня появилась, пока добирался, дополнительная идея, как точно заставить всех понять, что мы больше не рядовая база, и волокита с нашими машинами может дорого обойтись…
Поздравили с ним друг друга с наступающим. Он пожелал нам обоим успешного проведения эксперимента на нашей автобазе в новом году.
– Василий Андреевич, а я, как раз, только с автобазы. Проблемы у них. Мы решили заранее начать обкатку методики, пока, только на одной машине… Не выходит у нас каменный цветок!
– А в чём дело? – напрягся Шахов.
– В недисциплинированности на местах. Где-то удаётся договориться, чтобы быстро машину отпустили. Где-то водителю приходится из своего кармана грузчикам платить, чтобы шевелились быстрее. А где-то ничего не помогает, машина по четыре часа стоит и ждёт у моря погоды. А у водителя ещё несколько объектов в этот день и там никто машину после окончания рабочего дня видеть не желает. У водителя уже нервы не выдерживают, уволиться грозится.
– Это что ж за бардак-то такой? – возмутился Шахов.
– Таковы реалии, – ответил я. – И они вполне способны похоронить нашу с вами замечательную идею. Будет очень обидно потерпеть фиаско из-за пьяных грузчиков или из-за кладовщика, ушедшего куда-то на пару часов с рабочего места.
– Чёрте что! – воскликнул он, явно возмущенный тем, что эксперимент может сорваться.
– Вот, в связи с этим, появилась мысль, а что, если разослать от вашего ведомства на наши объекты, куда мы ездим, официальные письма? Так мол и так, с первого января начинается эксперимент, просим машины четырнадцатой автобазы отпускать без задержек в связи с регламентом на разгрузочно-погрузочные работы и так далее…
– Хорошая мысль! Сделаем, – пообещал он.
– Василий Андреевич. Ещё одна просьба. Если кто-то проигнорирует ваши письма, разрешите нам не принимать от предприятий заявки на такие объекты, неофициально, разумеется. Я своим уже сказал не браться за такие рейсы, но они опасаются, что предприятия жаловаться начнут на наши отказы…
– Да пусть жалуются, – уверенно ответил Шахов. – Найдём, что им ответить.
– Только, они же могут сперва в Моспромтранс пожаловаться, – подсказал я, – а не сразу вам, в Главмосавтотранс.
– Ничего, разберёмся. Четырнадцатая база не единственная в Москве, найдут, куда обратиться за машинами. Ну а если не в состоянии грамотно организовать погрузочно-разгрузочные работы, то возьмем этих жалобщиков на заметку, будем смотреть по персоналиям и делать оргвыводы.
– Вот! Это правильно, – мысленно улыбнулся я.
– Павел, если что-то еще будет мешать эксперименту, сразу сообщайте мне, пожалуйста, – попросил Шахов.
– Конечно. Я же сам заинтересован. Завбазой Савельев подготовит список объектов, куда мы катаемся, и передаст вам для рассылки информационных писем.
– Да-да, конечно. И пусть отметит мне там особо злостных!
– Хорошо, Василий Андреевич, договорились. Ещё раз, с наступающим! – ответил я, мы попрощались, и я тут же перезвонил Савельеву и передал эту просьбу Шахова. Тот самый момент, когда даже по телефону ты понимаешь, что человек счастлив.
Вечером в раздевалке перед тренировкой Сатчан вручил мне четыреста рублей от райкомовских товарищей.
– Бортко и Ригалёв сразу захотели поучаствовать, а потом ещё Войнов присоединился, когда узнал, – объяснил он.
– Слушай, а какие книги детдом просил? – поинтересовался я. – У меня была уже идея наладить официальный выпуск у нас в типографии детской литературы, для самых маленьких, со страницами из плотного картона, чтобы не рвались… С дополнительными тиражами, разумеется. Но Ганин сказал, что там не всё так просто. Если дополнительный тираж мы ещё можем под официальное издание выпустить в любое время, то с новой книгой такое не провернёшь. Надо кучу согласований пройти, худсовет и прочее. А у нас ведь, свои художники есть, и молодые, и члены союза художников, мы сами нарисуем, всё, что хочешь. Как нам согласования потом пройти?
– Для самых маленьких? – задумчиво посмотрел на меня Сатчан. – Мне тоже надо.
– Всем надо, – улыбнулся я.
– Узнаю, как это делается, – пообещал он.
– Давай.
В четверг к десяти был уже на ЗИЛе. Мне выделили целый фургон ГАЗ-51 со сладкими подарками и водителя лет двадцати семи, Лёху Зайцева, как он сам представился. И мы с ним поехали на базу, куда меня наши райкомовцы отправили. Принимала нас лично завбазой, Михайлова Анна Андреевна, невысокая женщина лет сорока пяти.
С чашками быстро разобрались, взяли несколько коробок по двадцать штук. С постельным бельём для взрослых проблем не было, а детских комплектов на базе не оказалось. Взял себе на заметку, как и детские книжки. В качестве игрушек для маленьких набрали жёлтеньких мишек с белой мордочкой и грудкой и голубым бантом.
– Это девочкам, – решил я. – А мальчикам серенькие собачки подойдут. Собачки были забавные, вислоухие, с кожаным ошейником. – Взрослым детям мягкие игрушки, наверное, не нужны? – спросил я заведующую. – Чтобы детям десяти-четырнадцати лет у вас купить?
– Фломастеры, – тут же предложила она. – Импортные. И ручки многоцветные автоматические есть.
Ручек четырёхцветных взяли восемьдесят штук. Маленьким детям, понятно дело, не надо, так сотрудники себе возьмут, их же тоже поздравить надо. Подумали с завбазой, ещё цветных карандашей купили двадцать наборов по двадцать четыре цвета.
