bannerbannerbanner
Ревизор: возвращение в СССР 24

Серж Винтеркей
Ревизор: возвращение в СССР 24

Полная версия

Глава 1

***

Святославль.

Включившиеся сзади фары ослепили Шанцева через зеркало заднего вида. Ладно, ничего, – решил он, – скоро поворот на Огарёва.

Но машина повернула за ним следом, сильно раздражая Шанцева. Он проехал до Первомайской, свернул к своему дому, уверенный, что машина отцепится, прямо по ходу только несколько домов, пустырь и база…

Но машина свернула за ним. Тут у Шанцева неприятно засосало где-то внутри. Фронтовой опыт ожил, как будто и не прошло несколько десятилетий с войны. Он нащупал одной рукой замок на портфеле и вытянул из него тяжелый гвоздодёр, который таскал с собой с некоторых пор, и положил его на колени.

Остановив «Волгу» перед воротами своего дома, Шанцев не спешил выходить из машины, а ждал, когда мимо проедет машина, следовавшая сзади. Но её не было. А отвалы снега с обеих сторон от ворот не позволяли увидеть из машины окрестности.

Придётся выйти, – думал Александр Викторович. – Ворота, в любом случае, надо открыть. А то собаки и так уже на задние лапы встают, встречают, волнуются. Винтик уже понял, что можно на сугроб сбоку от въезда подняться и повыше стать, сейчас ещё сдуру через забор сиганет…

***

– И что будем делать? – спросил Мирон. – Надо быстро решать, а то он сейчас машину во двор загонит, а там собаки.

– А что тут сделаешь? – с досадой спросил Платон. – Тут не разогнаться, и не подъехать незаметно. Твою мать!.. Бери монтировку. Я с него шапку сорву, а ты по башке лупи. Смотри, он вышел! Давай бегом!

Братья выскочили из машины и ринулись к Шанцеву. Расстояние между ними они преодолели за несколько мгновений. Но этих мгновений хватило, чтобы директор схватил свой гвоздодёр и встретил им подбежавшего первым Мирона ударом снизу и сбоку в голову. Тот охнул, выронил занесенную над головой монтировку, и осел на снег. Тут же перемахнул-таки через забор Винтик и Платон едва успел закатиться под «Волгу», перепугавшись неожиданно оказавшегося на улице огромного пса. Вторая псина зашлась свирепым лаем за забором. А Винтик бегал вокруг машины и угрожающе рычал на незнакомца, не обращая никакого внимания на второго, лежащего вниз лицом на снегу, хотя с его головы обильно текла кровь.

– Саша! Это ты? – услышал Платон из-под машины голос Шанцевской жены.

– Наташа, вызывай милицию! – крикнул ей директор и добавил: – И скорую!

– Что с тобой? – оцепенела на месте жена, – в аварию попал? Ты цел?

– Бандиты напали, я в порядке. А они – нет! Давай быстрее, пока Винтик их не сожрал!

Платон смотрел на брата, упавшего навзничь и думал, что это конец. Пес не даст ему вылезти из-под машины. Угон еще ладно, а нападение на директора крупного завода… Сядут они надолго. Он так точно. А Мирон… Повезет, если живой останется. Вот тебе и все рассчитали…

***

Москва. Малая Семёновская улица.

Самедов опять поехал к Регине. Только с ней он мог откровенно поговорить о своих делах. А поговорить с кем-то надо было обязательно. Злость на Ивлева не давала ему трезво мыслить. Хотелось задушить его собственными руками.

– Ты представляешь, – вместо приветствия начал рассказывать он прямо с порога, – мне сегодня рассказали, что Ивлев целую толпу студентов к зампреду Камолову водил! И после этого Валиева назначили руководителем молодёжной группы, а не меня.

– Везде Ивлев, – зло ответила Регина. – А ты же говорил, что он отвертелся от участия в этой группе?

– Он-то отвертелся, а парни его нет.

– И он всё равно пошёл с ними? Получается, в каждой бочке затычка.

– Да понятно было, что он своих не оставит, – прошёл на кухню Самедов и посмотрел на пустой стол. Регина спохватилась и поспешила включить плиту под чайником. – И помогать в работе будет, – сел он за стол в ожидании. – Я ж на это и рассчитывал. Надеялся, что на меня вся его верность друзьям работать будет. А не наоборот… Вот же гадство!

– Да. Ты говорил, – вспомнила Регина и начала шустро чистить картошку.

– Почему я не подумал, что он против меня их поведёт? Что я о нем не знаю? Я же его не ущемлял, пока он в Прожекторе работал. Никак. Ну, разве что…

И Самедов припомнил, как он, в поисках крысы, заподозрил другого студента… И попросил Ивлева за ним последить… Неужто Ивлев за это так на него обиделся? Не похож он, вроде, на чистоплюя…

– Слушай, ты же столько лет проработал в МГУ, у тебя же, наверняка, знакомые профессора должны быть, – оторвав его от этих размышлений, сказала Регина, – а можешь ты одного из них подкупить, чтобы он его завалил на экзамене? Чтобы его из МГУ с позором выкинули?

– Это после звонка-то от Захарову декану с просьбой обеспечить Ивлеву беспрепятственную учебу? – снисходительно посмотрел на нее Самедов, – нет, это бесполезно. Декан наверняка всех его преподавателей об этом оповестил. Так что неважно, кого я знаю и что я ему предложу, нет на экономическом факультете профессора, что согласится завалить на экзамене Ивлева.

– Жаль-то как! – вздохнула расстроенно Регина.

– Мысль правильная, в целом, – решил ободрить любовницу Самедов за правильное направление размышлений, – и в отношении кого другого и сработала бы. Но не в данном случае… Ивлев себе обеспечил тылы на факультете. И при том, что за него просят, профессора все равно уверены, что он якобы умница!

– Ну да, Ивлев такой весь правильный и идейный, аж тошнит, – фыркнула Регина. – Так хочется, чтоб он этой своей правильностью подавился!

Самедов уставился на неё удивлённо.

– Детка, ты гений. А что, если ему подсунуть какую-нибудь несправедливость, он же защищать обиженных и обездоленных сразу бросится… Так ведь? И пусть шею себе свернет на этом.

– А как?

– Надо, чтобы он чьи-то интересы серьёзно задел, после чего ему руки переломают, – злорадно улыбнулся Самедов, наблюдая, как Регина режет картошку прямо в сковороду. – Натравить его на кого-нибудь из сильных мира сего. Только как?

– Ну, он же у нас защитник слабых, – с сарказмом проговорила Регина. – А если ему женщина пожалуется на какую-то несправедливость?

– На приставания? – оживился он.

– Почему нет? – улыбнулась она. – Написать ему в газету душещипательное письмо. Он напишет статью и вылетит оттуда с треском.

И они стали обсуждать детали. Девушка должна быть юной, невинной и беззащитной перед лицом серьёзного чиновника с большими связями, который на неё глаз положил и требует близости.

– А если Ивлев решит факты проверить? – улыбаясь, спросил Самедов. – Это надо чтобы писала реальная девушка, и, если он её найдёт, она должна всё подтвердить.

– Даже не знаю, кто на это согласится, – озадаченно посмотрела на него Регина.

– Зато я знаю, – довольно улыбнулся Самедов, получив, наконец, целую тарелку жареной картошки. А маринованные огурчики и сальце Регина уже до этого нарезала.

***

Святославль.

Рыкову сразу сообщили о нападении на директора Механического завода и он немедленно прибыл лично на место происшествия.

Скорая уже увезли одного из нападавших в больницу в тяжёлом состоянии.

– Старший Зауров. Там черепно-мозговая, – доложил ему заместитель майор Олейников. – Шанцев ему гвоздодёром башку пробил рядом с виском.

– А второй нападавший?

– Вон он, в патрульной машине.

Рыков заглянул и узнал младшего Заурова.

– Так, так… И с каких это пор вы на разбой перешли? – спросил у него Рыков.

Зауров промолчал и отвернулся.

– У него ключи вон, от того газона нашли в кармане, товарищ подполковник, – доложил Рыкову майор. – Ездит на ней Лобанов с автобазы, на их улице живёт, сейчас в запое.

– Что ж машину-то на автобазу не перегнали? – недоумённо спросил Рыков.

– Не могу знать, товарищ подполковник.

– Ладно, пошли с потерпевшим поговорим.

***

Ближе к ночи мы с Загитом обсуждали дальнейшие действия в отношении их святославской квартиры, как вдруг в дверь постучались артисты Данченко с восьмого этажа. Они были в верхней одежде, только со службы возвращались.

– Извините, что так поздно. Увидели у вас свет на кухне, – принялся объяснять Яков. – Вот, – протянул он мне две контрамарки. Детки немного подросли, и мы решили, что пора свое обещание выполнить. Приходите с Галиёй в субботу в наш театр. Будем очень рады. За кулисами были когда-нибудь?

– Нет, – удивлённо ответил я.

– Будете, – улыбнулась Ида, я их сердечно поблагодарил, и мы пожелали друг другу спокойной ночи.

– Здорово-то как! – обрадовалась Галия.

В пятницу в университете Лёха поделился, что научил Свету говорить, как я советовал и они договорились с хозяином, правда, на семьдесят рублей. От идеи торговаться за пять рублей, в этот раз, они отказались.

Ираклий приехал на занятия, сказал, что выяснил всё про бюллетень. И ещё, он позвонил Рубену, хотел узнать, где парни похоронены. Тот тоже высказал желание съездить на кладбище, так что они вдвоём сами как-нибудь съездят. Как только тому чуть полегче станет.

Ну, я тут же прикинул, что так даже лучше будет по эффекту. Сядут, накатят по паре стопок. Наверняка Рубен начнет всякие истории про своих друзей вспоминать, и Ираклий быстро поймет, что ни одной из них не знает. И, следовательно, не его это друзья, а Рубена. Может, после этого его, наконец, отпустит.

После пар поехал в спецхран, понимая, что в предновогоднюю неделю будет не до этого. А мне третьего января, крайний срок, записки Межуеву надо сдать.

Просидел там до шести и рванул на тренировку. Сатчан пригласил в понедельник на совещание на завод «Полёт».

– Мы же тренировку пропустим, – заметил я, – из-за этого совещания.

– Ну, не так часто они и бывают, – ответил Сатчан. – И потом, конец месяца, в твоих интересах не пропустить.

– Понял, – многозначительно улыбнулся я.

В субботу с утра поехали с Галиёй на рынок. Набрали мяса, овощей, сыра, творога и ещё какой-то всячины, уже к выходу направлялись.

 

Шёл за женой навьюченный, по две сумки в каждой руке и вдруг прямо перед собой увидел Серго Гавашели. Он от неожиданности как заголосил.

– О! Кого я вижу! – тут же развернул он меня. – Пойдём, пойдём! Мяса сейчас такого сделаю!

– Ох, а я уже у Кото взял, – оглянулся я на удивлённого Кото.

– Сыр, творог! Пошли!

– У Тины уже взял…

– Соленья?

– У Сосо Гурцкая, – развёл я полными сумками в стороны.

– А фрукты? – хитро посмотрел на меня Серго.

– Дорогая, а мы брали фрукты?

– Нет ещё, – ответила Галия, терпеливо ожидавшая меня.

– О! Пошли! – переключился он на неё. – Мандарины на Новый год детям! Гранаты!

– Да дети ещё грудные, – рассмеялась жена, но за мандаринами пошла и набрала полную сумку, килограмма четыре.

– У нас Тараса Семёновича мальчишки, Аришка, Родька, – начала перечислять она. – И вообще, на новогодний стол надо.

– Перед Новым годом ещё приходите, – заговорщицки посмотрел на меня Серго. – И сразу ко мне. Я вам всё, что вы купили, дешевле сделаю. Раз теперь понятно, что вас тут все знают…

– Спасибо! – улыбнулся я. Он протянул мне руку. Пришлось сумки поставить, чтобы её пожать.

Надо не забыть в следующий раз дефицитную книгу с собой на рынок взять, с Новым годом его поздравить.

***

Святославль. Святославское управление милиции.

– Всеволод Сергеевич, а что там за история с Шанцевым? Почему он до сих пор на свободе? – выжидающе уставился на Рыкова Ваганович. – Что происходит, вообще? Невиновный человек при смерти, неизвестно выживет ли, а преступник дома преспокойно чаи распивает?

– Это кто невиновный? Зауров, что ли? – недоумённо посмотрел на первого секретаря горкома начальник милиции города. – А как вам, что у него к двадцати восьми годам уже две ходки?

– Ты мне это брось! – зашипел Ваганович. – Это что ж, если человек оступился, его убивать можно?!

– А то, что они с братом машину автобазы угнали и на ней к Шанцеву приехали, вас не смущает? Если Зауров старший выживет, как минимум, за угон сядет. А судя по всему, там и разбой наклёвывается. Правда, медики говорят, что шансов у него мало…

– Тем более! Убийца должен сидеть в тюрьме! – настаивал на своём Ваганович.

– Я понял, – устало кивнул Рыков, решив больше с Вагановичем не спорить. Раз уж тот так закусился…

***

Как Загит отоспался после дежурства, к нам заглянула Анна Аркадьевна. Она уже оказалась каким-то образом в курсе, что мы с женой вечером идём в театр и пришла помогать маме сидеть с детьми. Искренне поблагодарил её, нам с женой было гораздо спокойнее оставлять их. А с Галией переглянулись озорными взглядами. Неужто у Загита что-то может с главбухом получиться? Может, в принципе. Он хоть и сам стесняется без повода к ней ходить, насколько я понял, зато она совсем не стесняется лишний раз его проведать. А настойчивая женщина многого способна добиться от доброго мужчины на распутье…

Для Галии посещение театра было событием с большой буквы. Она нарядилась, причесалась, надела шубу. Приехали специально пораньше, хотели с ней осмотреть театр, познакомиться с фотографиями актёров.

По нашим контрамаркам нас посадили в первом ряду у центрального прохода. Первое действие представляло из себя больше концерт, нежели какое-то связное повествование. Но энергетика сумасшедшая. Не зря Родька так вдохновился. Я сам был в восторге.

Буфет порадовал балыком и бутербродами с красной икрой. Взял нам с женой по бокалу шампанского чтобы уже все тридцать три удовольствия сразу.

А после антракта, когда мы вернулись на свои места, к Галие подошла администратор, вручила ей большой букет и попросила поблагодарить артистов в конце спектакля. Жена сначала растерялась, но я подбодрил её и сказал, что ей для работы надо учиться преодолевать страх публичных выступлений.

Она успокоилась и наслаждалась концертом и букетом всё второе действие.

А в конце началось самое интересное. Галия вышла к сцене, вручила старшей актрисе букет. И нас с ней уже артисты не выпускали из виду. Очень скоро нас пригласили за кулисы и нас встретили Яков с Идой и проводили к себе в гримёрку.

Там нас ждал ещё один человек, представился заведующим театра по литературной части Бояновым Михаилом Алексеевичем. Толстенький, невысокого роста человек с очень живой мимикой. Хоть на сцену его отправляй выступать…

В гримёрке был накрыт стол, опять шампанское, конфеты, мандарины. Мы выпили за знакомство. Посмеялись над какими-то шутками. Вскоре Галие принесли её шубу, а мне мое пальто. Оказывается, гардероб закрылся.

Михаил Алексеевич начал вдруг активно жаловаться на отсутствие современной цыганской драматургии. Мол, концерты – это хорошо, но руководство требует расширения репертуара. При этом обязательно с цыганским колоритом.

Никак не мог понять при чём здесь, вообще, мы с женой, и почему должны вникать в эти детали. И чем мы можем им вообще помочь в деле цыганской драматургии? Но тут Михаил Алексеевич дал понять, что читает мои статьи в «Труде». Яков при этом смущённо отвёл глаза, и я понял, что он похвастался начальнику, что лично знаком со мной. Вот поэтому я здесь и оказался.

– Где взять драматурга по цыганской теме? – спросил меня Боянов и уставился на меня с надеждой. – Именитые драматурги мне отказали. Говорят, якобы без вдохновения не способны творить. Как будто я не знаю, про что их постановки… Так я им и поверю, что у них раз в два года, как по часам, вдохновение возникает писать про соцсоревнование… И ведь то же самое, но немного другими словами десятилетиями штампуют… А вот если бы кто начинающий, но талантливый взялся бы помочь…

– Да вы что? – начал улыбаться я, сообразив, наконец, на что намекает Боянов, но, увидев их лица, понял, что они не шутят. – Вы сейчас серьёзно?

– У вас прекрасный слог. Почему бы вам не написать для нас что-то на злободневную тему? – предложил Михаил Алексеевич.

– Предлагаете драматургом стать? – удивлённо посмотрел я на них. – Увы, при всей моей занятости – это точно то, чем я не буду заниматься.

– Очень жаль, – расстроился Боянов.

Какие же они все чудные! – подумал я, когда мы с женой вышли из гримерки Данченко, оставив их переодеваться после концерта, а Боянов лично проводил нас до выхода. – Можно подумать, это так просто, взял и пьесу написал. Там же свои правила, действия, мизансцены… Этому учиться надо! А они к мальчишке, статьи которого в «Труде» понравились, с этим обращаются.

Поймал такси и, пока ехали, все думал над этой ситуацией. С чего они взяли, что у меня получится? Хоть и отказался уже, а мысль из головы не улетала…

– О чём задумался? – пихнула меня легонько локтем жена.

– Да неприятно было людей разочаровывать, с одной стороны, – ответил я. – А с другой… Ну какой из меня драматург? Хотя вся эта их детская простота, мол, парень, выручай, подкупает, конечно. Как в сказке про Ивана дурака… Вскочил на печь, да разнес половецкую рать…

– Ты у меня не дурак! – провела ладонью по моей щеке Галия.

– Ну так и персонаж той сказки тоже дураком отнюдь не был… – задумчиво ответил я.

– Переживаешь, что цыган отказом обидел? – догадалась Галия. – Давай я попрошу Михаила Андреевича познакомить тебя с одним его другом. Он же, как раз, для театра что-то пишет. Ты у меня же умный, может, для тебя это сущим пустяком окажется. Как со статьями для газеты выходит. Мне никто из подруг не верит, когда я рассказываю, что ты статьи для «Труда» по одной за пару часов пишешь. Даже обижаются, думают, что я их разыгрываю…

– Этот его друг, надеюсь, в прозе творит? – заинтересовался я. – Не в стихах?

Жена рассмеялась и обещала поговорить с художниками по поводу их знакомого драматурга.

***

Глава 2

***

Святославль. Дом Шанцевых.

После нападения Зауровых, Александр Викторович не находил себе места. Стал опасаться темноты, на улице появилась острая необходимость всё время оглядываться. Жена ему сказала, что так и до психоза недалеко.

– Психоз – это когда ждешь нападения, а никто не собирается нападать, – проявил эрудицию директор, – а у меня бдительность.

– Что же это за напасти всё на нашу голову, – начала причитать Наталья. – То одно, то другое. Вдруг, опять посадят!

– Да за что?! – возмутился Александр Викторович. – За самооборону от двоих уголовников?

– Тебя ни за что чуть не посадили. А тут такой повод хороший, – ответила ему жена. – Тем более, если Зауров не выживет… Хорошо хоть, я теперь знаю кому звонить, чтобы помогли…

Вспомнив про Ивлева, директор вспомнил тут же и про Ахмада. Видимо, Алироев это всё заранее просчитал, – подумал Шанцев, – и решил, что оно того не стоит. Как бы его бегство не выглядело в самом начале, но сейчас Ахмад сидит замначальником отдела на большом московском заводе, его жизни ничего не угрожает, живут себе с женой и радуются. В отличие от него, от Шанцева. Вот и кто, в этой ситуации, дураком в итоге оказался?

Александр Викторович с досадой подумал, что всё только запутывается с каждым днём всё больше. Кто друг? Кто враг? Что за фортель выкинул в день нападения Герман?

Шанцев распорядился отстранить его от работы в качестве своего личного водителя и указал на него Рыкову, как на возможного соучастника.

Перед глазами до сих пор стояло потрясённое лицо Германа в тот момент, когда он ему об этом объявил. Но Александру Викторовичу было всё равно на его обиду, речь уже шла о его жизни и смерти. Зауровы шли с намерением его убить, ну, или во всяком случае, сделать калекой, не способным не то что заводом руководить, а себя обслуживать. Шанцев был уверен, что за этим нападением стоит Ваганович. А насколько у него длинные руки, Александр Викторович уже имел возможность убедиться.

Надо что-то срочно предпринять, – думал Шанцев. – Иначе меня могут осудить уже на реальных основаниях, был бы человек, а статья найдётся. Не дай бог Зауров помрёт, припишут же превышение самообороны и здравствуй лесоповал.

Поразмыслив над сложившейся ситуацией, Шанцев позвонил бывшему однокурснику в Брянск и договорился с ним на завтра о встрече.

***

В воскресенье часов в десять позвонил Фирдаус, поинтересовался, как у нас дела, как у всех здоровье. Чувствовалось, что он хочет о чём-то спросить, так он растягивал и подбирал слова.

– У тебя будет возможность позаниматься с Аишей экономикой? Сессия скоро, – наконец, спросил он.

А, он насчёт воскресных лекций… Что же нам делать-то? У меня этим заниматься совсем не вариант. У них в квартире, наверняка, тоже. Там сразу несколько оснований для прослушки. Сам Фирдаус иностранец, да богатый, может что-то да сказать интересного для Комитета. Аиша иностранка тоже… Да теперь еще и Диана на них работает. Может возникнуть соблазн проверить, не растрепалась ли она мужу о своем сотрудничестве с КГБ, или не утаивает ли что-то от куратора?

– Я сейчас узнаю у жены, какие у неё на сегодня планы и перезвоню тебе, если найду возможность, ладно?

– Хорошо, спасибо.

Где же нам заниматься? В кафе сидеть опасно, услышит ещё кто-нибудь. В библиотеке? В читальном зале… Да там такая тишина, каждое моё слово будет разноситься на весь зал. В заводской бы библиотеке где-то засесть. В воскресенье и библиотекаря не будет… Но на ЗИЛ иностранцев провести, это целая история… Так, а если на «Полёт»? Там же нет такого режима секретности. И две комнаты музейных! Ага… А не пора ли мне воскресный кружок любителей древности открыть?

Пошёл на улицу к автомату и позвонил Сатчану.

– Привет, с автомата звоню, – сразу сказал я. – Скажи, а можно попасть в воскресенье в наш музей на «Полёте»?

– Не знаю. А зачем тебе?

– Репетиторством заняться негде, – честно ответил я.

– Ты отдыхаешь, вообще, когда-нибудь? – удивился он.

– Да, вчера с Галиёй в театр ходили, – о том, что мне там неожиданно подработку предложили, говорить ему не стал. – Так что думаешь насчёт музея? Охране можно сказать, что я веду воскресный кружок любителей старины. У меня там будет несколько человек.

– Слушай, да не проблема, вообще, я думаю. Сделать тебе пропуск как сотруднику музея, будешь спокойно брать ключи на вахте.

– А с членами кружка как быть? У них же не будет пропусков?

– Слушай, ну будешь их лично встречать на проходной и выводить, – ответил Сатчан. – Думаю, этого будет достаточно. В понедельник приезжай пораньше, до половины шестого, сходим с тобой в бюро пропусков. Только фотографию возьми.

– Вот, спасибо! – обрадовался я. – А сегодня не получится договорится, чтоб нас пропустили? А то в следующие воскресенье уже Новый год, я не буду ничего проводить и большой слишком перерыв будет.

 

– Ну, давай, я сейчас попробую Прокофьеву дозвониться, если он дома, то скажет охране вас пропустить, – озадаченно ответил Сатчан.

– Прокофьев это кто?

– Главный инженер «Полёта». Перезвони мне через пару минут.

– Договорились.

Я перезвонил ему, мне повезло, главный инженер оказался дома и обещал предупредить охрану насчёт «воскресного кружка любителей старины». Отлично! В понедельник оформлю пропуск и будет у меня личная приёмная.

Тут же перезвонил из автомата Фирдаусу и пригласил их на экскурсию в заводской музей. Ему не надо было ничего объяснять, он с готовностью записал адрес, мы прикинули, сколько ему ехать. Они ещё ждали Марата, он собирался приехать к ним сегодня в любом случае. Рассчитывал, если будет лекция, значит, будет заниматься, а не будет, поедут куда-нибудь гулять с Аишей.

Обломал я ему свидание.

В итоге встретились мы у проходной завода «Полёт» часа через полтора. Мне на проходной дали расписаться в журнале за ключи от обеих комнат и показали, какая дверь в здании остаётся открытой на выходные. Остальные они закрывают.

Мы осмотрели обе комнаты, экспонатов там набралось уже очень прилично. Остановились на комнате с большим круглым столом посередине, только стульев нам не хватило. Марат уселся на сундуке, а мне пришлось стоять.

Даже не смогли вспомнить, когда мы собирались последний раз перед этим. Да не суть важно. Быстренько вспомнили, о чём уже говорили и перешли к основным элементам рыночного механизма. Рассказывал про спрос, предложение, цену и конкуренцию.

– Следующий раз соберёмся уже после Нового года. Надо будет принести с собой термосы с чаем, – заметил я, что в горле пересохло, а тут, даже, и глотнуть нечего.

Первый раз надолго засиживаться не стали. Отзанимались полтора часа, а потом разглядывали экспонаты музея ещё минут двадцать.Особенно Марата это увлекло.

– Если тебе так нравится все связанное с древностью, то подумай о том, чтобы на исторический факультет поступать, – посоветовал я ему, – может, это твое призвание.

Марат кинул незаметный взгляд на Аишу, и тут же покачал головой,

– Нет, мне нужно этому твоему бизнесу лучше обучаться.

Да у него сильная мотивация… Похоже, в мыслях он уже на Аише женился и помогает ей во всем, в том числе и с бизнесом… Интересно, а сама Аиша в курсе о такой своей роли в мечтаниях Марата?

***

Брянск. Кафе «Ласточка».

Шанцев ждал Валентина Ткачёва, служившего водителем в КГБ, и обдумывал свою ситуацию.

– Привет, – пришёл Валентин ровно к назначенному времени. – Чем так озадачен?

– Валь!.. Я в такой заднице! – с отчаянием посмотрел на друга Шанцев. – Начал собирать информацию на нашего первого секретаря горкома. Так на меня в прошедший четверг два зэка напали.

– О, чёрт, – поразился Ткачёв. – Что именно случилось?

– У дома двое поджидали, один с монтировкой. Я как чувствовал! Гвоздодёр из портфеля вытащил и первым ударить успел. А второго мой пёс успокоил, через забор сиганул.

– Так… Говоришь, информацию собирать начал? А потом нападение?

– Да. Я к этим уголовникам, вообще, никаким боком отношения не имею, никогда не пересекались. Это, явно, по чьей-то наводке. Ну не грабить же они пришли дом с двумя московскими сторожевыми.

– Так… А что за информацию тебе удалось собрать?

– Ничего особенного, вроде, ради чего стоило меня убивать или калечить…

– Ну, это как посмотреть… Давай выкладывай.

И Шанцев рассказал другу о растрате средств на строительство новой водокачки.

– Ваганович убедил комиссию из Брянска, что дорогу делали к месту будущей стройки. Кто-то получил нагоняй за перерасход сметы, а тесть Вагановича дорогу к самому дому.

– Нормальный ход, – усмехнулся Валентин. – Удивляюсь я их наглости. Можно подумать, вокруг одни дураки и никто ничего не понимает.

– Да все всё понимают, но молчат, – с досадой ответил Шанцев. – Я пару вопросов всего задал, чуть на тот свет не отправился. Но, по правде сказать, не знаю, даже, что лучше. Может, и надо было дать башку себе проломить…,

– Чего? – удивлённо уставился на него друг.

– Да один из нападавших в больнице, в тяжёлом состоянии. Если он помрёт, у меня будут большие неприятности.

– Ну, ты даёшь, – ошарашенно помотал головой Валентин. – Слушай, ну давай, я поговорю со своим начальством. Что тут можно сделать? Может, перепроверить эту историю с дорогой к дому тестя вашего первого секретаря. Если на тебя из-за неё напали, то, может, там ещё что-то есть? Давай, всё что знаешь, или кто знает? Попытка не пытка. Самого Вагановича проверять не дадут без санкции сверху, но можно замаскировать под интерес к какой другой фигуре рангом пониже.

Шанцев рассказал другу про начальника коммунальных предприятий города Полякова, тот записал себе все фамилии и должности, название деревни Шамордино и обещал ему донести до начальства его историю.

***

Не оставляли мысли насчёт пьесы для «Ромэн». Вспомнилась свадьба Лины, колхоз, целая цыганская улица… Ёлки-палки, да на самом деле, у меня есть с кого писать, есть фактура, как говорится. Художники фотографий тогда наделали тьму-тьмущую, для погружения в атмосферу более, чем достаточно. Мне бы только посмотреть, как всё это оформляется правильно. Там же действия, наверняка, должны быть рассчитаны по времени, одинаковое время до антракта и после… Мне бы эти, чисто технические, моменты кто-то объяснил, так я и напишу им пьесу. Блин! Самому интересно стало.

Кто другой сказал бы, что я с ума сошел, что суюсь в разные новые области. Но я так психологически разгружаюсь. Если что-то освоил на высоком уровне, интерес к этому быстро пропадает. Я это делаю, работа есть работа, но гложет любопытство, а что еще я мог бы делать не менее хорошо? А особенно меня стимулирует возможность еще и хорошо заработать, обучившись чему-то новому. Мне в театре мысль сразу в голову не пришла, что за пьесу могут много денег заплатить… А потом все же осенило. Это же СССР, здесь за это большие суммы платят. А ведь потом, наверное, еще и за каждую постановку будут что-то начислять?

Любопытство к новому – это особенность моей натуры, что мне здорово помогла, когда я попал в 1971 год. И бухгалтерией я занимался, и аудитом, и статьи писал в прежней жизни. А они тут удивляются, как у меня все это гладко получается…

Пока мы с Загитом гуляли с детьми, Галия сходила к художникам. Они пригласили нас в следующую субботу к себе в гости.

– Тот драматург, о котором я говорила, как раз, приедет к ним за подарками для друзей и родственников, – радостно сообщила мне жена. – Посидим, чай попьём, заодно поговоришь о делах.

– Может, он ещё не захочет со мной говорить, – удивился я её уверенности.

– Почему? Ты ему очень понравился, – с недоумением посмотрела на меня жена.

– В смысле, понравился? Когда?

– Мы же знакомы! Помнишь, приезжал за картиной, когда художники были на пленэре? Ну, Леонид! Трактор в подсолнухах.

– Ах, трактор в подсолнухах! – начал припоминать я. – Так он драматург?

– Да, и какой-то очень заслуженный, – подтвердила жена.

– Точно, точно… Михаил Андреевич мне что-то такое говорил. Ну, отлично! Тогда порядок.

Остаток воскресенья расписывал новинки для Межуева, а в голове уже потихоньку закручивался сюжет для пьесы.

***

Святославль.

Капитан КГБ Назаров дождался Полякова возле его дома, прикинув, что тот, как представитель старой гвардии, приедет на обед домой. Так и случилось.

– Поляков Василий Игнатьевич? – уточнил он для проформы. И так было понятно, что это хозяин домой вернулся, собачонка во дворе встретила его, радостно поскуливая и крутя изо всех сил хвостом. – Капитан Назаров, – предъявил он ему удостоверение привычным жестом.

– Проходите, – кивнул Поляков. – Мася! Свои!

Но Масе было плевать, свои, чужие. Капитан был яростно облаян и слегка прикусан за ботинки, пока дошёл до дома.

У супруги Полякова к приходу мужа было уже всё готово, она быстро выставила на стол вторую тарелку, но капитан решительно отказался обедать, и хозяин пригласил его в гостиную за круглый стол в центре комнаты.

– Василий Игнатьевич, – сразу перешёл к делу капитан, – нас интересует строительство новой городской водонапорной башни. Что вы об этом знаете?

– Начали строить, – с подозрением посмотрел на него Поляков. – Уже дорогу проложили.

– А старая башня в этом же месте была? – поинтересовался капитан. – Как к ней добирались?

– Чаще всего, пешком, – ответил начальник коммунальных предприятий города.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru