Сергей Зверев
Воин неба и земли
2
– Куда вы меня привезли?
Этот вопрос задал Жуков. Я препроводил его в апартаменты двухэтажного сельского домика, сообщив, что комната с одним окном на первом этаже полностью в его распоряжении. Рядом – лаз, ведущий в подвал, что позволит в случае чего укрыться там и выйти к огородам.
– Объект номер четыре, – деловым тоном пояснил я. – На случай особого периода место базирования диверсионной группы ВДВ.
Жуков – парень понятливый. Более вопросов он не задавал. Разведка ВДВ, как и всякая уважающая себя разведка, имеет несколько подобных объектов, где в случае так называемого «особого периода» можно отсидеться, переждать, подлечиться, подготовиться к выполнению поставленной задачи. Ну, а особый период это, как правило, война.
– Много народу знает про этот «объект 4»? – задал вопрос по существу Жуков.
– Он закреплен за мной, осведомлены еще несколько человек в разведотделе, сам адрес под грифом «секретно».
Жуков в ответ лишь кивнул. Вид у него был невеселый.
– Жарко, – вдруг произнес он, вытирая со лба испарину, и добавил: – Как на реакторе.
– А что, приходилось бывать? – тут же уточнил я.
– Да так... – неопределенно пожал плечами Жуков.
Слова лишнего из него не вытянешь. А жара действительно с самого утра какая-то лютая, сезону не соответствующая, как-никак начало сентября.
– Работать здесь сможете? – спросил я.
– Почему нет? – вопросом на вопрос отозвался Жуков. – Работать-то я могу. Вот только... Что дальше? Чему вы улыбаетесь, Валентин?
Я в самом деле позволил себе усмешку. Надо как-то разрядить обстановку, дать понять Жукову, что я уверен в себе и своих бойцах на все двести процентов.
– Ну, для начала определимся, – перестав улыбаться, продолжил я. – Кто командир? Вы или я?
– В боевых условиях – вы. А так – я, – произнес в ответ Жуков.
– А сейчас у нас какие условия?
Жуков слишком поспешно принял на себя командование. Человек он, судя по всему, сугубо штатский, сейчас ему надо что-то отвечать мне, но что именно, он не знает. Поэтому опускает взгляд, держит театральную паузу, мысленно подбирая нужные слова.
– Что могло произойти с Комбригом? Ну, с Петром Петровичем? – таким вопросом я прервал паузу.
– Не знаю.
Похоже, не врет. Что он может знать, ведь все время был под нашей «опекой»?
– Он жив? – уточняю я.
– Думаю... нет, – достаточно уверенным голосом ответил мне Жуков.
– Вот и я, Жуков, тоже так думаю... Ничего более не хотите мне сообщить?
– Нет, – покачал головой Жуков, впрочем, на сей раз не очень уверенно.
Или мне это только показалось.
– Тогда работайте, а я посовещаюсь со своей командой на втором этаже.
После этих слов Жуков раскрыл свой ноутбук, а я отправился на второй этаж, к своим бойцам. Командиром на сегодняшний день буду я. На последующие, скорее всего, тоже. Если доживу.
* * *
– Эти ребятишки мне не нравятся, – Лемберг указал за окно.
Возле нашей калитки прохаживалось двое молодых узбеков в мятых строительных спецовках.
– Ты скинхед? – уточнил Кирилл.
– Шутки отставить, – командую я.
На пустые разговоры нет времени. Узбеки, скорее всего, местные гастарбайтеры, бродят в поисках заработка. А тут кто-то видел, что в пустующий дом вошли люди, вот они теперь здесь и околачиваются. Именно так я и объясняю вслух их появление.
– Послать их куда подальше? – спросил Олег.
– Не надо, – ответил я. – Наоборот, если чего спросят, попросим их огород вскопать. Во-первых, маскировка, во-вторых, оба будут у нас под контролем.
Возражений на сей счет нет. Степаныч кивнул, не отрываясь от монитора, – за подступами к участку ведется видеонаблюдение, но пока ничего подозрительного дядя Гриша не заметил.
– Нам предстоит выяснить, с кем мы воюем. Кому перешел дорогу наш драгоценный господин Жуков, – продолжил я, отметив, что все бойцы в хорошей боевой форме, кислых физиономий не наблюдалось (кажется, я не ошибся, формируя команду). – Думаю, есть смысл добыть «языка», – после этих слов я остановил взгляд на оторвавшемся от монитора Степаныче, как самом старшем и опытном.
– Каким образом? – не удержался от вопроса Олег, напротив, самый молодой в команде.
– Пойдешь со мной, узнаешь. Лемберг, возьмешь вторую машину и за нами, но на расстоянии.
Немец слегка наклонил голову в знак согласия. У нас два автомобиля – джипы повышенной проходимости с затемненными стеклами. В местном гараже имеется мотоцикл с коляской и, в духе времени, два скутера.
– Понято, – отозвался Олег своей излюбленной фразой.
Он человек не армейский, а милицейский, «так точно» у него в ходу.
– Кирилл и Григорий Степанович останутся с Жуковым, – подвел я итог совещания, поймав понимающий взгляд Кирилла.
У нас с пограничником есть некоторая договоренность, о которой остальные не осведомлены.
Не проходит и сорока минут, как мы въезжаем в Москву и попадаем в пробку. Как хорошо и вольно было на шоссе, как чудовищно в столице...
* * *
– Мне «языков» брать не доводилось, – произнес сидящий за рулем Олег. – Бандюков разных там скрутил немало, одному ноги прострелил, чтобы не махал ими.
Олег в недавнем прошлом – младший лейтенант СОБРа, милицейского спецназа. Невысокого роста, но с мощными ручищами, накачанной шеей и бочкообразной грудной клеткой. Плюс сломанный нос и золотые коронки во рту. То ли мент, то ли совсем даже наоборот.
– Стрелять, Олег, не надо, – категорически отозвался я.
– Понято, – кивнул младший лейтенант.
Он тронул машину с места, мы проехали метров шестьдесят и снова увязли в следующей пробке. Олег тяжело вздохнул, но промолчал. Это мне очень на руку, так как в правом ухе у меня вставлен наушник и помимо прочих дел я имею возможность слушать, чем в данную минуту занимаются Кирилл и дядя Гриша. Комбриг снабдил меня средствами тайного прослушивания, точно предвидел все возможные ситуации.
И как только мы завязли в пробке, разговор между Степанычем и пограничником завязался на редкость занимательный.
– Как вам, Григорий Степанович, наше положение? – спросил голос Кирилла.
– Режим секретности редко бывает лишним, – службистским тоном отозвался Степаныч. – Хотя... Перевалят нас в этом самом «режиме», потом пара высоких начальников пожмет друг другу руки и выяснится, что погибли мы все из какой-то херни...
– Не понимаю, – произнес в ответ Кирилл.
– Два генерала не могут что-то поделить. Вот этого самого Жукова, будь он неладен. Не мое дело, чем он занимается, но суть в том, что кому-то Жуков сильно надобен. А кто-то другой не хочет его отдавать. А мы между ними, и первые пули нам. Но у нас «режим секретности», расшифровываться не имеем права.
«Браво, Степаныч, мои мысли читаешь!» – усмехнулся про себя я.
– Приказы не обсуждаются, – согласился со Степанычем пограничник. – А вы нашего командира раньше знали?
Разговор зашел обо мне.
– Знал, – не задумываясь, ответил Степаныч.
– Ну и как он?
– На вид либерал, армейский интеллигент. По существу – зверюга, каких поискать...
Во как меня припечатал Степаныч! Я зверюга, получается. «Каких поискать!!!» Я проходил у него спецкурс в учебном центре ВДВ, потом мы дважды встречались на боевых – в Чечне и в Африке[1]. С чего это он меня так?! Ну да, в Африке я сумел обхитрить и уложить в землю с десяток подлинных «зверюг», может, поэтому. Или зол на меня, что втравил немолодого дяденьку в этот «режим секретности»?
На некоторое время оба умолкли, а я стал разглядывать себя в зеркало заднего обзора. На зверюгу ну совсем не тяну. И в суворовском, и в рязанском десантном я постоянно комплексовал из за своей совсем неармейской внешности. В самом деле, личико худенькое, глаза большие и голубые. Девчонкам я нравился, что, конечно, было неплохо, но мне всегда хотелось выглядеть суровым, бывалым дядей, а не мальчишкой с курсантскими погонами. Нос, правда, у меня перебитый, я мастер спорта по боксу, чемпион рязанского училища в полусредней весовой категории. Я тогда щупленький был, худенький. Сейчас-то я уже «средний вес», даже к «полутяжу» приближаюсь... Нет, внешне «зверюга» из меня никакой.
– Если бы хоть какая-то информация у нас была... – продолжил Кирилл.
– Информация? – переспросил Степаныч. – Так за чем дело стало? Давай пытанем Жукова?
– Чего?!
– Каленым железом, – пояснил дядя Гриша.
– С ума сошел, Степаныч? – перешел на «ты» пограничник.
– Мы из-за него под пули, вообще неизвестно подо что пойдем, а он молчать будет? – голоса Степаныч не повышал, говорил вроде как о вещах, само собой разумеющихся. – Век здесь, на «хуторе», не отсидишься.
– Нет, – подавленно произнес Кирилл, хотя в душе, возможно, был солидарен с дядей Гришей.
– На нет и суда нет, – заключил Степаныч, и в моем наушнике повисло длительное молчание.
Шутит Степаныч? В его возрасте и с его заслугами подобные шуточки прощаются. Но вот злость у дяди Гриши не наигранная. Олег между тем вырулил в переулок и исхитрился объехать пробку. Лемберг, как и было оговорено, оторвался от нас при въезде в Москву и ждал моего сигнала.
* * *
– Долго здесь стоять будем? – спросил Олег, кивнув в сторону двенадцатиэтажного дома, во дворе которого мы затормозили десять минут назад.
В пробках мы настоялись основательно, натура бывшего милицейского спецназовца жаждала действия.
– Сиди здесь и жди меня, – ответил я и распахнул дверцу.
– Понято, – дернул накачанной шеей Олег.
Войдя в подъезд, я не стал вызывать лифт, а отправился по лестнице пешком. На четвертый этаж, где находилась квартира двадцать два. Именно в ней произошла моя первая встреча с человеком, которого я знал как Комбрига. Оказавшись в коридоре рядом со злополучной квартирой, я секунд двенадцать потоптался около дверей, делая вид, что нахожусь в поиске. Если я сейчас позвоню в двадцать вторую, то очень велик риск, что оттуда выскочат ребята, тренированные ничуть не хуже меня, и быстренько утащат к себе. Это меня не устраивало. А вот то, что за мной уже ведется наблюдение, я не сомневался. Подойдя вплотную к двадцать второй, я приподнял руку, точно хотел позвонить, но замешкался. А вдруг здесь никого нет, конспиративную квартиру временно, что называется, «заморозили» и я зря теряю время? Однако других нитей, ведущих к Комбригу, у меня не было. Звонить тем не менее я не стал. Но и уходить не торопился. И не даром...
– Кто вам нужен? – услышал я женский голос из двери квартиры двадцать один.
– Никто, – внятно ответил я, не собираясь при этом уходить.
– А что вы здесь делаете? – продолжила женщина.
– Осматриваю вашу площадку, – честно отозвался я, будучи готовым к любому развитию событий.
– Зачем?
– Нужно.
За двадцать первой дверью умолкли. Если за мной наблюдают те, кто мне нужен, то сейчас они решают, что со мной делать. Может, я из домоуправления, или из местной милиции, из санэпидемстанции, строительной инспекции?! Веду осмотр помещения, и не более того. Наши противники так же, как и мы, крайне не заинтересованы в расшифровке. Если я из домуправы, то меня лучше отпустить с миром. А если нет?! Противник наверняка постарается расколоть меня, не раскрываясь при этом сам. Между тем мягко щелкнули дверные замки, и на пороге двадцать первой квартиры появилась молодая, не лишенная привлекательности и обаяния женщина в брюках и обтягивающей футболке.
– Так что вы здесь осматриваете? – строго уточнила она.
– А вы сами посмотрите! – я ткнул пальцем в потолок.
– Чего «смотрите»?! – не поняла женщина, так как на потолке ничего не было видно, в силу слабого освещения.
– Да ничего, – хамски произнес я. – Только вопросы задавать умеете, а площадку в порядке содержать не можете.
– Не грубите! – тоненько взвизгнула дама.
Я бросил на нее быстрый взгляд и отметил, что дверь она не распахивает, поэтому разглядеть, что (и кто) находится в ее квартире, невозможно. Впрочем, ответ на этот вопрос я получил достаточно быстро.
– Кто там такой вежливый? – послышался из квартиры мужской бас.
Не прошло и пары секунд, как на площадку вышел крепкий парень с короткой армейской прической.
– Ну и чего? – спросил он, угрожающе приблизившись ко мне.
– Ни-че-го, – внятно и по слогам произнес я, отметив, что парень явно тренированный, оружия не наблюдается, но исключить его наличие нельзя.
– Чего тут нужно? – нахмурился он, и я отметил, что парень весьма грамотен в рукопашных делах.
Близко не приближается, руки держит на уровне груди.
– Пойду я, – проговорил я, сделав шаг вперед.
Не говоря ни слова, парень нанес резкий удар, целясь мне в челюсть. Боксерская реакция позволила мне уйти от его кулака, и я тут же пробил ответный в солнечное сплетение. У парня оказался накачанный, почти «бронированный» пресс. Он чуть отступил, чуть согнулся, но боевого настроя при этом не утратил. Следующий его удар я блокировал, он, в свою очередь, блокировал мой. Против меня сейчас стоял боец не ниже кандидата в мастера спорта, причем более тяжелый и сильный, нежели я. Из квартиры могли выскочить еще несколько «кандидатов», поэтому я пошел на рискованный прием, именуемый «тараном». Попросту ломанулся в открытую атаку, снося при этом противника собственной башкой. Велик риск напороться на встречный удар и оказаться в глубоком нокауте, но мой противник чуть замешкался, и я снес его, точно был стенобитным орудием. На ногах парень не устоял – как минимум нокдаун и перелом носа. Женщина даже не вскрикнула. Вступить в схватку в узком коридоре она не могла, и скорее всего, была уверена в боевых возможностях своего бойфренда. Через мгновение я был уже на лестнице, а еще через пару мгновений – в автомобиле рядом с Олегом.
3
– Чего и следовало ожидать. Скорость не повышай, но и не снижай, – сказал я Олегу, с удовлетворением отметив, что уже две улицы за нами идет «хвост» – внедорожник с такими же, как у нас, затемненными стеклами.
Я тут же связался с Лембергом, дав ему команду боевой готовности. Мой план, кажется, сработал. Для начала я «шумнул» у дверей квартиры, дал возможность себя заподозрить, и наша машина наверняка привлекла внимание своим долгим пребыванием у подъезда. Захватить меня не сумели, но «пасти» будут, даже особо не таясь. Нашим неизвестным пока врагам тоже очень хочется узнать о нас как можно больше. Единственное, что меня смущало, так это то, что я не знал, сколько бойцов в преследующей нас машине. Кирилла со Степанычем я больше не прослушивал, не Юлий Цезарь, делать одновременно десять дел не обучен. Теперь главное, чтобы не подвел Лемберг.
Мы выехали за город, движемся по шоссе, вот заветный дорожный знак «Обгон воспрещен». Преследователи чуть отдалились, но держали нас в поле зрительного контроля. Сейчас мы должны увидеть Лемберга.
– В чем дело? – громко спросил Олег у остановившего нашу машину милиционера.
– А сами не видите?! – невежливо заорал старший лейтенант, он же Саша Лемберг, тыкая жезлом в пару «поцеловавших» друг друга иномарок, почти полностью загородивших проезд.
Помимо оружия, средств прослушивания, миниатюрных взрывных устройств Комбриг снабдил нас несколькими комплектами милицейской формы. А также полосатым жезлом и наручниками. Как только он мог все предусмотреть? Лемберг оделся милиционером, остановил первую движущуюся ему навстречу иномарку и в приказном порядке велел перегородить путь. Вторая машина являлась бронированным джипом самого Лемберга. Водитель первой иномарки топтался на обочине. Я надеялся, что Саша предупредил его, чтобы в случае стрельбы тот падал на землю и не шевелился.
– Ну и нам-то что? – продолжал Олег напирать на мента Сашу.
– Что-что?! – передразнил его Саша. – Помощь оказать надо, «скорая» на подходе, а в машине раненый человек!
Наши преследователи нагло затормозили всего в нескольких метрах от нас, чуть приоткрыли боковое стекло и имели возможность слушать весь разговор.
– А мы что, «скорая»? – Олег не желал менять линии поведения.
– Да говорят тебе... А, ладно! – Лемберг махнул рукой и бросился к машине, притормозившей сзади нас. – Ребята, ну хоть вы людьми будьте!
Дверцы автомобиля распахнулись с разных сторон, и оттуда вышли сразу все трое. По габаритам эти ребята вполне могли быть членами олимпийской сборной по дзюдо, разумеется, в тяжелом весе.
– Ну-ка, документы твои, старлей, – не терпящим возражений голосом произнес один из них.
Голос командирский, точнее, ментовский, начальственный. Интонация, как у командира ОМОНа, не меньше. Перед нами были профессионалы, это видно и по их телодвижениям, по взглядам, по фигурам тренированным, упакованным в удобную для боевых действий одежду. Однако в Чечне и в Африке мне и Лембергу тоже не с пьяной шпаной воевать доводилось.
– Пожалуйста, – Саша сунул спросившему под нос какую-то бумаженцию.
Тот начал было читать, но в то же мгновение Лемберг ушел с огневой линии, успев перед этим метнуть на крышу джипа преследователей дискообразную пластинку. Одновременно с Лембергом мы с Олегом выскочили из собственной машины. Перед ботинками наших преследователей прошлась автоматная очередь. Один из них успел выхватить собственный пистолет, но Олег опередил его, ранив в плечо. На все про все ушло секунды полторы-две. Мы с Олегом укрылись за собственной «броней» – реально прострелить наш джип можно разве что из гранатомета. Поэтому я начал переговоры:
– Слышьте, бандюги! – крикнул я, не поднимая головы. – Или руки в гору, или вам всем «братская могила». Взрыватель у меня в руках! Отвечать немедленно или взрываю!
Укрывшийся в кювете Лемберг только что зашвырнул на крышу джипа магнитную мину, которая тут же прилипла к стальной поверхности. Данная мина такова, что от ее детонации у джипа могут отлететь колеса, а тех, кто остался на шоссе, посечет осколками. Да и «броня» джипа могла дрогнуть, вряд ли ее испытывали такими вот новейшими дискообразными минами. Это был еще один «подарочек от Комбрига».
– Сам ты бандюга, – спустя полторы секунды услышал я в ответ. – Объясни сперва, что за наезд?
Мой противник пытался «быковать», изображал из себя крутого и делового пацана.
– С поднятыми руками быстро ко мне! – скомандовал я. – Остальным из машины выйти, отъездились!
Напор и быстрота сыграли свою роль. Через мгновение Олег заковал огромные запястья «делового пацана» в наручники и привычным для недавнего собровца движением засунул пленника в наш джип. Исхитрившийся обойти нас всех с тыла Саша Лемберг сел рядом с «языком».
– От машины на десять метров! – скомандовал я. – В лес! Бегом!!!
Преследующие нас ребята помнили о мине на крыше их джипа и уже сообразили, что их машина отъездилась. Отправляться в мир иной вместе с ней они не имели ни малейшего желания, поэтому скоренько выполнили мой приказ. Лемберг в свою очередь махнул выползшему из канавы водителю перегородившей дорогу иномарки, чтобы тот отъезжал. Тот не заставил долго себя ждать, следом за ним рванула машина с Олегом, Лембергом и плененным «языком», лишь тогда я нажал кнопку взрывателя. «Броня» машины выдержала, но переднее стекло вылетело напрочь, треснули фары и, кажется, полетели все четыре колеса. Впрочем, изучать последствия взрыва у меня не было времени. Я влез в джип, на котором ранее ездил Лемберг, и двинулся за своими.
* * *
– Чего так борзо нас вели?
– А? – точно глухой, откликнулся «язык».
– По-наглому вели нас, в открытую, – пояснил я и тут же очень болезненно съездил допрашиваемому ладонью по носу.
– Чего дерешься-то? – «деловой пацан» на поверку оказался увальнеподобным, недалекого вида малым.
В ответ все трое – я, Лемберг и Олег – лишь усмехнулись недобрыми улыбками, достойными трех плотоядных динозавров.
– Вы это... Напрасно так вот, – заговорил «деловой» (плотоядные усмешки сыграли свою роль не хуже кулаков). – Нам поручено было вас проводить. Всех дел, как говорится. В контакт не вступать, но довести до конца вашего маршрута. Мы вас вроде как охраняли даже...
О как! Слава богу, хоть разговорился.
– А кто мы, ты знаешь? – спросил Лемберг, опередив меня с тем же самым вопросом.
– Нет, – помотал головой «язык».
Похоже, не врет. Таких габаритных ребят в курс дела не вводят. По крайней мере, всех подробностей не сообщают, а иной раз и жертвуют, точно пешками.
– А кто дал команду провожать нас? – задал вопрос я.
– Старший дежурный по группе.
– Какой группы?
– Охраны и сопровождения. Мы – ЧОП[2] «Доблесть». Заказ получен, старший сформировал группу сопровождения. Все... Удостоверения с собой брать не велели. Мы вас вели, а вы...
Врет или нет!? На правду, конечно, похоже. Получается, нас пасет некий доблестный ЧОП? Это может быть прикрытием более серьезных структур, но в таком случае этот незадачливый громила все равно ничего не знает. Остается задать ему один-единственный вопрос и принять решение.
– Кто нас заказал? – спросил я.
Просто спросил, можно сказать, по-доброму. Бряцать оружием, лязгать взведенным курком перед физиономией пленника при этом не стал.
– Не знаю. Правда, мужики, не знаю.
Он не из блатных. Блатной назвал бы нас «пацанами».
– Да я верю, – искренне согласился я тем же добрым, спокойным голосом – Заказчика ты, само собой, знать не можешь... Но ЧОП ваш доблестный имеет постоянную клиентуру и хозяев. На случайных людей вы не работаете, верно?
– Верно, – согласился «язык».
– А сейчас ты мне скажешь, кто эти люди. Попробуешь вилять, пристрелю тебя к чертям собачьим. Времени в обрез, понимаешь?
Я произнес все это, даже не повысив голоса. «Язык» нервно сглотнул.
– Феликс, – только и произнес он.
– Феликс? – переспросил я и тут же переглянулся со своими.
Лемберг едва заметно дернул шеей, давая понять, что данное имя ему ничего не говорит, а вот Олег утвердительно кивнул. Не зря, стало быть, милицейскую форму носил.
– И вас... Вас Феликс пасет, – проговорил «язык» и вновь сглотнул. – Отпустите меня, я что знал, сказал.
В самом деле, большего даже «каленым железом» не вырвешь. Олег кивнул во второй раз: дескать, умным понимающим людям достаточно.
– Пусть идет с миром, – произнес Лемберг.
Мы не убийцы, за просто так валить какого-то чоповца, который по виду нам не враг? Отпустим его, но не за просто так.
– А встретиться с Феликсом я могу?
– Зачем тебе? – чоповец посмотрел на меня точно на умалишенного.
– Свой телефон оставишь мне и сведешь с Феликсом, – категорично сообщил я.
– Нет. Феликс – зверюга. И меня убьет, и тебя достанет... Его злить нельзя.
– Феликс – зверюга, меня сегодня тоже зверюгой назвали. Джунгли какие-то получаются.
– Мужики, вы меня спросили, я вам ответил...
О, попробовал бы ты не ответить! Олег с Лембергом подумали о том же самом, и чоповец вновь увидел три плотоядные улыбки, достойные тиранозавров.
– Ты сам кто такой? – спросил Олег.
– Я?
– Глухим не прикидывайся! – рявкнул на него Олег.
– В ЧОПе я. Раньше по контракту во внутренних войсках... Не убивайте, мужики.
– Сиди здесь час и еще пятнадцать минут. Часы у тебя есть. Про нас своему Феликсу в подробностях не рассказывай.
* * *
С таким напутствием мы оставили пленника в лесной чаще, куда притащили его для допроса, отъехав километров на двадцать от места столкновения с его «однополчанами», работающими на неизвестного мне Феликса.
– Феликс – криминальный авторитет, – просветил меня Олег.
Мы снова сидели с ним в одной машине. Лемберг двигался за нами.
– Не в законе, даже не сидел ни разу, но делами ворочает серьезными, – продолжил Олег. – Одна из самых крупных группировок в столице, почти все боевики зарегистрированы в официальных ЧОПах, в том числе в этой «Доблести» долбаной.
– Понятно, – кивнул я, мысленно силясь связать Феликса с Жуковым и Комбригом.
– Только я, Валентин, не могу понять, каким боком Феликс может иметь отношение к нашему охраняемому лицу, – прочитал вслух мои мысли Олег. – Не его уровень и не его сфера. Жуков, он какой-то ученый, так?
– Так, – согласился я, не видя смысла поддерживать «секретность» в столь узком кругу.
– А Феликса лишь живые бабки интересуют. Заправки, отели, проститутки, автобизнес. Он из спортсменов, этот Феликс. Сэнсей доморощенный, «черный пояс», неизвестно от кого и когда полученный.
В самом деле, не тот полет у Феликса. Но каким-то образом он возник. Что теперь получается? Нам подставили какую-то шпану. Из-за нее «режим повышенной секретности»? Полная ерунда...
* * *
– Полная ерунда, – подтвердил Степаныч, выслушав мое сообщение. – Ты, Валя, хоть и командир наш, но облажался по полной программе. Мое мнение: обвел тебя этот парень вокруг пальца, а ты и не заметил.
Остальные, включая Жукова, молчали. Мы сидели в большой комнате на втором этаже. Олег дежурил у монитора. За окном, в запущенном огороде, ковырялись двое узбеков-гастарбайтеров. Помимо прочего им было велено сообщать нам о появлении незнакомых людей. Узбеки, как выяснилось, давно жили в деревне и знали всех местных, что было нам очень на руку.
– ЧОП – прикрытие...
– Это я понимаю, – перебил я Степаныча.
– И Феликс – прикрытие, – кивнул дядя Гриша. – А тебе его подставили. Как наживку. На Феликса тебя и поймают. А заодно и нас с нашим «охраняемым лицом». Такое вот мое мнение.
– Понято, – не к месту подал голос Олег, не отрывающийся от монитора видеонаблюдения.
– И еще, Валентин, – продолжил Степаныч. – Не надо меня и ребят прослушивать. Мы в одном окопе, лишнее это. Я ведь знаю, что у Кирюхи в правом рукаве было. И все что ему говорил, могу повторить тебе в лицо, Валя-командир.
Зло со мной говорит Степаныч, точно поставить на свое место хочет, чуть ли не унизить.
– Григорий Степанович, – не теряя самообладания, заговорил я. – Не будем друг дружку поддевать, мы в самом деле в одном окопе. Я с себя командных полномочий слагать не собираюсь. Прослушивать кого-либо тоже, хотя обещать не могу, не взыщите, ребята. А сейчас, Степаныч, очень хотелось бы послушать товарища Жукова.
Все, кроме сидящего у монитора Олега, впились глазами в наше сокровенное «охраняемое лицо».
– Феликс мне неизвестен, – отозвался Жуков. – Остальное, увольте, режим повышенной секретности.
– Нас здесь всех перестреляют с твоим режимом, – впервые не сдержал своих чувств обычно уравновешенный Кирилл.
Видимо, его задело, как ловко раскусил прослушку Степаныч.
– Значит, так тому и быть, – как ни в чем не бывало отозвался Жуков.
Среди моих подчиненных прошел ропот недовольствия.
– Слушайте, Жуков, или кто вы там... – начал Степаныч.
– Тихо, ребята! – голос Жукова неожиданно стал властным, почти по-армейскому командным. – Вы получили приказ от командования выполнить задачу по моей охране. Вы офицеры и прекрасно понимаете, что такое «режим повышенной секретности». Если кто-то забыл, я напомню. Любое нарушение такого режима будет иметь непредсказуемые последствия... Хотите знать, какие?
– Хотим, – кивнул Кирилл.
– А я сам не знаю, какие. НЕ-ПРЕД-СКА-ЗУ-Е-МЫ-Е! – по слогам повторил Жуков. – Но глобального характера.
К Земле несется астероид? Нет, конечно же, но Жуков нас не пугает. Он ведь и сам готов погибнуть. Да, да, этот невысокий, неармейского вида парнишка слова Кирилла насчет «перестреляют» мимо ушей не пропустил. И всю серьезность ситуации понимает не хуже нас... Даже лучше, потому как осведомлен более нас.
– Если мы откажемся тебя охранять или немедленно свяжемся с милицией или ФСБ, Москва на своем месте останется? – перейдя на «ты», спросил Степаныч.
– Может и не остаться, – чуть подумав, ответил Жуков. – И не только Москва.
– Больше вопросов нет, – произнес Степаныч.
В комнате повисло молчание. Все мы были офицерами, все не по одному разу действовали в режиме секретности. И слово «приказ» не было для нас пустым. Но замечание о возможном исчезновении столицы с будущих географических карт произвело впечатление. Уточнять, что это будет – эпидемия, химическая атака или ядерный взрыв, – не имело смысла. Жуков сказал то, что счел нужным, большего из него не вытянешь.
– Не перестреляют нас, – буднично подвел итог Жуков. – Не получится...
– Движение! – послышался от монитора голос Олега.
Жуков тут же был уложен на пол, а в руках моих подчиненных появилось оружие.
– Три машины! Бронированные! Вооруженные люди! Нас штурмуют! – Олег, выхватив собственный пистолет-пулемет, рванулся к окну, оставив монитор.
Жуков на полусогнутых дернулся к лестнице. Кирилл и Саша Лемберг прикрывали его отход к спасительному подполу. Мы с Олегом и Степанычем открыли шквальный огонь из окон, срезав первых двух автоматчиков. Остальные грамотно отошли, выбрали удобную позицию и повели ответную стрельбу.
