Сергей Зверев
Парни со стволами
Глава 2
– Здравствуй, Боря!
Котов обернулся. Все-таки Марина Стасько была чертовски хороша. В армейской футболке и брюках она выглядела довольно привлекательно. Спецназовец сообразил, что юбку на форменные брюки женщина сменила как раз потому, что ей ехать в расположение сирийской армии.
– Привет, Мариша.
– Те не сердишься на меня за тот случай?
– Ну, я понял, что это была шутка, – замялся капитан. – А чего это тебя посылают с медикаментами? Должны же врачи ехать, или сирийцы получили бы сразу по документам. Вон все равно с нами конвой поедет.
– Шутка, говоришь? – как-то по-особенному посмотрела на него Марина. – Ну, ладно, пусть так. Ты меня не замечаешь или делаешь вид, что не замечаешь? Не понимаю я тебя. А медикаменты я везу нашим врачам. Они уже со вчерашнего дня там, надо просто довезти им еще препараты. Там в освобожденных городах и поселках страшная антисанитария, огромное количество трупов людей и животных, может и эпидемия начаться.
Котов повернул голову на звук машины. Зимин, лихо затормозив, открыл дверь «Гусара»[3] и с довольным видом произнес:
– Прошу, господа! Пардон, и дамы!
– Смешной, – рассеянно улыбнулась Марина и, наклонившись, подняла дюралевый кейс с лекарствами. – Мальчик еще.
– Этот мальчик, – подхватил увесистый кейс из ее рук Котов, – участвовал с нами уже во многих операциях. И показал себя зрелым мужчиной.
– Показал? Или оказался зрелым мужчиной? Это большая разница.
– Ой, ты опять со своими играми в слова, – засмеялся Котов, открывая заднюю дверь для девушки.
Заурчал мотором грузовичок, в кузове которого сидело полтора десятка сирийских солдат, сопровождавших русских в расположение правительственного батальона, ведущего бой за поселок Эн-Нахия. Сепаратисты снова подтянули туда силы и заняли уже почти половину населенного пункта. Теперь их заново выбивают оттуда, но дело идет очень медленно.
Пока ехали по шоссе, Марина рассказывала, что сообщили врачи. О подвалах, заваленных телами расстрелянных мирных жителей, о заминированной больнице, о том, что в поселке уже почти не осталось жителей. Все покинули его почти год назад. Котов сидел на переднем пассажирском сиденье и внимательно слушал ее.
– Марин, – спросил он вдруг, не поворачиваясь, – а скажи честно, зачем тебя понесло в Сирию?
– Разнарядка пришла, вот и поехала, – неопределенно ответила Стасько.
– Это понятно. Спросили желающих, и ты вызвалась. А вот зачем ты вызвалась? Тебе тут интересно?
– А ты думаешь, что только мужики могут? – сразу стала агрессивной Марина. – Думаешь, что мы слабее.
– Нет, не думаю, – засмеялся Котов. – Русская женщина и в избу…
– Да-да! – огрызнулась медсестра. – Знаем, как вы любите эту поговорочку. А сирийские девочки тоже не слабые, да? Как там твоя снайперша воюет?
Котов поморщился. Вот уж чего ему меньше всего хотелось, так это, чтобы вся группировка российских сил в Сирии знала о его связи с сирийской девушкой. Предосудительного ничего, но дело не только в нем, слухи ползут ведь и о Мариам. И ладно бы, если между ними что-то было. Так ведь ничего нет.
– Смотрите! – кивнул головой вперед Зимин и сбавил скорость.
Котов уже и сам увидел, что впереди на обочине шоссе лежит тело. Судя по одежде, это сириец из сельской местности. Одет он был в длинную полосатую рубаху, которую тут называют кунбаз. На голове комком большой платок, завязанный на затылке. Котов жестом велел Зимину еще сбавить скорость и принялся крутить головой во все стороны. Справа к шоссе подходил вплотную большой холм, часть которого срезали при строительстве дороги. Слева изрезанная холмистая долина, покрытая чахлой древесной растительностью и кустарником. Никаких овец или коз, никакой повозки. Как и почему этот селянин тут оказался?
Спецназовец мгновенно прокрутил в голове несколько возможных вариантов событий, предшествовавших появлению здесь тела. Сняв с предохранителя автомат, он коротко приказал:
– Марина, ложись на сиденье и не поднимайся, пока не разрешу! Если в машину станут стрелять, то перемещайся на пол под сиденье. Зима, медленно едешь, но не останавливайся ни в коем случае! Если будет нападение, принимай решение сам. Но варианта у тебя будет только два: или прорываться вперед, или назад.
– А вы? – машинально спросил лейтенант, стискивая пальцами руль.
– Слышал приказ? И помни, что ты отвечаешь за Марину.
Котов взялся за ручку двери и посмотрел в зеркало заднего вида на идущий следом грузовик с солдатами. Запыленный «ГАЗ-3308», еще, наверное, из первой партии поставок России десятилетней давности, уверенно шел сзади. До лежащего на обочине тела оставалось всего несколько метров, когда он открыл дверь и поставил ногу на порожек.
Время! Толчок, и Котов пробежал несколько метров по инерции рядом с машиной, постепенно отставая. Подбежав к телу, присел на одно колено. Труп был старый, он уже источал запах разложения. На руках и лице появились трупные пятна. Котов рывком перевернул его. На груди виднелось пятно высохшей крови и посередине аккуратная дырочка от пули. Его убили не здесь и не сейчас. А то, что тело здесь, может означать одно: надо было привлечь внимание проезжающего конвоя. И привлекли!
Черт, подстава! Котов не столько услышал, сколько нутром почувствовал выстрел и бросил свое тело в кувырок, уходя с возможной линии стрельбы. Где-то рядом раздались звон разбиваемого пулей стекла, визг тормозов, крики сирийцев. «Зимин, убью!» – мысленно взревел Котов, увидев, что «уазик» останавливается, развернувшись капотом в сторону холма, а следом остановился и грузовик с солдатами. «Уж эти-то сообразят, как себя вести в условиях обстрела, подумал капитан».
Он преодолел расстояние до «уазика», сделав всего шагов двадцать, но при этом на бегу успел четырежды бросить свое тело из стороны в сторону, чтобы не дать неизвестному стрелку или стрелкам прицелиться. Только бы не пулемет… «И какого черта!» – чертыхнулся он про себя, увидев, как задняя дверца «уазика» открывается, и на асфальт спускается нога Марины Стасько в армейском ботинке тридцать седьмого размера. Значит, нервишки сдали, растерялась женщина. А Зимин что же? Хотя что может сделать молодой и не очень опытный парень с перепуганной женщиной? Он по-настоящему перепуганных женщин и не видел еще.
За доли секунды спецназовец успел испугаться за Марину и оценить временной интервал между первым выстрелом и вторым, который может прозвучать. Если Марину не срезали до сих пор очередью, значит, не автоматчик и не пулеметчик, значит, там снайпер. И то, что он слышал выстрел, означало, что снайпер стреляет без глушителя, но с расстояния не менее пятисот метров. Следовательно, времени на прицеливание и второй выстрел у него уйдет чуть больше, чем с близкого расстояния, но лимит времени уже исчерпан.
Пригнувшись, медсестра выскочила на асфальт, и время снова в глазах спецназовца потекло с обычной скоростью. Котов упал на бегу так, чтобы подсечь ноги Марины и опрокинуть ее на себя, так она не ушибется при падении на асфальт. Медсестра ойкнула и, разбросав руки, рухнула всеми своими килограммами пышного женского тела на капитана. С шумом выдохнув воздух и мельком прислушавшись к хрусту в области ребер, спецназовец схватил Марину за футболку на спине и, перекатившись под машину, рывком потянул ее на себя.
Вторая пуля ударилась в боковую открытую дверь машины, но Котов уже сидел на асфальте, прижавшись спиной к задней двери. Марина, всхлипнув, буквально упала на него, придавив мягкой грудью, и принялась осыпать своего спасителя поцелуями. Ее мягкие влажные губы попадали на лицо капитана, на плечи, на кисти рук, которыми он пытался унять медсестру.
– Ну… все, все! Ты в безопасности, Марина! Ну, перестань!
Кузов «уазика» вдруг качнулся и завибрировал. Котов тут же стащил с себя Марину и повернулся назад. Так и есть, Зимин. Лейтенант перебрался с водительского сиденья в салон, поднялся к турели с пулеметом и теперь очередь за очередью палил куда-то вправо. Интересно, видит он снайпера или нет. Сирийцы точно не видели, потому что довольно бестолково растянулись цепью на обочине и перебежками двигались просто в направлении, перпендикулярном полотну.
– Зима! – прикрываясь кузовом, закричал Котов. – Ты его видишь?
– Вижу, он в кустах, вон за… – Из-за грохота автоматов сирийских солдат Котов так и не расслышал, где переводчик видит снайпера. Пришлось открывать дверь и забираться в салон машины.
– Олег, ты знаешь, что такое целеуказание?
– Знаю!
– Вот и давай! – прокричал Котов сквозь автоматную стрельбу. – Как только я пересеку обочину и залягу, даешь длинную очередь.
Он ужом скользнул через заднюю дверь на асфальт и, присев возле Марины, строго сказал:
– Значит, так, подруга дней моих суровых. Сидишь здесь и не высовываешься! Поняла? Ты уже один раз чуть не подставилась под пули. Я не могу каждый раз скакать тут на виду у снайпера и вытаскивать тебя. Можно ведь и не успеть. Вот только подведи меня еще раз!
– Ты придешь и меня накажешь? – томным голосом спросила медсестра.
– Тьфу! – покачал головой Котов, показал Марине кулак и бросился в сторону от машины.
Все, теперь в голове только дело. Он уже не думал ни о Марине, с ее пошлыми шуточками, ни о медикаментах, ни о пленнике, которого для них держат в штабе сирийского батальона в Эн-Нахии. Теперь только снайпер и он, капитан Котов. Все остальные – лейтенант Зимин, сирийские солдаты – это только инструменты, только помощники, которые хорошо или плохо выполнят свою задачу, но он, капитан Котов, должен свою выполнить независимо от них. Независимо ни от чего.
С крыши «уазика» длинными очередями забил пулемет. Котов тут же поднял голову и стал смотреть на кустарник, росший участками на гребне холма. Жаль, что в пулеметной ленте не заряжены кроме обычных патронов еще и трассирующие. Ну ничего, пыльные столбики, заплясавшие наверху, возле небольшой пирамидальной кучи камней, хорошо говорили сами за себя. Точно, удобное место. Не потому, что оттуда простреливалась вся дорога, а потому, что груда камней защищала стрелка с одной стороны, кустарник, в котором он, видимо, выщипал себе амбразуру, маскировала с другой. В минуту опасности снайпер одним движением спрячется за камни и станет недосягаем.
Держи его, Зима, буркнул себе под нос Котов и сорвался с места. Сирийский ракиб[4] порадовал его. Парень, видимо, имел приличный боевой опыт и сразу сообразил, куда бросился русский офицер и почему и куда стреляет его товарищ из пулемета. Резкие команды сирийского командира быстро навели порядок в рядах. И теперь солдаты, когда пулемет с крыши «уазика» открывал огонь, перебежками попарно передвигались и снова падали в камни. Котов бежал вверх, тоже ориентируясь на длинные очереди Зимина, но он забирал намного правее нужной точки на холме, пытаясь прикрываться грудой камней, служившей убежищем снайперу. Главное – не упустить момент, когда снайпер будет менять позицию. Тогда можно и на пулю нарваться.
Котов машинально измерил на глаз расстояние до позиции снайпера. Если там опытный боец, он не подпустит противника ближе чем на двести метров, на таком расстоянии его задавят прицельным автоматным огнем. Он должен постараться либо перебить наступающих раньше, либо должен уйти. Потом его прижмут огнем, подберутся ближе и забросают гранатами. Живой нужен, какие, к лешему, гранаты!
Однако сирийцы шли хорошо, это Котову понравилось. Двигаться перебежками их научили. И прижимать огнем стрелка в огневой точке тоже. И Зимин молодец. Теперь он бьет короткими очередями, не давая снайперу поднять голову и прицелиться. А там ли стрелок? Может, его там уже и нет? Он ведь еще ни разу не выстрелил. Хотя выстрела Котов мог и не слышать, но вот то, что у сирийцев нет потерь, настораживало.
Через пять минут спецназовец стоял на камнях в окружении подоспевших запыхавшихся сирийских солдат. Картина была абсолютно безрадостной. Сирийцы, конечно, веселились, и их командир был несказанно доволен. Как же, уничтожили боевика, напавшего на конвой, обошлось без потерь. Только вот что радостно для армейского подразделения, совсем не красит бойцов спецназа военной разведки. От трупа многого не узнаешь, труп на вопросы не ответит. Не для того спецназ в разведке существует. Разведке нужны сведения, данные, факты, а спецназ – ее важный и хорошо подготовленный инструмент. Инструмент точный, почти для ювелирных хирургических операций, а не для того, чтобы стены прошибать головой.
– Ну что там? – не оставляя горячего пулемета, спросил с крыши «уазика» Зимин.
Котов оглянулся на сирийцев, которые волокли вниз тело убитого, потом прислонил автомат к колесу машины, открыл дверь и взял с сиденья фляжку с водой. Плеснув в руку прохладной влаги, он с наслаждением вытер лицо, потом набрал в рот воды и подержал ее там, увлажняя пересохшую слизистую оболочку.
– Хороший ты парень, Олег, – наконец сказал капитан, завинчивая крышку. – Если бы ты еще стрелял чуть похуже, цены бы тебе не было.
– А… это я? – унылым голосом спросил лейтенант.
– Нет, инопланетяне прилетели специально, чтобы помочь нам в борьбе с сирийскими сепаратистами. Они незримо сопровождали нас во время этой поездки, а в нужный момент тремя пулями из пулемета Калашникова убили проклятого снайпера. Одна – в грудь, вторая – в горло, третья – точно в лоб. Кровищи и мозгов там метра на три вокруг. Кровожадные какие инопланетяне, правда?
– Я думал… – замялся Зимин. – Я понимал, что вас надо прикрывать. А потом вы ведь сами мне сказали про целеуказание.
– Знаешь, Олег, – засмеялся Котов, – вообще-то, чтобы не расхолаживать и воспитывать в тебе настоящий боевой дух, тебя следовало наказать, отчитать как следует за невыполнение приказа. Тебе что было сказано – ни при каких обстоятельствах не останавливаться. Было?
– Конечно, но когда ситуация…
– Олег! – с обреченным видом покрутил головой Котов. – Ты пойми, чудак-человек, в армии нет ситуации и исключений из правил. В армии есть приказ или отмена приказа. И пока приказ не отменен, подчиненный должен его выполнить во что бы то ни стало. И та армия лучшая на этом свете, в которой приказы выполняются безропотно и не задумываясь. Понял?
– То есть, если бы я уехал, – упрямо стал выяснять Зимин, – снайпер положил бы половину сирийских солдат, что нас сопровождали, а в итоге его все равно бы застрелили. Результат был бы тот же, но цена…
– Тяжело с тобой, – улыбнулся Котов. – Хорошо, что ты не на сто процентов мой подчиненный, а лишь прикомандированный. Думаешь, уел меня, да? А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны. А если бы ты сделал все то же самое, как и сейчас, но в засаде оказался бы не один неопытный снайпер, а взвод стрелков с парой пулеметов? Может, один из пулеметов был бы крупнокалиберный. Да еще парочка «Шмелей» у них при себе нашлась бы. И сидели бы они не в пятистах, а в ста метрах от дороги. «Шмель» бьет на двести метров, ты по газам дал и за минуту, пока они прицеливались и ловили тебя в своих диоптрах, вышел бы из зоны поражения, спас бы Марину, медикаменты и машину. А заодно сообщил бы о происшествии. Потому что мы бы все тут погибли. Тебе просто повезло, что результат такой, а не другой.
– Вот так, мальчик, – возникла из-за машины Марина и провела пальчиком по носу Зимина.
– Товарищ сержант медицинской службы! – нахмурился Котов, с трудом сдерживая улыбку.
Западная часть провинции Хама. Поселок Эн-Нахия
Встречало русских спецназовцев и машину сопровождения почти все командование сирийского батальона, включая и самого командира с трубкой спутниковой связи в руке. Котов удивленно посмотрел по сторонам, покосился на свой конвой, солдаты которого опустили борт машины и ждали офицера штаба для осмотра тела.
– Котов, черт, что там случилось? – взорвалась трубка взволнованным голосом Сидорина.
– Нормально все, товарищ полковник, – постарался отвечать спокойным голосом спецназовец. – Какой-то дикий снайпер засел в стороне от дороги. Потерь нет, ущерб материальной части минимальный.
– Да плевал я на материальную часть! Что за засада такая? Он что, один был?
– Да, Михаил Николаевич, – понизил голос Котов. – Сам удивился. Шальной какой-то. А может, на почве фанатизма «крыша поехала», вот и ринулся на подвиги. Жаль, допросить нельзя.
– Что, одного живьем взять не смогли? Удивляюсь тебе, Борис!
Последние две фразы прозвучали из уст Сидорина довольно едко. Котов поморщился. Что делать, всегда вина ложилась на его плечи. И сегодня виноват был не Зимин, а сам капитан. Вот уже три месяца как переводчик прикомандирован к группе Котова, а командир до сих пор не удосужился объяснить офицеру, что такое воинская дисциплина, что такое в армии приказ. Не будешь же ссылаться на то, что у тебя лейтенант неумеха. Да и не собирался Котов отпираться, не привык перекладывать вину на чужие плечи.
– Товарищ полковник, – попытался вставить капитан, – снайпер работал с расстояния в пятьсот метров. Естественно, чтобы подойти к его «лежке», пришлось прижимать его огнем, во избежание потерь личного состава. Шальная пуля. Никто не гарантирован от такого…
– Любите вы ссылаться на случайности, – проворчал Сидорин, постепенно остывая. – Что он там делал, Котов? Вот вопрос!
– Ну да… – не очень уверенно пробормотал спецназовец. – Как бы в нескольких километрах от нашей авиабазы – это нетривиально.
– Смертник? Может, там около дороги фугас заложен? Ты местность осмотрел?
– Если честно, я не придал значения, товарищ полковник. Ну мало ли их шатается по стране. И группами, и по одному. Вокзалы взрывают, машины. А этот винтовку раздобыл и ни разу не попал. Фанатик. На вид ему лет двадцать-тридцать, после попадания пули из «калаша» в голову точнее определить трудно. Винтовка у него «СВД», но в таком состоянии, что я удивляюсь, как он вообще из нее в машину попал. Тут сейчас местные займутся телом, может, установят какую-то принадлежность.
– Я знаю, мне звонили уже, – проворчал полковник. – Ладно, занимайся пленным. После допроса сообщи факты и свои соображения. У меня все.
Котов жестом подозвал молодого сирийского офицера и вернул ему аппарат спутниковой связи. Где-то совсем рядом вдруг начали ожесточенно стрелять. Он повернулся лицом в сторону окраины поселка, и опыт сразу подсказал ему, что идет не простая позиционная перестрелка, а кто-то отбивает атаку. С одной стороны – беглый огонь, явно малоприцельный, огонь плотный, на подавление. С другой стороны – короткие, но частые расчетливые очереди. И периодически длинно лупят пулеметы. Видимо, прижимают прорвавшегося противника и отгоняют его снова на линию атаки.
– Олег, спроси у союзника, – кивнул на сирийского офицера капитан, – что у них тут творится?
Зимин задал несколько вопросов сирийцу, и тот повел русских офицеров на окраину поселка, по дороге рассказывая и горячо жестикулируя.
– Батальон активно действовал два дня, – переводил Зимин. – Они очистили почти всю территорию поселка, но к сепаратистам скрытно подошло подкрепление. Сегодня на рассвете они двумя сходящимися ударами отрезали одну роту на невыгодных позициях, и командование поспешило отвести свои подразделения, чтобы те не были уничтожены. Подошедшие силы бандитов очень хорошо вооружены, ночью они сумели занять позиции для атаки и действовали так, как будто очень хорошо знали город. Есть подозрение, что кто-то из местных помогал.
– Знакомая песня, – усмехнулся Котов, идя за сирийским офицером. – Всегда во всем винят шпионов и предателей. Воевать надо лучше и смотреть вперед чуть дальше собственного носа. К ним подкрепление подошло, а командир батальона и не заметил. Противник атаку подготовил и на его рискованные фланги, а он, видите ли, не предвидел такого поворота событий. Где у них пленный?
– Вон в том большом одноэтажном доме, – ответил Зимин. – Там у них командир батальона со штабом, а НП левее, на крыше вон той трехэтажки.
Котова и Зимина провели по коридору в самый конец, где их встретил высокий сириец в зеленом камуфляже без знаков отличия. Он распахнул дверь и пригласил русских офицеров войти. Пленный сидел на стуле в середине комнаты. За столом напротив него у окна сидел офицер и старательно записывал показания. Пленник обернулся на вошедших и смахнул со лба пот. Вид у него был озабоченный, даже немного испуганный. Это было заметно по бегающим глазам и по тому, что этот немолодой человек все время облизывался и вытирал рот пальцами.
Котов прошел к столу и обернулся к пленнику. Невысокий, коренастый, давно небритый, руки хорошие. Не холеные, не ухоженные, руки рабочего человека. Или крестьянина. Мозолистые, с твердыми ногтями и застарелой траурной кромкой грязи под ними. По лицу видно, что не лидер. Исполнитель, возможно, грамотный специалист, хороший помощник, но и только. Если засылать специально для дезинформации, то не такого. Этот бесхитростный, врать не умеет, если только он не талантливый актер. Нет, не актер, так не сыграешь. Котов повидал за время своей службы много и пленных, и засланных агентов, и людей, которых ошибочно принимали за агентов.
– При каких обстоятельствах он попал в плен? – кивнул Зимину на сирийцев капитан.
Тот перевел вопрос, потом удивленно посмотрел на офицера, сидящего за столом, и перевел ответ:
– Он, собственно, и не пленный. Он сам пришел. Перебежчик. Но они ему не очень верят.
– Да-а? – с усмешкой протянул Котов. – Спроси, как его зовут и кто он по своей мирной профессии.
Зимин начал говорить, и пленник переменился в лице, стал отвечать спокойнее. Кажется, он догадался, что двое европейцев, вошедших в комнату, – русские. Не боится русских, успокоился? Наверняка не врет, подумал Котов. Бандиты прекрасно осведомлены, что в Сирии работает русская военная разведка, и знают, что это такое. Должен был бы заволноваться.
– Зовут его Зафир Диргади, – сказал Зимин, повернувшись к командиру. – Он всю жизнь работал здесь на нефтеперерабатывающем заводе. Когда пришли террористы, его и еще многих рабочих заставили работать на них. Денег не платили совсем. Иногда давали еду, лекарства. У них с братом были овцы. Немного, в пригороде. Жили трудно. А месяц назад брата убили, и Зафир решил перебежать. Терять ему все равно теперь нечего. Брат у него был шофером, водил большие машины. Его мобилизовали возить грузы для боевиков. А месяц назад колонну разбомбили российские самолеты.
– Ну, извини, – недобро хмыкнул Котов. – Закон войны. Кто помогает врагу, тот уже не друг.
Зимин замолчал, посмотрел на командира, а потом перевел Диргади его слова. Сириец вздохнул, но глаз не опустил.
– Я в смерти брата виню только бандитов. На них его кровь и кровь сотен и тысяч людей. И я пришел к вам, чтобы помочь. И отомстить.
– Понятно, – кивнул Котов, усаживаясь боком на подоконник. – Пусть рассказывает, что он принес, какую информацию.
– Я повторю, – стал переводить слова сирийца Зимин. – Я уже говорил, но повторю нашим российским друзьям. Брат рассказывал мне о своих поездках. Мы с ним еще тогда обсуждали возможность сбежать к верным правительству войскам и передать все. Мой брат возил военные грузы. Это боеприпасы, снаряжение, оружие, снаряды для пушек и мины для минометов. Еще возил продовольствие – сухие пайки для солдат. И все это с двух складов. Кто привозил на склады, он не знал, предполагал, что другие машины откуда-то издалека. А он и другие местные шоферы возили со складов в разные районы, туда, где идут бои или скоро начнутся.
– Спроси у этих, – кивнул Котов на сирийских офицеров, – есть у них карта этой провинции и северо-западной части страны.
Высокий вышел и через пару минут принес несколько сложенных карт. Вместе с Котовым они расстелили их на столе. Найдя на карте поселок Эн-Нахия, спецназовец подозвал Диргади:
– Покажите, куда ездил ваш брат. Какими маршрутами. Конечные точки.
Он умышленно не стал тыкать пальцем в карту, пытаясь понять, насколько сириец разбирается в картах, насколько уверенно сейчас начнет показывать объекты и маршруты. Будет это выглядеть как заученный урок или он начнет вспоминать, задумываться, вглядываться в карту. Диргади подошел и немного растерянно посмотрел на карту. Зимин открыл было рот, но Котов сделал ему еле заметный знак рукой. Переводчик понял и не издал ни звука, переводя взгляд со своего командира на перебежчика и назад. Наконец сириец заговорил:
– Я не очень разбираюсь в этих значках. Если вы мне подскажете, где тут что, я, может, и сориентируюсь. Я же рабочий с завода, а не военный.
– Вот смотрите. – Котов взял со стола шариковую ручку и обвел на крупномасштабной карте поселок, где они сейчас находились. – Это Эн-Нахия. Мы находимся вот тут, на этой окраине. В каком городе жили вы с вашим братом?
– В Мукадане. Это на север отсюда.
– Найти на карте можете? Вот направление на север, вот эта линия – шоссе.
Через пять минут Диргади нашел с помощью спецназовцев свой город, завод и показал, где находятся склады на окраине города. Оттуда, по его мнению, его брат вывозил в другие районы военные грузы. Было очень сложно без конкретных подсказок заставить Диргади найти те районы и те точки на местности, куда его брат возил грузы. Не мог он показать и место, где автомобильную колонну, в которой ехал его брат, накрыла наша авиация.
– Ну что? – спросил Зимин, когда Диргади увели.
– Я так понял, что и у тебя зародилось какое-то недоверие, – внимательно посмотрел на лейтенанта капитан. – Ну-ка, поделись!
– Да нелепо как-то, Борис Андреевич. Они с братом, шофером, кстати, человеком, который карты знал, потому что часто ездил на большие расстояния, готовились к тому, чтобы перебежать на сторону правительственных сил. Они информацию хотели передать о местах, путях движения… обсуждали с братом, все это… И? И он тут изображал, что карту не знает. Нелепо. Он должен был узнать карту за время подготовки, это совершенно определенно. Да и в атласах автомобильных дорог карты практически такие же, как и военные топографические… топография, она и в Африке топография.
– Вот-вот, – кивнул Котов. – И веры его показаниям из-за этого два гроша. И ценность – пятьдесят на пятьдесят. Заберем с собой. Будем разговаривать на базе еще и еще. Постараемся навести справки, устроить перекрестную и косвенную проверку и его показаний, и его биографии тоже. К чему ты прислушиваешься?
Зимин вздрогнул от резкого выкрика командира и повернулся к нему.
– Там у них что-то случилось, – показал он на окно. – Кто-то остался блокированным в поселке, а «бандерлоги» наступают. Хотят подтянуть минометный расчет.
– И что?
– Снайперы, Борис Андреевич.
– Снайперы? – Котов напрягся как пружина. – Пошли!
Зимин бросился за командиром, еле успевая за его быстрым шагом. Котов буквально поймал за рукав одного из офицеров в звании накиба[5]. Подоспевший Зимин стал расспрашивать его о сложившейся ситуации.
– Кто из девчонок там? – торопил Котов, будто предчувствуя беду. – Зовут как, спроси, как зовут, фамилии!
Слова «Мариам Назими» спецназовец понял и без перевода. Имени второй девушки он не разобрал, но не выпускал ворота куртки офицера, пока Зимин не подтвердил, что в поселке, после отступления солдат батальона, остались два снайпера, и одна из них – Мариам. Через минуту сирийский офицер уже рысью мчался в сторону НП на третьем этаже здания, подталкиваемый русским капитаном. Зимин бежал следом с напряженным лицом. Он уже знал своего командира достаточно, чтобы понять, что Котов может сейчас поступить совсем неожиданно. А командование его поступка может не одобрить. Черт, командование и не узнает! Зимин поморщился, представляя, как не могут потом устроить разборки, как его самого будут спрашивать и как он станет врать и прикрывать Котова. Ведь будет. Обязательно будет!
– Давай быстрее! – Котов чуть ли не за шиворот втащил Зимина на крышу. – Потребуй от них всю диспозицию. Где снайперы, где свои, где «бандерлоги»? Какие планы? В темпе!
Зимин стал расспрашивать наблюдателей. Прибежавший с ними нагиб, который оказался заместителем командира батальона, подтвердил полномочия российских офицеров. Котов слушал перевод и рассматривал в бинокль поселок. Получалось, что снайперы остались в угловом доме, выходившем на две улицы. Небольшая площадь создавала приличную простреливаемую территорию вокруг него. Боевикам обойти дом не давали пулеметчики батальона. Да и подоспевшие два минометных расчета прижимали противника к камням и развалинам.
Сам дом, в котором остались девчонки, выглядел удручающе. Двухэтажный, высокий, в прошлом магазин или что-то еще более представительное. Хорошо еще, что его архитектура была типичной для старого города. Окна не во всю стену, а в старом арабском, чуть ли не мавританском стиле. Обилие колоннад, вытянутые окна с овальной верхней частью. Из-за обстрелов он был разрушен так, что битый кирпич и щебень возле здания доходили чуть ли не до половины первого этажа.
Котова этот факт особенно радовал. Благодаря этой куче мусора попасть в здание непросто, да еще под огнем снайперов с фасада и под огнем пулеметчиков отсюда. Но все равно это временно, девчонки бесконечно держаться не смогут.
– Дай! – протянув руку назад к Зимину, не глядя, пощелкал пальцами Котов.
– Что? Не понял!
– Магазины свои мне давай. И гранаты.
– Вы… Туда? Один?!
– Не пори ерунды! – буркнул Котов, распихивая запасные магазины по карманам и за пазуху. – Толпой, что ли, туда идти? Положат всех еще на подходе. Тебя с собой брать? А кто мне тут связь держать будет? Скажи, пусть мне рацию свою отдадут. И ты будь здесь постоянно. Жалко, коммуникаторы не взяли. Но кто же знал!
– Борис Андреевич, – вцепился в руку командира Зимин. – Может, все же как-то не так?
– Ты что, Олег, не веришь в мой боевой опыт? Если уж меня в загранкомандировку послали, да еще командиром оперативной группы, наверное, я что-то стою в спецназе разведки.
– Сидорин вас убьет, – решительно проговорил лейтенант.
– Ну, ему придется в очереди постоять, – засмеялся Котов. – Посмотри вон туда. Знаешь, сколько там будет желающих! И потом, ты же ему не расскажешь, как я тут «робингудом» работал.
– Он не поймет, – вздохнул переводчик.
– А ты-то понимаешь? Понимаешь, что девчонки погибнут? Что вот эти ребята вокруг нас имеют много энтузиазма, но мало опыта для такого дела. А я смогу. Я сейчас тут единственный человек, который их может спасти. Ну, так как? Идти спасать или вздыхать, что полковник Сидорин выругает меня за непослушание?
– Идти, – попытался улыбнуться Зимин.
– Хорошего человека за версту видно, – покровительственно похлопал его по плечу Котов.
Маршрут спецназовец себе наметил еще с НП сирийского батальона. Через две минуты ударили минометы, и по окраине площади взметнулись дымные всплески, разбрасывающие вокруг камни и сталь осколков. Котов вскочил и в несколько шагов преодолел расстояние до первого дома. Высокая арка входа зияла черной дырой, как остатки гнилого зуба во рту. Он влетел во двор и вдоль стены пробежал к самому дому.
