Сергей Зверев
Небесный призрак
Глава 3
Гавайские острова – это не только райский уголок посреди Тихого океана. Еще это 50-й штат США, который отделяют от континентальной части страны почти 4 тысячи километров, и все морем. А еще здесь, в знаменитой бухте Перл-Харбор, ныне базируется часть сил 3-го оперативного флота ВМС США. Основу этой группировки составляют десяток надводных кораблей классом от фрегата до крейсера, способных нести управляемое ракетное оружие, в том числе с ядерными боеголовками, да еще полтора десятка ударных атомных подводных лодок типа «Лос-Анджелес» с крылатыми ракетами «Томагавк» на борту. Правда, военные моряки тут как-то не очень бросаются в глаза в отличие от туристов, хотя тоже обеспечивают штату существенную долю поступлений в бюджет. Но Перл-Харбор – это лишь самый известный военный объект, отнюдь не единственный. На островах есть другие объекты ВМС, а также базы сухопутных войск и Национальной гвардии. Мало того, что на островах постоянно находятся около 50 тысяч военнослужащих, так еще не менее 20 тысяч островитян работают на военных базах. Поэтому антивоенные выступления на Гавайях никогда не были в чести.
Большой кабинет, затерявшийся в недрах здания разведывательного штаба ВМС, имел всю причитавшуюся ему по рангу атрибутику: звездно-полосатый флаг в углу, карту Тихого океана во всю стену справа от внушительного письменного стола и огромную панель плазменного телевизора на противоположной стене. Немалое количество фотографий, изображавших, судя по всему, хозяина кабинета в разные периоды его службы на флоте и в военно-морской разведке, занимало все свободное пространство вокруг черного прямоугольника экрана.
А вот портрету президента в кабинете места не нашлось – это выглядело тонким намеком на то, что хозяин кабинета пересидел в своем кресле уже не первого обитателя Белого дома и, вероятно, не последнего. Во всяком случае, занимавший сейчас его место седоватый представительный мужчина в штатском пришел именно к такому выводу и улыбнулся. Сам хозяин, высокопоставленный офицер разведки флота, в данный момент находился в отпуске где-то на материке.
Сидевший с противоположной стороны стола звероподобный верзила в мундире старшего офицера морской пехоты в столь высокие материи не вдавался и поводов для смеха не находил. В отличие от поводов для огорчения. Начать хотя бы с того, что шпиона раскрыли фэбээровские крысы, а не он сам, довольно долго прослуживший рядом с предателем и ничего не заподозривший. Как результат – он, майор морской пехоты, оказался, по сути, в оперативном подчинении у этого штатского. А потом – хоть шпиона и удалось задержать, после операции в госпитале оказалась половина группы захвата, в том числе шестеро – с огнестрельными ранениями различной степени тяжести. При том, что этот сукин сын был один и до начала столкновения при себе оружия не имел. То, что потери в основном понесли агенты ФБР, майора утешало слабо. Впрочем, почему этот ублюдок Митчелл с ними не церемонился, даже для Гарланда объяснялось просто – все равно ему теперь меньше чем пожизненное не светит.
Седоватый фэбээровец в который раз перелистывал лежавшее перед ним досье капитана Джорджа Митчелла. Нет, ну надо же… Все безукоризненно. Никаких зацепок. Родился, учился, завербовался в морскую пехоту, принимал участие в зарубежных операциях, имел награды, ни в чем подозрительном замечен не был. Был женат, развелся – жена нашла себе другого, пока он был в очередной «зарубежной командировке», детей нет.
– Все чисто. Прямо стерильно. Единственное, что немного настораживает, – задумчиво произнес фэбээровец, – так это то, что мать Джорджа Митчелла была русской. Из тех русских, которых мутная вода Второй мировой вынесла в Европу и которые после ее окончания по разным причинам предпочли оказаться как можно дальше от горячо любимой родины. Точнее сказать, подальше от того, что там творили коммунисты. Вот только сама миссис Митчелл родилась уже в Америке и умерла пять лет назад в Бостоне. И никогда не была в России. Не ездила туда даже тогда, когда железный занавес рухнул. Так что это для нас не зацепка. Среди живущих в Америке русских немало тех, кто любит свое новое отечество больше, чем сами американцы.
Майор Гарланд, по делам службы хорошо знакомый с содержимым этого досье, лишь сокрушенно качал головой: надо же, полтора года плечом к плечу прослужили, а так и не разглядел эту суку, доверился! Кого пригрели!
– Как бы то ни было, майор, косвенных доказательств шпионской деятельности капитана Митчелла более чем достаточно. Мы за ним следили уже довольно давно, но он действовал очень аккуратно, поэтому надо было поймать его «за руку». Жаль, что голубя с флэшкой так и не подстрелили и даже не отследили. Птичка улетела, а то, что она унесла, было единственным свидетельством, достойным внимания суда. Это значит, что прямых улик против Митчелла по-прежнему нет. Так что пока мы можем предъявить ему лишь сопротивление при задержании. И, что самое главное, ФБР пока неизвестно имя резидента.
– Резидента? – удивленно переспросил майор. Ему как-то не приходило в голову, что Митчелл мог действовать не один.
Фэбээровец снова усмехнулся:
– Вряд ли Митчелл действовал в одиночку. Кому-то он должен был передать полученные сведения. Иначе зачем ему понадобилась птица? Неужели только для того, чтобы вынести украденное с базы? Нет, это как раз так и есть, но не себе же самому он их отправил. У него ведь дома нет голубятни. Он вообще, по-моему, не был замечен в чрезмерной любви к животным. По крайней мере, в досье таких сведений нет. У него в квартире даже тараканы не водятся. С другой стороны, не в Москву же голубь улетел! И даже не в Пекин. Вы представляете себе голубя, способного перелететь океан, тем более с флэшкой на лапке? Я – нет. Но одна зацепка у нас все же есть.
– Какая же? – озадаченно поинтересовался Гориллоид.
– Птица, майор, как ни странно. Та самая птица, которая унесла доказательства его шпионской деятельности, – самодовольно усмехнулся его собеседник. – То, что она улетела, не значит, что мы остались ни с чем. Это ведь был почтовый голубь, явно хорошо дрессированный и привычный к местным условиям. То есть улетел он недалеко и наверняка живет в зарегистрированной голубятне. Ведь держать таких птичек лучше в открытую – находясь на виду, они меньше привлекают внимания. Наши агенты уже шустрят по всем Гавайям и очень аккуратно проверяют всех любителей почтовых голубей.
– А что же Митчелл?
– С ним работают, – успокаивающе проговорил фэбээровец, заметив потемневшее лицо Гарланда. Взрывной нрав майора мог создать еще немало проблем во время ведущегося расследования.
– Молчит? – наливаясь яростью, завибрировал Гориллоид.
– Возможно, он и в самом деле не знает ни имени резидента, ни всего остального.
Майор внезапно успокоился и с кривой усмешкой произнес:
– Послушайте, Фергюсон… Хотя бы размер ущерба вы уже определили? Хотя бы приблизительно?
Фэбээровец, наоборот, перестал улыбаться, пожевал губами и сказал:
– Вообще-то это секретная информация… Но, поскольку мы с вами работаем вместе…
С его слов выходило, что ущерб обороноспособности США капитан Митчелл нанес немалый. Во-первых, вероятный противник наверняка получил подробную информацию о типовых маршрутах патрульных самолетов противолодочной авиации флота, включая графики прочесывания тех или иных квадратов. Во-вторых, эти самолеты отслеживали не только иностранные подводные лодки, замеченные в зоне патрулирования, но и свои собственные. И эти сведения тоже находились в бортовом компьютере «Ориона»…
– То есть получается, что разведывательные самолеты США фактически шпионили в пользу другой страны, – хмыкнул Гориллоид, которого это обстоятельство сильно позабавило.
– И страны не слишком дружественной, – уточнил Фергюсон. – Замечу, майор Гарланд, то, что мы его взяли, это мы только ниточку ухватили, а не весь клубок размотали.
– Что вы собираетесь делать с ним дальше? – Похоже, у звероподобного майора было в запасе много вопросов. Додумывать недостающие детали самостоятельно он не любил.
– Ввиду особого вреда, – странно улыбаясь, проговорил фэбээровец, – который Митчелл нанес нашей обороне, руководством принято негласное решение, если он не заговорит сам, обработать его… по определенной методике.
Гориллоид ухмыльнулся, ощутив приятную двусмысленность последней фразы, но внезапно его мысли приняли иное направление:
– Как думаете, Фергюсон… те, на кого он работал, знают о его аресте?
Фэбээровец кивнул:
– Думаю, что да. Даже если у ангара никто его не прикрывал и он действовал на свой страх и риск. Как минимум они догадываются. Просто должны догадываться. Учитывая, сколько времени уже прошло с момента задержания… Я уверен, нет, убежден, что у них был какой-нибудь сигнал или условный знак. И, может быть, даже не один. Например, по дороге на службу Митчелл обязательно проезжал мимо одного и того же книжного магазина. Или каждый вечер оставлял в Интернете безобидное сообщение на каком-нибудь идиотском форуме кулинаров-любителей. Выставлял ботинки на левой стороне крыльца, приходя со службы. Или особым способом расставлял цветочные горшки на окне… Да мало ли как. Вариантов масса. Главное, что в его отсутствие сигнал, что все в порядке, никто подать не мог. Нет агента – нет сигнала. А нет сигнала – значит, арестовали. Или как минимум случилось что-то серьезное. Это ведь очень простая на самом деле система – агент регулярно, необязательно ежедневно, можно реже, выставляет понятные и заметные лишь посвященным сигналы. Пропустил сеанс – и они поднимают тревогу. Вряд ли они не предусмотрели такой ситуации. Ведь Митчелл, учитывая, к чему он имел доступ, – очень ценный агент. Данные, скопированные им из «Ориона», – это далеко не все, что он для них добыл. Это лишь то, что нам достоверно известно. И то – для суда практически недоказуемо. К тому же одно дело, если он завербован недавно. А если он пришел в морскую пехоту, будучи вражеским шпионом изначально? Я не возьмусь даже приблизительно оценить ущерб, нанесенный им за эти годы.
Фергюсон помолчал, что-то обдумывая, и сказал:
– Так что не будем разочаровывать его хозяев. Мы подтвердим, что он арестован, поскольку долго скрывать это вряд ли удастся, но сделаем это так, чтобы они не почувствовали подвоха. Во-первых, надо, чтобы информация об аресте шпиона просочилась в прессу. Лучше всего – организовать пресс-конференцию с привлечением максимального числа аккредитованных в Гонолулу журналистов. Но подать все это следует так, будто он попался по чистой случайности. Из-за чрезмерного служебного рвения охранников авиабазы, например. То есть они случайно оказались в одной точке. А вовсе не то, что его там ждали. Во-вторых, в общении с журналистами как бы невзначай озвучить, в какую именно тюрьму отправляют Митчелла до суда. В-третьих, посмотреть, что из этого получится. Кто и как будет реагировать… Вот только тюрьма нам нужна серьезная, а главное – чтоб никаких правозащитников у ворот!
Майор осклабился:
– Есть только одно действительно надежное место – плавучая тюрьма «Долина цветов». Там-то точно никто у ворот митинговать не будет. Потому как никаких ворот у этой тюрьмы нет…
Фергюсон тоже улыбнулся. Тут звероподобный морпех попал в точку. На Гавайях действительно не было более подходящего места. Тем более на суше. Протянувшийся на сотни миль архипелаг состоит в основном из небольших островов, где земля стоит бешеные деньги и уже давно поделена между заповедниками, поселениями аборигенов и туристическими объектами. К тому же никто не хочет, чтобы такого рода «исправительные учреждения» портили местные пейзажи, действительно бесподобные.
Под плавучие тюрьмы обычно переделывались отслужившие свое вспомогательные корабли военного флота – танкеры, войсковые транспорты или плавбазы подлодок. Но здесь, в районе Гавайев, в таком качестве использовался бывший «авианосец сопровождения», списанный еще в конце 60-х годов прошлого века.
Гориллоид вдруг задумался:
– И что – все эти журналюги действительно будут знать точное время, когда Митчелла препроводят в плавучую тюрьму?
Фергюсон улыбнулся, но выглядела его улыбка зловеще:
– Естественно. Более того, я позабочусь, чтобы хотя бы парочка местных телестанций организовала об этом репортаж. А то ведь газеты мало кто читает, зато телевизор смотрят все… Посмотрим, что предпримут друзья «бедного Джорджа». Глядишь, и выясним, для кого он рыбку ловил.
Глава 4
Сборы по уже начавшей складываться традиции были короткими. Да и что было собирать их дружной троице в маленькой аэродромной «гостинице», служившей им лишь походным пристанищем между вылетами и отдыхом вне службы, если все равно брать личные вещи в подобные командировки запрещалось строжайшим образом? Однако когда экипаж вернулся к ангарам, «Громобоя» на прежнем месте уже не было. Возглавляемые Трофимычем сноровистые парни в серых комбинезонах техников быстро разобрали грозную боевую машину на модули, запаковали в огромные водонепроницаемые контейнеры, похожие на темно-серые чемоданы, украшенные красно-оранжевыми поплавками по периметру, словно связкой сосисок. Сверху каждый из контейнеров венчала целая гроздь грузовых парашютов. Рядом с двумя массивными «чемоданами» возвышалась хорошо знакомая туша реактивного транспортника со скошенными назад крыльями. «Ил-76МД», основная «рабочая лошадка» российских ВВС. Шустрые техники, закончив упаковывать «Громобой», запустили установленную в утробе «Ила» лебедку и принялись аккуратно закатывать увесистые контейнеры – тонн на пять каждый – внутрь самолета. Летчики, похоже, не собирались ждать окончания погрузки – Георгий еще на пути к ангарам явственно слышал нарастающий гул разогреваемых турбин. Значит, дело очень спешное, раз имеет место столь вопиющее нарушение служебных инструкций, подумал пилот. Со стороны командного пункта показался уже знакомый «уазик». Генерал Острохижа, как видно, не собирался отпускать их одних. То ли без себя, то ли без теплого напутственного слова. Не слышавшая подъезжающей машины, Людмила поинтересовалась у стоявшего рядом Романчука:
– Слушай, Петь, а чего это они наш вертолет разобрали?
Вместо стрелка-оператора ответил Иванисов:
– Это же просто, Люда. Своим ходом до Гавайев – если, конечно, генерал не пошутил, и нам действительно туда, – не всякий вертолет долетит, даже с подвесными баками. И то, если с американского континента, там расстояние поменьше, чем с Сахалина, например. Вокруг на сотни или даже тысячи километров только Тихий океан. То есть никаких аэродромов нет, тем более дружественных. Те острова, что там все-таки есть, либо просто непригодны даже на роль площадки подскока, либо плотно контролируются американцами. Самолет-заправщик тут тоже не поможет – во-первых, это наш «Громобой» умеет «растворяться в воздухе», а воздушный танкер – нет, его заметят еще над Сахалином. А во-вторых, крейсерская скорость у нашего вертолета даже в самолетном режиме меньше, чем у реактивного транспортника, а если ему придется лететь быстрее, чтобы держаться рядом с танкером, возрастет и расход топлива, и риск аварии. И опять же шансы быть замеченными тоже вырастут. Причем многократно.
– Так что же, нашего «Громобоя» отправят на Гавайи дипломатической почтой? – рассмеялась своей «догадке» Людмила. На то, что обычно неразговорчивый пилот дал ей неожиданно подробные объяснения, девушка внимания не обратила. Зато стрелок насупился и отвернулся.
– Нет, способ доставки у нас, по-моему, немножко другой. – Георгий тоже улыбнулся. – Хотя идея интересная, надо предложить начальству.
Людмила, представив реакцию генерала Острохижи, снова прыснула, а Петр демонстративно зевнул – тоже мне, тему для разговора нашли – и легкомысленно бросил:
– Да ладно, как-нибудь доберемся, раз уж посылают, то, надо думать, и дорогу покажут… Мне вот что интересно: может, между делом на каком гавайском пляже удастся все-таки позагорать? Генерал, конечно, круто нас обломал на этот счет, но вдруг? Я и плавки прихватил… Моднючие. Охота на американских девиц живьем посмотреть, проверить, насколько они на картинки в «Плейбое» похожи.
– Ты лучше на себя в зеркале посмотри, тоже мне, «мачо в трусах от Версаче» нашелся! – возмутилась уязвленная Людмила. Неизвестно, хотел ли Петруха ее задеть, но получилось неслабо. Надо же, на американок силиконовых его потянуло, сердито подумала корректировщица. Чего ж тогда ко мне клеишься при каждом удобном и даже неудобном случае?
– Тебе хорошо, – фыркнул в ответ Романчук. – Ты ведь, Людка, я так понимаю, с нами вместе только до следующей остановки, дальше отдельно полетишь. Легально, как белый человек. С паспортом и комфортом. В бизнес-классе на каком-нибудь «Боинге». Не то что мы, как негры в трюме. И мне еще и помечтать нельзя. Ну вы, блин, даете…
– Так, все, потом помечтаешь. В воздухе. – Иванисов не любил пустопорожних перепалок и решительно оборвал едва наметившийся обмен колкостями. – Всем подняться на борт. До взлета осталось всего ничего, а у нас еще инструктаж. Вот, кстати, и генерал приехал. Смирно! – Позади него гулко хлопнула дверца «уазика». Генерал-лейтенант Острохижа махнул рукой:
– Вольно. Я смотрю, вы уже собрались? Никто ничего не забыл? Очень хорошо. Значит, у нас есть еще минутка для разговора по душам…
Глава 5
В конференц-зале отеля «Пасифик Плаза» в центре Гонолулу, столицы штата, сегодня было непривычно шумно и многолюдно. Но понять журналистов, до отказа заполнивших не такое уж маленькое помещение, было несложно – в конце концов, не каждый день на Гавайях ловят иностранных шпионов. Гораздо реже, чем сюда приезжают отдыхать разные знаменитости, которые либо шарахаются от микрофонов и объективов, либо бросаются на журналистов в лучшем случае с кулаками, а то и с чем потяжелее. А тут – надо же, пресс-конференция. То есть – сами позвали. Повторять приглашение никому не пришлось.
За столом, уставленным микрофонами с логотипами мировых информационных агентств, возвышались специальный агент Фергюсон (как же без него, родного), какой-то хмырь из местного управления ФБР (майор как ни старался, так и не запомнил его фамилию), сам Гарланд и коммандер Баррент из разведывательного штаба флота. Однако на вопросы отвечал в основном Фергюсон. Говорил он много и складно, так что к его соседям, которые в основном отмалчивались, вежливо улыбаясь, никто из корреспондентов особо не лез. Майора и вовсе не беспокоили – похоже, писак отпугивала его внешность. Очень уж многим его физиономия напоминала персонажа недавнего блокбастера про «золотую армию» (вот только спиленных рогов на лбу у майора не наблюдалось, да и с чувством юмора было похуже, чем у так похожего на него киногероя). От вынужденного бездействия и слепящего света софитов и фотовспышек Гарланда начало клонить в сон, но он вынужден был держаться. Суть ответов фэбээровца в принципе сводилась к следующему: мол, просмотрели, наша вина, не учли, примем меры по недопущению подобного в дальнейшем, и все такое прочее. Вопросы в принципе чрезмерным разнообразием не страдали, и «ответчику» пришлось немало поизощряться, чтобы одни и те же, по сути, ответы каждый раз звучали по-новому. Как бы между делом Фергюсон рассыпался в похвалах охране базы, благодаря умелым действиям которой, в том числе присутствующего здесь майора Гарланда, «чисто случайно» и был задержан подозреваемый. Майор, хоть и знал, что это всего лишь словесная лапша, непроизвольно принял гордый и самодовольный вид. «Акулы пера и шакалы голубого экрана», неосторожно вообразив, что «кающийся» Фергюсон – легкая мишень, с профессиональной наглостью наезжали на фэбээровца.
– В пользу кого, по вашему мнению, шпионил капитан Митчелл? – почти выкрикнула эффектная блондинка в розовом костюмчике и первой сунула микрофон вперед, причем так резко, что фэбээровец непроизвольно дернулся назад, но тут же взял себя в руки и вежливо улыбнулся.
– Уточню, мисс… – Фергюсон замешкался, пытаясь разглядеть ее фамилию на беджике и сделать это так, чтобы никому не показалось, будто он любуется ее выдающимся во всех смыслах бюстом. – …Мисс Арчер. Я вовсе не говорил, что капитан Митчелл – шпион. Я сказал только, что он был задержан по подозрению в шпионаже. Является ли он шпионом – решит суд. До вынесения приговора Джордж Митчелл всего лишь подозреваемый. Однако могу сказать, что по одной из версий следствия он сотрудничал с иностранными спецслужбами, возможно, российскими или китайскими. Но повторюсь – это пока только подозрение, а не доказанное обвинение. Мы с вами, слава богу, живем в демократической стране, в которой ни один гражданин не может быть осужден без доказательств его вины…
– Какова будет его дальнейшая судьба, если ваши подозрения подтвердятся? – Инициативу у блондинки перехватил высокий смазливый брюнет, представлявший местный новостной канал.
– Начнем с того, мистер, э… – этого парня Фергюсон тоже не знал, но у него, слава богу, буквы на бедже были крупнее. – …Ронсон, что капитан Митчелл не просто вызвал наши подозрения. Он находился в месте, в котором никак не должен был находиться, если исходить из круга его служебных обязанностей. Более того, он оказал при аресте вооруженное сопротивление и тяжело ранил нескольких сотрудников ФБР и военнослужащих из состава охраны базы. Ему уже предъявлено обвинение в совершении преступления первой степени тяжести. Остальное установит следствие, затем дело будет передано в суд присяжных. В случае, если его вина будет полностью доказана – мистера Митчелла ожидает пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Кроме того, в самое ближайшее время по соображениям безопасности он будет переведен в федеральную плавучую тюрьму «Долина цветов». До суда. Так что, если господа репортеры желают заснять для своих газет и телеканалов отправку подозреваемого в тюрьму, то это событие состоится послезавтра, во второй половине дня, предположительно, около 18 часов по тихоокеанскому времени. О возможных изменениях мы обязательно сообщим всем, кто оставит свои контактные телефоны и адреса электронной почты…
Коллега Фергюсона объявил, что пресс-конференция закончена. Журналисты всей толпой ломанулись к дверям, надеясь успеть услышать что-нибудь еще на выходе. Специальный агент ФБР двинулся к машине, старательно уклоняясь от микрофонов и диктофонов, которые пишущая и снимающая братия норовила сунуть ему под нос, доканывая вопросами: мол, «как выяснили», «какие у вас доказательства» и все такое прочее.
Журналистская банда, похоже, не очень-то поверила во все, что услышала. Но Фергюсон не расстраивался – другой информации им никто не дал, значит, напишут то, что услышали. Пусть не верят, писаки чертовы. Главное, чтобы поверили те, ради кого все это затевалось.
И он, проталкиваясь к лимузину, продолжал играть свою роль, в который раз с суровым видом отвечая, что Митчелл, если его вина, конечно же, будет доказана, понесет наказание по всей строгости федеральных законов.
Его последние слова практически заглушил чей-то голос, искаженный и усиленный мощными динамиками, раздавшийся из-за угла здания отеля:
– Подлые убийцы! Одумайтесь! Они ведь хотят жить!
Все дружно принялись недоумевающе оборачиваться, фэбээровец и Гориллоид не стали исключением. Из-за угла выкатился микроавтобус, похожий на большого жука и раскрашенный в канареечные цвета, по всему корпусу были намалеваны пасторальные коровки, веселые мультяшные свиньи, порхающие птички. На крыше «Фольксвагена» связка древних динамиков, типа «матюгальник», ритмично выплевывала фразы:
– Мясо – это мертвая плоть! Вы едите мясо – вы оправдываете убийство животных! Свинья – такая же умница, как и человек! Есть говядину – антигуманно! Шубы из натурального меха – пещерное варварство!
Канареечный микроавтобус с издевательской медлительностью катил мимо отеля. За рулем сидела симпатичная, хотя и немолодая дама с решительным выражением на лице и микрофоном в руках. Одежда дамы была столь же пестрой расцветки, как и ее «Фольксваген». Динамики на крыше микроавтобуса неутомимо продолжали выкрикивать странноватые лозунги и призывы. Журналисты, кто с перепугу, кто с досады, принялись прятать камеры, микрофоны и диктофоны. Во всяком случае, никто из них не записывал и не снимал. Большинство из них уже имели неосторожность оказаться на пути полупомешанной дамочки и связываться с ней снова не желали. Фэбээровец, воспользовавшись тем, что всеобщее внимание переключилось на другой объект, сел в машину, которая тут же рванула с места…
– Кто эта чокнутая баба? – искренне изумился майор, когда Фергюсон нырнул в салон под звуки разносящихся по всей округе лозунгов. В машине, кроме них и водителя, больше никого не было – остальные участники пресс-конференции покинули здание отеля через другой выход, да и транспорт у них был свой.
Фергюсон скривился:
– Ну, если покороче, это – миссис Джулия Роббинс, полусумасшедшая миллионерша, помешанная на вегетарианстве. Несколько лет назад, после смерти мужа, перебралась в Гонолулу с материка. Ей, по-моему, лет под пятьдесят или около того. Муж, по слухам, не ладил со своей родней, оставил ей одной все свои миллионы, детей у нее вроде бы нет. Видно, когда осталась одна, нечем больше было заняться. Основала на Гавайях собственное общество по охране животного мира, выступает против употребления мяса, рыбы и всего подобного, при этом в довольно агрессивной форме пропагандирует свои сомнительные идейки. Ну, это вы сами видели. Естественно, никто ее не трогает, поскольку никаких законов штата она не нарушает, драк и прочих беспорядков не устраивает, а разрешение властей для организации пикетов вокруг невегетарианских ресторанов ей не требуется. У нашего Бюро к ней претензий тоже пока не имеется – ее деятельность не противоречит федеральному законодательству. И потому ее микроавтобус с матюгальником на крыше – уже такая же составляющая городского пейзажа Гонолулу, как барышни в купальниках-«топлес» на местных пляжах.
– Девушки в купальниках мне нравятся больше, – ухмыльнулся Гориллоид, провожая взглядом канареечный микроавтобус ненормальной миссис Роббинс.
