Сергей Зверев
Логово чужих
4.
Лампа дневного света назойливо гудела. Старший лейтенант Сергей Павлов в который уж раз покосился на нее. Казалось, что шума лампа производила гораздо больше, нежели давала света. В любом другом случае ее можно было отключить и погрузиться в кромешную темноту – окна в бункере напрочь отсутствовали. Темнота ни в коем случае не смущала опытного боевого пловца, известного среди друзей и сослуживцев под звучным прозвищем Полундра. Если бы не служебная инструкция, он ни минуты не стал бы терпеть надоедливый звук, исходивший от лампы. Полный мрак абсолютно не помешал бы ему ориентироваться в стенах довольно просторного бункера.
Несмотря на просторность, все здесь было достаточно стандартно, без каких-либо излишеств. Полундре хватило всего лишь одного взгляда, чтобы запомнить расстановку в помещении. По левую руку от входа находилась аккуратно заправленная железная кровать. Рядом с ней стояли тумбочка и табурет. Далее к боковой стене примыкали два небольших серебристых шкафа. В стороне от них висел пожарный щит с вполне обычным набором: огнетушитель, ведро, топор, лом. Единственное, чем щит отличался от большинства себе подобных, – присутствие маленькой красной кнопки с надписью «Alarm». Вдоль стены напротив входа тянулось несколько черных труб. В углу, справа от входа, имелся умывальник с зеркалом. В нескольких шагах от него располагались деревянный стол, привинченный к полу, и еще один табурет.
Старший лейтенант, одетый в тельняшку, флотские брюки и ботинки, задумчиво сидел за столом. Чувствовал он себя несколько напряженно. Шум лампы заметно усиливал его напряженность. Полундра постукивал пальцами по столу, словно играл на пианино. Иногда он прерывал это занятие и смотрел на часы. Время приближалось к обеду, но никаких новых распоряжений от начальства не поступало.
Совершенно неожиданно помещение взорвалось душераздирающим воем сирены. Полундра моментально вскочил из-за стола. Без малейшего намека на панику он огляделся, пытаясь определить смысл подаваемого сигнала. Под ногами послышался плеск воды. Вода очень быстро прибывала, затопляя пол бункера.
Полундра обежал по периметру все помещение в поисках источника течения воды. Поиски оказались тщетными: складывалось такое ощущение, что вода сочится сквозь стены. Подобный изъян никак нельзя было устранить. По колено в воде пловец двинулся к двери. Всего полчаса назад он свободно выходил в коридор. Сейчас же к своему огромному удивлению, Полундра обнаружил, что дверь то ли заперта, то ли чем-то заблокирована. Мысли молниеносно проносились в его голове. В какое-то мгновение он решил бежать к пожарному щиту и нажать на красную кнопку. Однако, добежав до цели, пловец слегка замешкался. Через секунду соблазн воспользоваться кнопкой был преодолен. Полундра схватил со щита тяжелый огнетушитель и бросился с ним к двери. Несколько мощных ударов огнетушителем по дверному замку не принесли желаемых результатов. Вода по-прежнему прибывала. Полундра снова двинулся к щиту. Схватив топор, он вернулся к двери и яростно продолжил крушить замок. На сей раз его попытка имела успех: дверь поддалась.
Осторожно открывая дверь, Полундра надеялся, что вода из помещения должна схлынуть в коридор. Этого, однако, не произошло. В коридоре наблюдалась та же картина, что и в помещении. Вода уже успела подняться по пояс. Данное обстоятельство не вселяло оптимизма. Думать нужно было еще быстрее.
Времени для преодоления длинного коридора явно не хватало. Выбираться предстояло исключительно вплавь. Павлов отчетливо представлял реальное расстояние до выхода на поверхность. Он понимал, что с такими бешеными темпами поднятия уровня воды никакая задержка дыхания не поможет. Требовался хотя бы небольшой запас воздуха. То, что акваланга и кислородных баллонов в наличии не имеется, пловец знал наверняка. «Где же излишек воздуха взять?» – задавался вопросом Полундра, возобновляя в памяти интерьер бункерного помещения. Едва не вскрикнув «эврика!», он в очередной раз направился к пожарному щиту.
Идти по воде стало чересчур затруднительно, и Павлов поплыл. Когда до щита оставалось расстояние на вытянутую руку, он сделал резкое движение и ухватил ведро. Перевернув его дном вверх, пловец стремительно подался к выходу. Вода поднималась все выше и выше. Казалось, что еще чуть-чуть, и она достигнет потолка, а вместе с тем и лампы. Опасность короткого замыкания была очевидной. Стоило Полундре подумать об этом, как освещение погасло. В полной темноте он выплыл коридор, прилагая все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не перевернуть ведро и не зачерпнуть в него воды.
Путь к выходу на поверхность казался бесконечным. Но Сергей Павлов, как бы ни было трудно, не позволял себе даже самой маленькой толики отчаяния. «Выбраться отсюда вопреки всему!» – мысленно приказывал он себе. Чувствуя, что вода вот-вот достигнет критической отметки, пловец сделал глубокий вдох, набрал в легкие воздуха и задержал дыхание.
Следующий отрезок пути Полундра был вынужден преодолевать под водой. Он норовил увеличить скорость. С одной стороны – это помогало быстрее приблизиться к цели. Но с другой – отнимало чрезвычайно много сил. «Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой он трудный самый», – повторял про себя Павлов слова песни советских времен. Он рассчитывал в ближайшие секунды выбраться на поверхность. Но выход все не появлялся и не появлялся. Силы понемногу, но неумолимо начали оставлять пловца. Не переворачивая ведро, Полундра одел его на голову и с жадностью втянул в себя небольшой воздушный запас. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы проплыть еще порядка десяти метров, увидеть над головой просвет и выбраться из воды на землю.
* * *
Прохладный ветер дул с моря. Суровые волны ударялись о пирс. На пирсе, выстроившись в ряд, по стойке смирно стояло семеро крепких мужчин. Каждый из них выглядел изрядно уставшим. С их насквозь мокрых тельняшек и флотских брюк продолжала капать вода. Человек в черной форме с майорскими погонами молча прохаживался вдоль строя. Он строго всматривался в лица построенных подчиненных, словно хотел там увидеть ответ на какой-то из мучавших его вопросов.
Один раз в полгода, после серьезного предварительного отбора, лучшие из лучших боевых пловцов собирались на специальном полигоне. Здесь они сдавали, наверное, самый сложный из всех возможных нормативов: самоэвакуация из затопленного отсека. При выполнении норматива испытуемые должны были демонстрировать не только оперативность, но и способность быстро реагировать на попутные форс-мажорные обстоятельства. Отличные результаты обычно имели лишь единицы. Иногда случалось, что целые группы не справлялись с заданием.
В этот раз полного провала норматива не произошло. Но все же общие результаты были весьма далеки от удовлетворительных. Именно по этой причине и негодовал командир.
Не давая команды «вольно!», майор обратился к боевым пловцам:
– Ну, что, ребятушки? Завалили норматив? Большинство ваших показателей, товарищи офицеры, ни к черту, ни к морскому дьяволу. Семь богатырей. А как попали в страшную сказку, приближенную к боевым условиям, так многие лапки кверху и задрали. Это не есть хорошо. Вы же боевая элита и просто обязаны свой высокий статус подтверждать действием. А что получилось на деле? Двое из вас спасовали еще перед заклинившей дверью, будто она была непреодолимым барьером. Едва успели пятки намочить, как побежали к тревожной кнопке: спасайте наши задницы! Четверо из вас оказались более сметливыми. Сообразили, для чего можно использовать топорик или огнетушитель. Сумели вскрыть дверь. Но пятьдесят метров затопленного коридора не осилили. Пришлось эвакуировать. И что же имеем в чистом остатке? А в чистом остатке у нас один-единственный человек, который смог преодолеть все препятствия и самостоятельно подняться на поверхность. Старший лейтенант Павлов, выйти из строя!
– Есть! – громко ответил Полундра и, чеканя шаг, выполнил команду.
Командир поблагодарил его за службу и пожал руку.
– Вот с таких людей, как товарищ Павлов, всем вам следует брать пример, – сказал присутствующим майор и вскоре дал команду «вольно, разойдись!».
Когда шестеро испытуемых покинули пирс, командир еще раз пожал руку старшему лейтенанту и довольно похлопал по плечу.
– Вы молодец, – промолвил он, – на вас мы возлагали большие надежды. Да и не только мы.
На пирсе появился Виктор Снежков. Он переглянулся с майором. Тот, не скрывая гордой улыбки, громогласно сказал:
– Наш Полундра. Вы сами все видели!
Виктор Иванович оставался невозмутимым. Подойдя к Павлову, он кивком поздоровался и предъявил документы. Старший лейтенант заглянул в службистское удостоверение гостя и ни капли не удивился его интересу к своей персоне.
– Чем могу быть полезен? – спросил Полундра.
– Мне нужно с вами срочно переговорить. Пойдемте, пожалуйста, в машину. Речь идет о деле государственной важности, – ответил Снежков.
Оставив улыбающегося майора на пирсе, Снежков и Павлов отправились к черному внедорожнику, который стоял при въезде на полигон.
5
Анна Сергеевна заметно нервничала и поглядывала в иллюминатор. «Где этот чертов клоун?» – в сердцах вопрошала она. Условленное время давно наступило. Однако гость, которого женщина весьма долго ожидала на яхте, бессовестно опаздывал. Она резко встала с обтянутого кожей дивана и отправилась к бару. Там наполнила рюмку коньяком, залпом выпила и закусила большой зеленой виноградиной. Нервозность несколько спала. Анна вышла из каюты и поднялась на палубу.
Роскошная парусно-моторная яхта «Богемия» покачивалась на волнах пролива Сен-Марк. На траверзе, в нескольких милях от яхты, в сизом мареве виднелась столица Гаити – город Порт-о-Пренс, подковой раскинувшийся на побережье залива. Со стороны столицы доносился приглушенный гул, напоминающий биение больного сердца. Если бы не этот гул, то можно было целиком и полностью забыть о существовании жизни в этом медвежьем уголке нашей планеты.
Анна Сергеевна пристально смотрела на юго-западную часть Порт-о-Пренса. Она выискивала глазами хоть какой-то намек на лодку, отправившуюся от берега. Но ее старания оказывались напрасными. «Катер слева по борту!» – внезапно вскрикнул матрос. Хозяйка яхты вздрогнула от неожиданности, негромко выругалась крепким русским словом и перешла на левую сторону «Богемии».
Катер приблизился к яхте и остановился. Долгожданный гость имел при себе немногочисленную свиту. Двоих чернокожих верзил в темных каплевидных очках Анна Сергеевна сразу приняла за неких ближайших сподвижников гостя. Третий человек из его сопровождения, массивный черный мужичина, более всего походил на телохранителя.
Оставив всю свою свиту на катере, гость поднялся на борт «Богемии». Одет он был вполне привычно для европейского глаза: светлая рубашка на выпуск, темные джинсы, блестящие кожаные туфли. Но от одного лишь взгляда на его голову экипаж яхты пришел в замешательство. К черной шапочке на голове гостя был прикреплен высохший человеческий череп. Шоколадного цвета физиономию гостя, беспорядочно измазанную чем-то белым, скрывали большие солнцезащитные очки. Заметив шараханье матросов, он самодовольно улыбнулся. В его улыбке было что-то мерзкое. Он походил на вурдалака, который только что испил чьей-то кровушки и по этой причине изволил задержаться. Хозяйка яхты, делая вид, что не замечает всех этих нюансов, бесстрастно поприветствовала гостя и пригласила в каюту.
Гость Анны Сергеевны, если говорить совсем просто, был колдуном. Если же несколько уточнить, то его следовало бы называть унганом. Унганами именуются служители вуду – официальной религии на Гаити. Той самой религии, которую на Кубе зовут «сантерия», а в Бразилии – «макумба». Той самой религии, что некогда возникла в среде чернокожих рабов как смесь африканской магии и католицизма. Из католического учения были позаимствованы и перекроены представления о едином боге-творце. Из магических практик Западной Африки были взяты вера во множество духов, почитание умерших, а также таинственный ритуал изъятия души у человека и превращения его в зомби. Последнее обстоятельство всегда интересовало и праздных обывателей, и маститых ученых. Однако к разгадке секрета зомбирования смогли подступиться – но не разгадать! – только считаные единицы.
Предложив гостю ром и сигары, Анна Сергеевна села в кресло напротив него. Унган маленькими глотками потягивал напиток и блудливыми глазами осматривал хозяйку яхты. Ее эти взгляды беспокоили мало. Она тревожились совсем по другому поводу, хотя внешне своего беспокойства не выражала.
– Месье Бокор, – хлестким деловым тоном обратилась Анна к гостю, – я смею надеяться, что эта встреча останется тайной, как и все предыдущие.
– Послушайте, госпожа Власова, у вас нет никаких поводов не доверять мне. Наши отношения строятся на взаимовыгодной основе. Делать их достоянием общественности глупо, поскольку это не соответствует нашим с вами общим интересам, – рассудительно говорил унган.
Круг интересов Пьера Бокора был весьма широким. Однако больше всего на свете он безумно хотел вернуть власть себе и своим печально известным соратникам тонтон-макутам. Власть для него была связана со сладкими воспоминаниями о далеких временах молодости и верной службе любимому президенту. Вернуть власть он пытался неоднократно. Но каждый раз находились какие-либо обстоятельства, которые не позволяли осуществить заветную мечту. Последняя попытка, готовившаяся несколько лет назад, наверняка закончилась бы удачей, если бы не новые веяния в российской политике. Кто-то другой на его месте, вероятно, отчаялся бы, но только не Пьер Бокор. Говоря о взаимной выгоде отношений с Анной Сергеевной, унган имел в виду очередную надежду на свой приход к власти в Гаити. Предыстория данных отношений была достаточно давняя.
В начале 90-х годов прошлого века рушилась старая советская система. Тогда под шумок много кто пытался наловить рыбки в мутной воде. Некоторым это весьма неплохо удавалось. Среди счастливых «рыбаков» эпохи залоговых аукционов был и Андриан Евсеевич Власов. «Рыбка» ему попадалась сплошь золотая. Неудивительно, что за чрезвычайно короткое время он сказочно обогатился. Практически ни один «хит-парад» наиболее значительных российских бизнесменов не обходился без упоминания Власова. Его лицо постоянно мелькало на разных телеканалах, страницах газет и журналов. Многие начинающие коммерсанты в качестве примера для подражания брали именно его.
Сказка не могла продолжаться долго. К концу 90-х Генеральная прокуратура сумела собрать критическую массу доказательств незаконных действий Андриана Власова. Начавшаяся на него охота происходила по всем правилам егерского искусства: с ищейками, приманкой, гончими и еще бог весть с чем. То, что рано или поздно такая охота может начаться, олигарх понял задолго до ее объявления. Чтобы не потерять все свое богатство, Власов мало-помалу переводил активы за рубеж. Но серьезный капитал – это не иголка в стоге сена: охотникам из Генпрокуратуры удалось отследить и пресечь отток денег из России. Тогда же олигарх был объявлен в международный розыск.
Осознавая всю опасность своего положения, Андриан Власов уехал в одно из самых беднейших государств мира, каковым и до сих пор является Гаити. Олигарх решил, что там его точно никакие охотники не достанут. Он стал лихорадочно скупать землю и недвижимость на Гаити. Но, даже бравируя своей мнимой безопасностью, кое-что он приобрел и оформил на чужое имя. Среди подобных приобретений был, например, и живописный островок с шикарной виллой.
Присмотревшись к политическому положению на Гаити, Андриан Власов очень быстро понял, что полиция и государственные структуры погружены в чудовищную коррупцию. Хорошего в этом обстоятельстве было мало. Гаитянские чиновники с преогромным удовольствием брали взятки. Но любой вопрос с помощью взятки решался лишь до той поры, пока кто-то не предложит еще большую сумму мзды. А посему надеяться на местную бюрократию не стоило. Казалось, что за парочку сахарных косточек, брошенных здешним бюрократам, Лубянка получила бы полную свободу действий вплоть до силовой акции против Власова.
Поэтому нужно было искать тех, кто бы и деньги взял, и в обиду не дал. Таковыми олигарху показались тонтон-макуты во главе с колдуном Пьером Бокором. По сути, они составляли организованную преступную группировку, прикрывавшуюся политическими лозунгами. Безо всяких проволочек олигарх наладил с ними связи. Стараясь задобрить колдуна-властолюбца, Власов открыл на его имя поточный счет, сделал роскошные презенты. Бокор же надеялся, что с помощью Власова сможет оказаться у руля власти. Поэтому колдун был готов перегрызть глотку любому, кто стал бы угрожать безопасности его «русского друга».
Российские спецслужбы, однако, поступили более тонко, чем предполагал Андриан Евсеевич. Располагая сведениями о его слабости к итальянской ренессансной живописи, олигарху подбросили информацию о возможности приобрести в Австрии наброски доселе неизвестной картины Леонардо да Винчи. Естественно, это была лишь приманка. Австрийская полиция арестовала Власова и, выполняя международные договоренности, в двадцать четыре часа выдала России.
Жена олигарха не стала дожидаться решения суда и всех вероятных последствий. Она весьма искусно сымитировала свою смерть. Тайно выбравшись в Европу, Анна Сергеевна Власова срочным образом сделала себе «тюнинг», как на рублевском сленге называли пластическую операцию. Одновременно с этим она заполучила подложные документы на имя гражданки Чехии, приняв решение обосноваться на Гаити.
Муж никогда не обижал ее в плане денег. До ее счетов, открытых на третьих лиц, российская генпрокуратура не добралась. Можно было жить припеваючи в своем сказочном дворце и даже не вспоминать о муже, томившемся в одной из мордовских колоний. Однако безумная жажда еще большего богатства неудержимо овладевала ею. Стоило Анне Сергеевне только подумать о том, какие суммы находятся на заблокированных счетах дражайшего супруга, как ее начинало лихорадить. Разблокировать их без освобождения Андриана Власова было невозможно. Ситуация складывалась классическая: видит око да зуб неймет.
Анна Власова прокручивала в голове множество вариантов освобождения мужа. Некоторые сценарии при ее финансовых возможностях казались вполне осуществимыми. Правда, предпринять какие-либо действия в одиночку Анна не решалась. Слишком серьезные ставки предполагалось сделать. И они требовали не менее серьезной подстраховки. Поразмыслив, она сообразила, кого следовало бы взять в помощники. Унган Бокор подходил для этой роли, как никто другой. Освобождение Власова было для него жизненно необходимым моментом. К тому же колдун открыто выражал свою ненависть к российским властям и мог стать отличным пугалом, отвлекающим внимание Кремля от реального мозгового центра предполагаемой авантюры. Как только Анна Власова намекнула колдуну, о чем идет речь, он сразу же согласился оказывать ей помощь.
План, придуманный Анной Сергеевной, выглядел просто и по-своему изящно. По ее задумке, необходимо было облучить изотопами стронция достаточно большую массу рублевой наличности, включавшую в себя самые ходовые купюры. После облучения купюры переправлялись бы в Россию. Затем предстояло организовать грамотную утечку информации и сообщить россиянам о том, что деньги заражены. Следствием информационной диверсии должен был стать моментальный рост недоверия людей к законным платежным средствам. Кто бы захотел носить в портмоне персональные «маленькие чернобыли» и уж тем более получать радиоактивную заразу в качестве оплаты за труд!
Ответственность за этот масштабный террористический акт обязывался взять на себя Пьер Бокор. Ему же предстояло выдвинуть российским властям требования об освобождении Андриана Власова и разблокировке его счетов. Анна Сергеевна отслеживала бы все события, оставаясь при этом в тени. С наступлением критической для России ситуации она отправила бы для переговоров с властями еще одного помощника – Эрнесто Кипитильо. Ему отводилась роль фальшивого посредника, который пообещал бы русским разобраться с колдуном, требуя взамен выполнения все тех же условий: господина Власова на свободу, его счета разблокировать.
Хозяйка яхты изобразила благодарную улыбку.
– Наш план приносит первые плоды, – поспешила похвастаться она. – Я уже получила кое-какую информацию. Выброс серии банкнот в Подмосковье породил панические настроения. Спецслужбы, изъяв часть наличности, попробовали представить свои действия как борьбу с фальшивомонетничеством. Работяги сначала клюнули на это. Но к настоящему моменту в фальшивки уже никто не верит. Информационный слив я уже организовала.
– Когда произойдет второе вбрасывание купюр? – беззаботно дымя сигарой, поинтересовался Бокор.
– На днях, – лаконично ответила Власова. Взяв со стола календарь, госпожа посмотрела на него, будто хотела еще раз убедиться в своей правоте.
– Русские уже знают обо мне? – снова спросил колдун.
– Вас пока рано светить. Ну а сами они вряд ли сумеют что-то заподозрить.
– Они не знают, с кем имеют дело, – с гонором промолвил он. – Мне служат столько демонов, что тягаться со мной нет смысла. Пусть только попробуют дерзнуть. С помощью моих демонов мы обязательно одержим победу над всеми врагами. А если понадобится, то и в зомби превратим. Главное – друга нашего, любезного Андриана Евсеевича, из темницы вызволить.
«У-у-у, дедушка, какие у тебя огромные тараканы в голове», – подумала хозяйка яхты, трезво оценивая слова гостя. Вслух, естественно, она сказала совсем иное:
– Надеюсь, вы окажетесь намного сильней и кремлевских, и лубянских демонов!
Унган снова оскалился вурдалачьей улыбкой, так как до умопомрачения обожал неприкрытую лесть.
