Сергей Юрьевич Калиниченко
Обсидиан и чёрный диорит. Книга вторая. Аль-Фазир

– Дестан? ― уточнила Таня. ― Это как-то связано с буквой «D»?

Сверчок заверил, что самым непосредственным образом. Но тут Джоконда ожидаемо сделала вывод о том, что роль исполнителей кто-то пытается назначить… ясно кому. В общем, Аля выразила крайнее возмущение. Стало шумно, потому что возгласы сыпались беспрестанно. Косте пришлось переждать.

– Поймите, ― заговорил он, когда волнение чуть улеглось. ― Дестану открылось пророчество. Он действовал через своих слуг. Они, кстати, часто маскируются под разных масонов. В России они тоже работали. Ведь в нашей стране рождаются и воспитываются люди, наиболее стойкие в отношении различных трудностей. А самые закалённые – те, кто вырос в детских домах. Уже теплее?

– Так Сэм Олдбрук натурально шпион? ― ахнула Таня, пока остальные переваривали. ― Или – кто?

– Прежде всего – слуга волшебника. Умелый, достигший высокого уровня в тайных знаниях. Он получил задание похитить группу детдомовцев и изучить их индивидуальные качества.

– Для чего?

– Разумеется, чтобы определить нашу пригодность.

– Ого! ― Капитан хотел добавить крепкое словечко, но, глядя на Алину, передумал. ― И проверочка, и цель выглядят очень… бред какой-то.

– Для нас – бред, а для кого-то – изощрённый план.

– Ну, сволочи! ― продолжал возмущаться Володя. Девушки молчали. А Сверчок неумолимо продолжал:

– Кандидаты в исполнители должны были быть разобщены и пройти жёсткий отбор. В его программу входили либо экстремальные ситуации, либо перепрограммирование личности. Эксперимент считался удачным и завершённым только в том случае, если все испытуемые смогут справиться с созданными проблемами, и группа снова объединится.

– Алина думала, что над нами ставят опыты, ― сказала Таня. ― Вот чёрт, она не ошибалась!

– Значит, наша группа выполнила поставленные условия? ― Джоконда слегка прищурилась. ― Не далее, как вчера?

– Получается, что так. Вы всё преодолели – кто блокаду сознания, а кто заключение на необитаемом острове. И нашли меня.

– А ты? ― Брюнетка с пластырем на лбу неожиданно налилась гневом. ― Чем ты занимался всё время? Тебя тоже ставили в экстремальные условия или зомбировали? И откуда у тебя столько такой… сверхсекретной информации? Неужели по кабакам нахватался?

– Таня, Таня, успокойся! ― урезонила подругу Алина, увидев, как потемнело лицо Кости. ― Дай ему до конца объясниться.

– Нет, меня не зомбировали. Мало того, почти с самого начала просветили и разъяснили. Мне говорили, что вы успешно проходите этапы испытаний. Но, разумеется, не сообщали детальных подробностей. О многом я впервые услышал от вас. Дело в том, что по результатам предварительных тестов мне сразу определили роль лидера и координатора нашей группы. Олдбрук составил наши психологические портреты. Его агент выкрал из детдома наши медицинские карты. Это его, Аля, ты видела той ночью. Тот же агент переслал вторые пробы крови в какую-то крутую иностранную лабораторию, где сделали все мыслимые и немыслимые анализы. В общем, по всем показателям меня выбрали на перспективу главным. Привезли сюда, создали соответствующую легенду, приобрели дом и многое другое. Я постоянно находился под присмотром, но должен был пока примелькаться, вести на людях жизнь богатого бездельника…

На самом деле анализы делались для иной цели. Олдбрук хотел окончательно убедиться, что и главный кандидат, и предполагаемые копии не имеют противопоказаний по состоянию здоровья для уготованной им участи служить продолжению жизни великого Дестана.

– Это и было твоей «экстремальной» ситуацией? Вина выбирать?

– Нет, не совсем. Меня накачивали знаниями.

– Как это? ― Володя даже открыл рот от удивления.

– Да по-разному. ― Сверчок старался, чтобы голос звучал ровно, обыденно, слегка равнодушно, словно говорил не о себе. ― Усыпляли, провода на голову надевали, вводили в транс. Иногда подолгу не давали спать и крутили специальные фильмы со скрытыми кадрами. Или голос монотонный в наушниках, а снять их нельзя, и не поймёшь, наяву это или нет. Агенты ходили под видом дружков-собутыльников. Для виду цепляли пару-тройку местных любителей угоститься на шару. Девиц тоже, чтобы всё было правдоподобно. Лишних угощали алкоголем с таблетками и отправляли восвояси. У меня от такого образа жизни постоянное переутомление. Иногда валялся в отключке. Приставили тогда ко мне доктора Милвуса.

Старик, временно забытый всеми и почти прикончивший бутылку абсента, при упоминании своего имени слегка привстал и важно поклонился.

– Так он тоже из этих?

– Скорее, подневольный. Может, он сам потом расскажет.

– Так чему же тебя обучили?

– Всего не перечислишь. Прежде всего – иностранные языки. Вот, Аля, ты давеча удивлялась, почему я так хорошо знаю испанский.

– Значит, арабский тоже, ― прошептала Джоконда еле слышно. ― Не удивительно. Если верить рассказу, он прежде других нужен для дела.

Костя услышал.

– И арабский, и почти все европейские, и китайский с японским. Поймите, это потрясающе эффективная методика, но наверняка дорогая и страшно жестокая. Я постоянно мучился от головной боли. Казалось, башка вот-вот лопнет. Ну, чем ещё удивить? Могу управлять разным транспортом, в том числе вертолётом и легкомоторным самолётом. Любым катером или яхтой. Знаю, как обращаться с лошадью или верблюдом.

– Здорово! ― сказал Володя и тут же стушевался. ― Я имел в виду – если бы для простой, нормальной жизни. Ну, а то!

– Я бы тоже не отказался всё знать и уметь, ― согласился Костя. ― Но не такой ценой.

Смертные, как теперь вынужденно именовал своих товарищей Сверчок, замолчали. Переварить услышанное было по-прежнему невероятно сложно.

– Я хочу услышать сейчас одно. ― Костя чувствовал, что пора подвести промежуточный итог нелёгких переговоров. ― Верите ли вы тому, что я сказал? Ответьте каждый, как на духу.

Первым решился Володя.

– Конечно, я верю. Раньше ты никогда не обманывал. Мог, конечно, подшутить, особенно на первое апреля. Но такими вещами не шутят.

– А я больше всего рада, что тебя тут не сделали алкоголиком, наркоманом или… чем похуже, ― смущаясь, вымолвила Таня. ― Вообще я на тебя очень злюсь, но, наверное, это пройдёт. Тебе верю. Но как такая чушь собачья может происходить с нами в жизни, а не в фэнтези с гномиками или эльфиками? Всё как-то слишком… парадоксально.

– Насчёт парадоксальности согласна, ― кивнула Джоки. ― В твоём рассказе всё вроде бы увязано и подкреплено фактами. Но ты ведь понимаешь, что у нас ещё крутятся тысячи вопросов?

– Понимаю. Я бы, наверное, задал их целый миллион. ― Костя чувствовал, что невидимый ледок уже сломан, и дальше дело пойдёт легче. Ребята больше не выказывали испуга или крайнего недоумения, а просто пытались понять, как же действовать в обрисованной ситуации. ― Трудно верить в волшебство, когда его не видишь. Потому я сейчас кое-что вам покажу. Не бойтесь. Всё будет в порядке.

Демонстрацию Сверчок с Милвусом тоже запланировали. Простые слова так не подействуют.

Ребята смотрели во все глаза. Костя специально прошёл на середину комнаты. Постоял чуть-чуть, сделал какое-то движение и… исчез.

Не успели зрители опомниться, как старик повторил трюк. Только он держал в руке рюмочку, словно предлагал тост, и пропал вместе с ней.

Сверчок смотрел на ошарашенные лица друзей. Да, смертных легко одурачить! Можно пройтись по гостиной туда-сюда. Чихнуть, топнуть ногой. Да, люди могут уловить сотрясение пола, движение воздуха, но никак не свяжут с присутствием затаившегося рядом хитреца. Его словно нет. Органы чувств перестают передавать информацию в мозг. Или передают неправильно.

Язвительно улыбается Милвус, обучивший стандартному фокусу. Это даже не невидимость. Старик, обожающий точность формулировок, назвал состояние «статусом незаметности». Доступно любому обращённому. Достаточно сложить пальцы, набрать щепотку порошка, но не делать пасс, а коснуться кончиками мочки собственного уха. Пока так держишь – обычные люди тебя не видят, не слышат, не ощущают. Прекрасная маскировка, только неудобно. Рука быстро затекает. Правда, больше шестидесяти минут эффект всё равно не может длиться. Да Костя столько и не собирается ждать. Кивает старику, и они одновременно материализуются перед изумлённой публикой.

Татьяна отреагировала первой.

– Это заклинание такое было? А где же ваши волшебные палочки?

– Послушайте, ― медленно проговорил Сверчок. ― Мы… не в сказке. Или не так. У нас – своя сказка! Нет для нас Гарри Поттера! Нет Ночного Дозора. Нет Дневного Дозора. Дестан, Аль-Фазир и их пособники – вот кто для нас есть.

Проняло. Головы поникли, но постоянный обмен взглядами выдавал напряжение и работу мыслей. Наверное, ничего путного пока не приходило, поскольку Таня задала неожиданный вопрос:

– Слушай, я сказала, что злюсь на тебя. Ещё с острова. Я там получала противные и оскорбительные письма. Скажи, их писал ты?

– Каюсь, я. Под диктовку. Точнее, мне дали текст, а я его переписал.

– Ты знал, что они предназначаются именно мне?

– Знал. Мне сказали, что это важный компонент дополнительного психологического давления. Прости, я не мог отказаться.

– Кстати, насчёт отказа, ― вмешалась Алина. ― Ты единственный из нас, Мелентьев, кого с самого начала не использовали втёмную. Почему ты не воспротивился? Не объявил голодовку? Не сказал, что не будешь работать на… кого там?

Сверчок тяжело вздохнул.

– Да я пробовал. Вначале мне пригрозили, что за строптивость кого-нибудь из вас убьют. Я не на шутку испугался. Потом сообщили, что Таня успешно проходит своё испытание. Я решил, что они блефуют и никого из вас на самом деле не тронут.

На него смотрели во все глаза. Наступал момент кульминации.

– Лазутчики Аль-Фазира как-то пронюхали, что против него готовится заговор, и донесли хозяину. Отсюда получается, что для нашей группы и с той стороны опасность есть. Могут напасть, убить. В любой момент.

Вот такая у Милвуса была идея, такой густой соус. Мол, как ни крути – поплатишься жизнью, если не будешь сам крутиться под уже почти настроенную дудочку. Хотя, если разобраться, так оно на самом деле всё и выглядит. Если, конечно, не принимать во внимание уже почившего Дестана, используемого как дополнительное пугало.

– У Фазира, правда, были устаревшие сведения. Что мы из такого-то детдома. А я на Дестана стал отказываться работать. Из-за чего всё случилось – точно не знаю.

Теперь Костя так долго тянул паузу, что Володя не выдержал и спросил:

– Что случилось-то?

– То, о чём вы знаете. Они взорвали наш детдом.

Это был точно рассчитанный «удар под дых», как цинично охарактеризовал его сам так нежданно повзрослевший Костя Мелентьев. Сценарист Виперидус назвал его «вишенкой на торте».

– Не было никакого несчастного случая, ― добавил Сверчок, чтобы усилить эффект. ― Это был теракт.

– Мерзавцы! ― только и сумел выговорить совершенно шокированный Капитан. Алина странно дёрнулась, словно собиралась упасть, но вместо этого заплакала. Таня, с перекошенным лицом, покусывала и без того яркие губы.

«Это не ложь, ― говорил сам себе Костя. ― Не совсем ложь. Да, противно лгать, но сейчас просто необходимо говорить такую вот полуправду. Иначе я совсем потеряю друзей. И, что ещё хуже, потеряю самого себя».

– И тогда я осознал, что обратной дороги нет, ― он безжалостно «докручивал» обнажение ужасающей проблемы. ― Не знаю, кто из них отдал приказ. Говорят – Аль-Фазир. Но это вполне может быть и Дестан. Для острастки. Если мы объявим бойкот и не станем выполнять, что требуют, произойдёт что-нибудь ещё. Уничтожат другой детский дом. Или школу. Взорвут аэропорт. Убьют или станут мучить всех, кто нам дорог. Им всё равно. Лишь бы достичь своих целей.

Девушки встали и покинули гостиную. На пороге Таня обернулась и сделала красноречивый знак. «Не сейчас, а лучше вообще не сегодня. И не стоит приходить и что-то ещё говорить».

Володя остался, немного посидел с ошарашенным видом, сжимая и разжимая пудовые кулаки. Потом спросил:

– Скажи, Сверчок, когда мы ещё не встретились, за нами что, всё время кто-то следил?

– Не знаю, всё время или нет, но точно, как это у них называется, «вели». Если было крайне необходимо – помогали.

– И деньгами?

Костя посмотрел на Милвуса. Тот пошевелил указательным пальцем.

– Если считали нужным, то и деньгами.

– Ага. Знаешь, я очень не хотел брать эти деньги. Неприятно как-то было. Словно украл. А теперь, как узнал, какие на самом деле эти чёртовы доллары – так самому себе противен. Получается, мы предали и продали наших… ― У него перехватило дыхание, и он смолк.

Свер тоже был противен сам себе, но роль нужно играть до конца. Он подошёл к Капитану, сжал его большую руку и стал нашёптывать в ухо:

– Ты только не думай, что я такой стойкий супермен. У меня тоже душа разрывается. Просто давно всё знаю, немного перегорело уже. Вот и пытаюсь быть спокойным, чтобы не тратить попусту силы, а мысли направить на то, как нам вылезти из дерьма. Желательно целыми и невредимыми. И чтобы страна наша больше не пострадала. Ей и так досталось лиха…

Лицо Володи просветлело.

– Так чего от нас хотят? Что делать-то надо? Хотя бы в общих чертах.

– Пока дадут время для отдыха. А как настанет час – сообщат. Сейчас идёт какая-то другая подготовка.

– Отдых? Ладно, тогда подышим ещё полной грудью. Пойду я тоже, посижу один, приведу мысли в порядок.

…Костя чувствовал, как начинает раскалываться голова. Разве бессмертные не должны отличаться прекрасным здоровьем? Но в последние два дня он узнал и разместил в своём «чердаке» куда больше информации, чем за все предыдущие годы. А ведь второй, кажущийся нескончаемым, день ещё не закончился. Хорошо проработанное и искусно разыгранное представление легенды с участием древних и таинственных волшебников по-прежнему требовало окончательной расшифровки его конечной цели. Старик Милвус выступил основным сценаристом и немного режиссёром-постановщиком, но сюжет ещё терялся в своей недосказанности. Сейчас, когда девушки и Володя взяли длительный тайм-аут, настало время дойти до истинной кульминации и возможных вариантов развязки.

– Прекрасно исполнено, ― похвалил Виперидус. ― Ты делаешь поразительные успехи, несмотря на отсутствие опыта. Я, может, немного перебрал тем временем, но это как раз неплохо. Потому что в наших делах, как говорят у вас в России, без бутылки не разберешься.

– Я точно хочу разобраться. Зачем надо идти самому и тащить ребят в зачарованный город? Как, кстати, он называется?

– В древние времена город носил название Далиль. То есть что-то вроде «ведущий», «указывающий путь», как ты понимаешь. Сейчас местные называют его «укрытый оазис». Озеро по-прежнему даёт возможность существовать примерно двадцати тысячам человек. В городе постоянно живёт не меньше чем полсотни бессмертных, они выполняют управляющие функции. И много посланников. Одни из них где-нибудь в пути, другие тщательно готовятся к грядущим походам. Это всё, что пока тебе нужно знать.

– В общем, я понял следующее, ― сказал Сверчок. ― Аль-Фазир давно всем надоел, его боятся и хотят свергнуть или уничтожить. Его образно называют «великое зло на возвышенности», не решаясь ругать или порицать прямо. Заговор, очевидно, зреет или уже созрел среди тех, кто ближе к трону – тех же посланников и советников. Наверное, они хотят править сами, сообща.

Старик задумчиво кивал. Он пока не желает раскрывать все карты. Наверное, хочет с братом посоветоваться. Да их мотивация и так понятна. Стефанио, судя по рассказу, сам рвётся к власти. Милвус по горло сыт проклятием вечной дряхлости. А что движет им, молодым Константином Мелентьевым?

– Мечешься? ― насмешливо спросил младший Виперидус. Он ведь вроде не должен читать мысли другого обращённого? ― Ты, помнится, сразу сказал, что не желаешь быть одним из нас.

– Конечно, ― с горечью ответил Костя. ― Я вижу гнилую перспективу. Безымянный. Бездетный. Бессмертный. А ради чего? Мне не нужна безграничная власть. Бесконечное получение знаний – абсурд. Новизна впечатлений когда-нибудь да угаснет окончательно. Ради чего?

– Бездетный? ― Милвус изобразил поднятие бровей. ― Тебя так это волнует? И почему безымянный? Конечно, в долгой жизни приходится менять и придумывать новые имена, стараясь вычеркнуть из памяти настоящие. Но ты будешь всегда понимать истоки. Мелентьев – вот твой настоящий род, за него и держись!

– Без детей род всё равно когда-нибудь угаснет.

– Оставим полемику. Выделяй главное. Хочешь избавиться от бессмертия? Путь один – одолеть Аль-Фазира. А он сидит в Далиле, в своём дворце. Его оттуда не выманить. Значит – нужно туда идти. Согласно пророчеству – одному тебе не справиться. Неужели ещё не ясно? Уничтожьте Аль-Фазира. Тогда можно закончить его «игру» в бессмертных, убивающих кровников.

– Со мной-то понятно. Но ребят подставлять… я ведь совесть, кажется, ещё не до конца потерял.

– На то и расчёт, хе-хе! ― Милвус спокойно пригубил ещё рюмочку. ― Всё уже случилось. Если Стефанио утвердит вашу группу, выбора не будет ни у кого. Откажетесь работать – мой брат рано или поздно отдаст приказ на ваше уничтожение, поскольку шила в мешке не утаишь. Рано или поздно Аль-Фазир пронюхает, что где-то бегает его потенциальная погибель, а посланник замышляет против него. Ну, дальше можно не продолжать. Как раз если ты хочешь спасти не только свою шкуру, но и друзей – выполняй то, что от тебя требуется.

Костя видел и чувствовал, что старый стервятник не пугает попусту.

– Ты, помнится, заикнулся о демоне. Он существует? Тот, кто помогает «великому злу на возвышенности»?

Старик отмахнулся:

– О нём – ещё не время.

Глава 5. Робинзонши бывают разными

Остров, май 2003 года

Современным людям посещение необитаемых островов всё больше кажется всего лишь телевизионным шоу. А вот попробовали бы они, каково на самом деле!

Высадка была не такой уж лёгкой процедурой. Определить точное положение причала Косте никак не удавалось. Пришлось дважды использовать порошок: аккуратно втирать его в наружные уголки глаз, недолго радуясь чёткой картинке. Неожиданно помогла Алина, сказавшая, что чувствует нереальность миража и различает сквозь него контуры берега. Разумеется, нынешнего владельца острова со всей его защитой столь решительное заявление весьма озадачило. Но Джоконда указывала направление на причал верно и пыталась даже пояснить, как она оценивает расстояние до него.

Убедившись, что она не блефует, Сверчок не стал делать третье втирание, а сосредоточился на отождествлении собственного тела с яхтой и всем, что на ней находилось. Медитация должна была позволить судну целиком преодолеть барьер и благополучно причалить. Отсутствие практики, а также тот факт, что прославленный пиратский капитан, да и многие прочие после него, использовали для непосредственного прибытия на остров значительно меньшие по размеру посудины, привели к двум первым неудачным попыткам. Хорошо, что парусное вооружение яхты было в неактивном состоянии, иначе бы не избежать проблем.

Судно наткнулось на невидимую преграду и словно отпружинило назад, начав неконтролируемое вращение, впрочем, быстро остановленное. Пассажирки ойкнули, а Володя посмеялся над собственными же словами, что не мешало бы здесь навигационные знаки какие-нибудь поставить. Костя стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на реплики, и очередная попытка удалась. Изумлённые ребята увидели сюрреалистический пейзаж открывшегося перед ними участка суши с зеленоватой дымкой. Таня не пришла в восторг от слишком хорошо знакомого зрелища, а легонько вздохнула. Показалось ей, правда, что цвет чуть-чуть изменился. Но, может, она просто отвыкла?

Юноши тем временем пришвартовали яхту и установили сходни, галантно проведя по ним своих фей.

– Приехали! ― констатировал Сверчок очевидный всем факт и тут же спросил: ― Кто поведёт наш караван? Давай, наверное, ты, Танюша.

Про коварную девицу, пожелавшую вместе с бандой похитить и вымогать деньги у богатого молодого мексиканца, Костя рассказал с необходимыми подробностями. Естественно, в них побег ему устроили любезные помощники: шайку изолировали, а непутёвую дочь банкира увезли на необитаемый остров, чтобы не путалась под ногами.

– Понимаете, я не хотел, чтобы из-за меня вообще кого-либо убивали. А теперь её разрешено вернуть отцу. Она, естественно, об острове должна молчать, иначе уж точно её больше ничто не спасёт. Мне же придётся придумать, каким таким чудесным образом удалось вызволить её из липового похищения.

Сверчок поздравил себя с очередной военной хитростью. Вместо того чтобы кормить друзей очередной ложью, он замыслил включить их самих в сочинительские игры.

– Сначала надо убедиться, что нынешняя пленница жива и здорова, а также вменяема. Пойдёмте к дому, только надо соблюдать осторожность.

Костя с Таней – впереди вдвоём, в десяти шагах от них – Алина, а прикрывал спину всей группе Володя. Хозяин острова нёс на плечах небольшой рюкзак, а его содержимое не афишировал. По пути негромко обменивались впечатлениями.

Картина возле дома поневоле озадачивала. В бассейне плавало несколько пустых пластиковых бутылок. Возле входа валялись табурет и немалое количество бутылок, тоже пустых, но уже стеклянных, а также пара дамских туфель, почему-то разного цвета и фасона. Белоснежная наблюдательная башенка, когда-то опрометчиво заказанная Таней, была во многих местах разрисована грустными человечками и крупными фигурами чертей. Словно в противовес всей вакханалии, над входом было прибито распятие, которого раньше не было.

– Похоже, нынешняя робинзонша не является образцом аккуратности, ― заметила Алина.

Таня и вовсе нахмурила брови. Несмотря на отчаянное желание покинуть райский плен, разводить бардак в своём жилище и возле него она бы ни себе, ни другим не позволила. Володя зачем-то взял одну из бутылок, взвесил в руке, приспосабливая наподобие дубинки.

– Не стоит, ― остановил его Костя. ― Заходим в дом по одному. Я первый.

Внутри царил уже форменный бедлам. Везде что-нибудь валялось, хрустело под ногами. Кухня была загажена немытой посудой, объедками, рассыпанными крекерами. Если бы не раскрытые настежь окна, вонь наверняка стояла бы невыносимая.

Причина погрома обнаружилась рядом, в комнате отдыха. Вероника сидела в просторном кресле с остекленевшим взглядом, но при виде вошедших посетителей оживилась:

– О, Фернандо, наконец-то! Да ещё в компании! Извините, амигос, но угощать нечем. Я же ясно написала: выпивки надо больше! Я спать не могу здесь нормально! Сейчас-то хоть привёз?

«Путеводная звезда» была явно пьяна, но достаточно соображала. Её взгляд перебегал с одного незнакомого лица на другое. Потом дочь банкира разразилась хохотом:

– Что за компанию ты подобрал, плутишка? Мокрые штанишки? Хотя белобрысый сойдёт за телохранителя. Ему бы только росточку прибавить. А девочки – только-только оперившиеся, курочки-молодки. Не сверли во мне дырку, красавица! Я, хоть и немного не в форме, но на физиономию не хуже тебя буду. ― Она смотрела на Таню и грозила ей пальцем. ― Думаешь, сволочь Фернандо, если будет между нами выбирать, тебя предпочтёт? Ни за что! Тогда, может, меня? Опять не угадала! У этого хлыща каменное сердце, он любит только себя и свои дела. Так что не надейся, будь ты трижды гитана…

– Прекратите! ― не выдержала Джоки.

– Да пусть лопочет, ― недобро усмехнулся Костя. ― Не принимать же её всерьёз.

– О, у нас тут ещё серая мышка объявилась! ― не унималась Вероника, переключившись на Алину. ― Но зато на мадонну похожа, ликом светла и чиста. Тебе бы в монастырь лучше, а не водить компанию с охальником Фернандо.

Володя, по виду покрасневшей Джоконды справедливо рассудивший, что её оскорбляют, сжал кулаки. Было серьёзное опасение, что в случае продолжения он задумает вырубить мексиканку. Сверчок уже стал злиться.

– Заткнись. Давай лучше выпей ещё. ― Он извлёк предусмотрительно захваченную бутылку бренди, отыскал поблизости относительно чистую посуду и щедро плеснул туда коричневой жидкости. ― Надо, а то ты недостаточно красноречива.

Вероника послушно выпила и тут же отключилась. Справедливости ради нужно заметить, не только от алкоголя.

– О чём она тут бухтела? ― злобно спросил Капитан. Он мог стать агрессивным, если считал, что обожаемую им Святогорову кто-то обижает.

– Пьяный бред. Теперь часа три точно проспит, если не больше, ― тоном знатока проговорил Костя, оценивая концентрацию винных паров, исходящих от пленницы. ― Володя, будь другом, тащи её наверх, в спальню. Как раз хорошо, что она не будет мешаться. Мы пока сходим в склеп, место уж больно любопытное.

– Копать, что ли, будем? ― спросила Таня. ― Потом переодеться не во что окажется. Эта корова всё разбросала и попачкала, а стирать даже не думала. Женщина называется!

Да, предметы дамского гардероба и туалета тоже валялись по всему дому, порой – в самых неожиданных местах. Вообще картина напоминала крайне небрежно проведённый обыск – такие кадры нередки в кино.

– Чтобы сотворить подобный хаос за сравнительно короткое время, надо быть творческой и необузданной натурой, ― заметил Костя. ― А копать не придётся. ― Он похлопал по рюкзачку. ― Меня снабдили ключами.

Эси сделала явно несогласное выражение, поскольку себя считала точно творческой натурой, к тому же не очень-то обузданной, но всё же склонной к нормальному порядку, а не проживанию среди долго не убирающейся дворовой помойки.

Сверху послышались изумлённые возгласы, и все поспешили туда.

– Хоть Таня и рассказывала, но лучше было бы ещё раз предупредить. А то я чуть было не уронил. ― В первом предложении Володя, похоже, имел в виду небесной красоты кораблик. Во втором – спящую Веронику, очень криво водружённую на постель. ― Бригантина какая-то неправильная. Корпус уже, чем обычно. Для тех времён – большое неудобство в работе с парусами и пушками. Но… как увидел – не знаю, смеяться или плакать. Мне подобного шедевра в жизни не создать, факт! Так стоит ли продолжать этим заниматься? А, Костян?

Сверчок посмотрел на старого друга.

– Когда видишь, к чему стремиться, наоборот, надо продолжать работать и совершенствоваться. А то, что модель по-настоящему классная, совсем не удивительно. Помнится, Танюша говорила, что она была установлена возле плиты Томаса Бейкера?

Эси кивнула.

– Да, я специально записывала потом имена, чтобы не забыть.

– Помимо прочего, мне дали информацию о тех, кто похоронен в склепе. Так, по верхам, не знаю зачем. Бейкер, кстати, работал в молодости в той самой «Lucky Ship», куда нас заманивал Олдбрук. Компания не вымышленная, она существует, считается весьма солидной и уважаемой. Томас был там одним из лучших мастеров в своё время, а потом стал инженером, конструировал боевые корабли.

Четвёрка покинула зачумленный дом и выступила в путь на север. Полюбовались на озеро – к счастью, до него не добрались неприятные перемены, связанные с новой островитянкой. Закончили путь возле здания с помпезным изречением на латыни. Костя повозился с ключами, прежде чем древняя дверь с неприятным скрипом подалась и пропустила путешественников внутрь. Ступенька-выключатель была в порядке, только вставать на неё надо было всем одновременно.

Таня отметила для себя, что с друзьями ей ничуточки не страшно. Любопытно ходить, замечая ранее не зафиксированные взглядом и сознанием детали. Володя в основном заинтересовался пиратским капитаном, а также плитой Томаса Бейкера, хотя в отсутствии кораблика какую-либо информацию из неё было не выжать. Может, Капитан представлял, каким был юный Том, почему-то оставивший интересное занятие ради чертежей почти современных крейсеров или подводных лодок.

Алина застряла возле жутковатой статуи с коброй. А Костя медленно ходил туда-сюда и что-то подсчитывал. Так, наверное, пролетел целый час.

– Пятьдесят девять, ― наконец сказал Сверчок, сделав третий тщательный пересчёт. ― Если брать не только большие плиты, но и мелкие, а также саму статую. Любопытно. Особенно надпись, касающихся мелких плит.

– «Здесь только память» ― перевела Алина очередное латинское изречение. ― Хочешь сказать, что под ними нет мощей?

– Наверняка нет. Как нет и имён. Но всё-таки тут кого-то почтили, изобразив феникса на каждой плите.

– А что со статуей? ― спросила Таня. ― Такой урод, да ещё с коброй в качестве питомца. Это же не основатель. Ему до грозного пирата как шпрехшталмейстеру до дрессировщика.

– Что за хрень ты сказала? ― насторожился Володя. ― Шпрех какой-то. Немец, что ли?

– Откуда-то к слову пришлось, ― пожала плечами Эси. ― Так называют того, кто в цирке номера объявляет. Я хотела сказать, что статуя мне точно напоминает злющего колдуна. И буква. Это и есть Дестан?

– Не знаю, ― ответил Костя. ― Наверное. Я его в глаза не видел. Но все похороненные здесь были его ближайшими и доверенными помощниками в разные времена. Масоны или нет – понятия не имею. Если да – то не простые. Руководители ложи или что-то в этом роде.

– А даты, что у них обозначены, вовсе не совпадают с рождением и смертью?

– Думаю, это периоды их службы хозяину. Алина, а ты как считаешь?

– Нам пора возвращаться. Замёрзла. Холодно тут, как… в склепе.

Но Таня сказала, что опять чувствует глаз. Джоконда подтвердила. Кэп покрутился во все стороны, ругнулся «Доппельгерцем», потому что ничего такого не обнаружил. Зато Костя…

Костя увидел. На одном из постаментов торчала шкатулка – так себе, обыкновенная. Но из неё вылетел… нет, на глаз не смахивает. Небольшой камушек вроде, всеми цветами радуги сияет, переливается, будто и впрямь подмигивает.

Сверчок понял: больше никто не видит чудо-камень. Значит, и говорить о нём не резон. Повисел любопытный красавчик – и назад нырнул. Надо будет Милвуса потом спросить, что за штуковина ещё бывает, доступная только тайному зрению. Кроме мешочка и часов, разумеется. Или не спрашивать?

Друзья вышли на белый (точнее, слегка зеленоватый) свет и с удовольствием вдохнули свежий воздух. Сверчок опять помучился с ключами.

– Обязательно запирать? ― спросила Таня.

Он пожал плечами.

– Просто не хочу неприятностей. Сам Дестан давно не здесь, где-то скрывается. Но он явно желает, чтобы склеп был в порядке. Поэтому вещи должны оставаться на местах. Хватит того, что парусник забрали.

На обратном пути Костя напомнил друзьям, что надо бы сочинить правдоподобную версию возвращения Вероники домой, да ещё грамотно её обставить. Пока шли, периодически усмехался про себя, так как спутники явно не поднаторели в искусстве благотворных дезинформаций.

Таня с Алиной ещё отстали на минутку.

– Я уловила, что стерва в доме меня вроде гитаной назвала, так?

– Ты знаешь, кто это?

Таня фыркнула: