Сергей Юрьевич Ежов
Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки
ПГТ Троебратский, 8 часов утра.
Пробуждение вышло неожиданным: кто-то меня тащил с дивана за ногу. Я автоматически (Бобровская реакция!) лягнул другой ногой, и как выяснилось, удачно: злодей хрюкнул и отскочил.
– Тебе что надо, придурок? – реакция тоже оказалась скорее Бобровская, это я автоматически отметил для себя, разглядывая пришельца. Пришелец выглядел как мальчиковый вариант Гены Денисенко. Кстати, намного симпатичнее старого. Тот был здоровенный, толстый, лысый, но зато с бородой. А этот тощий, длинный и удивительно волосатый. Естественно, безбородый. Причёска «а-ля Анджела Дэвис» … Или так стали называть позднее? А, неважно.
– Вставай быстрее, Юрик!
– Зачем?
– Юрка, ты что забыл?
– Что забыл?
– Ты же мне обещал стишок сочинить, чтобы я новую песню написал. Мне ещё музыку сочинять надо! Или ты, зараза, ничего не написал?
«Ха! – подумал я – Попаданец я или хвост морковный? Ща будут вам и песни, и пляски, и Сталин с Берией, и промежуточный патрон».
Настроение сделалось веселым и хулиганским.
– У меня их уже штук десять для тебя написано – спокойно и нагло соврал я, ибо ложь для попаданца есть самое естественное состояние – а на какую тему сейчас надо?
– Ну, это… Виталик обещал меня взять в состав ВИА, ну, в клубе ЖД. Но только если я сочиню какую-нибудь путную песню.
– Геныч, а ты подумай: зачем тебе какой-то мутный ВИА, если у них нет своих песен. Они ведь чужое перепевают, правильно?
– Ну да! Кстати, Виталик классно поет «Битлз».
– Да ты подумай, кем бы был «Битлз», если бы перепевал чужие песни?
– Ну…
– Ладно, пошли. Я тебе сейчас покажу, что я сочинил, а ты подберёшь аккорды. Гитару взял?
– Вот его гитара – в дверях появилась Ленуська.
– Отдай Гендосу, и садись рядом с ним, а я вам сейчас изображу Отса с Мондрус.
Я вышел на середину веранды и, отбивая в ладоши такт, запел:
Пусть осень пройдёт золотая,
Метель бушевать перестанет,
И солнце, смеясь и сверкая,
В начальные классы заглянет.
Здесь к знаниям новым спешили
Мы с первым учителем вместе,
Росли, удивлялись, дружили
И пели любимые песни.
Листвой шелестит сентябрь,
И вновь расцветает май.
Мы будем любить тебя,
Родимая школа, знай.4
– Обалдеть! – вынес суждение Гена. – А ты и музыку придумал, вот молодец!
– Юрочка, это же прекрасная песня, когда ты её сочинил?
«Сочинил не я. – возникла самокритичная мысль – Интересно, а родились ли авторы этой песни?»
– Не так давно – задумчиво сказала я, вспоминая, как ещё в женском теле, разучивал с внучкой эту песню, для «выпускного» в четвёртом классе. А что? Убрал слово «начальная», и песня стала просто школьной.
– А ещё есть?
– Конечно.
– Ну, так пой.
– А эта песня хорошо пойдёт для танцев. Медляк. Девушки будут рыдать:
Видеть тебя всегда
Хочется мне сейчас.
Мысли твои читать
В каждом движенье глаз.
А еще иногда
Слышать дыханье так,
Чтобы был каждый вздох
В такт.
"Я у твоих ног!
Спасибо не говори!
В этом тебе помог Рок,
Его и благодари.5
И опять я чуть-чуть подредактировал песню: заменил бога на рок. По смыслу совпадает, и при этом не режет ухо несоветскими словами.
– А у Ленуськи глаза на мокром месте. – сообщил Гена – Спой что-нибудь повеселее.
– Да запросто! Следующая песня называется «Все, что тебя касается»:
Такие длительные уроки
Такие маленькие перемены
Законы Ома еще не знакомы
В таких ботинках моря по колено
Не надо думать, что все обойдется
Не напрягайся, не думай об этом
Все будет круто, все перевернется
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а
Все, что тебя касается
Все, что меня касается
Все только начинается
Начинается…6
Мне опять пришлось редактировать песню: ну какие «маленькие телефоны» в 70-е? Я припомнил, что была такая система «Алтай», но она весила килограммов пять, так что передвигалась исключительно на машинах.
– Ну что, Геныч, будешь отдавать такие песни, кому попало?
– Не, нефиг! Лучше свою группу создать. Вот только кого позвать? И где взять инструменты? У Виталика в клубе три электрогитары, бас-гитара, ударные и ионика. А нам он не даст.
– Геныч, давай по составу: у Ленуськи прекрасное сопрано, у тебя шикарный баритон. Так что можете некоторые песни петь дуэтом. Это считай, что солисты у нас есть. По инструментам: у тебя гитара. Ленуська владеет баяном и немного балалайкой. Я могу взять на себя ударные.
– С балалайкой на танцы? – удивился Гена. Ленуська тоже вытаращила глаза.
– Эх вы, село неасфальтированное. Не рубите вы фишку. Сейчас начинается эпоха этнических групп! Смотрите: мы живём в Казахстане. Сколько здесь живёт национальностей? Посчитайте хотя бы соседей.
Гена начал считать, для верности загибая пальцы:
– Казахи, русские, хохлы, немцы, корейцы, узбеки, чеченцы. Еврея знаю, только он старый уже. А, тётя Стюра полька. А ты к чему это?
– Погоди, давай вспомни, кто из наших хороших друзей хорошо поёт?
– Кайрат поёт. Он ещё на домбре играет. – сообщил Гена.
– Оля Белошевская говорила, что на флейте играет, а Фая Казанбаева поет и играет на гитаре. Только гитара у неё испортилась. Рассохлась. Я в мае пришла попросить для Гены, а она плачет над гитарой. Ей обещали купить, но ведь дорого.
– Ну, вот смотрите: трое нас, плюс Кайрат, Оля и Фая. Кстати, а кто Фая по национальности?
– Вроде бы татарка. – наморщила лобик Лена.
– Так вот: я, Ленусик и Оля русские. Кайрат казах, ты, Геныч украинец?
– Наверно, не знаю… Батя из-под Чернигова на целину приехал.
– А Фая татарка. Так вот, если мы будем петь песни на родных языках, то что будет?
– А что будет?
– А будет дружба народов.
– Дык… Она у нас и так есть.
– Эх вы, село неасфальтированное. – опять ухмыльнулся я – Да нас с таким репертуаром будут посылать на разные конкурсы. Поняли?
– А… Точно.
– Юра, а ты и по-казахски умеешь сочинять? – удивилась Ленуська.
Тут я крепко зажмурил глаза и задумался. Бобрик, когда ему перевалило за пятьдесят, впал в ностальгию и стал коллекционировать казахские песни. Особенно часто он крутил песню «Атамекен» в исполнении Парвиза Назарова. Песня, насколько я помнил, написана к очередному юбилею создания союзной Республики Казахстан, и часто исполнялась по радио.
– По-казахски не умею, но есть выход: я напеваю мелодию, Геныч её перекладывает на аккорды, а тот же Кайрат сочиняет текст. Вот вам и песня на казахском. Или на украинском. К тому же есть хорошие готовые песни, которые можно перепеть по-своему. Скажем, есть такая песня «Атамекен», мы можем её спеть.
– Можно и так. – согласились Ленусик и Гена.
– И ещё: песни надо будет регистрировать. Авторство будет коллективным. Согласны?
– Не, это нечестно – заворчал Гена – ты вон какие песни сочинил… «Все, что тебя касается» это же полноценный шлягер!
– А «Я у твоих ног» ещё лучше! – поддержала его Ленуська.
– Ну и что? – хладнокровно парировал я – зато ваши песни пойдут и под моим авторством. И вообще: хватит дискуссий, я тут главный, а вы на бэк-вокале. Делаем так: ты, Геныч, бежишь к Кайрату, а ты Ленуська к Оле и Фае, и тащите их сюда вместе с инструментами.
– Ладно, я пойду – решил Гена – только ко всем мы пойдём вдвоём с Ленуськой. Да, что такое бэк-вокал? Если что-то обидное, то я тебя стукну. Ногой. Больно.
– Да ничего страшного: бэк-вокал, это по-нашему подпевка. Помнишь, когда ты «Тумба ла неже» пел, я на заднем плане подпевал?
– А, это нормально.
– Ну так чего сидите? Жду вас через час.
– Погоди – заупрямился Гена – ты сначала объясни, что там за этическая группа.
– Геныч, не этическая, а этническая.
– И что это значит?
– Это значит, что песни мы будем петь с национальным колоритом. Ну, скажем, когда будем петь «Атамекен», то должна быть партия домры или, например, какой-нибудь барабан или бубен.
– А когда русские песни?
– Баян, балалайка или ещё что-нибудь. Но мы об этом думать будем потом, а сейчас – бегом, негры! Солнце высоко!
Гена пихнул меня кулаком в живот, и они с Ленуськой отбыли, а я наконец-то получил возможность умыться и почистить зубы.
Час спустя
– Здорово, Юрик!
На веранду вошел мой ровесник, крепкий парень среднего роста. Русый. Сероглазый. «Кто же это? – запаниковал я – А, ладно, буду тянуть время, как-нибудь само выяснится».
– И тебе не хворать. По делу?
– Ну да. Гендос сказал, что ты собираешь ВИА. И что придумал классные песни.
– А, понятно. Ты, на каких инструментах играешь?
– Гитара, бас-гитара, ударные. Ещё у нас есть шанкобыз. Батя показывал, как на нём играть. Я пробовал, это нетрудно. Но нужна практика.
– А что такое шанкобыз?
– Такой казахский варган. Но я не знаю, чем он отличается от других варганов.
– О! Это как раз то, что надо. Значит так…
– Погоди. Мне кое-куда надо, я схожу, потом поговорим, ага?
– А – сообразил я – сходи, конечно. Знаешь где, или проводить?
Парень хмыкнул и вышел на улицу, в направлении туалета. Едва он завернул за угол, как появилась целая толпа: Гена и Ленуська, а с ними парень и две девочки.
«Ага! – стал прикидывать я – Чернявый парень, это Кайрат. Девочка с флейтой должно быть Оля, а вторая девочка – Фая»
– Валера пришел? – спросила Ленуська.
– Да. Только он отлучился. Сейчас руки помоет и придет.
Ребята расселись на веранде
– Значит так, братцы-кролики! – я был строг и значителен – Поясняю диспозицию.
– Чего поясняешь? – невежливо перебил его Гена.
– Не перебивай. Сначала выслушайте, а потом будете выражать своё мнение и задавать вопросы, а если будут мысли, то и дополнения. Ясно?
Все согласно покивали.
– А раз так, то слушайте. Наш репертуар будет состоять, условно говоря, из четырёх блоков: попса, рок-н-ролл, народная и сложная музыка. Сразу учтите: чёткой границы между этими блоками нет, скорее они представляют собой разные струи одного потока. Поясняю: под попсой я понимаю песенки для танцев. Простые и незамысловатые. Рок – это то же самое, но с чуть более сложными словами и музыкой. Но и тут есть интересные варианты. Например, я вам потом покажу композицию «Ду хаст», она состоит из десятка слов на трёх аккордах, а при этом потрясающей силы вещь. С народной песней всё понятно, уточню только, что мы будем играть скорее стилизации под народные песни. Ну а серьёзная музыка – это такое приближение к классической музыке.
– Классика. Фи! – скривился Гена.
– Гендос, а как тебе «Лунная соната»? – спросил Кайрат.
– Классная вещь!
– Гендос, «Лунная соната» это самая голимая классика.
Посрамленный Гена замолк.
– Продолжу: примеры попсы и рока я вам приводил. Классику мы начнём исполнять тогда, когда поднимем свой уровень до мало-мальски пристойного.
– Юра! – подала голос Ленуська, по-ученически подняв руку – у меня есть предложение.
– Слушаем тебя.
– У нас у всех нет музыкального образования. Мы даже нот не знаем, ну, разве что Гена немного знает.
Я-то ноты знаю, всё-таки за плечами у Елены Ивановны была музыкальная школа, но ребятам об этом знать не обязательно.
– Продолжай – кивнул я.
– Нам нужен руководитель.
– Отличная мысль. И кто это будет?
– У Гены сейчас живёт его тётя, она окончила три курса Новосибирской консерватории.
– А почему не полностью? – удивился Кайрат.
Гена помрачнел и насупился. «Понятная история» – подумал я, а вслух воскликнул:
– Отлично! На каком отделении она училась?
– Дирижерский факультет.
– Опа! Управление симфоническими и эстрадными коллективами. Это то, что как раз нам и надо. Ребята, нам повезло! Значит так: общее руководство оставляю за собой, твоя, Геныч, тётя… как её зовут?
– Ирина Сергеевна.
– А Ирина Сергеевна, если мы её уговорим, а мы её-таки уговорим, будет нашим дирижером и художественным руководителем. Все согласны? Тогда, Геныч, твоя задача: дня через три пригласить Ирину Сергеевну к нам на репетицию, а мы постараемся произвести на неё хорошее впечатление. А сейчас начинаем репетировать «Родимую школу». Располагайтесь, возьмите карандаши и тетрадки, будем писать текст песни…
Репетиция началась. В сущности, в управлении самодеятельным коллективом нет ничего сложного, особенно если у тебя за плечами музыкальная школа, институт и опыт руководства цехом фармацевтического завода.
***
На обед был борщ, колета с макаронами и куча огурцов: резать салат ни я, ни Ленуська не захотели. Пока ели, Ленуська всё рассказывала о своей однокласснице, которой тётя-геолог привезла из Ливии настоящий джинсовый сарафан. Уж такой красивый, что глаз не оторвать. Все девчонки Светке завидуют, а вот она, Ленуська, совершенно, ну ни капельки не завидует, потому что это глупо.
– Ленуська, а пойдем, пробежимся по магазинам? – предложил я просто для того, чтобы прервать страдания ни капельки не завистливой Ленуськи.
– А пошли! В галантерею, за линией, вчера должны были товар завезти, вот и посмотрим. И в книжный магазин.
– Вот и посмотрим для тебя подарок. Отец дал тридцать рублей на подарок для тебя, цени!
– Целую тридцатку? Вот это да!
Пока добрались до галантереи, пришлось побывать в разных других местах:
– в продмаге, что на бугре, где взяли по шоколадке и бутылку лимонада на двоих;
– на вокзале, непонятно зачем;
– в ПЧ-5, поздороваться с соседкой Аней, которая теперь там работает. Заодно Ленуська поплескала руками в знаменитом фонтане, который, как известно любому образованному человеку, был снят в фильме «Встретимся у фонтана»;
– у кинотеатра «Чайка», чтобы убедиться, что билеты продаются перед сеансом, а сейчас касса закрыта;
– в продуктовом магазине по дороге, чтобы попить томатного соку на розлив;
– в хозяйственном магазине, чтобы поковыряться среди ведер и лопат;
– заскочили к тёте Насте, потому что лимонад и сок попросились на волю…
Тётя Настя, какая-то дальняя родственница Владимира Алексеевича, времени терять не привыкла:
– Юра, Вова сказал, что ты умеешь делать майонез. Или он пошутил?
– Нет, не пошутил. Если надо, я вас тоже научу делать.
– Что для этого нужно?
– Ну, во-первых, нужен миксер. У вас есть?
– Нету.
– Тогда подойдёт дрель.
– Зачем?
– Понимаете, майонез нужно взбивать. Вообще-то можно его взбить и обычным венчиком, но лучше все-таки механическим устройством.
– Взбивать. А, у меня есть взбивалка!
Тётя Настя метнулась в кладовую и притащила оттуда коробку… с электрическим миксером.
– Так это он и есть! Подумать только! «Комет», производство ГДР. Кстати, отличная машинка, берегите её. А откуда она?
– Это Степа в Алма-Ате купил. Был там в командировке. Смотрит – очередь, а когда очередь дошла, не разбираясь, купил. Такие деньжищи отвалил, просто страсть. А я ни разу и не пользовалась, не нужно было. Только Стёпу отругала, а оказывается, что зря.
– Извинитесь, да и дело с концом, а если ещё и похвалите, то он будет гордиться своей предусмотрительностью. Теперь, я уверен, пользоваться будете часто. Подсолнечное масло без запаха есть?
– Есть. Что ещё надо?
Пока я перечислял ингредиенты, появилась Ленуська. Помыла руки и тоже бросилась помогать.
Майонез совместными усилиями сделали, результат опробовали, рецепт записали. Мы с Ленуськой отправились дальше, договорившись что, возьмём миксер, чтобы сделать ко дню рождения разные вкусности.
Я с интересом разглядывал места, куда меня таскала Ленуська, и периодически задавал наводящие вопросы. Перед глазами разворачивалась прелюбопытнейшая картина: встречный народ выглядел куда бодрее и здоровее, чем там, в будущем. Больше улыбались, шутили. Одежда? Да нормальная одежда! Совсем не такая как в будущем, но ведь и мода совсем другая. Бросилось в глаза разнообразие фасонов и стилей, присутствующих одновременно. Люди одевались куда разнообразнее, чем впоследствии. Дело не в яркой одежде: синтетику народ носил мало, а натуральные ткани ярко не раскрасишь, ибо нет, да и в будущем не будет устойчивых красителей для натуральных тканей. Дело в другом: было много вещей, сшитых индивидуально. А, кроме того, люди не стеснялись перешивать стандартные вещи, украшать их, модернизировать. Благодаря этому люди не выглядели толпой, а наоборот, было ясно, что каждый индивидуален. Дети чаще всего бегают босиком, мальчики одеты в маечки и лёгкие трусики или шортики, а у девочек короткие юбочки и маечки или лёгкие платьица. На моих глазах два пацана что-то не поделили, и начали сердито пихаться, но проходящий мимо взрослый отчитал бойцов, тут же заставил их помириться и спокойно ушел своей дорогой.
Наконец добрались и до галантереи. Пока Ленуська рассматривала сумочки, я пошел в отдел тканей, и тут же наткнулся на греческую джинсу. Отличный деним, малость дороговат, но… Почему бы и нет? Купил. Много. Уже целенаправленно бросился к фурнитуре, отыскал там кнопки в виде звёздочек, которые вполне можно было бы использовать как имитацию заклёпок, молнию, синтетические сапожные нитки и аляповатые алюминиевые пряжки «под бронзу». Все покупки продавщица ловко упаковала в серую оберточную бумагу и перевязала сверху бумажной бечёвкой. С пакетом в руках я отправился искать Ленуську, и нашел её почти там же, где и оставил. Слава богу, денег хватило и на кошелёк… Кстати, я очередной раз поразился прихотливым изгибам женской логики: Ленуська начала рыться среди сумочек, а в результате купила кошелёк. Впрочем, это тоже были скорее Бобровские эмоции.
– А ты что купил?
– Тут некоторые страдали, что у них нет сарафана. Было такое?
– Не говори ерунду. Я не какая-то там тряпичница, и вещизмом не страдаю.
– Ерунду не буду, просто скажи, где найти оверлок.
– У тёти Стюры есть. А зачем?
– Сейчас я тебе сошью сарафан, как у твоей знакомой, ты не против?
– Джинсовый сарафан? Врёшь!
– Я и с майонезом наврал?
– Ну и что ты тут выстроился? – рявкнула на меня не страдающая вещизмом Ленуська, забрала у меня пакет с покупками и почти бегом бросилась домой. А я, посмеиваясь, шагал следом. Ах, какая у меня милая и непосредственная сестрёнка! Надо бы побольше делать для неё всякие приятные вещи.
Уже дома, раскраивая ткань, я решил обойтись без оверлока. Швы можно обметать и на швейной машинке. Возни, конечно, больше, но зато не нужно тащиться куда-то. Тем более, что рядом суетится, подпрыгивает и жаждет примерки мелкий ураган. Управился с шитьём меньше, чем за два часа, ещё час прилаживал к сарафану пряжки и заклёпки.
– Юрочка! А давай и маме сошьём? – умоляюще заныла Ленуська, вертясь перед зеркалом.
– А давай! Тащи какое-нибудь мамино платье, снимем размеры с него.
Еще через час (сказалась сноровка), был готов и следующий сарафан. Я закреплял последние заклёпки, когда с работы пришла мать.
– И где мои дети? – послышался её голос из прихожей.
Ленуська ужом выскользнула из своего сарафана и бросилась из комнаты:
– Мамуля, не входи, там тебе готовится сюрприз!
– Почему ты почти голая? – подозрительно спросила мать.
– Сейчас всё узнаешь, только пока не входи.
– Уже можно! – подал я голос.
Мать вошла, и её взгляд сразу остановился на разложенных, на столе сарафанах.
– Юра! – потрясенно сказала она – Это ты сам?
– Конечно сам! А я только рядом стояла и нитки подавала. – похвасталась Ленуська – Только, мамуля, мы все жёлтые шёлковые нитки использовали.
– Да и шут с ними, с теми нитками. – рассеяно сказала мать, прикладывая свой сарафан к груди. – И вообще, Юра, брысь отсюда, я обновку примерять буду.
– Мама, вещи ещё надо отгладить после шитья – напомнил я выходя.
– И, правда. Ты иди Юрочка, а у нас с Ленуськой тут дела.
Вернувшегося с работы отца дамы встретили во всём блеске джинсового великолепия. Тот выразил положенное восхищение, а после ужина позвал меня с собой в мастерскую. Там он покопался в ящиках с разными железяками, и откуда-то снизу извлёк штампованную пластинку.
– Держи. Думаю, это надо Ленке на карман присобачить.
Я посмотрел: на пластинке был отштампованы крылья, а по верху шла надпись Harley Davidson. Харлей Дэвидсон, знаменитая американская мотоциклетная фирма. До войны и во время войны они нам поставляли много своих машинок.
– Откуда это?
– Да я, давно уже, шильду с разбитого американского мотоцикла свинтил на память, а гляди-ка, пригодилось.
Вечером, переделав дела, мать в новом сарафане вышла за ворота на скамейку. Тут же к ней потянулись соседки:
– Здравствуй Тая, мы к тебе.
– Присаживайтесь, бабоньки.
Похвасталась рукодельными детьми, поговорили о том, о сём, перемыли косточки отсутствующим подружкам. Помолчали.
– Ой. Таюшка, а давай споём? Уж очень давно мы не спивалы. – вздохнула Кривенчиха. – Давай, Таюшка, запевай.
– Цветет терен, цветет терен, листья опадают7. – завела мать.
– Кто с любовью не знается, тот горя не знает. – подхватили бабы.
Спели, вздохнули, помолчали.
– От какие хорошие наши викраиньские песни! – вздохнула Кривенчиха.
– Ну тогда давай и русскую песню споём – усмехнулась мать и завела:
Всё васильки, васильки
Сколько вас выросло в поле
Бабы подхватили дружным и слаженным многоголосьем:
Помню у самой реки
Я собирал их для Оли8
Мужикам было невместно петь с бабами, а послушать приятно, потому они разместились на скамейке у дома через дорогу, и смолили там свои папиросы.
– От, какие хорошие наши русские песни – опять вздохнула Кривенчиха – Тая, а что это у тебя сегодня полдня музыка играла, да так складно?
– Это Юра и Лена с друзьями решили самодеятельность создать.
– И что, получается?
– Хотите послушать?
Бабы одобрительно зашумели, а мать подошла к веранде и постучала в стекло:
– Юра!
– Вот он я!
– Юра, не хочешь спеть перед народом?
– С удовольствием. Только сейчас Ленуську позову.
Когда я с Ленуськой вышли, народу прибавилось. Бабы, кто уместился, сидели на скамейке, а остальные кто уселся на шпалы, кто просто стояли.
– Уважаемые друзья, дорогие соседи! – обратился я к зрителям – Сегодня мы с сестрой впервые выступаем перед публикой. Вашему вниманию мы предлагаем песни, которые вы ещё не слышали, и очень надеемся на ваше одобрение.
Ленуська аккомпанировала на баяне, а я пел:
Вот и прошли года, но мы не старые,
Недолюбившие, сидим усталые.
Весна счастливая, а сколько красок в ней,
Под старой ивою течёт, течёт ручей.
Со второго куплета бабы начали подпевать припев, а Кривенчиха со своей закадычной подружкой Андреихой пустились в пляс:
Течёт ручей, бежит ручей,
И я ничья, и ты ничей.
Течёт ручей, бежит ручей,
И я ничья, и ты ничей.9
Песню пришлось повторять ещё два раза. Потом спели «Родимую школу», вызвав у слушателей слёзы умиления. Последней прозвучала «Галина»:
Ходил по свету, колесил, я много лет
Но счастья так и не нашел
Ни друга нет, жены, вот тоже, в общем, нет
И на душе нехорошо
Видал я много разных стран и городов
Ногами шар земной крутил что было сил
Да только в сердце свою первую любовь
Всегда носил, всегда носил
Растет, растет
Возле дома калина
Растет, цветет
Да у всех на виду
Живет, живет
В этом доме Галина
А я никак все туда не дойду
Живет, живет
В этом доме Галина
А я никак все туда не дойду.
А помнишь, Галя, как я в армию пошел
И от тебя всё ждал письма
А друг соврал, что я другую там нашел
А ты поверила словам
Я столько лет тебя пытался позабыть
Бежал по свету как чумной, не чуя ног
Но разлюбить тебя, родная, разлюбить
Так и не смог. Так и не смог!
Когда спел второй куплет, шептавшиеся было бабы дружно примолкли, улыбки с лиц стерлись, как будто кто-то поработал ластиком по рисунку. Ничего не понимаю, но продолжаю:
Растет, растет
Возле дома калина
Растет, цветет
Да у всех на виду
Живет, живет
В этом доме Галина
А я никак все туда не дойду
Живет, живет
В этом доме Галина
А я никак все туда не дойду
На голове полным-полно волос седых
Да кружит злое вороньё
Видал я женщин – умных, сильных, молодых
Да не похожих на неё
Промчались годы молодые ну и пусть
А наше счастье ещё будет впереди
Ноя вернусь, я обязательно вернусь!
Ты только жди! Ты только жди!
Пою и вижу: улыбки на лицах появились снова, взгляды потеплели, как будто люди услышали нечто важное, нечто совершенно необходимое.
Растет, растет
Возле дома калина
Растет, цветет
Да у всех на виду
Живет, живет
В этом доме Галина
А я никак все туда не дойду
Живет, живет
В этом доме Галина
А я никак все туда не дойду10
Прозвучал последний аккорд, песня закончилась, и… повисло молчание.
– Что-то не так? – осторожно спросил я.
– Юра, это Гриша Пешков песню сочинил? – спросила Кривенчиха.
– Нет, а что?
– Дак это, песня-то про него, и Галю Соколову. Ну, сейчас она Галина Антоновна, учительницей в залининской11 школе работает, а Гриша всё на пароходе по морю плавал, теперь на Севере обретается, а нынче вот в отпуск приехал. Как тот гадёныш, чтоб у него язык отсох, Гале наврал, что Гриша в армии себе нашел зазнобу, так она ему отворот-поворот дала. Галя гордая и Гриша гордый, лет пятнадцать прошло, без малого, а они так до сих пор они и не помирились.
– Только, Юра, ты в песне приврал немного: не растёт у Галины Антоновны калина, и не росла никогда. Сирень у неё. – попрекнула Юрия незнакомая баба.
– Ну что ты, Пална, придираешься! – заступилась Кривенчиха – Ежели сирень, то нескладно будет. А калина-Галина складно.
– И то верно – согласилась Пална – ты молодец, Юра. А калину я Галине Антоновне завтра же отнесу, сама и посажу чтобы всё взаправду было. Только боюсь, а примется ли калина-то? Всё-таки не весна сейчас и не осень.
– От, то правильно, Пална. Я тебе тоже подмогну. Мы калину с большим комом земли выкопаем, да потом поливать будем щедро, вот она и примется как надо. А ты, Юра, спой нам ещё раз эту песню, уж больно душевно у тебя выходит. И Леночка играет, как ангел спивает.
