bannerbannerbanner
Дом у реки

Сергей Вячеславович Парамонов
Дом у реки

Полная версия

Предисловие

Скрежет металла разбудил меня. Я открыла глаза и через дырку в собачей будке увидела, как в вольер заходят ноги, одетые в грязные калоши. В следующую секунду перед будкой в луже появилась алюминиевая миска с едой, и ноги, обутые в калоши, шаркая, вышли из вольера для собак. Через минуту к миске с едой подбежал пес Дружок, который начал лакать похлебку. Черная шерсть скаталась на псе и висит катышками и сосульками, по которым стекает серая грязь. В это время с навеса в вольер спрыгнул рыжий одноглазый кот, которого мы с сыном зовём Барсиком. Он пристроился к Дружку, и они вместе начали лакать наш завтрак из алюминиевой миски. Рядом со мной на грязном и вонючем от мочи одеяле спит мой сын Ванька. Ему пять лет, насколько я помню. Черные мухи то и дело норовят залезть ему в нос, и он во сне время от времени трясет головой, отгоняя их. Я толкаю его, и он открывает глаза.

– Иди есть, Ванька, – говорю я ему. – А то Барсик с Дружком опять тебе ничего не оставят.

Ванька выползает из будки и по-кошачьи подползает к членам нашей семьи. На его шею надета веревка, чтобы он не убежал. Он отталкивает животных рукой, рычит на них и начинает языком лакать похлебку. Судя по запаху, она куриная. Есть не хочется, и я просто лежу в будке, в которой раньше жила кавказская овчарка, умершая шесть лет назад. Именно после её смерти через какое-то время эта будка стала моим жилищем, а затем и жилищем для моего сына Ваньки. На моей шее, в отличие от Ваньки, не веревка, а металлическая цепь со строгим ошейником. Кот Барсик трется о Ваньку и пытается также отхлебнуть из миски. В свою очередь, Дружок стоит в стороне, мотает своим хвостом и ждет, пока Ванька наестся. Раньше, когда Ванька был маленьким, пёс не уступал ему свое место перед алюминиевой миской, но, получив несколько раз по зубам от подрастающего сына, пёс осознал, что всё-таки человек – это царь зверей. Сын, похоже, наелся и по-собачьи пробирается назад в будку. Он ложится на грязное и вонючее от мочи одеяло, а под голову кладет вместо подушки старого ободранного плюшевого мишку, которого много лет назад мне подарил мой папа. Раньше этот мишка рычал, когда его переворачивали, и был моей любимой игрушкой.

– Ванька, наелся? – спрашиваю я.

– Аа, кока, совака, – отвечает он, коверкая слова.

– Что, кошка-собака пришли к тебе? – спрашиваю я.

– Аа, – говорит он и кутается в черное от грязи байковое одеяло, на котором мы спим в будке. Блохи начинают кусать его, он рычит и своими маленькими ручками начинает чесать голову.

Ванька почти не говорит. Он всю свою жизнь общается лишь со мной и кошками-собаками, они для него друзья и члены семьи. Он перенял у них все повадки, так же лакает еду, так же передвигается по вольеру на четвереньках, как и они. И это плохо. Но выбора другого нет. У меня, в свою очередь, когда-то было детство, и я даже несколько лет ходила в школу, пока не пришла беда. А беда, как говорят, не приходит одна. Сейчас у меня нет ни рук, ни ног. Мне сейчас двадцать или двадцать два года, точно не скажу, из которых я примерно последние шесть с половиной лет провела здесь, в вольере для собак. Зимой, когда приходят морозы, мы с Ванькой живем не в будке в вольере, а рядом, в коровнике. У нас там есть свой огороженный угол. Там тепло, правда, воняет скотиной, но за удобства, как говорится, надо платить, и мы не замечаем этого жуткого смрада.

Итак, с чего же всё началось.

За десять лет до этого.

Глава 1
Отец

– Дуся, доченька моя любимая, просыпайся, вставай, – услышала я сквозь сон голос папочки.

Я открыла глаза. В горнице было светло, и лучики солнца пробивались в окно. Надо мной склонился папа. Он очень добрый и большой и любит меня больше всех на свете. У него есть борода и усы, которые меня щекочут, когда он целует меня. Всегда, когда он возвращается из Покровки, он привозит подарки. Покровка – это ближайшее село от нашего дома. Находится оно в пяти километрах, и я туда хожу в школу пешком. Я очень люблю отца. Он у меня егерь, и мы живем на заимке в тайге.

– Смотри, доча, что я тебе привез с Покровки, – говорит он и улыбается.

Я вижу в его руках плюшевого коричневого мишку, который издает рык, когда его переворачиваешь.

– Спасибо, папочка, я именно такого и хотела, – говорю я и висну на шее отца. – Это самый лучший день в моей жизни. Я назову его Михайло Потапович, как в сказке.

– Ну, Михайло Потапович, так Михайло-Потапович. Так, дочурка, сегодня суббота, и в школу идти не надо. Мама Полина уехала к бабке в гости и вернется в понедельник утром. Сейчас ты бежишь умываться, потом мы кушаем и выдвигаемся с тобой на дальнюю заимку.

– Ура, папа берет меня с собой на дальнюю заимку! – громко кричу я на весь дом. Дело в том, что заимка действительно далеко, и если мы туда отправляемся, то обязательно там заночуем. А это значит, что мы вечером будем сидеть у костра, смотреть на звезды, и папа будет рассказывать интересные истории. А утром, когда мы проснемся, мы, скорее всего, пойдем на рыбалку. Как я люблю рыбачить с папой, кто бы знал. Это действительно лучший день в моей жизни.

– Дуся, ну ты где? – слышу я веселый голос отца.

– Уже бегу, папочка, – кричу я и забегаю на кухню, если так её можно назвать. Дело в том, что мы живем в деревянной избе, она очень большая и просторная. В одной комнате спят мама с папой, в другой, чуть поменьше, сплю я. Дверей между комнатами нет, и поэтому они завешаны покрывалами. У нас в доме есть русская печь, которую мы топим дровами и готовим на ней еду. Я, как будущая женщина, должна уметь управляться с хозяйством, что я и делаю. Я ношу ведрами воду из реки, которая видна из наших окон. Я смотрю за скотиной, и иногда мама, когда у неё хорошее настроение, даёт подоить мне нашу корову Зорьку. Помимо этого, моя обязанность – это уборка дома. Я забегаю на кухню и вижу, как папочка выкладывает из сковородки яичницу на сале, которая ещё скворчит. Это моё самое любимое блюдо, и больше всего мне нравится, как его готовит папа.

– Так, малыш, усаживайся, и приятного аппетита. Делаем всё быстро, у нас с тобой сегодня много дел,– говорит папочка.

– Слушаюсь, сэр, – отвечаю я, беру вилку и начинаю, обжигая язык, поглощать утренний завтрак.

– Дусенька, молока тебе налить? – спрашивает папа.

– Да, конечно,– отвечаю я.

Через час мы с папой уже идём по тропе вглубь тайги на дальнюю заимку. У него за спиной рюкзак, а в руках он несет ружьё. Он называет его двустволкой. Несколько раз он мне давал из него стрельнуть. Когда я рассказала об этом в школе, все одноклассники обзавидовались.

Ярко светит солнышко, и мы с папой, взявшись за руки, идем по тропе. То тут, то там слышен щебет птиц. И от этого на душе становится тепло и хорошо. Вокруг нас возвышаются величественные сосны, верхушки которых, как мне кажется, достают до облаков. Кое-где растут пихты и березы, под которыми очень часто мы находим грибы. Да, грибов в этих местах очень много, и мы каждый год ходим их собирать. Есть маслята, есть подберезовики и подосиновики, но больше всех я люблю белый гриб. Папа называет его королевским. Мы сушим грибы, а также купорим их на зиму и в холодные зимние вечера, открывая банку с грибами, устраиваем себе пир. Больше всего на свете мне нравится смешивать грибы с луком и сметаной и чуть-чуть подсаливать. Да, это блюдо действительно царское.

– Дуся, а что ты не рассказываешь, как у тебя дела в школе? – спрашивает отец.

– А что рассказывать, папочка, я в этом году буду, наверно, круглая отличница, – отвечаю я. – Осталось только сочинение написать на пятерку, и тогда точно буду.

– Молодец, моя хорошая. Вот видишь, умение и труд всё перетрут, – говорит отец. – Если будешь отличницей, то я, как и обещал, подарю тебе мольберт и новые краски с холстами для рисования.

– Ура! – не скрывая эмоций, кричу на всю тайгу я.

– Ну, Дуся, забыла первое правило? Лес – он тишину любит, – говорит отец и гладит меня своей большой ладошкой по голове.

– Папочка, когда ты мне подаришь мольберт, я нарисую тебе картину и подарю. Она будет очень красивой, тебе понравится, – говорю я.

– А что ты на ней изобразишь? – спрашивает отец.

– О, пока это секрет, – отвечаю я.

Дело в том, что я очень люблю рисовать. Моя учительница по рисованию говорит, что у меня талант, который обязательно надо развивать. Мои рисунки уже не раз занимали призовые места в областных смотрах, и папа этим очень гордится и называет меня маленьким Шишкиным. Да, я нарисую такую картину, что папочка будет хранить её всю жизнь и повесит её на самом видном месте, чтобы все знали, какая я у него талант.

– Папочка, а что такое талант? – спрашиваю я.

– Ну как тебе объяснить? Ну вот смотри, есть люди, которые делают какую-то работу, и она у них получается из-за того, что они ежедневно повторяют свои движения и совершенствуются при этом. В свою очередь, талантливый человек уже сразу обладает такими навыками, что его работа вызывает интерес и выделяется среди других.

– А я талант? – спросила я.

– Да, моя хорошая, ты у меня ещё тот талант, – говорит отец и улыбается.

От его слов на душе становится так тепло и хорошо. Мы идем по тропинке, и легкий ветерок колышет мои распущенные волосы. Параллельно нам по веткам сосен, распустивших свои хвойные лапы, передвигается рыжая белка. Она время от времени замирает, поглядывая сверху на нас, и совершает очередной прыжок на соседнюю сосну, как гимнастка.

– Пап, смотри, белка,– говорю я и показываю рукой.

– Ага, вижу, она пришла с тобой поздороваться, – отвечает отец.

– Ну, папа, ты же шутишь, – говорю я.

– Нет, я серьезно говорю. Я три дня назад шел здесь, и она спрашивала меня, когда ты будешь здесь идти, – ответил отец и рассмеялся.

– А давай я буду звать её Аленкой? Ты не против? – спросила я.

 

– Давай, – ответил отец и снял рюкзак с плеч. Он достал из него кусок хлеба и поломал его пополам. Одну часть он отдал мне, а вторую раскрошил на своей ладони и подошел к большой сосне. Ладонь с раскрошенным хлебом он поднял вверх к стволу, а второй рукой, сжатой в кулак, постучал по дереву. Белка Аленка стала с интересом смотреть сверху вниз своими маленькими черными глазками.

– Ну давай, глупенькая, иди сюда, – сказал отец и снова постучал по стволу.

– Да она не придет, папочка, – сказала я.

– А вот мы сейчас посмотрим, – ответил отец и снова постучал по стволу. Рыжая белка в несколько прыжков спустилась по стволу. Зверек замер в метре от ладони отца и стал с интересом смотреть на нас своими маленькими черненькими глазками. Через секунду Аленка скользнула по стволу и, схватив кусок хлеба с ладони отца, устремилась вверх.

– Папочка, а можно я её покормлю? – спросила я.

– Давай, – ответил отец и отошел от сосны.

Я накрошила хлеб на свою ладонь, подошла к стволу, вытянула ладонь вверх и постучала второй рукой по стволу.

Аленка сверху посмотрела на меня вниз. Видно, что я не вызвала у неё никакого страха, и она спустилась вниз. Я стала разглядывать её. У неё на груди была своеобразная окраска в виде маленького сердечка из белой шерсти. Она стала аккуратно своими маленькими лапками брать кусочки хлеба с ладони и запихивать себе в рот. Закончив собирать хлеб с моей ладошки, белка в несколько прыжков поднялась вверх и заскользила по лапам сосен. Через несколько секунд она исчезла в чаще.

– Папа, наверное, я ей понравилась, – сказала я.

– Ну как такая хорошая девочка, почти отличница, может не понравится? – ответил отец. Он закинул рюкзак за плечи, и мы, взявшись за руки, зашагали вглубь тайги.

– Папа, а ты видел у белочки Аленки на грудке белое пятнышко в виде сердечка? – спрашиваю я.

– Да, я заметил, моя хорошая, – отвечает папа.

Кто бы знал, как я люблю тайгу. С самого раннего детства папа брал меня с собой. Он учил меня ориентироваться по звездам, учил, как прокормиться одной в тайге в случае чего. Объяснял, какие травы можно собирать и делать их них отвар. Показывал, как отличить съедобный гриб от ядовитого, и многое другое.

– Тайга живет своей жизнью,– говорил отец. – Каждое существо, каждый зверек в тайге для чего-то да нужен. И поэтому к ним, к этим зверькам, нужно относиться уважительно, не нарушать их покой.

– Папочка, а мы рыбалить завтра утром пойдем? – спрашиваю я.

– А ты как хочешь? – отвечает отец.

– Я очень хочу. Помнишь, как мы прошлый раз с тобой поймали огромного карпа, он меня чуть тогда в реку не утянул. Если бы ты не подоспел, то плыть бы мне по реке за этим карпом. Помнишь? – спрашиваю я.

– Да, моя хорошая, конечно, помню, – отвечает отец. – Я сам тогда перепугался за тебя. В следующий раз, если будешь видеть, что не справляешься с удочкой, лучше бросай её, а то не ровен час затащит тебя карп в омут и унесет в подводное царство, и станешь ты тогда русалкой, – отвечает отец и смеется.

– Папочка, что ты такое говоришь, русалок не существует, – отвечаю я.

– Ещё как существуют, – отвечает отец и опять смеется.

От его слов на душе становится тепло и хорошо.

Вскоре мы добираемся до заимки. Здесь небольшая изба и сарай, в котором хранится корм. Зимой, когда животные не могут отыскать для себя еду, папа приходит на лыжах на заимку и насыпает корм в специальные кормушки. К этим кормушкам из тайги выходят разные животные, начиная от зайцев и куропаток, заканчивая оленями, лосями, а иногда и зубрами. Летом отец здесь бывает нечасто. По большому счету, летом нужно следить за тем, чтобы в тайге не бедокурили, как он их называет, браконьеры. Я их никогда не видела, но отец говорит, что они плохие люди и убивают животных. Отец тем временем открывает дверь в избу, и мы заходим вовнутрь. Я вижу белую паутину, в центре которой замер большой паук. На спине у этого великана виден большой крест.

– Папочка, смотри, какой большой паук. Можно я его веником раздавлю? – спрашиваю я.

– Нет, Дуся, не надо. Он же тоже тварь божья. Он тоже для чего-то нужен на этой земле, – отвечает отец.

– Папочка, ну тогда скажи, для чего нужен паук? – спрашиваю я.

– Ну хотя бы для того, чтобы ловить мух и комаров в свою паутину. Вот посмотри, если бы не было пауков, то комары и мухи заполонили бы нашу землю. А так этот баланс на Земле поддерживается, сильные поедают слабых, и так во всём, понятно? – спрашивает отец.

– Да, папочка, теперь понятно, – отвечаю я.

– Так, Дусенька, дело к вечеру, я пойду разводить костер, ну а ты пока уберись в избе, – говорит отец.

– Слушаюсь, сэр, – отвечаю я.

Вечером мы сидим с папой возле костра. На улице уже темно, и лишь звезды озаряют наше вечернее застолье. Прогоревшие поленья потрескивают в костре, и легкий ветерок иногда поднимает из костра искринки, которые подхватываются ветерком и устремляются вверх. Где-то далеко слышится крик сыча. Иногда его крик переплетается с дивным пением соловья.

– Так, Дуся, ответь мне, что это за звезда? – спрашивает отец и показывает рукой в небо.

– Это Полярная звезда, – отвечаю я.

– А теперь покажи мне, созвездие Малой Медведицы, – говорит папа.

– Вот, прямо над нами, – отвечаю я и показываю рукой в небо.

В этот момент я вижу, как падает звезда с неба.

– Смотри, папочка, звезда падает,– говорю я.

– Ну, тогда загадывай быстрее желание, – отвечает отец.

Я долго сижу и думаю, что загадать.

– Пусть мы с папой и с мамой всегда будем счастливы, а большего мне и не надо.

– Папочка, а расскажи какую-нибудь историю, – прошу я отца.

– Что ты хочешь услышать? – спрашивает отец.

– Ну, расскажи хотя бы историю, как вы познакомились с мамой, – отвечаю я. – Это моя самая любимая история. Я её слышала, пожалуй, сотню раз. Но мне так нравится её слушать.

– Давным-давно на земле жила прекрасная девушка, которую все звали Полиной. Она была очень красивой. Её отец был егерем, и жили они в избушке, в которой сейчас живет наша семья. С самого раннего детства Полина помогала своему отцу, ходила вместе с ним в тайгу. Когда она стала взрослой девушкой, её отец постарел, и Полина, помогая отцу, выполняла все обязанности егеря. Иногда, взяв ружье отца, Полина уходила в тайгу на несколько дней. И вот как-то поздней осенью, находясь в тайге, Полина услышала крики о помощи. Вскинув винтовку, бесстрашная девушка заспешила на крики о помощи. Выбежав на поляну, Полина увидела огромную медведицу, которая склонилась над ямой, из которой доносились крики о помощи. Медведица, почуяв незваного гостя, встала на задние лапы и зарычала. Её рост был за два метра. Медведица оскалила свои зубы, и по уголкам рта у неё побежала белая слюна. Было видно, что в следующую секунду медведица бросится в бой. Полина вскинула двуствольное ружье. Расстояние до медведицы было небольшим. Можно было стрелять. Но Полина замерла, глядя на разъяренную медведицу. Если пуля не попадет в медведицу после выстрела, то она в считаные доли секунды разорвет человека с ружьем. Если не стрелять сейчас, то такой возможности дальше может и не быть. Полина, выставив перед собой ружье, слегка наклонив голову вперед, медленно двинулась на медведицу. Огромная медведица опустилась на четыре лапы и медленно стала пятиться назад, всё так же рыча. Через несколько секунд медведица неторопливо развернулась и побежала в тайгу. Полина подошла к яме и заглянула вниз. Там, как ты догадалась, – сидел я.

– А как ты туда попал, папа? – спросила я.

– Ты знаешь, браконьеры выкопали яму на тропе и замаскировали её. Ну, я в неё и угодил, – ответил отец.

– А что было дальше? – спросила я.

– А дальше Полина помогла мне выбраться из ямы, и мы полюбили друг друга с первого взгляда и больше никогда не расставались. А потом у нас родилась прекрасная принцесса, которую мы назвали Дусей, – ответил папа, обнял меня и поцеловал в голову.

Мы ещё долго сидели с ним возле костра и смотрели в небо. Он рассказывал мне о далеких галактиках, о звездах и небесных светилах. Мне было так интересно слушать папу. Потом мы пошли спать в избу.

– Так, моя принцесса, сейчас без разговоров ложимся спать. Подъем у нас с тобой ранний, – сказал папа и погасил лампаду.

Утром, проснувшись с солнцем, мы отправились на рыбалку. Легкий туман плыл над гладью реки, и все это напоминало какую-то сказку. Где-то вдалеке слышался голос кукушки. Стая белых журавлей, встав в клин, устремилась в небеса. Я сидела на маленькой табуретке и смотрела за поплавком.

– Папочка, а вот скажи, вот если бы на Земле не было рыбы, мяса, молока, ну всяких там разных животных, ягод и грибов, что бы тогда ел человек? – спросила я.

– Да ты знаешь, человек от голода может есть всё что угодно, – ответил отец.

– Ни в жизнь не поверю, что можно есть, ну допустим, жаб или гусениц. Они же противные, – ответила я.

– Очень даже можно. Есть народы на Земле, которые, кстати, едят и гусениц, и лягушек, и даже тараканов, – ответил отец.

– Да как же их есть-то можно? – спрашиваю я.

– А очень просто, Дусенька. Ты знаешь, я, когда в яме сидел, даже червяков ел. В яме-то больше ничего не было. Надо было как-то организм поддерживать. Так что если, не дай бог, есть будет нечего, будем с тобой копать червяков и есть их, – ответил отец и улыбнулся.

Я взяла банку, в которой были червяки. Немного покопавшись в земле, я достала жирного червяка и подняла его к солнцу.

– Ну как такую мерзость можно есть? – спросила я.

– Дай бог, доченька, чтобы в твоей жизни не пришлось есть червяков, – ответил отец и закинул удочку.

Клев в этот день был неплохим, и я уже пару раз вытаскивала на берег всякую мелочь. Поймав очередную рыбу, папа вспорол ей живот и выдавил в миску красную икру. Достав из рюкзака пачку соли, он немного присолил икру, и через час с небольшим у меня уже трещало за ушами. Да, выходные прошли на славу, и вечером, уставшие и изнеможенные долгой дорогой, мы вернулись домой. Утром должна была вернуться от бабушки моя любимая мама.

Глава 2
Мать

Я открыла глаза. За окном шел проливной дождь. На улице уже светало. До школы от нашего дома было около пяти километров, это примерно час быстрым шагом по времени. Сейчас, пожалуй, еще нет и шести. Я услышала, как входная дверь в избу открылась.

– Есть кто в доме живой? – услышала я голос мамы.

Я вскочила и бросилась в соседнюю горницу. Возле входа стояла мама. На ней были резиновый плащ и резиновые по колено сапоги. Вода ручьём сбегала по её одежде. Она невысокого роста и стройная. У неё темные волосы, которые она заплетает в тугую косу.

– Папа, мама вернулась! – закричала я и попыталась обнять мать.

– Дуська, ошалелая, намочишься вся, – сказала мать. – Стяни-ка с меня лучше сапоги да возьми тряпку и вытри пол, а то лужа смотри какая подо мной.

– Да, мамочка, – ответила я, встав на коленки, и стала стаскивать с неё резиновые сапоги. Затем я пошла, взяла тряпку и ведро и убрала воду с пола.

– Ты что в такую погоду решилась вернуться? Не могла дождь переждать? – спросил папа, вышедший из горницы.

– Да я когда от бабки выходила, дождем и не пахло, – ответила мать Полина.

– Так, я смотрю, развели вы здесь бардак. Дуська, ты почему бочку водой не наполнила, я же тебе говорила, – сказала мать.

– Мамочка, я не успела. Мы с папой вчера поздно с дальней заимки вернулись, – ответила я.

– Ну, допустим, натаскать воду много времени не надо, река у нас под носом. Так что давай, надевай сапоги и таскай воду, – сказала мать.

– Полина, ну что ты с порога завелась? Дождь же на дворе, куда она пойдет? – сказал папа.

– Ничего, не сахарная, не растает, дождь, кстати, теплый, – ответила мать и прошла в горницу.

Я тем временем надела резиновые сапоги, свой плащ, взяла ведро и отправилась к речке. Нет, мама у меня добрая, только очень строгая. Её воспитывал отец, мой дед. Но он утонул в речке, не смог выплыть, когда лодка перевернулась. А её мать, моя бабушка, умерла от воспаления легких очень давно, когда моя мама была совсем маленькой. Поэтому моя мама такая строгая, но она меня любит. Сделав несколько ходок к реке, я вскоре наполнила бочку водой. Во дворе на цепи у нас живет кавказская овчарка Дина. Она сидит в будке и смотрит, как я таскаю воду. Если бы не было дождя, я бы, конечно, зашла к ней в вольер и почесала у неё за ушами. Она очень любит, когда ей чешут за ушами. Я зашла в избу. Мать Полина уже накрыла на стол, и мы всей семьей приступили к трапезе.

– Поля, а намажь мне, пожалуйста, хлеб маслом, – сказал отец.

– И мне, мамочка, я очень люблю хлеб с маслом и чаем, – говорю я.

– Ну вы у меня прямо безрукие какие-то. Ничего без меня сделать не можете, – ответила мать.

 

– Поля, нам просто нравится, как ты за нами ухаживаешь. Правда, Дусенька? – спросил папа.

– Да, – ответила я.

– Ох и подхалимы вы оба, – сказала мать и стала намазывать маслом хлеб.

– Так, дождь вроде закончился, – сказала мама, выглянув в окно. – Дуська, давай быстро допивай чай и дуй в школу, а то опоздаешь.

– Не, не опоздаю. Это Мишка у нас в классе всё время опаздывает. Представляете, живет напротив школы и опаздывает. Мне-то до школы идти пять километров, и я ни разу не опоздала, а он каждый день опаздывает, – сказала я.

– Мы гордимся тобой, наша принцесса, ты у нас пунктуальная, – сказал отец.

– А что такое «пунктуальная»? – спросила я.

– «Пунктуальная» значит: не опаздывает и приходит в назначенное время, понятно? – спросил папа.

– Да, понятно. Я пошла одеваться, – ответила я встала со стула. Я подошла, поцеловала в щечку вначале папу, а потом маму. – Спасибо, было очень вкусно.

Через полчаса я уже шагала по лесной тропинке по направлению к школе. Дождь закончился. Лучи весеннего солнца озаряли тайгу. Ничто на свете не сравнится с запахом тайги после дождя. Воздух такой свежий и прохладный. Миллионы водных капелек, свисающих с хвоинок сосен и пихт, блестят, словно бриллианты в лучах восходящего солнца. Вся эта картина напоминает какую-то сказку. То там, то здесь слышится крик птиц. Легкий белый туман стелется по реке, и от этой картины на душе становится тепло и хорошо. Моя тропинка, то уходя вглубь тайги, то снова возвращаясь к реке, незаметно для меня приводит меня в Покровку, на окраине которой стоит моя школа. Через пару минут я уже сижу за своей партой. Рядом со мной сидит моя любимая подружка Наташка. Мы с ней дружим с первого класса. Она моя самая близкая подруга. Звенит звонок, и в класс заходит наша классная руководительница Нина Ивановна. Она очень строгая, но мы её очень любим.

– Здравствуйте, дети, – говорит она добрым голосом.

– Здравствуйте, Нина Ивановна, – хором отвечает класс.

– Ну вот, я вас поздравляю. Четвертая четверть подошла к концу. Сегодня мы с вами будем писать сочинение на тему: «Лес – мой дом родной». Поэтому сейчас открываем тетрадки, по центру листа пишем: «Двадцать шестое мая». На следующей строке пишем с заглавной буквы: «Сочинение» и ниже пишем: «Лес – мой дом родной». Спешить не надо, пишите медленно и разборчиво, времени хватит. Попытайтесь описать лес, попытайтесь описать свое отношение к лесу и почему мы должны его оберегать. Всё, мои хорошие, приступайте, – говорит ласково Нина Ивановна и садится за свой стол. Я беру ручку и начинаю писать своё сочинение…

Я, как и обещала, закончила год на одни пятерки. Папа сдержал свое слово, и однажды, проснувшись чуть позже обычного, я, открыв глаза, увидела перед своей кроватью настоящий мольберт, рядом с которым стояли масляные краски.

– Спасибо, папочка! – закричала я из своей комнаты.

Лето – это лучшая пора года, по моему мнению. Не надо ходить в школу, не надо делать уроки. Мы с папой уже не раз ходили на дальнюю заимку и проводили там по несколько дней. Вставая с солнцем, мы копали червей и шли удить рыбу на реку. Потом вечером под треск поленьев готовили с ним уху и, глядя в звездное небо, говорили обо всём на свете. Как-то раз, придя на заимку, мы нашли там подранка. Это был небольшой соколенок, у которого было перебито крыло. Папочка стал обрабатывать ему рану. Соколенок шипел на отца и пытался стукнуть его своим кривым красным клювом.

– Дусенька, дочка, помоги мне. Придержи его голову, а то он мне всю руку заклюет, – попросил папа.

Я аккуратно сзади взяла соколенка за голову, а папа продолжил оказывать ему скорую неотложную помощь. В течение всего лета мы выхаживали нашего найденыша. Каждое утро я нарезала маленькие кусочки мяса, складывала на блюдце и подносила ему. Соколенок за лето подрос и уже пытался встать на крыло, но пока у него это не особо получалось.

– Ничего, – говорил папа, – к осени наш найденыш обязательно встанет на крыло.

Самое интересное было наблюдать за котом Барсиком, который постоянно следил за соколенком. Барсик был не из трусливых, но связываться с соколом, хоть и с перебитым крылом, он не отваживался. Уже не раз я замечала, как он незаметно пытался поближе подобраться к птице, но соколенок держал ушки на макушке, и как только кот оказывался уж слишком близко к нему, начинал шипеть и размахивать крыльями. После этих маневров кот Барсик, поджав хвост, бежал наутек. Лето пролетело незаметно. По вечерам уже было холодно, и с каждым днем солнце все раньше и раньше укрывалось за горизонтом. К концу лета соколенок окончательно выздоровел и как-то утром встал на крыло. Он несколько раз облетел наше подворье, издавая крик, как бы прощаясь с нами, и, взмыв в небо, улетел. Я стояла и глядела вслед удаляющемуся соколу, и по моим щекам потекли слезы. Лето пролетело очень быстро, и осень вступила в свои права. Неделями шли проливные дожди, и солнце не показывалось на небе. В это время я безвылазно сидела в избе. Из-за непогоды я уже несколько недель пропускала школу. Учительница передавала мне домашние задания, и я обучалась дома. Незаметно пришла зима. Тайга погрузилась в волшебный мир белоснежья. Вся тайга искрилась и сверкала в лучах солнца. Как сказал папа, такой снежной и холодной зимы давно не было….

Надвигался Новый год. Новый год – это мой самый любимый праздник. Тридцать первого декабря мы с папочкой утром отправились в тайгу искать нашу красавицу.

– Папочка, смотри, какая пушистая пихточка, так и просится к нам в избу на Новый год, – сказала я, увидав лесную красавицу.

– А и правда, наш размерчик, – ответил папа, подошел к лесной красавице и чуть-чуть ударил её по стволу.

В следующую секунду с мохнатых лап пихты стали опадать миллионы снежинок, искрящихся в лучах солнца. Через час эта лесная красавица стояла у нас в горнице.

Мама управлялась на кухне. Она запекала в духовке утку с черносливом. Я умело помогала крошить ей московский салат.

– Мамочка, а мы грибы со сметаной сделаем? – спросила я.

– Да, конечно, Дуся. Полезай в погреб и найди там литровую банку. Смотри, там в литровых есть маслята и белые. Ты какие больше хочешь? – спросила мать Полина.

– Конечно же, белые, – ответила я и устремилась в погреб.

На обратном пути я споткнулась о половицу и грохнулась. Стеклянная банка с грибами разлетелась вдребезги.

– Вот и поели грибочков. Дуська, ты чего такая безрукая? – спросила мать.

– Мама, я нечаянно, – ответила я.

– Нечаянно, под ноги смотреть надо, – сказала мать. – Давай бери совок и тряпку и прибирай за собой.

– Дусенька, ты не поранилась? – спросил папа.

– Нет, папочка, все нормально, только грибы жалко, – ответила я.

– Да чего их жалеть, у нас их полпогреба, – ответил папа и поцеловал меня в лоб, ласково потрепав по голове…

Уже через час я наряжала нашу лесную красавицу. В доме царил запах свежей хвои и мандаринов, которые по блату папа привез из Покровки. Я встала на табуретку и стала устанавливать красную пластмассовую звезду на голову нашей лесной красавицы. Затем я развешивала разноцветные шары и игрушки на пышные лапы пихты, ещё утром растущей в заснеженной тайге. В дополнение я разбросала по веткам белую вату, которая была похожа на снег.

– Папа, мама, идите смотреть, наша елочка наряжена! – позвала я родителей.

Через пару секунд они заглянули в горницу.

– Ух и красиво ты пихточку украсила! Правда, мама? – спросил отец.

– Да, красиво, – ответила мать и пошла дальше готовить праздничный ужин.

Вечером вся моя семья сидела за праздничным столом. На столе громоздилась огромная запеченная утка, московский салат, белые грибы в сметане и вареники с картошкой.

– Дусенька, а ты под елку заглядывала? – ласково спросил папочка.

– Нет, – ответила я.

– Ты знаешь, когда ты ходила переодеваться в свою комнату, мне показалось, что в избу кто-то заходил. Может, и Дед Мороз, я не разглядел, – сказал папа и улыбнулся.

Я вскочила со своего стула и побежала к нашей лесной красавице. Под пихтой я увидела небольшую коробку, перевязанную красной тесьмой в виде банта. Я с любовью посмотрела на родителей и принялась развязывать тесьму. Через несколько секунд моему взору предстала удивительная кукла, одетая в вечернее синее платье, с роскошными белыми волосами и длинными черными ресницами. Именно о такой я давно мечтала.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 
Рейтинг@Mail.ru