Сергей Войтиков
История противостояния: ЦК или Совнарком

Полная версия

В ноябре 1921 г. В. И. Ленин всерьез взялся за аппаратные кадры Совнаркома. Назначенный Н. П. Горбуновым 3 января 1921 г. на должность начальника Канцелярии СНК большевик из недавних бундовцев Л. З. Мехлис²⁷⁵ через Секретариат ЦК РКП(б) укомплектовал вверенное ему подразделение «политически проверенными» работниками. Добился, чтобы приходящая на имя вождя корреспонденция докладывалась возможно скорее. Издал приказ по Канцелярии, в котором сотрудникам Нижней приемной вменялось в обязанность адресованные председателю СНК секретпакеты передавать, минуя общую регистратуру, дежурной секретарше Большого Совнаркома или личному секретарю вождя Л. А. Фотиевой; все поступающие на имя вождя секретные пакеты «заносить в особую книгу № 1, указывая месяц, число и час приема»²⁷⁶. Нарушители привлекались к немедленному ответу. Отнюдь не зря чуть позднее, заполняя анкету, Мехлис указал, что наиболее подходящей для себя считает работу «по налаживанию аппарата» – с пояснением: «Имею опыт»²⁷⁷. Казалось бы, все было просто замечательно. Однако осенью 1921 г., очевидно, не без согласования с вождем, из аппарата Совнаркома вычистили всю скверну, включая и поднаторевшего в аппаратных вопросах сталинского выдвиженца. 2 ноября 1921 г. Центральная контрольная комиссия РКП(б) в составе членов – П. Г. Смидовича, М. И. Челышева и Озола – заслушала «Дело о склоке в ячейке Совнаркома». Приняла решение: «а) Заслушав личное объяснение тт. Сорокина, Мехлиса, Глесера (так в тексте именуется М. А. Гляссер. – С.В.), Горбунова и Крамфуса, ЦКК находит нужным указать коммунистам, работающим в ячейке Совнаркома и ведущим большую ответственную работу, что развившаяся в ячейке склока мешала этой работе. Ячейка Совнаркома оказалась не на высоте своего положения – ЦКК ставит ей на вид; б) Крамфуса Григория Карловича, члена партии с 1919 г., партбилет № 1224035, скрывшего со времени Октябрьского переворота в своих гражданских и партдокументах свое офицерское звание и тем самым уклонившегося от мобилизации офицеров в тяжелые дни революции […] – из членов РКП(б) исключить без права принятия вновь; в) Мехлис[у] Льв[у] Захарович[у], член[у] партии с 1918 г., за склоку, в которую была вовлечена ячейка», вынести «порицание с занесением в партбилет» и предложить «Оргбюро снять его на год с административной работы и отправить в распоряжение ЦК РКП(б) для партработы; г) Сорокину Даниилу Николаевичу, член[у] партии с 1918 г., за склочность записать в партбилет выговор»²⁷⁸. Из аппарата Совнаркома Мехлис был вычищен, однако с советской работы, вопреки постановлению ЦКК, его никто так и не снял. Более того, 25 ноября Мехлис, занимавший по совместительству должность заместителя начальника Общего управления Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции, был дополнительно назначен коллегией НК РКИ председателем Комиссии по улучшению структуры центральных и местных органов²⁷⁹.

С мая по декабрь 1921 г. В. И. Ленин постепенно укрепил позиции наиболее лояльных наркомов в правительстве и его органах, в частности, соединил руководящую верхушку Совета народных комиссаров и Совета труда и обороны (ранее связующим звеном был только он сам). 24 мая 1921 г. Политбюро назначило заместителем председателя Совета труда и обороны с правом решающего голоса в Совете народных комиссаров А. И. Рыкова ²⁸⁰.

Покуда здоровье позволяло решать все вопросы, включая второстепенные, самому, А. И. Рыкова в помощниках было довольно. Однако здоровье В. И. Ленина оставляло желать лучшего. 27 марта 1922 г., выступая на XI съезде РКП(б), вождь расписался в том, у него в последние месяцы не было возможности «касаться дела непосредственно», он «не работал в Совнаркоме, не был и в ЦК» и имел лишь возможность исправлять отдельные промахи этих органов во время своих «временных и редких наездов в Москву»²⁸¹. В условиях перехода страны к нэпу и ухудшения самочувствия вождя А. И. Рыков в качестве единственного заместителя в правительстве В. И. Ленина устраивать перестал. 28 ноября 1921 г. он поделился с А. Д. Цюрупой, преданным, решительным и очень последовательным старым большевиком, командовавшим в эпоху военного коммунизма в качестве наркомпрода 70-тысячной продовольственной армией, «созревшим» в его голове планом. Вернее – надводной частью этого плана: «В дополнение к должности зампредСТО Рыкова (с правом решающего голоса в СНК) учреждается на равных правах должность второго зампредСТО. Назначается, с освобождением от НКПрода, Цюрупа»²⁸². Заместителям по Совету труда и обороны Ленин предоставлял следующие права: «решающий голос в СНК и в СТО; председательствование, при отсутствии Председателя; все права Председателя СНК в отношении участия во всех коллегиях и учреждениях и (в числе этих прав) право давать подлежащие немедленному исполнению указания насчет практической работы наркомам и их [наркоматов. – С.В.] членам коллегий и т. д. (с ведома наркомов соответствующих ведомств) по вопросам объединения и направления работы экономических наркоматов»²⁸³. Важным нюансом стало предписание эту формулировку утвердить не в Политбюро и не на пленуме ЦК РКП(б), а во ВЦИК Советов²⁸⁴ как высшем органе государственной власти. Ленин, очевидно, полагал, что два его зама – «старый» Рыков и «новый» Цюрупа – займутся коренной перетряской руководителей советско-хозяйственного аппарата. Ленин сопроводил ту часть письма, которую планировал провести во ВЦИК, личным пояснением: «Задача – объединить на деле, подтянуть и улучшить экономическую работу в ЦЕЛОМ, особенно в связи и через Госбанк (торговля) и Госплан. / Лично ознакомиться с работой всех экономических наркомов и всех членов их коллегий и ряда (10—100) крупнейших работников местных и областных в этой области. Участвовать лично в важных заседаниях коллегий соответствующих наркоматов, Госплана, Госбанка, Центросоюза и т. п. и проверять лично, по выбору зампредСТО, важнейшие или особо злободневные функции»²⁸⁵. Одна из целей состояла в выработке «высококвалифицированного типа инспекторов-инструкторов для проверки и постановки всей экономической работы, во всех экономических учреждениях и центра, и мест»²⁸⁶. В рамках борьбы с бюрократией Ленин специально пояснял, что, как и в случае с созданием в 1918 г. Совета рабочей и крестьянской обороны, специальный аппарат для двух заместителей председателя СТО РСФСР создан не будет: как и прежде, «аппарат» должны были составить управляющий делами Совета труда и обороны, его помощники и секретари²⁸⁷. Боясь конфуза в случае (маловероятном) отказа, Ленин просил Цюрупу вернуть ему письмо. Предвидя все же согласие Цюрупы и желая дать понять соратникам, что умирать он пока не намерен, Ленин уточнил, что рокировка будет проведена всерьез и надолго: «может быть, на 3–4 года, может быть – на 30 лет»²⁸⁸. Вождь, очевидно, был искренне уверен, что у руля мировой революции он будет стоять вечно. 30 ноября, получив, как и следовало ожидать, согласие Цюрупы, Ленин предложил ознакомиться с документом товарищам по Политбюро, с тем чтобы 1 декабря они приняли решение по документу.

Соратники, осознав, в каком положении они окажутся в случае решения вопроса во ВЦИК, перестраховались и постановили, в строгом соответствии с официальной частью ленинского письма, «освободить т. Цюрупу от должности наркомпрода, утвердив его в должности второго заместителя Председателя СТО, с решающим голосом в СТО и СНК и с утверждением в этой должности Президиумом ВЦИК»²⁸⁹. Всероссийскому ЦИК на следующий день позволили только, как тогда говорили, «провести в советском порядке» уже состоявшееся решение Политбюро ЦК РКП(б)²⁹⁰. 5 декабря 1921 г. Политбюро, рассмотрев вопрос «О заместителе Ленину в СНК», возложило председательствование в СНК на время отсутствие вождя на А. Д. Цюрупу²⁹¹. Таким образом, А. Д. Цюрупа, с серьезной корректировкой ленинских предложений, стал не вторым, а равным А. И. Рыкову заместителем председателя СНК РСФСР²⁹², коль скоро именно ему доверили председательствование в правительстве в условиях болезни вождя.

Во взглядах на взаимодействие ЦК и Совнаркома с В. И. Лениным разошелся И. В. Сталин как секретарь и член ЦК и заведующий Агитационно-пропагандистским отделом Секретариата. Кстати, «доверив» И. В. Сталину агитационно-пропагандистский участок большевистской работы, вождь в значительной степени сделал его ответственным за нэп как временное «отступление», ведь теперь именно будущему генсеку приходилось растолковывать окормителям партийных и советских душ, почему партия совершила малопонятный массе поворот на 90 градусов. Когда на XI съезде РКП(б) 1922 г. В. И. Ленин заверил делегатов, что «отступление» закончено, Д. Б. Рязанов не преминул заметить, что он не видит, где, собственно, партия «ставит точку этому отступлению»²⁹³, поскольку коллективного обсуждения мер, принимаемых при «отступлении», ЦК не организовал. А в ЦК этим должен был заниматься как раз Агитационно-пропагандистский отдел Секретариата. Вождь направил своего потенциально опасного соратника в аппарат ЦК, с тем чтобы его политически «убить», но тот, в свою очередь, что естественно, попытался использовать свой новый пост для укрепления властных позиций. 29 ноября 1921 г. в письме вождю И. В. Сталин высказал следующие предложения по реорганизации работы Центрального комитета для максимального овладения советско-хозяйственным механизмом: «[Прежде] чем поставить […] вопрос в П[олит] б[юро], я решил [узнать,] каково Ваше мнение на этот счет? […] Едва ли нужно доказывать, что подготовка и прорабатывание вопросов хозяйственного характера (финансы, денежный, кооперативы всех видов, индустрия, аренда, концессии, торговля), идущих потом на разрешение Политбюро, протекает […] в условиях более чем ненормальных. Начать с того, что различные комиссии по хозяйственным вопросам (кооперативная при Оргбюро, денежная, тарифная и др.) не связаны между собой, действуют вразброд, с одной стороны, с другой – не всегда связаны прямо с Политбюро, т. е. не все эти комиссии имеют в своем составе того или иного члена Политбюро. Далее, сам ЦК и верхушка его, Политбюро, построены так, что в их составе почти нет вовсе знатоков хозяйственного дела, что также [отрицательно отражается] на подготовке хозяйственных вопросов. Наконец, члены Политбюро в целом иногда вынуждены решать вопросы на основании доверия или недоверия к той или иной комиссии, не входя в существо дела. Положить конец такому положению можно было бы, изменив состав ЦК вообще, Политбюро в частности в пользу знатоков хозяйственного дела. Я думаю, что эту операцию следует произвести на XI съезде партии, ибо до съезда, я думаю, нет возможности восполнить этот пробел. А пока можно было бы провести следующие меры, могущие более или менее упорядочить дело подготовки хозяйственных и финансовых вопросов: 1) свести все существующие хозяйственные комиссии к 4-м комиссиям (финансово-денежная, промышленная, торговая с потребкооперацией, сельскохозяйственная с соответствующими видами кооперации), определив их по партийной линии при Политбюро, а по советской при СТО; 2) расписать четырех членов Политбюро по этим комиссиям, обязав их принять в работах комиссии самое активное участие (пятого члена Политбюро, т. Ленина, не связывать обязательством участия в работах комиссии, предоставив ему возможность увязать работу всех четырех комиссий через четырех членов Политбюро или в ином порядке); 3) максимально разгрузить от[о] всякой прочей работы упомянутых выше четырех членов Политбюро»²⁹⁴. Вождь, пока что не обеспокоенный сталинской активностью, оставил записку без последствий. Однако отсутствие реакции на сталинские предложения свидетельствует об одном: никакого укрепления Политбюро и усиления контроля этого органа над советско-хозяйственным механизмом вождь не планировал. Ему, как и прежде, казалось целесообразным самому продолжать, как он это делал с 1917 г., непосредственное руководство социалистическим строительством, курс на которое официально взяла еще VIII конференция РКП(б) в декабре 1919 г.²⁹⁵, в правительстве.

Для максимального оживления собственной работы, избавления от решения чисто бюрократических вопросов 20 декабря 1921 г. или даже чуть ранее В. И. Ленин попросил помощника управляющего делами Совнаркома А. А. Дивильковского, ведавшего работой Приемной СНК, передавать ему особо интересные письма рабочих и крестьян. Поручение лежало в одной плоскости с реорганизацией СТО РСФСР, изменением подчиненности и задач «Экономической жизни». Устав от постоянных схваток с товарищами в Политбюро, В. И. Ленин возвратился к своей основной роли строителя социализма, невозможной без скрупулезного анализа второ- и третьестепенных вопросов. Именно это ленинское качество взял на вооружение И. В. Сталин, когда, вне зависимости от периодов в истории собственного правления (за исключением, естественно, Великой Отечественной войны), педантично продолжал исполнять такую, казалось бы, энергозатратную и обременительную, обязанность генерального секретаря (секретаря) и члена Политбюро (Президиума) ЦК, какой был прием партийцев по предварительной, за месяц, записи.

В конце 1921 г. персональный состав вспомогательных органов советского правительства согласовывался с руководством партийного аппарата. Во всяком случае, 5 декабря Малый СНК, заслушав доклад председателя Г. М. Леплевского²⁹⁶ «О составе Распорядительного заседания», отложил слушание вопроса «до согласования» его с В. М. Молотовым²⁹⁷. Правда, в самих правительственных органах согласования были куда более масштабными. 15 декабря Малый СНК в составе председательствующего М. К. Ветошкина, М. И. Хлоплянкина и Г. М. Леплевского, заслушав вопрос «О направлении вопроса о разграничении законодательной работы СНК, СТО и М[алого] СНК», поручил М. К. Ветошкину, Г. М. Леплевскому и Н. П. Горбунову «составить окончательный текст, принимая во внимание отзывы наркомов и их заместителей»²⁹⁸.

Решение о переходе к новой экономической политике сделало вопрос о восстановлении дееспособности Совнаркома еще более актуальным. Добившись в декабре 1921 г. легализации нэпа сначала на XI Всероссийской конференции РКП(б), а затем на IX Всероссийском съезде Советов, между 9 и 12 января 1922 г. В. И. Ленин составил и направил соратникам проект директивы Политбюро, в котором предусматривалось «…все усилия приложить, чтобы ее (новую экономическую политику. – С.В.) как можно быстрее и шире испробовать на практике. Всякие общие рассуждения, теоретизирования и словопрения на тему о новой экономической политике надо отнести в дискуссионные клубы, частью в прессу. Из Совнаркома, Совета труда и обороны и всех хозяйственных органов изгнать все подобное беспощадно. Всякие комиссии свести до минимальнейшего минимума, заменяя комиссионную работу требованием письменных поправок и контрпроектов от всех заинтересованных ведомств в кратчайшие сроки (1–2 дня)»²⁹⁹. Высшей экономической комиссии проектом предусматривалось, как это ни своеобразно звучит, запретить «комиссионное обсуждение» экономических правительственных актов, всецело сосредоточившись на кодификации уже принятых решений; Наркомату финансов РСФСР – срочно повысить налоги и представить соответствующие поправки к общему бюджету³⁰⁰. От лица всех своих наркомов Ленин предложил Политбюро «безусловно» потребовать максимума быстроты, энергии, устранения бюрократизма и волокиты «в практическом испытании новой экономической политики»; «перевода на премию возможно большего числа ответственных лиц за быстроту и увеличение размеров производства и торговли как внутренней, так и внешней»³⁰¹. Прежде всего это касалось Наркомата внешней торговли, Госбанка в целом и его торгового отдела в частности, Центросоюза и Высшего совета народного хозяйства. После принятия постановления Ленин предложил объявить его «под расписку всем членам коллегий всех наркоматов и всем членам Президиума ВЦИК»³⁰². 12 января 1922 г. Политбюро приняло ленинский проект за основу своего постановления, а окончательный текст утвердило на заседании, состоявшемся 16 января³⁰³.

Примечательно, что В. И. Ленин в начале 1922 г. отнюдь не был против порядка, при котором ключевые вопросы хозяйственной политики предрешались в Политбюро, а затем проводились в Совнаркоме, однако против было в ряде случаев само Политбюро, не всегда желавшее на данном этапе брать на себя ответственность за возможные неудачи в социалистическом строительстве³⁰⁴.

23 января 1922 г. вождь, чье здоровье оставляло желать лучшего, беседовал по телефону с разболевшимся А. Д. Цюрупой о системе правительственных органов, а на следующий день прислал своему совнаркомовскому заместителю письмо о перестройке работы СНК, Совета труда и обороны и Малого СНК. Главным недостатком работы СНК и Совета труда и обороны председатель этих органов считал «отсутствие проверки исполнения»³⁰⁵, а также бюрократизм и волокиту. В условиях строгого врачебного режима Ленин предложил подумать над радикальной реорганизацией «отвратительно-бюрократической работы»³⁰⁶ советско-хозяйственного аппарата. Конкретные предложения вождя: 1) Разгрузить СНК и СТО РСФСР от мелких вопросов, путем их передачи в Малый СНК и Распорядительные заседания СТО РСФСР. Поручить для этого управляющему делами СНК РСФСР и Секретариата СНК и СТО РСФСР «строжайше следить» за тройным «процеживанием» второстепенных вопросов (запрос соответствующих наркоматов, их срочный ответ; запрос Кодификационного отдела и т. д.). Цюрупе целиком сосредоточиться на личной проверке Положения о внесении и прохождении дел, которое выработать совместно с Н. П. Горбуновым, представителем Кодификационного отдела и одним из членов Малого СНК. 2) Свести заседания Совнаркома к минимуму, установив еженедельные двухчасовые заседания каждого из высших правительственных органов (СНК и СТО РСФСР). 3) Закрыть все подкомиссии Высшей экономической комиссии, обязав наркомов назначать ответственных за написание декретов, самостоятельно в «кратчайший»³⁰⁷ срок проводить необходимые согласования с коллегами и передавать выработанные проекты в Совет труда и обороны или Совет народных комиссаров. 4) Вменить в обязанность Высшей экономической комиссии заниматься исключительно кодификацией нормативных актов и проверкой штемпелей двух заместителей В. И. Ленина по Совнаркому – А. Д. Цюрупы и Л. Б. Каменева. 5) А. Д. Цюрупе сосредоточиться на борьбе с многочисленными комиссиями, а самому входить исключительно в Высшую экономическую комиссию³⁰⁸.

А. Д. Цюрупа написал В. И. Ленину ответ, в котором сообщил о недостатках в работе Малого СНК. Если в декабре 1918 г. при Малом СНК был создан компактный Особый секретариат в составе четырех сотрудников³⁰⁹, то теперь сам Малый СНК состоял из 22 человек (15 представителей ведомств и 7 вневедомственных членов) и превратился в самостоятельное учреждение с собственными пленарными и распорядительными заседаниями, комиссиями, с вызовами наркомов для общих докладов (!). Цюрупа предложил в рамках борьбы с бюрократизацией сократить число членов Малого СНК до 5 человек: председателя и четырех представителей ведомств – НКЮ, НКФ, ВСНХ и НК РКИ; все вопросы ассигнований, предусмотренных государственной сметой, передать Наркомату финансов, с возможностью передачи на рассмотрение Малого СНК только в порядке обжалования³¹⁰.

Реорганизацию работы Малого СНК оформили на редкость оперативно: уже 24 января 1922 г. председательствующий А. Д. Цюрупа провел в СНК разработанный и доложенный наркомом юстиции Д. И. Курским «Наказ о разграничении деятельности СНК, С[овета] т[руда и] о[бороны] и Малого СНК», который зафиксировал круг вопросов, подлежащий рассмотрению каждого из этих правительственных органов»³¹¹. Целью «Наказа» ставилось «устранение параллелизма в деятельности Совета труда и обороны и Малого Совета народных комиссаров и установление круга вопросов, подлежащих рассмотрению Совета народных комиссаров без применения упрощенного порядка утверждения постановлений и декретов…»³¹². В «Наказе» было отражено появление Распорядительного совещания Совета труда и обороны³¹³. Подобрать исторический аналог подобного органа возможным не представляется даже в проклятой революционерами бюрократии Российской империи. В «Наказе» было проведено достаточно четкое разграничение полномочий между пленумом Совета труда и обороны (в 1918–1920 гг. слово «пленум» в отношении Совета рабочей и крестьянской обороны не употреблялось вовсе) и Распорядительным совещанием СТО РСФСР. Следует особо подчеркнуть, что в основу функционирования Совета труда и обороны³¹⁴ была положена советская традиция: все вопросы по требованию любого из наркомов могли быть перенесены из Распорядительного заседания СТО на пленарное. Равно как и традиция партийная: еще в 1918 г. в высшем руководстве РКП(б) было установлено, «все вопросы, затронутые в Бюро [ЦК]», по требованию любого цекиста могли быть перенесены «на пленум ЦК»³¹⁵. Полномочия Распорядительного заседания Совета труда и обороны расписаны в «Наказе» более детально, нежели Малого СНК³¹⁶. Несомненно, это было связано с тем, что место последнего органа в системе государственных учреждений Советской России уже было определено не только декретами, но и достаточно длительной практической деятельностью, работа же Распорядительного совещания СТО РСФСР как оперативного органа, созданного совсем недавно, подлежала более серьезной регламентации. Важно подчеркнуть, что смету СТО РСФСР утверждал Большой Совнарком³¹⁷.

Передача наркомами постановлений Совета труда и обороны на перерешение в СНК РСФСР имела место, хотя и крайне редко. Как это часто бывало в рутинной деятельности советских партийных и государственных органов, в роли бузотера выступал главный большевистский эксперт в области внешней торговли Л. Б. Красин³¹⁸, однако, как мы увидим в дальнейшем, во времена т. н. коллективного руководства желание отстаивать постановления Совета труда и обороны в СНК у этого ленинского наркома пропало.

Даже временное отсутствие В. И. Ленина позволяло его наркомам и их заместителям вести себя, мягко говоря, некрасиво по отношению к председательствующим на заседаниях Совнаркома. Я. М. Свердлов, по воспоминаниям В. Д. Бонч-Бруевича, «всегда допускал четверть часа возможного опоздания»³¹⁹. Очевидно, именно такое опоздание и стало для руководства партии и государства академическим, хотя В. И. Ленин опоздания не терпел в принципе. А. Д. Цюрупа 24 января 1922 г. прибег к старому, проверенному способу призвания наркомов к порядку, первым же пунктом повестки рассмотрев вопрос «Об опоздании членов СНК на заседания СНК» и навязав решение «Сообщить в През[идиум] ВЦИК, что на заседание […] из числа голосующих членов СНК вовремя явились только тт. Цюрупа, Яковенко, Фрумкин, Емшанов и Леплевский, остальные же, а именно: Довгалевский, Курский, Богданов, Склянский, Семашко, Литкенс, Покровский, Лежава – запоздали не менее чем на 20 мин., а представитель НКФина не явился вовсе, чем задержали открытие СНК»³²⁰. Э. М. Склянский учился у подлинного мэтра – Л. Д. Троцкого (недаром оба из Наркомата по военным делам), который отнюдь не отличался педантизмом: мог запросто опоздать на ответственное собрание, а потом свалить всю вину на неких «виновников»³²¹, не существовавших в природе. Однако даже традиционно недисциплинированный Э. М. Склянский, который опоздания на правительственные заседания и получение ленинских «надраний» сделал традицией, так не распоясался, как руководство финансового ведомства: уже 17 марта 1922 г. СНК был вынужден «… поставить на вид Наркомфину систематические запаздывание на заседание СНК» и как следствие «…задержку обсуждения вопросов»³²². Коллегия Наркомата финансов РСФСР продолжала игнорировать заседания правительства и доигралось до того, что 4 апреля 1922 г. А. И. Рыков, первым же пунктом поставив в СНК вопрос «Об отсутствии на заседаниях представителя Наркомфина», провел поручение себе самому выяснить причину отсутствия и проведение в жизнь наложения дисциплинарного взыскания. В протоколе заседания было специально зафиксировано: «Копию расследования представить т. Ленину»³²³, которого наркомы боялись сильнее, чем всех заместителей председателей СНК и СТО РСФСР, вместе взятых. Все бы было хорошо, если бы 13 июня 1922 г. в числе опоздавших членов Совнаркома не оказался бы сам А. И. Рыков³²⁴. Если бы не педантизм вождя, самое место было бы припомнить старинную пословицу о том, что рыба гниет с головы.

В начале 1922 г. у В. И. Ленина появился серьезный повод для вмешательства в кадровую политику как партийного, так и советского аппарата – необходимость сформирования делегации для архиважных переговоров в Генуе. 6 февраля он составил и направил в Политбюро следующий проект директивы ЦК РКП(б): «Не утверждая списка экспертов (т. е. не передоверяя решения этого вопроса Оргбюро и Секретариату. – С.В.), ЦК предлагает кандидатам, внесенным в него, в недельный срок представить конспект программы и тактики (по вопросам, входящим в компетенцию данного эксперта) всей Генуэзской конференции. Все наркомы обязаны дать в два дня письменные отзывы и ручательства о своих кандидатах в эксперты. Если эксперты осрамятся в Европе, отвечать будут и они, и наркомы»³²⁵. С 1919 г. Оргбюро занималось подбором и расстановкой партийных кадров, однако в советско-хозяйственном аппарате решающее слово по-прежнему оставалось за вождем мировой революции, который снова и снова убеждался: его наркомы действуют по-прежнему кустарнически и топорно. Ленин сделал выводы и всерьез занялся реорганизацией правительственной работы.

15 февраля 1922 г. В. И. Ленин, признав правоту аргументов А. Д. Цюрупы, предложил ему заручиться согласием Политбюро и начать сокращение Малого СНК – правда, не до шести человек, включая председателя, а до восьми, поскольку помимо пяти представителей ведомств он рассчитывал на двух вневедомственных членов. Кроме того, вождь считал необходимым ассигнования, предусмотренные сметой, утверждать в НКФ и НК РКИ РСФСР, а в Малом СНК – только в порядке обсуждения³²⁶. Начать работу Ленин посоветовал с выработки письменных указаний и получения отзыва председателя Малого СНК и постановления Политбюро, а также разработки нового Положения о Малом СНК. Ленин еще раз уточнил у Цюрупы, не следует ли, дополнительно урезав компетенцию комиссий СНК и СТО РСФСР (Совет труда и обороны вождь в качестве комиссии, видимо, не воспринимал сам), сосредоточить «всю» работу в руках заместителей председателя Совета народных комиссаров и Совета труда и обороны³²⁷.

20 февраля 1922 г. В. И. Ленин в очередном письме А. Д. Цюрупе «О работе по-новому»³²⁸ помимо уже привычных инструкций о разгрузке Большого СНК и СТО РСФСР от второстепенных вопросов дал и действительно новые: 1) Цюрупе «часть членов Малого СНК и его аппарата, а равно и аппарата Управ[ления] дела[ми] СНК взять […] под личное командование для проверки фактического исполнения (Вы поручаете такому-то: съезди, посмотри, прочти, проверь, ты ответишь за ротозейство)»; Цюрупе и Рыкову два часа в сутки уделять личной проверке работы, а именно: «вызывать к себе (или ездить) не сановников, а членов коллегий и пониже, деловых работников наркомата […] – и проверять работу, докапываться до сути, школить, учить, пороть всурьез. Изучать людей, искать умелых работников. В этом суть теперь (Сталин выдвинул лозунг «Кадры решают все!», как известно, только 13 лет спустя, в 1935 г., в неофициальном порядке – чуточку раньше. – С.В.)»³²⁹. «Все приказы и постановления – грязные бумажки без этого», – разъяснял вождь. Предлагая Цюрупе высказать свои соображения, Ленин писал: «Обдумаем, посоветуемся с членами ЦК (чтобы в очередной раз не получить обвинение в бланкизме. – С.В.) и поскорее (пока цекисты не опомнились. – С.В.) закрепим такую или иную программу»³³⁰. В случае легализации большевистским ЦК ленинского замысла советское правительство вновь стало бы дееспособным властным центром. По мере того как здоровье вождя ослабевало, он все более цепко держался за советско-хозяйственную альтернативу Политическому бюро как властному центру.

В тот же день, 20 февраля, А. Д. Цюрупа направил В. И. Ленину проект директивы Малому СНК, составленный на основе указаний председателя Совнаркома от 15 февраля³³¹. На этом проекте в тот же день или на следующий день Ленин написал Цюрупе: «Советую до четверга взять краткие отзывы всех наркомов и всех членов Малого СНК. / Особым дополнительным постановлением» главной задачей Малого СНК поставить «строгое наблюдение за тем, чтобы наркоматы»: 1) соблюдали законы; 2) не уклонялись от ответственности, перенося без надобности тьму лишних вопросов на решение Малого СНК, а решали вопросы сами, под своей ответственностью или по соглашению двух и более наркоматов в общем порядке; 3) осуществляли проверку законности, целесообразности и быстроты отдельных распоряжений и действий наркоматов; вели «борьбу с бюрократизмом и волокитой путем такой проверки и неуклонного сокращения числа чиновников»³³². Полученные вдогонку рекомендации Цюрупу не устроили, и он написал Ленину: «Владимир Ильич! Мне кажется, Ваша поправка (дополнение) к проекту директивы о Малом СНК сведет на нет всю затею. Если ему (Малому СНК – С.В.) поручить строгое наблюдение за соблюдением законов наркоматами и проверку законности, целесообразности и быстроты действий наркоматов, то он всех затормозит, все поставит вверх дном и прямо-таки будет способствовать застопорению работы. Подумайте, сколько он разошлет запросов, сколько потребует ответов, докладов […] и т. д.! Это ему раскрывает безмерное “поле деятельности”. Я думаю, он всю советскую махину (и без того плохо работающую) поставит на холостой ход. Наблюдение и проверку нужно осуществить, но не через Малый СНК»³³³. Ленин, констатировав 21 февраля «коренное»³³⁴ расхождение во взглядах на Малый СНК со своим заместителем, разъяснил Цюрупе, что главным он считал организацию проверки исполнения принятых решений и подбор и расстановку советско-хозяйственных кадров, и, если Цюрупа не считает возможным использовать для этого Малый СНК, то ему следует взяться за дело лично – вместе с А. И. Рыковым и в качестве помощника управляющим делами СНК или кем-либо из наркомов³³⁵.

Наконец, в «Проекте директивы насчет работы СТО и СНК, а также Малого СНК», написанном 27 февраля 1922 г., В. И. Ленин обобщил основные положения своих писем по возвращению властных возможностей Совнаркому и СТО РСФСР: «Малый СНК, СТО и СНК должны изо всех сил освобождать себя» от решения второстепенных вопросов, «приучая наркоматы самим решать мелочи и отвечать за них строже. / Аппарат Упра[вления] дела[ми] СНК главной своей задачей должен ставить фактическое проведение этого: сократить число дел в Малом СНК, СТО и СНК, добиться, чтобы наркомы (порознь или совместно) больше решали сами и отвечали за это; передвигать центр тяжести на проверку фактического исполнения»³³⁶. А. И. Рыкову и А. Д. Цюрупе предписывалось «использовать аппарат Управ[ления] дела[ми] СНК и часть членов Малого СНК, а равно [Наркомат рабоче-крестьянской инспекции] для проверки фактической работы и ее успешности; словом, становиться практическими инструкторами государственной работы…»³³⁷ Ленинские заместители обязывались также, как и предложил сам вождь, «всеми силами освобождать себя от мелочей и от комиссий; бороться против втягивания […] в дела, подлежащие решению наркомами; уделять 2–3 часа в день как минимум для личного знакомства с ответственными работниками (не сановниками) важнейших (а потом всех) наркоматов для проверки и подбора людей»³³⁸. Принципиально важно: в условиях нэпа на проверенных Цюрупу и Рыкова Ленин возложил подбор и расстановку советско-хозяйственных кадров, т. е. все то, что в отношении кадров партийных осуществлял Секретариат. Как бы между делом Ленин подчеркнул, что в рамках решения кадровых задач он сам, Цюрупа с Рыковым и наркомы будут заниматься, в т. ч., «смещением коммунистов, не учащихся делу управления всерьез»³³⁹. С учетом постоянных с 1918 г. претензий Секретариата ЦК на гегемонию и постоянных с 1919 г. свар в Политбюро, ленинские письма Цюрупе и связанные с ними изменения в системе органов советского правительства могли заложить основу для последующей борьбы между двумя политическими институтами – Совнаркомом и Советом труда и обороны, где Ленин был единоличным руководителем, с одной стороны, и Политбюро ЦК РКП(б), в котором Ленин был первым среди равных (лишь чуточку «равнее»), – с другой. В данном контексте многозначительно выглядит постановление Политбюро от 4 марта 1922 г. – отложить решение вопроса о реорганизации Малого СНК на неопределенный срок³⁴⁰.