Сергей Владимирович Лян
Ордалия
– Тогда я не вижу смысла и дальше вести диалог! – набычившись, Максим направился к выходу.
– Ну и что же Вы собрались предпринять, Максим Сергеевич? Пойдете в полицию?
– Вы удивительно проницательны, Ерик Абильевич. – не оборачиваясь выкрикнул Максим.
– И что же Вы им скажете? Кинете им свои подозрения? И даже имя назовете?
– Я точно укажу на того, кто это совершил! – немного сбавляя шаг ответил Максим.
– Не мне объяснять Вам тонкости юриспруденции, однако смею заметить, что мой сын до сих пор является Вашим клиентом. Или я чего-то не знаю?
Максим оцепенел. Такого хода от оппонента он не ожидал. С юридической точки зрения Джартасов прав и Максим всё еще скован обязательствами по контракту, заключенному с Ильхомом. Максиму не хотелось подавать виду, что он загнан в тупик и потому он решил парировать.
– Считайте, что я уже не работаю на Вашего сына.
– Я не адвокат, но некоторыми познаниями всё же обладаю. Расторгнуть контракт с Вами может только заказчик, то есть мой сын. Вы же в свою очередь не в праве отказаться от принятого на себя обязательства по защите прав подзащитного. Плюс ко всему, всё то что Вам было рассказано на конфиденциальной беседе моим сыном, есть и будет оставаться… Как это у Вас называется? Адвокатской тайной, верно?
– Что Вы хотите этим сказать?
– Я конечно же проконсультируюсь с другими юристами и адвокатами, но что-то мне подсказывает, что вся Ваша информация об осведомленности совершенного Ильхомом преступления, даже гроша ломаного не будет стоить. К тому же… – Джартасов выдержал пауз, играя желваками, – Что такого рассказал Вам мой сын? Что он якобы вступил в половой контакт с какой-то, извиняюсь за выражение, проституткой?
Услышав столь нелицеприятное высказывание о своей дочери, Максим набросился на старика с кулаками. Он успел нанести тому пару ударов по лицу, прежде чем охранники снова скрутили его руки и положили лицом на землю. У Джартасова был разбит нос и верхняя губа, откуда тонко сочилась кровь.
– Максим Сергеевич, – обратился к нему Джартасов, вытирая платком кровь, – В последний раз предлагаю Вам решить вопрос миром. Мы полностью оплатим лечение и реабилитацию Вашей дочери. Условия более чем приемлемые и я не понимаю Вашего рвения отомстить Ильхому. Вот скажите мне. Что Вы этим добьетесь? Ну сядет мой оболтус на десяток лет, а возможно даже меньше. Вам от этого полегчает?
Максим безмолвно слушал Джартасова, всё еще пытаясь высвободиться из цепких рук телохранителей.
– Выбор за Вами, господин Марцын. Я всё сказал.
Джартасов ушёл, а телохранители, схватив Максима за руки и ноги, оттащили его за ворота, где выкинули на тротуар.
Глава 7. «Правосудие»
«Казнить нельзя помиловать» 5
Уставшая от длительных судебных процессов, продолжавшихся все послеобеденное время, Демидова мечтала лишь об одном – добраться до дома, поужинать и упасть на кровать мертвецким сном. Коллега – судья из сектора цивилистики, предложил подвести дома, но Демидова отказалась, мотивируя тем, что живёт недалеко. Она всегда испытывала трудности в общении с коллегами. Дурной опыт подсказывал ей, что на такой работе, как у нее, друзей быть не может. Условие дружбы таково, что ты не должен отказывать другу в помощи. Но как не отказывать, когда тебя прямо просят совершить должностное преступление? В пору своей молодости, еще будучи молодой судьей, она столкнулась с подобным инцидентом. Первая и последняя ее подруга, такая же судья, прямо просила отмазать друга сына ее подружки, обвиняемого в мошенничестве. Обманывая пожилых людей он оформлял на них кредиты в таких же подозрительных конторах по выдаче онлайн-займов. Гульзара, та самая «судья-подружка», тогда подкрепила «дружескую просьбу», пятизначной суммой денег в условных единицах. Попытка Демидовой образумить коллегу не увенчалась успехом. Обозленная отказом Гульзара, обратилась к председателю суда, и забрала дело себе. Многочисленные жалобы и доклады Демидовой, вышестоящему руководству остались без рассмотрения, однако того парня всё же осудили, но только уже после кассации. Получившая устное замечание Гульзара осталась при своей должности, а Демидова, для всех своих коллег стала врагом номер один. Предвзятое отношение начальства и коллег не выбило Демидову из колеи и она продолжала усердно, а самое главное честно выполнять свою работу. Инцидент с Филикяным стал катализатором запуска недоброжелательных отношений среди коллег на новом месте. О ней шушукались за углами и перемывали кости на корпоративах, от посещения которых Демидова воздерживалась. Новый председатель гневно ругал новую подчиненную за самодеятельность и грозил увольнением. «Ни ты первый, ни ты последний» – думала тогда про себя Демидова.
Съёмная однокомнатная квартира в старом доме, с еще советским ремонтом и шумными соседями пьянчугами – вот всё что могла себе позволить судья с десятилетним стажем. Впрочем, сама же Демидова, будучи немного аскетом, не жаловалась на условия жизни. «Стали бы судьи брать взятки, если бы у них была высокая зарплата?» – Демидова задавала самой себе вопрос и всегда сама же на него отвечала – «Брали бы, еще как. Дело ведь не в зарплате…». Засвистевший чайник отвлёк судью от мыслей. Поужинав Демидова отправилась спать. Завтра она должна начать рассмотрение недавно поступившего уголовного дела, в котором, за изнасилование несовершеннолетней, подозревается некий Ильхом Джартасов. Молодой и перспективный парень, имеющий успехи в учебе. Отец – заслуженный педагог, а мать – известная поэтесса. «Очередной полицейский фальшь???» – погружаясь в сон, думала Демидова.
***
По просьбе отца потерпевшей, судебное заседание проходило за закрытыми дверьми. Не допущены были даже родственники обеих сторон. В зале присутствовали только судья, секретарь, прокурор, Марцын с дочерью Серафимой, Джартасов младший и его адвокат Кулинович Анатолий Борисович – поджарый сорокалетний мужчина, с черными густыми волосами и впалыми скулами. После того как прокурор зачитал обвинительное заключение, а адвокат Кулинович озвучил защитный акт, судья приступила к опросу свидетелей. Со стороны обвинения было только трое свидетелей – двое парней и девушка. Они обнаружили бессознательное тело Серафимы на трассе и отвезли ее в больницу. Все трое подробно описали то, в каком состоянии была девочка.
– …Одежда на ней была разодрана, а сама девочка была вся в крови, – с ужасом на лице рассказывала молодая темноволосая девушка по имени Стасья, – Это был какой-то кошмар.
– Спасибо госпожа Рикилева. У сторон будут вопросы?
И прокурор и адвокат тряхнули головами.
– Хорошо. Тогда мы переходим к опросу потерпевшей. Серафима Максимовна, Вы готовы давать показания?
– Д-да, готова. – неуверенно ответила Сима, поднося микрофон к губам.
– Расскажите о произошедшем. – судья сняла очки и закрыла глаза.
– Тогда был последний день пребывания в лагере. Я решила выйти в поле неподалеку, чтобы нарвать цветы для мамы, она их очень любит. То место мне было не знакомо и я заблудилась. В школе нас учили, что в таком случае, нужно держаться ближайшей автомобильной дороги. Так я и сделала. Когда вышла на дорогу, возле меня остановился черный джип. За рулем сидел этот человек. – Сима пальцем указала на Джартасова, который с усмешкой слушал ее рассказ. – Он был добр и вежлив. Спрашивал меня не потерялась ли я, на что я ему ответила, что потерялась. Тогда он предложил помочь. Сказал, что знает, где мой лагерь и как туда добраться. Я поначалу не хотела садиться к нему в машину, но потом всё же согласилась, потому-что нужно было успеть попасть в лагерь к приезду мамы, и мне не хотелось, чтобы она беспокоилась за меня, если бы я вдруг потерялась. В машине, он… – Серафима резко замолчала и поджала губы.
– Продолжайте, потерпевшая, – указующе и успокаивающе одновременно сказала судья, – Ничего не бойтесь. Здесь Вы в безопасности.
– Он, – Сима снова указала пальцем на Джартасова, – Стал приставить ко мне, гладить колени и спрашивать была ли я когда-нибудь с мужчиной. Я ответила, что нет и сказала, что мне нет и шестнадцати. Он засмеялся и засунул руку мне под платье… ну туда… Мне стало страшно и я оттолкнула его. Тогда он разозлился и больно ударил меня ладошкой по лицу. Я заплакала, но подсудимый приказал мне молчать, иначе снова ударит. Он съехал с трассы и заехал в лес. Что происходило дальше я помню смутно, извините… Он стал трогать меня за грудь и там… – Сима указала на нижнюю часть тела. – Я сопротивлялась. Тогда он начал меня бить кулаками по лицу, отчего я потеряла сознание. Когда очнулась, я все еще была в машине. Он куда-то ехал. Правый глаз не открывался, а левый глаз был замутнен. Он назвал меня уродиной, остановил машину и вытолкнул из нее. Не помню как, но я поднялась и стала куда-то идти. Потом снова потеряла сознание и очнулась уже в больнице.
– Спасибо, госпожа Марцына, за подробный рассказ. – судья открыла глаза и надела очки. – У сторон будут вопросы?
Инициативу допроса Серафимы перехватил Кулинович. Натянув улыбку и глубоко выдохнув, он стал задавать ей провокационные вопросы о том, жила ли она до этого половой жизнью, сколько у нее было партнеров, нужны ли ей были деньги в тот день и правда ли, что Джартасов расплатился с ней за интимную близость. От напора адвокатских вопросов Серафима расплакалась и не могла твердо отвечать на вопросы, что подстегивало адвоката продолжать прессинг. Увидев растерянность государственного обвинителя, судья сама решила покончить с этим фарсом и объявила перерыв. Разрыдавшаяся Серафима выбежала из зала. Отец последовал за ней. Джартасов младший расплылся в улыбке и пожимал руку своему адвокату.
Вернувшись с перерыва, по ходатайству адвоката стали заслушиваться медицинские работники, один из которых подтвердил, что при приеме Марцыной, в нагрудном кармане ее джинсовых брюк были обнаружены денежные средства в размере трёх тысяч долларов. Услышанное Серафима никак не могла прокомментировать. Прокурор в поте лица продолжал копаться в бумагах, пытаясь найти какие-то документы. Адвокат же продолжал напирать и склонять версию к тому, что потерпевшая, находясь в половой зрелости, добровольно вступила в половой контакт с Джартасовым, который, к тому же, еще и заплатил за предоставленную ему услугу интимного характера.
– …Увидев финансовые возможности Джартасова, она стала вымогать у моего подзащитного большую сумму денег, но получила отказ. Воспользовавшись своим несовершеннолетним возрастом и знаниями своего отца-адвоката, имеющего богатый опыт по части ведения уголовных дел, она решила оговорить моего клиента, обвинив в изнасиловании. Показаниями отца подсудимого и личной охраной, подтверждаются доводы о меркантильности семьи Марцыных. Максим Сергеевич сам лично приезжал к ним домой и вымогал у Джартасова старшего крупную сумму денег. Хочу обратить внимание суда, что только после полученного отказа, Марцын Максим Сергеевич предпринял активные действия и давил на правоохранительные органы, чтобы они побыстрее закончили дело и отправили его в суд, где его дочь рассказала слезливую историю о том, как мой клиент якобы над ней надругался.
– Господин Кулинович, я поняла к чему Вы клоните. – судья сделала несколько пометок в блокноте. – Однако ни Вы, ни Ваш подзащитный не дали четких объяснений по поводу травм и телесных повреждений полученных потерпевшей. Что по Вашему мнению произошло?
– Ваша честь, мы не можем ничего о них сказать, поскольку мой клиент ее не бил. Единственный и возможный синяк, который потерпевшей мог быть получен, скорее всего возник в результате выпадения из машины. Мой клиент не отрицает того, что он, грубо говоря, вытолкнул потерпевшую из машины, поскольку боялся, что она может что-нибудь учудить. Он испугался ее угроз и потому решил подобным образом прекратить диалог. Во всем же остальном Джартасов ничего пояснить не может. Потерпевшая сама говорит, что ничего не помнит, а доказательств того, что телесные повреждения нанесены моим клиентом – нет. У меня всё.
– Спасибо господин Кулинович, можете занять своё место. Господин Марцын у меня вопрос к Вам.
– Слушаю Ваша честь.
– Вы действительно приезжали в дом Джартасовых?
– Да, Ваша честь, но не для того, чтобы вымогать деньги. Честно говоря, я не контролировал себя и хотел лично разобраться с подсудимым. Грубо говоря, набить ему морду.
– Мне непонятно одно. Откуда Вам было знать, что преступление в отношении Вашей дочери совершил Джартасов? Вы экстрасенс?
– Видите-ли, Ваша честь, – Максим слегка замялся и немного ослабил узел галстука, – Джартасов Ильхом, утром того дня нанял меня для своей защиты. На радостях я заключил с ним контракт и он рассказал мне, без тени смущения, всё то, что натворил. Я был лицемером Ваша честь и на тот момент не была важна личность той жертвы. Позже узнав о произошедшем с дочкой и выпытав некоторые подробности от полицейских, я тут же сорвался к Джартасову. У меня не было сомнений в том, что это он.
– Протестую, Ваша честь! Этих сведений нет и не было в уголовном деле.
– Отклоняется. – немного обдумав ответила судья, сняла очки и прикрыла глаза. – Продолжайте Максим Сергеевич.
– Телохранители Джартасовых скрутили меня и я ничего не смог сделать. Его отец, Ерик Абильевич, был введен в курс событий и, разумеется, принял сторону сына. Он стал предлагать мне деньги, но я отказался. Тогда-то он и напомнил мне об имеющемся контракте, предполагавшим мою адвокатскую тайну. Ваша честь, я пытался приобщить мои показания к материалам дела, но увы их не принял ни следователь, ни прокурор. Спасибо Вам, что хоть Вы выслушали.
– Я требую вычеркнуть из протокола все сказанное Марцыным. Это незаконно!
– Протест отклоняется.
После очередного перерыва прошли прения сторон. Прокурор, дрожа и заикаясь, быстро зачитал с листа скучный заранее напечатанный текст, а речь адвоката растянулась почти на сорок минут, на протяжении которых он без умолку говорил, приводя цитаты великих философов. Наблюдение за поведением, настроем и реакцией судьи слегка насторожили Марцына. Обычно он мог с первой же минуты прочитать судью и определиться со стратегией. В этом же случае он не видел абсолютно ничего. Не было ни одобрительных киваний головой, ни кислоты в мимике. Только каменное лицо и холодные глаза, которые она всё время закрывала. Демидова не проявляла каких-либо эмоций, даже когда выступала Серафима, подробно описывая перенесенный ею ужас. Однако и причин для паники тоже не было. Красноречие адвоката Кулиновича тоже никак не пробило судью.
***
От раздумий Демидову отвлёк председатель, без стука вошедший в кабинет. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и прошёл к столу, заняв стул напротив.
– Авелина Марсовна, не помешал?
– Диас Маратович, – на выдохе ответила судья, – Вы же знаете, что в совещательной комнате, кроме судьи, больше никого быть не должно.
– Да-да, конечно. – председатель был подозрительно вежлив. – Просто хотел узнать всё ли у Вас в порядке?
– Может сразу к делу? Вы ведь не просто так зашли, верно?
– К делу, так к делу. – председатель прочистил горло. – Вы ведь не считаете этого Джартасова виновным?
Демидова сняла очки и устало посмотрела на своего руководителя. Ей уже порядком осточертели подобные выпады со стороны начальства.
– Неужели Вы со мной не согласны? – председатель взял со стола шило, которым стал омерзительно ковыряться в ногтях.
– Диас Маратович, решение по делу еще не принято и…
– И я уверен, что оно будет правильным. – договорил председатель. – Мы должны показать, что суд может не только карать, но и быть милосердным. В последнее время участились случаи, когда полицейские наглым образом фабрикуют дела. Вам ли этого не знать, Авелина Марсовна. Вы буквально недавно сами разоблачили группу таких полицейских.
– Да, помню. – холодно ответила судья. – А еще я помню, как Вы давили на меня и заставляли вынести обвинительный приговор по делу Филикяна. На тот момент Вы не особо защищали подсудимого, как это делаете сейчас, говоря о невиновности Джартасова.
– На что это Вы намекаете, любезнейшая? – нахмурился председатель.
– Я ни на что не намекаю, а всего лишь констатирую факты. – судья смахнула челку с глаз, одела очки и деловито посмотрела на своего руководителя. – Не препятствуйте отправлению правосудия, господин председатель. Приговор по делу Джартасова я вынесу в любом случае, а вот каким он будет уже не Ваше дело.
– Да я тебя…!
– Слышала уже, и не раз. – фыркнула судья и снова погрузилась в чтение документов, – Всего Вам доброго Диас Маратович. Если у Вас всё, то мне нужно работать.
Покрасневший от злости, словно помидор, председатель вышел из кабинета, громко хлопнув за собой дверью. «Что у них всех за привычка такая? Чуть что хлопать дверьми» – не отрываясь от чтения, подумала Демидова.
***
Максим сидел на скамейке у здания суда и жадно поглощал дым сигарет. Увидев судью он соскочил с места и окликнул ее.
– Ваша честь, Вы можете уделить мне пять минут своего времени? – топчась на месте, как школьник, спросил Максим.
– Что-то случилось, господин Марцын?
– Да… то есть нет. – замялся Максим. – Я… Я хотел спросить… то есть узнать у Вас.
– Почему я осудила Джартасова, а не освободила его по аналогии с тем делом, по которому Вы его защищали?
Демидова поймала его удивление, а затем молчаливое согласие. Перед началом рассмотрения каждого дела, Демидова всегда изучала судебные прецеденты сначала местного уровня, а затем республиканского. Прошлое дело Джартасова младшего долго искать не пришлось. По выставленным фильтрам в базе судебных актов, оно высветилось первым.
– Давайте-ка пройдемся, коллега. – Демидова каждого, кто имел хоть какое-то отношение к юриспруденции, называла коллегой. – Погода сегодня хорошая, грех не прогуляться.
– С удовольствием, Ваша честь.
– Авелина Марсовна. – Демидова улыбнулась. – Мы не в стенах суда, Максим Сергеевич.
– Очень приятно. Максим, просто Максим.
Погода действительно благоприятствовала разговору на открытом воздухе. Под толстыми линзами очков судьи скрывалась молодо выглядящая для своих лет женщина, с тонкими бровями, слегка впалыми скулами и заостренным подбородком. С распущенными волосами и без мантии, Демидова уже не источала той строгости, которая ощущалась в зале суда.
– Авелина Марсовна, спасибо Вам огромное.
– За что? – удивилась судья. – Это моя работа.
– Есть за что. Другие судьи не стали бы заморачиваться и вынесли бы приговор по аналогии… Вам за это ничего не будет?
– Мне? – усмехнулась судья. – В каком это смысле?
– Вы пошли против системы, а она, как мы все знаем, не приветствует подобных отклонений.
– Система придумана людьми и ими же может быть разрушена. Когда-то и рабы были системой, показывавшей свою эффективность. И что мы видим на сегодняшний день? Рабовладельческий строй навсегда остался в истории, будто-бы его и вовсе никогда не существовало. Пройдет время и об упомянутой Вами "системе" будут слагать легенды, как о невообразимом ужасе всей юриспруденции. Это я всё к чему. Вам бы самим не помешало изменить свои подходы к работе. Понимаете о чем я?
– К сожалению – да. – Максим опустил голову и сжал кулаки. – Никогда себе не прощу того дня, когда взялся защищать этого ублюдка.
– В этой ситуации ваша вина присутствует, но лишь отчасти. Как адвокат Вы в полном объеме выполнили возложенные на Вас функции. Любой другой на Вашем месте поступил бы точно также. Ваша задача, как и любого другого защитника, доказать невиновность своего клиента. И всё же это не оправдывает Ваших аморальных действий, как человека. Вы ведь могли отказаться от контракта, но вместе этого, заведомо зная о виновности Джартасова, принялись его защищать всеми правдами и неправдами. Похожая история приключилась относительно недавно с одним прокурором. Волею судьбы, его отец оказался на скамье подсудимых за сбыт и распространение наркотиков. До этого, сам прокурор выступал государственным обвинителем по аналогичному делу и добился обвинительного приговора. В обоих случаях операция по захвату, язык не поворачивается сказать, сбытчиков, проводилась одним и тем же подразделением второго отдела полиции. Они же в последующем были мной приговорены к тюремному сроку за ряд совершенных должностных преступлений.
– Прокурор был сообщником? – проявляя интерес к разговору, спросил Марцын.
– Не совсем, – судья нахмурилась, – Его прямого соучастия никто не выявил. Он всего лишь гнался за высокими показателями. Также, как и Вы он знал о невиновности Серябкина, однако от обвинения не отказался. Возвращаясь к теме о "системе", смею предположить, что отказ прокурора от обвинения в суде, сильно бьёт по репутации прокуратуры в целом, и вместо похвалы, Филикян мог испортить отношения с вышестоящим руководством, чего он собственно не желал, позиционируя себя, как успешного государственного обвинителя, не проигравшего ни одно судебное сражение.
– То есть всё это он сделал из-за каких-то цифр в статистике и отметок в своём личном деле?
Судья покосилась на Максима и кинула легкую ухмылку.
– Точно также, как и я, – он закрыл лицо рукой, покраснев от стыда.
– Осознание творимых злодеяний пришло к Филикяну только после того, как та банда полицейских подставила его отца. Картина была ровным счётом такая же, как и у Вас, Максим. Принцип Талиона, говоря нашим с Вами юридическим языком.
– Око за око… – Максим задумался.
– Всё верно, Максим. Или, как его иначе называют, симметричное возмездие. Это постигло кстати и главаря тех полицейских о которых я Вам рассказывала. Накануне, перед санкционированным мной арестом, Талгарова Жусипа, главного оперативника второго отдела полиции, обнаружили мертвым в номере отеля «Викрас».
– Убили? – не дослушав рассказ, поинтересовался Максим.
– Передозировка наркотиками.
– Туда ему и дорога, – сказал Максим и поджал губы, – И Джартасова туда же.
Судья никак не прокомментировала сказанное адвокатом. Она не была с ним согласна, но и переубеждать Максима смысла тоже нет. Он объят гневом и желает отомстить Джартасову.