Сергей Владимирович Бочков
Память
К утру от охладившейся земли потянуло сыростью. Мелкими, едва заметными, капельками стала конденсироваться роса на сочных стеблях высокой травы. Лёгкий белёсый туман плавно наползал от реки. Небо, сбрасывая гнёт ночи, мало-помалу серело. А за спиной на востоке, медленно высветляя линию горизонта, начинал мерещиться рассвет…
Ночью в расположении миномётной роты побывал командир батальона. Молча осмотрев позицию (и без слов было понятно, что оценил положительно), распорядился, чтобы Камчатов, оставив в роте за себя заместителя, сам был к началу боя на батальонном командном пункте… Василий, покидая свою роту, отдал необходимые указания и ещё раз обошёл все взводы, ненадолго задержавшись в последнем. Два дня назад, прямо перед началом наступления, принял командование этим взводом прибывший после училища младший лейтенант, ещё не бывавший на передовой.
– Как настроение? – пристально глядя ему в глаза, спросил Василий, отозвав в сторону.
Тоненький, лёгкий, совсем ещё мальчишка, командир взвода ещё сильней вытянулся, хрустя новизной своего обмундирования, вскинул руку к пилотке, и ответил, будто отрапортовал:
– Настроение, товарищ капитан, боевое!
Рассматривая его, Василий знал, что разницы у них в возрасте чуть более двух лет – ещё позавчера, когда держал в руках его удостоверение, обратил на это внимание. Но вот представить его своим сверстником ни как не получалось – несоизмеримо время проведённое на фронте с обычным ходом жизни…
– Первый бой сложный… – спокойно и доверительно наставлял Василий. – Но не ты первый, не ты последний… Народ у тебя во взводе опытный, бывалый… Если что помогут… подскажут… На них можно рассчитывать…
Замолчал, вспомнив своего помощника командира взвода, убитого в прошлом году под Рославлем. И как-то, вроде не к месту, взгрустнулось. Да так, что захотелось рассказать этому младшему лейтенанту и о себе, и о своём погибшем помощнике, и ещё о многом другом, что сейчас отделяло их друг от друга… Но делать этого Василий не стал, а лишь, протянув на прощанье руку, пожелал:
– Ну, что ж удачи, товарищ младший лейтенант!.. – И ушёл…
В тусклом бесцветии раннего утра неясными очертаниями стал отделяться от светлеющего неба тёмный гребень высоты… На командном пункте батальона сосредоточенно ждали начала артподготовки – предшественницы атаки… Свежо в накинутой на плечи двубортной комсоставовской шинели – не поймёшь, то ли от утренней прохлады, то ли от нетерпеливого волнения… Камчатов, сдвинув рукав гимнастёрки, взглянул (уже который раз) на блекло фосфоресцирующий циферблат часов – оставалось три минуты… Взяв у телефониста трубку, проверил связь с ротой… Встретившись взглядом со своим другом, – заместителем командира батальона, – подмигнул ему.
И тут сзади, из-за реки, возник густой слитный гул орудийных залпов, громовым рокотом разошёлся по небу и остался в нём. А затем впереди: и над высотой, и вправо и влево от неё – по всему горизонту, насколько это позволяла видимость туманного утра, поднялась вверх почти сплошная стена разрывов. Колыхнулся сжатый воздух и наполнился оглушающим грохотом, стёршим все остальные звуки… Ощущение чего-то грандиозного и значительного чувствовалось в этом сокрушительном ударе.
Наступали сразу несколько фронтов, участвующих в колоссальной по своему размаху стратегической операции. Уже второй день армии и отдельные корпуса этих фронтов, мощным напором тесня врага, продвигались вперед: форсировали водные преграды, проламывали оборону, вклинивались в прорывы… И Василий, стоя сейчас на батальоном КП, остро и явно ощущал свою причастность к этому могучему потоку…
После того как артиллеристы перенесли огневой вал в глубь обороны противника и комбат дал сигнальной ракетой команду к атаке, миномётчики ещё продолжали вести обстрел переднего края, поддерживая устремившуюся вперёд пехоту. С командного пункта хорошо было видно, что несколько, непонятно как уцелевших в этом кромешном аду, немецких пулемётов били по приближающимся к ним цепям, выкашивая атакующих. И Камчатов, стараясь до последней крайности помочь стрелковым ротам, осознано затягивал с приказом о прекращении огня, азартно веря в свою удачу, которая не позволит ему задеть своих…
– Вторая рота залегла… – своим обычным, и совсем не подходящим к обстановке, сдержанным тоном произнёс начальник штаба.
– Вижу! – раздражённо оборвал его комбат. – Связь! Быстро! – крикнул связистам. Тут же повернулся в сторону своего заместителя и коротко приказал: – Давай во вторую! Поднимай! – И лишь потом схватил протянутую ему трубку и, не стесняясь в выражениях, стал кричать на ротного, требуя незамедлительно ускорить темп атаки.
Напряжение, царившее на КП батальона, казалось, уже достигло своего верхнего предела, когда начштаба, не отрываясь от наблюдения за ходом боя, констатировал:
– Вторая рота поднялась… Первая и третья уже в траншеях…
– Все! Выдвигаемся вперед! – властно и решительно распорядился командир батальона. Строгим хозяйским взором оглядел всех. Встретившись глазами с Василием, указал тому: – Давай, Камчатов, тоже свою роту двигай!.. После снова ко мне… на холме буду… найдёшь.
Утренней прохлады, как и не бывало – начинающийся день обещал быть солнечным и жарким… На пологом подъеме, ведущем к взятой высоте, по которому двигалась миномётная рота, уже суетились санитары, вытаскивающие раненых. А накал гремевшего вокруг боя не ослабевал, а наоборот усиливался. Особенно это чувствовалось по многоголосому шуму ружейно-пулемётной стрельбы и беспрерывному грохоту взрывов, доносившимся с правой стороны обратного ската холма. Там дрались за небольшое белорусское село основные части полка. А высота только что захваченная батальоном, по замыслу командования, обеспечивала полку прикрытие фланга. Между левым склоном этой возвышенности и крутым бугром, уже занятым подразделениями наступающей по соседству дивизии, лежала лощина с мелким, вытянутым дугой, озерцом, заросшим по берегам осокой и камышом. Именно туда, – в скрытое от неприятеля особенностями рельефа, отгороженное бассейном водоёма и замаскированное растительностью место, – и вел Василий свою роту…
Осмотрев воочую (не всегда в действительности бывает так, как на карте) район развёртывания, Василий указал назначенному его заместителем командиру первого взвода полосу обстрела и места для оборудования основной и запасных позиций, ротного НП и пункта боепитания. Затем, прихватив с собой своего ординарца, направился на высоту, вдоль провода уже проложенной линии связи, – искать командира батальона.
На холме, изуродованном вывернутым наизнанку грунтом, укреплений в нормальном смысле этого слова уже не существовало. Разрушены были и дзоты, и блиндажи, и окопы, и ходы сообщения… – всё, что раньше являлось линией обороны противника, теперь представляло лишь небольшие участки углублений в перепаханной взрывами земле. И среди всей этой разрухи копошились люди, лихорадочно работая лопатами, старались хоть как-то закрепиться на захваченном рубеже.
Комбат расположился на, кое-как приведённом в порядок, немецком опорном пункте. Здесь же находились и начальник штаба, и замполит, и адъютант батальона. «Почти всё управление в сборе…» – промелькнуло в мыслях у Василия, неосознанным волнением выделив «почти». И он присев рядом с начштаба, ожидая пока, комбат закончит со своими делами, водил ищущим взглядом вокруг ощущая какую-то, ещё непонятную ему, тревожность… Начальник штаба обратив на это внимание, догадливо проговорил:
– Приятель твой… заместитель командира… погиб… Уже как высоту взяли… в траншеях…
Ёкнуло сердце. И стало как-то до жути не по себе… Не так часто теряешь на фронте друзей – нет просто в короткой фронтовой жизни времени близко сходиться с людьми. От того еще и горче такие потери…
– Камчатов! – возвращая в реальность, требовательно позвал голос майора, стоявшего у бруствера. – Подойди!
Василий подошёл… А у самого всё мысли лишь о погибшем друге…
– Посмотри-ка в свой знаменитый «цейс», что на правом фланге у нас твориться… – кивнул комбат.
Камчатов чуть вылез из окопчика, лёг на бруствер и поднёс к глазам бинокль. Внизу за узким ручейком, отделяющим высоту от села, среди дыма пожарищ, густо застилающего низину и мешающему обзору, шёл бой. По сильному грохоту, доносившемуся оттуда, можно было определить ожесточённость продолжавшегося там сражения.
– Надо подсобить им как-то … Вникаешь… – стоя рядом, пояснял командир батальона.
– Дыму много… не видно ни черта… – не отрываясь от бинокля, прикидывал Василий, превозмогая гнёт переживаний мешающий сконцентрировать мысль. – Далековато… Да и…
И вдруг, заставив всё вокруг замереть, жуткий рёв наполнил задрожавшее небо… Страшным смертельным ураганом обрушился на высоту шквал огня немецких реактивных установок… Лишил воздуха и света… Перемешал всё с землёй…
Задохнувшийся, оглохший, обессиленный… но живой и невредимый, – после такого ужаса, – Камчатов сразу потянулся к телефонному аппарату…. Связи с ротой не было…
– Щас они с холма нас будут сшибать!.. – кричал комбат. – Если сшибут, то и из села наших выбьют!..
А в вышине, словно подтверждая соображения командира батальона, уже повис противный вой падающих мин…
– Я в роту… Связь будет… – почти утвердительно, предложил Василий.
– Давай! – согласился комбат.
– Останешься здесь с майором!.. Связным! – приказал своему ординарцу Василий и, выпрыгнув из окопа, быстро побежал вниз по склону высоты, к своей роте…
– Третий взвод накрыло! – доложил старшина, первый кого встретил Камчатов, добравшись до позиции. – Трое раненых… Остальные вчистую… Миномёты в дребезги… Младшой, командир ихний, тоже готов…
На короткий миг возникло в памяти юное лицо младшего лейтенанта, с которым беседовал перед боем. «И на один бой парнишки не хватило…» – мелькнуло в мыслях, безжалостное своей правдой, заключение… И снова мучительно смутилось сознание напоминанием о только что погибшем друге…
На ротном наблюдательном пункте телефонист сразу протянул трубку:
– Товарищ капитан, командир батальона… Вас…
– Слушай, Камчатов!.. – перекрикивая грохот рвущихся на вершине холма мин, хрипел в телефонной трубке майор. – Ставлю тебе задачу – подавить миномётную батарею!.. Житья совсем не даёт!.. Подавить и точка!.. Понял!..
Понял Василий, как тут не понять, не до помощи сейчас соседям – самим бы удержаться… Стал мозговать… По основной позиции его роты огонь не вёлся, – хорошее он место для огневой выбрал, – реактивный залп накрыл третий взвод случайно (большая всё таки площадь рассеивания снарядов у этих немецких установок). «Значит, позицию менять не стоит…» – твёрдо решил Василий, и стал внимательно рассматривать лежащую за высотой низину, пытаясь определить местоположение вражеской батареи… Поросшая деревьями и плотным кустарником, низина заканчивалась лесным массивом, темнеющим вдалеке. Какие-то приземистые широкие строения, – не то сараи, не то коровники, – проглядывались впереди: то появляясь, то скрываясь за клубами низко стелющегося дыма. «Вот там, должно быть, и батарея…» – прикинул Василий. Но не было точной уверенности в этой догадке – ни звука, ни пламени выстрелов от туда не улавливалось… Внимание Василия привлёк небольшой взгорок, возвышающийся за лощиной, в которой располагалась его рота. «Вот туда бы…» – лихорадочно соображал он. И так отчётливо представил себе наблюдательный пункт на этом, – находившимся почти на фланге немецких позиций, – взгорке, что принял отчаянное решение перебраться туда, несмотря на пугающую близость к противнику.
– Заправляй тут!.. – поручил Камчатов заместителю, предварительно определив направление стрельбы и дав указания на построение параллельного веера. А сам с двумя телефонистами выдвинулся к взгорку…
Обогнув озерцо, углубились в заросли кустарника и, пробравшись через них, вышли к открытому пространству. Большая часть пути была уже пройдена, и до места оставалось около двухсот метров, преодолеть которые нужно было бегом и как можно быстрее. Телефонисты присели рядом с Василием, поправили, приспосабливая поудобнее, ношу взятого с собой оборудования, и стали ждать распоряжений…
– Приготовились… – скомандовал Василий. – Вперёд! – И сам первый выскочил из кустарника.
Пригнувшись, быстро, – что есть сил, – мчались вперёд, лишь ветер свистел в ушах, заглушая треск катушки, сбрасывающей на землю провод… И уже были почти на месте, как откуда-то справа ударил длинной очередью пулемёт, и близко-близко над головами прошил воздух смертоносный рой раскалённого свинца… Добежали, и с разгону запрыгнув за спасительный взгорок, уткнулись в жёсткую зелень травы, жадно глотая ртом знойный воздух.
– Связь! – не успев отдышаться, потребовал Василий.
И увидел, как испуганным, виновато-глупым взглядом, молча, уставился на него один из телефонистов.
