bannerbannerbanner
полная версияЛюбовь, обман и бриллианты.

Сергей Витальев
Любовь, обман и бриллианты.

Полная версия

Мы поехали в гости к Эдику. Меня, признаться, разбирал смех, когда я глядел на серьёзные личики своих попутчиц. Но когда Ольга заявила, что я пойду с ней, мне стало не смешно. Но что мне оставалось делать? Только проклинать себя за свою мягкотелость и за то, что я до самого последнего момента не верил в серьёзность их намерений.

– Мне уже надоела вся эта канитель, – заметил я, поднимаясь с ней на лифте на седьмой этаж.

В ответ она сунула мне в руки свой газовый пистолет.

Позвонив в дверь, девица скроила озабоченную физиономию и замерла перед глазком. Дверь отворилась, и мы увидели слегка удивлённую физиономию хозяина квартиры.

– Не ожидали? – вежливо спросил я, сунув ему под нос пистолет. – А мы вот к вам в гости. Надеюсь, вы один?

Я медленно наступал на хозяина до тех пор, пока мы не прошли в комнату, и позади него не оказался диван, на который он и плюхнулся. Краем глаза я видел, что Ольга, как девушка, поднаторевшая в налётах, уже закрыла дверь и заперла её на все засовы. Потом она встала рядом со мной, подозрительно озираясь по сторонам и переминаясь с ноги на ногу, словно ожидая команды на разгром квартиры. Я же начал свою обвинительную речь.

– Нам известно, что вы занимаетесь производством синтетических наркотиков. Мы знаем, где находится лаборатория, и знаем сеть распространителей. Всю информацию мы изложили в письме, которое немедленно отправится в компетентные органы, если с нами что-нибудь произойдёт и если мы не получим обратно известную вам шкатулку. Надеюсь, я ясно изложил ситуацию?

– Ясно, – произнёс после короткого молчания обвиняемый. – Мне ясно, что скоро, – посмотрел он на часы, – приедут мои парни, и вы будете горько сожалеть, что явились ко мне.

– Очень хорошо, что они явятся сюда. Милиция как раз всех и накроет.

– Руки у них коротки, – усмехнулся Эдик. – За мной такие люди стоят, что менты мне только честь отдадут, и сами будут моим товаром торговать. Я на наркоте имею столько башлей, что всё МВД куплю. Вы ещё пожалеете, что связались со мной. Вход в мою квартиру под наблюдением скрытой камеры. На вашем месте я бы рвал отсюда…

– Ну, хватит нести ахинею, – перебила его Ольга. – Где наша шкатулка?

– А ты-то что так беспокоишься? – удивился Эдик. – Боишься, что твоя двинутая сестрёнка ограбит тебя и сбежит с побрякушками, как собиралась?

– Я не желаю тебя слушать. Где наша… Шурик, да вот же она! Метнулась Ольга к небольшому столику в углу и схватила какую-то вещицу.

Я отвлёкся, посмотрев на девушку, и в этот момент ненормальный Эдуард бросился мне под ноги. Я не удержал равновесия и рухнул на спину. Между нами завязалась возня, во время которой опрокинулся тот самый столик, на котором Ольга обнаружила шкатулку, а вместе со столиком и стоявший на нём подсвечник – тяжёлый, бронзовый, старинный подсвечник. Мой противник дотянулся до него быстрее, чем я до выпавшего из моих рук пистолета. И в тот миг, когда Эдуард занёс над моей головой тяжеленный канделябр, Ольга ударила его хрустальной вазой по хребту. Эдик оглянулся, и в этот момент, словно наказывая его за чрезмерное любопытство, хрустальная ваза обрушилась на его голову. Ваза раскололась надвое. Голова, кажется, нет – из-за обильной крови, хлынувшей на ковёр, я ничего не могу утверждать. Мой противник замер на полу.

– Я убила его! – ошеломлённо произнесла девушка.

– Ты спасла мне жизнь, – нагнулся я над распростёртым телом, стараясь понять, тело это ещё или уже труп. – Надо вызвать "скорую", – сказал я, так и не разобравшись. – Ты слышишь? – посмотрел я на Ольгу.

Она меня услышала и, направив свой газовый пистолет мне в грудь, тихо произнесла:

– Прости меня Саша, но ты останешься здесь.

– Ты с ума сошла?

Сказать, что я был ошеломлён, значит, ничего не сказать. Ольга явно не шутила…

13.

Публика в нашей камере подобралась наимилейшая и представляющая все возрастные категории нашего общества.

Словоохотливый старичок благообразного вида рассказал мне, что сам он сидит за драку с соседкой, случившейся из-за её нахальной кошки. Он же поведал, что угрюмый гражданин средних лет пострадал за сопротивление работникам милиции, после того, как те попытались совершенно необоснованно отправить его в медицинский вытрезвитель. А покашливающий молодой человек с тихой гордостью сам мне сознался, что попал в камеру за хулиганство, не раскрыв, правда, в чём же оное выражалось. Он попросил меня сделать ему наколку на пальцах и груди, на что я неопределённо покивал головой и похлопал его по плечу, дескать, посмотрим, братан.

Встретили меня сокамерники весьма дружелюбно. А узнав непонятно каким образом, что меня обвиняют в зверском убийстве, вошли в моё положение, не стали докучать назойливыми вопросами и даже старались вести себя потише, не мешая моему мыслительному процессу. А мне было над чем подумать после всего приключившегося со мной за последнюю неделю. Старичок, правда, успокоил меня, сообщив, что в СИЗО, куда меня скоро отправят, отношение ко мне тоже будет неплохое, как и ко всякому, кто ходит под "вышкой". но подумать мне всё же не мешало, тем более, что выдалась такая прекрасная возможность никуда не спешить.

В буквальном смысле сидя на нарах, я вновь и вновь вспоминал наше с Ольгой знакомство, все эти поездки, метания. Ночи тоже вспоминал… Её улыбки – такие разные – от застенчивой до стервозной. Её бесподобные словечки и наше с Олей прощание…

Увижу ли я её ещё когда-нибудь? И что станет теперь со мной? А с ней? И со Светланой?

Я не мог и не хотел поверить, что потерял Ольгу, что не услышу больше её звонкого голоса, и не встречу взгляда широко распахнутых глаз, то смеющихся, то печальных, то гневных, то любящих. Я не мог ошибиться, я видел её любящие глаза. Я не мог поверить в то, что расстался с Ольгой навсегда, вспоминая всё снова и снова…

Когда Ольга направила на меня свой пистолет и сказала, чтобы я не приближался к ней, я воспринял это как глупую, неуместную шутку.

– Ты с ума сошла? Убери пистолет, он же выстрелить может, – спокойно заметил я.

– Прости, Саша, но ты останешься здесь, – твёрдо повторила Ольга, глядя на меня с отчаянием и даже не с жалостью, а с непередаваемой болью и тоской в глазах. – Прости, но так нужно

– Кому нужно? Что ты несёшь? – До меня вдруг стало доходить, что она совсем не шутит. – И что, значит, останешься? – сделал я ещё шаг.

– Не подходи. Прошу тебя, умоляю, Сашенька, не подходи. Не вынуждай меня стрелять, – со слезами на глазах взмолилась она.

Я остановился. И испугала меня не её "игрушка". Я боялся, что она расплачется. В тот миг, я меньше всего думал о пистолете. Просто я обещал, что никогда больше не доведу её до слёз. И дело тут совсем не в моей сентиментальности. Не настолько уж я чувствителен. Я просто не хотел, чтобы она плакала. Я не вынес бы её слёз. И я остановился.

– Ну хорошо, Оля, я стою, успокойся. Но нужно вызвать "скорую".

– Потом, Саша, – всё так же жалобно смотрела она.

– Когда, потом? Нужно срочно…

– Нет, – перебила она. – Посмотри на него – ему уже не поможешь. А я не хочу в тюрьму. Я знаю, что я плохая, что я дрянь, но в тюрьму я не пойду. Ты знаешь меня – я лучше умру. Я не хотела его убивать. Я и сама не знаю, как это получилось, но он замахнулся на тебя…

– Мы так и скажем, – перебил я её. – Это была необходимая оборона. Найдём лучших адвокатов…

– Нет, Саша, не уговаривай меня. Пусть даже всё так, но я не пойду в тюрьму даже на час.

– Всё будет хорошо, я обещаю тебе это. Ты же знаешь, что я всегда выполняю свои обещания. Скажем, что это я расколол ему череп, защищаясь, выкрутимся.

– Нет, Сашенька, – помотала Ольга головой. – Ты ни в чём не виноват. Это я тебя втянула, мне и отвечать… Так даже лучше… Я скроюсь и меня никто никогда не найдёт. Не перебивай меня, Саша. Ты прости, но пришло нам время расстаться. Я так решила, а ты всего не знаешь. Прости меня. Это ведь я собралась сбежать с бабушкиными драгоценностями. Придумала Светка, а я вот сбегаю. Ты не думай о ней плохо, она это не со зла. Просто она очень застенчивая и всегда завидовала тому, что я бойкая. Вот она в одной компании, где был и этот Эдуард… Вообще-то она не любительница компаний. Ты уж будь с ней понежнее, она хорошая, и ты ей очень нравишься… Так вот, она в той компании, чтобы как-то выделиться, ляпнула, что у бабушки есть жутко дорогие драгоценности, а она собралась их выкрасть и сбежать, мол, вот она какая авантюристка. Даже тогда сказала ему, что она – младшая сестра, а я – старшая. Ну а я не стала его в этом разубеждать. А потом, когда он всерьёз хотел затащить её в постель, она испугалась и стала самой собой и притворилась такой холодной и недоступной, а на самом деле это всё её застенчивость. Он так и не узнал, кто из нас на самом деле старше… Когда Светка рассказала мне о своём плане, мы с ней только посмеялись. А недавно мне в руки попал каталог "Сотбис". И на меня как нашло что-то, когда мы с ней прикинули настоящую стоимость табакерки. А тут ещё к нам в издательство приехал партнёр из Германии – Пауль. Мы готовим для них перевод одной книги о культурных ценностях России XVIII века. Ну, я ему и намекнула, что есть не только книга, но и сами ценности. А он оказался тот ещё тип. У него свои перекупщики по всему свету. В общем, связи большие. Он ждёт меня сегодня в Вене. Так-то вот, Саша. Если можешь, не держи зла. И пусть Света простит меня за то, что я её подставила, стащила загранпаспорт, купила билет на её имя и под её именем улечу. Ты скажи ей, что я потом вышлю паспорт. Не перебивай меня, Саша. Это всё, чтобы замести следы… Она не хотела, чтобы я уезжала. Я и сама не знаю, как теперь буду одна – без неё, без бабушки… С родителями-то я там увижусь, найду способ… Без тебя… Знаешь, ещё сегодня утром, ещё вчера я сомневалась – стоит ли уезжать. Я так привыкла к тебе. Мне с тобой так хорошо, спокойно. У меня никогда ещё так не было. Правда.

 

Ольга замолчала, перевела дыхание.

– Если бы не он, – кивнула она на Эдуарда, – я, может, и не уехала бы. А теперь всё. Отступать некуда. Или менты посадят, или его дружки пришьют. Я ведь его обокрала, когда была у него здесь. Деньги нужны были. И взяла компенсацию, за его приставания к нам. Видишь, Саша, какая я дрянь. И тебя подставила, и Свету, и себя. Прости меня, Сашенька, если сможешь.

– Да чёрт с ним. Не нужно тебе никуда уезжать. Ну подумай сама, Оля. Куда ты поедешь, зачем? – Я снова шагнул к ней.

– Нет, Саша, – отступила она назад. – Я уже всё решила. Помоги мне ещё раз. Пока они будут с тобой разбираться, я скроюсь. Ты не бойся, Сашенька, я напишу ментам и объясню, что одна во всём виновата. Всё, прости и прощай, Саша.

Она ушла. Я остался.

Я слышал, как Оля заперла дверь снаружи. Я знал, что не смогу её удержать. Все мои слова не имели значения. Потому что она так решила. И всё тут. И точка. Это – Ольга. В тот момент я готов был взять всё на себя, лишь бы она не пострадала. Я не представлял её в клетке. Я не хотел, чтобы она уходила. Не хотел разлучаться даже на миг. Мне всегда трудно расставаться с людьми, к которым я привыкаю. Наверное, потому, что я очень долго схожусь с людьми и ценю эту близость. Близость с Ольгой в тот момент я ценил больше всего на свете. Но нам, видимо, не суждено быть вместе. Она поняла это раньше меня. А я… Мне её не хватало. Сколько осталось недосказанным. Да всё главное!

Я плохо помню, что было дальше. Словно провал в памяти. Кажется, я кинулся к окну, чтобы увидеть её ещё раз, прокричать те слова, которые должен был сказать раньше, которые люди всегда оставляют на потом, не подозревая, что это "потом" никогда не наступит. Я видел, как она нырнула в машину и рванула с места. Затем я, кажется, звонил или пытался открыть дверь? Я не знал, мёртв ли Эдуард, впрочем, это – да простит он меня – в тот момент не сильно меня волновало. Да. Я попытался открыть дверь, беспокоясь, что врачи не смогут попасть в квартиру и возникнет глупая ситуация. Меня волновала тогда глупость ситуации!

А потом появился Слащавый. За ним – люди в камуфляже. И врачи. Откуда они взялись все сразу? Эдуарда унесли на носилках, и я ещё удивился, почему его не засунули в пластиковый пакет, как это показывают по телевизору. И я отвечал на какие-то вопросы, мои руки оказались в наручниках, я что-то говорил, объяснял, а мой мозг сверлила только одна мысль – где Ольга, что с ней?

Утром меня вызвал на допрос следователь, походивший своим круглым усатым лицом на довольного жизнью кота. Он благосклонно – во всяком случае, мне хотелось так думать – кивнул на стул и, показав на лежащий на столе предмет, спросил:

– Это ваше?

Узнав свой диктофон, за которым мы заезжали вчера утром ко мне домой и с помощью которого я намеревался получить доказательства виновности Эдуарда, я утвердительно кивнул головой, удивляясь, как забыл о нём во время всей той заварухи. Следователь посмотрел на меня, полистал протоколы предыдущих допросов и, закуривая, спросил:

– И что вы скажете по этому поводу?

Я попросил у него сигарету и тоже закурил.

– Он записал хоть что-нибудь? – кивнул я на диктофон, вспоминая, что первый раз включал его в баре, а второй – в начале своего разговора с Эдуардом.

Следователь перемотал плёнку на своей старенькой "Электронике", и мы, затаив дыхание, прослушали самую увлекательнейшую запись в моей жизни.

Конечно, фонограмма была не студийная, звук иногда уплывал, но слышно было всё – и бахвальство Эдуарда, собиравшегося купить всё МВД, и Олины признания, и наше с ней прощание.

Наконец следователь выключил магнитофон и повторил вопрос:

– Ну, так что вы на всё это скажете?

Что я мог сказать? Естественно, задал самый волнующий меня на протяжении последних суток вопрос:

– Её поймали?

После того как следователь, помолчав и сокрушённо разведя руками, ответил: "нет", я почему-то испытал некоторое облегчение. Очевидно, от него это не ускользнула, и он, внимательно посмотрев на меня, сказал:

– Гражданин Макарчук не имеет к вам претензий, несмотря на явно покушение на убийство и нанесение тяжких телесных повреждений. Думаю, у него есть на это свои соображения. Он, кстати, сейчас в больнице под нашей пристальной опекой. В общем, это уже дело прокуратуры решать – привлекать вас к ответственности или нет. Пока я вас отпускаю, но впоследствии у меня к вам будут ещё кое-какие вопросы. Как и к гражданкам Корсаковым. Одну из них, мы, возможно, объявим в розыск.

От сообщения, что меня отпускают, на душе стало ещё легче, чем от сообщения об удачном побеге Ольги. Следователь задал мне ещё несколько вопросов, на которые я ему ответил, честно глядя в глаза. А перед уходом, когда со всеми формальностями было покончено, я спросил:

– А что с его дружками? Я могу спать спокойно?

Не поднимая головы от бумаг, следователь коротко ответил:

– Можете. Они пока задержаны за незаконное ношение оружия и хранение наркотических средств.

Я был удовлетворён.

Я покинул заведение и даже не поинтересовался дальнейшей судьбой моих сокамерников. Самоуверенно посчитав, что со всеми лишениями и неожиданностями покончено раз и навсегда, я расслабился и спокойно зашагал по улице. А зря. Разве можно расслабляться хоть на секунду, связавшись с этой очаровательной семейкой?

Едва выйдя за двери своего последнего пристанища, я нос к носу столкнулся с Ольгой Станиславовной, которая не то что не удосужилась надеть какой-нибудь дурацкий парик, но даже не переоделась и была всё в той же куртке и своих любимых джинсах. От такого нахальства я слегка опешил и, схватив её за руку, быстро потащил подальше от узилища. Она послушно и молча семенила за мной. Отойдя метров за пятьдесят, я развернул её лицом к себе и ласково спросил:

– Ты рехнулась, милая? Тебя вся международная полиция разыскивает, а ты нагло разгуливаешь под носом у ментов.

– Это я, Саша, – жалобно произнесла девица, и до меня наконец-то дошло, что это совсем не Ольга, а Светлана в её обличие.

– Вы с ума сошли! – нашёлся я. – Что это ещё за маскарад? Хотите запутать следствие, пустив их по ложному следу? Пока вы будете доказывать, кто вы есть на самом деле, Ольга исчезнет за тридевять морей? Чтобы спасти сестру, вы решили временно пожертвовать свободой?

– Нет, просто решила сменить внешность. Я рада, что вы живы.

Я внимательно посмотрел на девушку.

– Там где я оказался по милости вашей сестрёнки, конечно, не так комфортно, как в санатории для престарелых членов Политбюро, но это всё-таки ещё и не концлагерь. Почему, собственно, я должен быть мёртвым?

– Мне Оля сказала, что вы погибли в перестрелке, и я ей поверила…

– Подождите, – перебил я Светлану. – После камеры, битком набитой оголтелыми уголовниками, – вспомнил я старичка, – я испытываю острую нужду в горячем душе и полноценном питании. Если вы не против, то давайте поедем ко мне, а по дороге вы мне всё расскажете.

– Конечно, не против. Я специально приехала встретить вас. Мне сказали, что вас сегодня выпускают, – взяла Светлана меня под руку, не побрезговав моим помятым видом. – Я и сама хотела предложить поехать к вам домой. Оля сказала, что оставила мне у вас какие-то вещи и машину. Если вы не против, я их заберу, чтобы они вам не мешали.

– Она что же, сама не могла их вам отвезти? Как она вообще объяснила вам с бабушкой свои действия? – посмотрел я на серьёзное личико Светланы.

– Никак не объяснила, – пожала она плечами. – Когда она выскочила из того подъезда, я сразу поняла, что что-то случилось. Оля сказала, что в квартире была драка с перестрелкой, вы погибли и надо скорее уезжать. Я так растерялась, что даже сказать ничего не могла. Оля отвезла меня домой, а по дороге она вызвала милицию и "скорую помощь".

Я понял, почему так быстро приехали мои спасители от дружков Эдуарда.

– Когда мы вернулись домой, – продолжала ровным голосом Светлана, – Оля сказала, что ей надо ещё куда-то съездить и что мы с ней можем не скоро увидеться. Я тогда ничего не поняла. Спрашивала её всё время, не нужна ли вам помощь. Она отвечала, что не нужна. Потом она заплакала. Я думала, что по вас… Полезла ко мне целоваться… Я тоже отчего-то заплакала… А вечером к нам пришли домой из уголовного розыска. Поинтересовались, знаю ли я вас. Я ответила, что знаю, и спросила, в каком вы морге. Они удивились, причём тут морг. Я сказала, что раз вы убиты, то должны же где-то лежать. Они спросили, когда я видела вас в последний раз. Я сначала не хотела им ничего говорить, но они настаивали, и, в конце концов, вытянули из меня всё.

Я подумал, что из меня они "вытянули всё" гораздо быстрее. Хотя, зная упрямство этих сестричек, стражам закона можно только посочувствовать. Впрочем, им ещё повезло, что они имели дело со старшей сестрицей, а не с младшей.

Дальше Светлана рассказала, что, распрощавшись с Ольгой у дома, больше её не видела и узнала о том, что та уехала за границу, только сегодня утром, когда сестра позвонила ей почему-то из Венеции, а совсем не из Вены.

Пока мы добирались до моего дома, я вслушивался в голос Светланы и, не переставая, корил себя. Наверное, это было предательством с моей стороны, но, когда я был с Ольгой, то почти забывал о Светлане, а, будучи со Светланой, мало думал об Ольге. Стыдно сказать, но это так. Хотя боль за Ольгу меня не покидала. И пока я думал о том, что она так далеко, одна, может быть, подвергается опасности или в чём-то нуждается, сердце моё сжималось.

Во дворе, рядом с моим подъездом действительно стояла запертая и малость побитая "восьмёрка". Мы поднялись в квартиру.

Первое, что я увидел, была огромная сумка в прихожей – та самая, которую Ольга когда-то в спешке собирала. Я предложил девушке раздеться и прошёл на кухню. А там, рядом с телефоном красовался Ольгин автоответчик с запиской на нём. Я узнал листок из изящной записной книжки Ольги и с интересом прочитал в меру разборчивые каракули, которые она набросала, по всей видимости, в большой спешке.

"Сашуля! Прости меня ещё раз. Я сегодня улетаю. Надеюсь, что у тебя всё в порядке. Автоответчик оставляю тебе на память, а мои вещи отдай свете – тебе они ни к чему. Не бросай её. Ты ей очень нравишься, только она застенчивая и скрывает это от тебя. А ты бы видел, как она рыдала, узнав о твоей смерти. Не удивляйся, она тебе всё расскажет. С ней тебе будет спокойней, чем со мной. Может быть, ты даже отучишь её врать, только будь с ней построже, но тоже в меру. Вообще, вы подходите друг другу. Я это сразу поняла, как только увидела вас вместе здесь, на кухне. Так что будьте счастливы. Целую вас обоих. Не скучайте и не думайте обо мне очень уж плохо. У тебя в холодильнике бутылка шампанского – выпейте за ваше счастье. И пожелайте мне удачи. Оля.

P.S. Светик! Шубки – тебе. Береги Шурика".

Я протянул записку Светлане и открыл холодильник. Там действительно лежала бутылка шампанского. Но моё внимание привлекла не она, а ярко-красный отпечаток губ на дверце морозилки. Я её открыл и за древней банкой тушёнки увидел кусок окаменевшего сыра. Это обстоятельство меня заинтересовало – зачем Ольге понадобилось класть мой сыр в морозилку? Вытащив его, я увидел ещё какой-то пакет. Достав и пакет, я заметил немного покрасневшей после чтения записки Светлане:

– Ваша сестра обожает делать сюрпризы.

Девица гордо вскинула головку и посмотрела на меня нехорошим, по определению её бабушки, взглядом, спросив ледяным голосом:

– Надеюсь, вы не воспринимаете всю эту ахинею всерьёз? – бросила она на стол смятую записку своей любимой сестрёнки.

– Конечно, не воспринимаю, – успокоил я её, разворачивая загадочный свёрток, и уставился на распечатанную пачку отечественных купюр, несколько пар серёжек, кольца и ещё какие-то брошки. Ольгины права и документы на машину были завёрнуты ещё в одну записку.

"Саша, эти деньги твои, как компенсация за доставленные тебе неприятности. Драгоценности – Свете. Пусть не думает, что я собираюсь ограбить родную сестру. Это только часть того, что было в шкатулке. Остальное пока полежит у меня – сохранней будет. Права – тоже ей. Водить она умеет, а прав нет. Надеюсь, этих денег вам хватит, чтобы начать совместную жизнь. Целую ещё раз, ваша О.".

Я протянул записку разглядывающей серёжки Светлане. Прочитав её и снова покраснев, она тихонько прошептала:

– Мерзавка.

– Может, она не такая уж мерзавка? – внимательно посмотрел я на девушку.

Немного помолчав, избегая моего взгляда и не поднимая головы, Светлана спросила вполне нормальным голосом:

– Саша, неужели ты простишь её за то, что оказался из-за неё в тюрьме?

– Благодаря ей я прожил захватывающую неделю и теперь имею возможность слушать самый завораживающий голос в мире. Ночь в тюрьме стоит этого.

А что я мог ещё сказать? Я всегда говорю правду.

 

Ну или почти всегда.

Рейтинг@Mail.ru