Сергей Викторович Сергеев
Тракос – трал космический
«И говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставивши сети, последовали за Ним».
От Матфея, гл. 4, ст. 19-20.
«Оставили люди Иисуса, создали искусственный интеллект. Научили его ловить человеков, и сами попались в нейросети…».
Из истории развития цивилизаций Земли.
Стажёр на орбите
Световой поток заставил Андреса прикрыть веки, тем самым извещая, что за бортом околоземного тральщика чудесное космическое утро, хотя оно случается там каждые полтора часа. В тёмном ультрамариновом пространстве над земным шаром, в голубовато-белом, местами с зелёными пятнами камуфляже, по окружности обрамлённом тонкой яркой короной, поднимается заря. Вот ореол начинает расплываться, пожирая голубизну, и огромный огненный холм правильной формы выныривает на поверхность, словно поплавок из воды, отпущенный на свободу невидимой рыбой. Так рождается на земном небосклоне, и не один раз за сутки, звезда по имени Солнце.
Ещё несколько мгновений и иллюминаторная защита напомнит о себе вновь, перекрыв доступ уже ослепительно-яркой световой лаве. Фильтр нарушает красоту и гармонию космоса, делая яркие краски полутонами, жаль, но с другой стороны, оставь всё как есть, и прекрасное испортит сетчатку глаз. Лишь божественный статус позволит созерцать лучезарное светило невооружённым глазом.
Световую программу защитной шторки Андрес подстроил под биоритмы своего организма, но с одним маленьким дополнением – не пропускать такие восхитительные моменты, как появление звезды на горизонте. А влюбила Андреса в космос когда-то премиальная акция, забросившая его туристом на экспериментальную космическую станцию, в сокращении – экост.
Корпорация «Киберлогос», занимающаяся разработкой, внедрением и эксплуатацией сознания человека в программном обеспечении машин, разыгрывала несколько туристических путёвок на эккост для наиболее успешных выпускников Университета космических технологий. Андресу посчастливилось стать одним из обладателей такой путёвки. Время, проведённое на орбите, не могло сравниться ни с одним отдыхом на любом земном курорте – так казалось всем туристам, побывавшим в отеле в течение недели, и Андрес не был исключением. Тогда-то он и пристрастился к изяществу Космоса, после чего отважился поменять должность земного инженера на статус простого оператора, но на орбите.
К середине двадцать первого века на планете Земля технический прогресс предоставил человечеству множество удивительных возможностей, но вместе с тем обнаружилось и невероятное явление, предсказанное ещё в начале девятнадцатого века А.С. Пушкиным. Его неоконченное стихотворное пророчество заканчивалось такими строками: «…и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг…». Парадоксальными оказались не сами технические достижения, а их воздействия на социальные, культурные и общественные составляющие жизнедеятельности человечества. Всем управлял искусственный интеллект (ИИ, искин), в народе называли его Азинусом, наверное, по аналогии с именем мультяшного персонажа времён Холодной войны, хотя у того ослика было имя Иа. С приходом Азинуса в быт человечества войны между людьми ушли в прошлое, ослик не только управлял обществом на уровне правительства, но и лишил все страны мира национальной идентичности, разделив их на корпоративные зоны. В мире теперь возникло новое противостояние: между глобальным правителем и всем человечеством. Всеобъемлющий нейроконтроль сознания на всех жизненных этапах от рождения до смерти уже не только раздражал, но и пугал человечество. Современники понимали – противоестественно бороться с прогрессом, но искин своими постоянными ограничениями побуждал возрастающее сопротивление процессу порабощения их сознания и воли. Кризис отношений усугублялся. Всевозможные уловки Азинуса сглаживали острые углы противоречий, в обществе насаждалась и культивировалась разобщенность и замкнутость. Семейные ячейки стали редкостью, те, кто жили семьей, считались счастливчиками. До восьми с половиной лет Андрес был счастливчиком, но потом, как по мановению злого волшебника, карета под названием «семья» превратилась в тыкву и стремительно начала портиться, традиционные отношения подменялись иными. Его воспитанием занимался уже непосредственно искин. Для начала Азинус определил ему «подходящий» детский дом, а затем согласно его характеру «адекватную» семью. На жизненные устои Андреса это уже не влияло – главной целью в жизни стали поиски матери и отца, в надежде, что они ещё живы, или знакомство с их оцифрованным сознанием (ОС), в обиходном употреблении «оса», если таковые существуют в сети.
В отличие от многих сверстников, ищущих смысл жизни, но не тех, кто просто прожигают свои дни в удовольствиях, он хотел жить по-человечески. Это пока не являлось преступлением, но попадало в кейс надзорности искина. Да, ему хотелось в этой жизни общаться со своими настоящими, более опытными родственниками, чтобы задать им вопрос о том, как живётся за горизонтом молодости, и получить честный, не шаблонный ответ. Интересно знать актуален ли для пожилых поиск смысла жизни в их возрасте, иметь возможность расспросить о своих детских привычках, шалостях и успехах в познании мира. Родственников рядом не было, и смысл его жизни проявился в их поиске…
Созерцанию красот космоса, кроме шторки, мешал и биомозг Андреса, нудивший внутренним голосом: «Сколько можно любоваться? Пора бы и за дело». Мозг стал биомозгом, когда при помощи уколов в подкожное пространство головы внедрили две (би) саморасправляющиеся пластины-электроды, которые установили связь с мозговой нейросетью Андреса. Сложное слово бимозг не прижилось, ввели соединительное «о» –получилось биомозг, ведь «био» с греческого – жизнь, что более точно отражает процесс контроля и управления мозгом. Электроды подключались к сети искина, тогда биомозг превращался в биокомпьютер. В среде инженеров-соматиков допускается, что сознание ‒ это, образно выражаясь, самопрограммирующаяся операционная система биомозга человека, а биокомпьютер уже технически оснащённая система мозг-ум человека.
Андрес – инженер-соматик, одна из трендовых профессий двадцать первого века. Экспериментальные опыты с сознанием людей настолько поразительны, вызывают такой живой интерес, который для него мог сравниться лишь с работой в космическом пространстве. Оттого он и стал добровольным участником одной из программ, согласившись на роль подопытного кролика ради прогресса. У него в этом двойной интерес, как коммерческий, так и личный: работа по современным меркам высокооплачиваема, что позволяло решать жилищные и бытовые проблемы. К тому же корпорация владела правом на сознания членов его семьи; и ещё – отец работал на неё, и, возможно, погиб, проводя аналогичные эксперименты на орбите.
Технологически это выглядело несложно: два чипа в нижней затылочной части с двух сторон создавали над поверхностью головы Андреса виртуальную облачную нейрогарнитуру «Нубес», которая взаимодействовала с нейронной мозговой сетью. Нубес оцифровывало весь мыслительный процесс Андреса, что позволило перемещать его сознание мгновенно на огромные расстояния, при этом тело оставалось на месте. Оцифровку и забор сознания умирающих людей медицинская инженерия освоила ещё в начале двадцать первого века. Но теперь экспериментально пытались возвращать сознание обратно в живое тело при длительном виртуальном путешествии вне биомозга человека.
На Земле при постоянной гравитации все опыты были удачными, следующим шагом предполагалось тестировать систему в космосе, создавая искусственную гравитацию, планировалось менять её параметры в пределах между значениями лунной и земной. Программа второй части эксперимента предполагала перемещение сознания с орбиты в земную лабораторию и обратно. В заключительной стадии готовились перемещать сознание на теневые стороны Луны и Земли. Из-за этого эксперимент и назвали «Умбра», что означало «Прыжок в тень».
Информационное прикрытие «Умбры» обеспечивалось легендой по сбору космического мусора на орбите. Такую опцию могли выполнять роботизированные земные комплексы, но в начальной стадии требовалось создание циклов при помощи операторов в космосе. В их обязанности входила отладка программы по тарировке и калибровке космического мусора для дальнейшего распределения по контейнерам. На Земле, после окончания Университета космических технологий, Андрес некоторое время работал в сборочном цехе искусственных орбитальных объектов в отделе контроля. Все пазлы конструкций знакомы не по фотографиям. Вот и сейчас, наблюдая за диковинными фрагментами разбитых астероидами или встречным орбитальным мусором космических составляющих искусственных объектов, он натаскивает интеллект распределителя на их безошибочную идентификацию. Орбитальные спутники после истечения срока службы сжигались в плотных слоях земной атмосферы, но были и такие, которые теряли управление и сталкивались между собой, создавая уже «стаи» обломков. Эти стаи разлетались, засоряя орбиту и давая работу руководителям орбитальных полётов.
И всё же настал такой момент, когда космическим орбитальным мусором стали целенаправленно заниматься. Это случилось всего пару лет назад, когда произошла серьёзная катастрофа с лунным лифтом. Обломок ударил спутник, а тот, потеряв управление и изменив орбиту, врезался в лифтовую капсулу, что привело к смерти четырёх лунных астронавтов.
Вот тогда Азинус рекомендовал Космическому совету выработать оптимальное решение по удалению мусора с орбиты. Чиновничьи биокомпьютеры, разучившись генерировать что-то новаторское, провозгласили субботник. Пиар-кампания на деле свелась к выжигу обломков лазером, но оставались мельчайшие фрагменты, которые уже затруднительно уничтожать при помощи луча или облака плазмы, не задев работающие объекты. Вред даже от микрочастиц оставался огромный. Пылинки, частички краски пробивали четырехслойную стеклянную панель, уменьшали срок службы солнечных батарей, создавали много других неприятностей. Решение нашлось после объявления коммерческого тендера. Никому не известная частная фирма со звучным названием «Космос теней (КТ)» или «КоТ», так её стали называть после знакомства, предложила программу «Космический утилизационный трал» (КУТ).
Проект техническим новаторством не обладал, но имел зарегистрированный патент на идею. Организация «КоТ» была правообладателем патента и одновременно контрактным исполнителем по очистке околоземного пространства от орбитального мусора. «Коты», то есть сотрудники фирмы, предложили возвращать орбитальный мусор на Землю для переработки с помощью магнитного трала и лифта. Трал представлял собой направленное магнитное поле в форме мешка, невода, в котором орбитальными генераторами с управляемыми диффузорами создавалась локальная гравитация, превышающая на орбите земную. Космический мусор прилипал к условным стенкам мешка и транспортировался к лунному лифту, по пути сортируясь и размещаясь в такие же условные контейнеры. Задача операторов состояла в том, чтобы отслеживать правильность процесса абсорбции мусорной смеси в мешке, сам захват мусора и областей очистки осуществлялись с земного центра управления.
Андрес направил мыслительный импульс Нубесу на работу, по контрольному дисплею наблюдая отображение мозговой нейронной сети. Сначала высветились по несколько голубых прожилок на каждом полушарии, затем они, наслаиваясь тонкими извилистыми соединениями, превратились в два клубка изрядно запутанной лески рыболовной сети. «Вот она, сеть для ловли человеков, – усмехнулся Андрес». По условиям эксперимента Нубес должен быть активизирован постоянно, даже во время отдыха. Но последнее время Андресу стали видеться деструктивные сны, похожие на реальность. Он просматривал свою жизнь заново, начиная с раннего детства, но некоторые фрагменты насторожили его. Он точно знал и помнил, что этого не происходило с ним, хотя в действительности и могло быть, но без его участия. Создавалось впечатление, что его жизнь демонстрировали со стороны и с некоторым присутствием параллельности. Это происходило только на орбите, на Земле при запуске Нубеса такого не возникало. Биомозг выдвигал гипотезу, что при трассировке маршрута прохождения осы между орбитой и Землёй цепляется вирус или информационный спам. Андрес обратился к руководителям проекта с просьбой изменить программу Нубеса, активировать её только в период экспериментальных сеансов, объяснив это отсутствием комфорта во время отдыха. Ему пошли на встречу, но необычные сны продолжались.
Андрес допускал, что информация, загруженная в его подсознание ещё в детстве, возможно, теперь извлекалась с помощью новых программ для видеосимуляции. Хотя жизненная связь с родителями давно потеряна, но вот теперь они стали чаще сниться. Отец считался погибшим, а мама находилась на излечении в клинике для душевнобольных, и, во время первых посещений она не узнавала своего сына, а потом и посещения запретили. Кусочек сновидений про его детство выглядел так: живописный берег небольшой речки, сосновый бор и заросли белёсого ивняка, редкое гармоничное природное сочетание, белый песок на берегу с барханами на откосах, прозрачная лагуна, заметное течение выстилает на дне тёмно-зелёные водоросли. Девочка с рыжеватой косой, местами переливающейся каштановым оттенком, в ярко-жёлтом купальнике, с изумрудными вставками, несётся по кромке воды. Брызги азартно разметаются вокруг неё вперемешку со смехом и заразительным радостным визгом. Родители, размякшие от летнего зноя, томно улыбаясь, кивают в направлении реки, приглашая Андреса освежиться. И вот мама, держа его за руку, осторожно заходит в воду, папа с разбегу ныряет в поток. Неожиданно перед ним оказывается та самая девочка, разборчиво произносит: «Давай знакомиться, я ‒ Глория!» Он изумляется не столько её имени, сколько знакомым чертам лица, оно точь-в-точь как у тринадцатилетней мамы из цифрового семейного архива. Она продолжает открывать рот, но слов ему уже не разобрать, мимика продолжается долго, и лишь в конце до него доносится фраза: «Запомни, родители всегда рядом, нужно только оставаться любящим сыном, и они почувствуют!..» Вот здесь Андрес обычно просыпался, так и не услышав, что они почувствуют: его любовь, близость присутствия или ещё что-то. Вот это главное слово ускользало от него, пряталось, затиралось. Да, в его воспоминаниях, ещё не затёртых искином при чистке памяти, присутствовал тот случай отдыха на реке, сюжет и картинка – всё так, и была девочка, лицо светлое в конопушках, чуть-чуть похожа на его маму, но имя у неё обычное, и спрашивала она так: «А вы откуда приехали?» Кто-то домысливал его реальность во сне, слегка менял сюжет и некоторые факты, выходила полуправда о его детстве. Он испытывал амбивалентность. Это его беспокоило.
«Сонные казусы» ‒ такое называние ввёл биокомпьютер Андреса, но странности на орбите происходили и другого плана. В школьные годы он посещал студию юного актёра, где научился создавать и удерживать в сознании вымышленные образы. Ему нравилось часами мечтать, как он играет со щенком, годовалым хаски. Родители не разрешали в доме заводить животных из-за несбалансированного семейного бюджета, налог на живность был слишком обременителен. В студенческие годы привычка создавать образы плавно перекочевала на людей, красивых, идеальных в общении, девушек. Кто-то невидимый сублимировал во сне образ девушки, сделал его более чётким, выстроил диалог. Ему являлся образ Леси, белокурой студентки с длинной косой. Впервые инициатором диалога во сне выступила она.
– Андре! Прошу, открой глаза, – ласково просила она.
– Боюсь! – отвечал Андрес.
– Что же пугает тебя, мой Хаски?
– Я боюсь, что потеряю тебя.
– Открывай! Не бойся, я всегда рядом!
В этот момент он проснулся, открыв глаза. Прозрачный голубой образ девушки, словно сотканный из невидимой космической пыли, сублимированный магнитным генератором с помощью импульсов его биокомпьютера, левитировал перед ним на расстоянии вытянутой руки. Андрес на пару секунд прикрыл веки с надеждой, что мираж растворится, но этого не произошло. Тогда он встал и протянул руку. Едва кончики пальцев коснулись воображаемой голограммы, как мираж исчез. И в этом случае он испытывал амбивалентность, но уже в квадрате – ему хотелось, чтобы образ повторился. В студенческие годы друзья и близкие знакомые иногда обращались к нему «Андре», «Хаски» – называл только отец, поддерживая его мечту о собаке.
Рекомендуемые центром управления метапрограммы для защиты от стрессов и депрессий включали в себя локальную порцифию. Известная корпорация «Киберлогос» умело продвигала порцифию как эффективный лечебный процесс от моральной рефлексии, одной из ветвей ностальгии. Порцифия, или «порча цифровая», заключалась в блокировке бессознательных автоматизмов мышления человека. Изначально персонал компании присвоил этому процессу мем «порча памяти», но прижилось название порцифия. После осуществления масштабной порцифии биомозг человека лишался доступа ко многим массивам памяти прожитой жизни. Человек как бы начинал жизнь с чистого листа, и его не беспокоили неприятности из прошлого.
Локальная порцифия не смогла избавить биомозг Андреса от самокопания. Хотя известно, что самокопание планов не строит и не живет будущим, но отвлекает от настоящего, и, вероятно, его можно отнести к вирусным программам в биокомпьютере человека. Но было в этом что-то от реального человека, что-то душевное, пока ещё не оцифрованное искусственным интеллектом и не распознанное. Например Андресу очень хотелось разобраться и понять, что произошло тогда в детстве, когда их семейное счастье и благополучие внезапно закончились. В чём причина возникновения трагедии, что послужило триггером, а что было катализатором процесса деградации семьи? Вопросов много, поучаемые ответы от социальных служб не удовлетворяли даже сами службы, а порцифия отформатировала те крохи воспоминаний, которые могли дать хотя бы туманные намёки, как и где начинать поиски истины.
Итак по факту. Ему внушали, что папа и мама любили друг друга, обожали и баловали его. Но потом они поссорились из-за родственников, временно расстались по утверждению его мамы. Затем с папой произошёл несчастный случай, мама охарактеризовала это так: «Он затерялся в глубинах космоса». Мама очень сильно переживала, на нервной почве развилась неизлечимая болезнь, как поведал по секрету воспитатель из детского дома, она совершила несколько попыток самоубийства, но её каждый раз спасали. Их семейная идиллия обернулась драмой, поэтому его воспитанием занималось государство в лице искина, а там, где госвоспитание детство заканчивается. Теперь он лишь предполагает, что стало началом конца, но, возможно, всё обстоит по-иному. О других родственниках Андрес почти ничего не знает, ну разве что про дедушку с бабушкой по линии матери, которые проживали где-то в далёком городке. Мама навещала их каждый год, но никогда не брала Андреса с собой. Однажды заболел дедушка, а бабушка не могла ухаживать за ним, ибо, как говорила мама, у неё были непорядки с головой. Некоторое время мама жила у дедушки с бабушкой, но потом их перевезли к ним, в тесную городскую квартиру. Они заняли комнату Андреса, а ему определил место за ширмой в спальне родителей. Через некоторое время он заметил, что папа с мамой начали подолгу шептаться, иногда повышали голос друг на друга, затем папа отбыл в какую-то длительную командировку. Вот и все крупицы доступной информации о семье, об отце ему больше ничего неизвестно, а личные воспоминания затёрты пресловутой ежегодной порцифией.
Изучая цифровой семейный архив, заботливо предоставленный опекуном без лица – искусственным интеллектом, Андрес обнаруживал, что всё больше и больше походил на отца. Всматриваясь в лицо молодого брюнета с левым пробором длинной шапки волос, закрывающей почти полностью уши, широкими тёмными, но не густыми бровями над прищуром карих глаз, правильным прямым носом, утиной пипкой на кончике и глубоким желобком над верхней губой, Андрес вспомнил, как однажды биомозг выдал: «Испанец с узким подбородком и широкими скулами». Почему испанец, Андрес не мог ответить себе, национальность родителей скрывалась опекуном. Роста Андрес был чуть выше среднего, худощав, фигура и лицо почти точь-в-точь как у отца, разве что только желобок под носом не такой глубокий и губы мамины, припухшие, да и глаза, хоть и карие, но с зелёным кошачьим оттенком. В детстве он не мог охарактеризовать отца, а теперь, его глубокое «я» почему-то навязывало, что, его родителя скорее можно отнести к тихим авантюристам. Такие люди ничем не приметны, но периодически по жизни выделывают выкрутасы, удивляя всех вокруг, и всё же биомозг не относил отца к беспринципным людям, по какой-то причине он выбрал работу вместо семьи.
