Сергей Викторович Пилипенко
Крестоносцы
Наевшись, младенец немного поиграл, думая о чем-то о своем в этих глубоких, пока еще не выразившихся до конца глазах, а затем снова заснул, прибегая к помощи той же груди.
Мать также немного вздремнула, и солнце сполна отдало им свою теплоту, насыщая лучом пространство и еще более освещая уходящую темноту уже прошедшей ночи.
Близилось настоящее утро, полное тепла и света. Они спали, а природа молча оберегала их, и даже где-то там неподалеку притаившийся зверь не смел нарушить их обоюдный покой.
Шел шестой день рождества Христова, опоясывающий всю землю новым видом обогащенного тепла и вносивший свои сильные стороны в беспомощную окультивацию самих человеческих жизней.
Еще никто не знал о его рождении, и еще все думали, что нет на свете Христа.
Это и было той праздной в бытующем эпосе ошибкой, которая заслуженно относилась к самим людям того пустынно идущего, тщедушного времени.
Не боль и не голь рвущегося на части тела оскверняла субординацию исполнения любой протекающей в быту силы власти. Обычная людская злоба пролегла в основе настоящего светорождения Христа.
«И, да ниспослал нам Господь сына своего на Землю во имя блага и тепла, и света», – так споют потом люди-грешники, в ту пору принимавшие в этом процессе немаловажное для самого Христа жизненное участие.
Но так будет потом. А тогда, они сами усугубили свою вину, создав все условия для ободлева человеческой цели рождаемости и, сопутствуя своему же горю, усугубляли эту вину и дальше, исповедуя в себе самих и не приветствуя восходящую совесть потока.
На седьмой день жизнь нормализовалась, и мать с только что проснувшимся младенцем все так же улыбнулась солнцу. Но их бедствия только начинались, несмотря на их силу возникновения и даже, невзирая на силу поднебесья.
Вверх идущий по течению – обязан добиться его истока. Таков был завет его воли сверху, и таковой сказалась сама его жизнь.
Глава 2. Исповедь греха
«Указуй, но памятуй, что ниспослание верха – есть воля и пророждение нового в искренне восходящем свете», – гласит настоящая Библия о делах житейских.
Но, что лежит в основе этого, уже всенародного эпоса? Попробуйте, разберитесь.
Важен смысл не только как инаугурация восхождения, но и как не колеблющиеся во времени проросли вглубь уходящей правды.
Но продолжим наш рассказ и осветим путь от истока до пророка, несмотря ни на какие субординации права, и даже не взирая на усталь от своеобразия подобного словоизложения.
Мальчик рос, казалось, не по дням, а по часам.
Мать даже немного удивлялась этому. То ли это происходило от довольно частого кормления, то ли от того, что она очень часто молилась за его благополучие и здоровье в этом окружающем, почти мертвом мире, пугающим издали своей мертвецкой бледностью в опоясывающей зеленой примеси деревьев.
Тишина уже была условной необходимостью их близкого общения с природой и даже иногда пугала своей возрастающей глухотой.
Прошел месяц. Мальчик подрос и уже не казался таким слабым и беспомощным, как это было вначале.
Мать без устали приглядывала за ним и, почти не переставая, молилась богу за их спасение.
Наверное, за этот месяц она стала к нему на столько ближе, на сколько может человек, вообще, приблизиться к кому бы то ни было и даже сродниться.
И, может от того, что она поверила в свою правоту совершенного ею поступка или познала горечь судьбы многих таких до нее, женщина обрела настоящую веру в силу гораздо большую, нежели та, которой все боялись и почему-то мало преклонялись.
Изуверие стало беспричинной злобой дня. Везде измывались, глумились, убивали, раздевали догола и бросали на съедение живой твари, втыкали в одежду крохотные иглы и заставляли носить ее, дабы помнили о каком-нибудь добре, сделанном подателем настоящей власти.
И не было просить у кого помощи, окромя самого себя. И не было к кому обратить себя, дабы избежать какой злой участи.
Даже узы семьи того маленького племенного общества не давали общую степень благополучного исхода. Казалось, сама природа измывается над ними. Уничтожает их же руками.
Говорили, на Землю ниспослан какой-то злодей в человеческом обличье. Но теперь, обретая в себе уверенность, жизненную стойкость и небольшую капельку настоящей веры, Мария не верила им всем.
Не было никогда такого злодея и не будет впредь. Это люди породили его в своей собственной безнаказанности, изуверии и лжеоправдании своих поступков.
Это они создали настоящее злодейство и теперь бегут от него, как муравьи от жаркого костра в стороны.
«Нет, – думалось в ту пору молодой женщине, – не может быть такого, чтобы на Земле восторжествовал какой-то не мыслимый для таких, как она, злодей. Скорее, мы сами в себе злодеи, если допускаем это с собой. К чему винить кого-то, когда сам в чем-то кому-то уступаешь и прячешься, как побитый пес в кусты. Если нет до нас дела богам, то почему тогда мы так страдаем? Значит, бог есть, ибо не было бы его – не было бы и состязаний в любви к другому такому же, позади и рядом идущему».
Так заключала сама для себя молодая мать, делая что-то по дому или заботясь о ребенке.
Ей некогда было отдыхать и в те редкие выпадающие минуты свободного времени, она просто спала, так как сильно утомлялась за время постоянных забот и хлопот.
Прошел еще месяц.
Мальчик немного подрос, а мать начала подумывать о том, как бы ей подыскать другое жилье.
Вскоре должна была наступить зима, и хотя это не сильно холодное время, все же нужно было подумать о том, как дальше существовать и где доставать себе пищу. Ведь в округе уже почти ничего не осталось.
Она с грустью смотрела на последние крохи зерна, собранного только вчера на заброшенном участке, и даже тихонько всплакнула. Нужно было что-то предпринимать. Но что?
У нее никого нет. И никому она, кроме своего сына не нужна. Кто ее прокормит, кто пустит к себе?
А если даже и пустит, то кто поверит в ее судьбу, а тем более, ее рассказу о том, что она сама выжила в этих краях.
Местность здесь была не очень гористая, но и долиной ее не назовешь.
Повсюду росло пальмовое дерево, совсем незначительная часть фруктовых деревьев и небольшие кусты плодовитого растения, питаться плодами которого было очень плохо, так как они вызывали потом необычайную жажду и к тому же, придавали горечь ее молоку.
Сама земля, в основном, была песчаной с примесью довольно большого количества глины, а также красного пористого камня.
Часть земель, специально отобранных местным населением, была предназначена под посевы зерновых, но даже в течение многих лет ее постоянной обработки она скудно родила, не давая хорошего урожая тем племенам, что эту местность населяли.
Мария шла сюда вместе со своим племенем. Они хотели выйти к морскому побережью, дабы попробовать соленой воды и где-то рядом с ним обустроиться.
Главный говорил, что в тех краях должна быть хорошая земля, которая даст им прибыль и удвоит хозяйство. А, может, по дороге найдут и что-то более подходящее.
Женщина снова посмотрела вокруг, и ее сердце больно заныло. Нарастала внутренняя тревога за свою жизнь и сына.
«Что же делать? – напряженно думала она все это время, – Запас почти закончился, молоко на исходе и поблизости никого нет».
В отчаянье она даже заломила руки и бросилась на землю, моля о своей пощаде неизвестно кого. Ей были известны только имена богов и их общего хранителя, но кому конкретно она молилась, Мария не знала.
И тут ей в голову после небольшого рыдания пришла странная мысль.
«Надо идти на юг и спасаться. Там мое счастье».
Женщина подняла голову и посмотрела в ту сторону. Что-то опять, как и в прошлый раз, блеснуло впереди, и она почти побежала, оставив в хижине малыша.
Но по дороге, вспомнив о нем, решительно возвратилась и, подхватив на руки, бросилась обратно в сторону мерцающего в лучах солнца света предмета.
Добежав до места, она вначале не обнаружила ничего и с удивлением посмотрела по сторонам.
И лишь внимательно всмотревшись себе под ноги, женщина увидела блестящую серебряную монету. Это блестел настоящий динарий того государства, в котором они раньше жили.
«Значит, – решила она про себя, – племя ушло в эту сторону, то есть тоже на юг. Но, что мне это даст, если я последую за ним. Да и ушло ведь оно далеко от меня за это время».
И снова она посмотрела вперед по дороге, избитой то ли копытами лошадей, то ли огромной людской толпой, бежавшей от вшивой нечисти.
Где-то впереди что-то блеснуло, и Мария с сыном на руках пошла дальше. Дойдя до места, она нашла такую же монету.
– Что это? – тихо зашептала женщина, – какое-то чудо? Или это просто я сплю? – и она потерла одной рукой глаза.
Но чудо не исчезало, а, наоборот, всмотревшись дальше, Мария снова увидела блеск и опрометью бросилась туда.
Так повторилось семь раз.
Когда женщина подобрала седьмую монету, то посмотрела по сторонам. Где-то впереди было ясно видно невысокое гористое скопление в виде больших камней, и она, не раздумывая, пошла в ту сторону.
Дорога постепенно уходила вправо и заставила Марию на минуту задуматься.
Но, приняв окончательное решение, она решительно направилась в сторону возвышающихся камней, по дороге осматривая окружающую ее растительность.
Деревьев стало немного меньше и кустов тоже, но зато появились какие-то всходы с небольшими клубнями в завязи, уже изрядно проросшие и дающие надежду на хоть какую-то еду.
Но самое большое чудо, которое она могла еще где-либо повстречать, ждало ее впереди.
Уже совсем недалеко от расположившихся буераком громадных камней, она увидела мирно пасущуюся на свежей траве козу.
Мария снова потерла глаза.
Уж не сон ли это, или какое марево в глазах?
Но, нет, коза не исчезла и даже приветливо подала свой голос, увидев приближающуюся к ней женщину.
Мария подошла почти вплотную к животному и попробовала погладить ее по густой шерсти. Коза довольно отозвалась и даже потерлась о ее бок.
И снова мать порадовалась. Наверное, все же боги заботились о ней. Но, о ней ли?
И здесь впервые молодая женщина задумалась о младенце, неизвестно как появившегося у нее внутри.
«Вот оно, – подумала она, – это откровение. Значит, сын мой надлежит богам. Это они о нем заботятся и хотят, чтобы он выжил и дал людям что-то такое, что они хотели бы видеть на Земле».
Эта мысль придала невероятную силу хрупкой женщине, и она, как бы сразу, стала вдвое старше и мудрее.
Мария подошла поближе к камням и заглянула внутрь расщелины.
Было немного темновато, но и так стало ясно, что другого выхода здесь нет.
Значит, им с сыном там будет хорошо и уютно, если, конечно, она дооборудует это место под жилище.
И мать, недолго думая, положила на траву все еще спящего малыша, подстелив небольшую холщовую ткань на сухую охапку травы, и усердно взялась за работу, лишь изредка поглядывая за ребенком и козой.
Она снова наломала пальмовых листьев и переплела ими найденные сухие жерди. Потом насобирала сухой, не колючей травы и положила сверху. После чего, сняв с себя часть верхней одежды, постелила ее, образовав хорошую и мягкую постель, как для нее, так и для малыша.
Козу она решила держать рядом с собой, а точнее, обогревать ребенка с другой стороны, ибо, что ни говори, а ночью в этой небольшой, но удобной пещере холодно. Мать обшарила руками все углы и еще раз убедилась, что другого выхода нет.
Наверное, камни свалились очень давно, и другая сторона уже порядком обросла нанесенным песком и растительностью.
«Что ж, это хорошо, – думала молодая мать, – по крайней мере, будет теплее и не так сыро».
Здесь же, в пещере она решила обустроить себе место под разведение огня и выпечку лепешек.
Но для этого требовалось сходить обратно к старому месту и постепенно перенести все сюда.
Мария решила не оставлять сына и взять с собой, но подумав, что так она слишком долго будет перекочевывать с места на место, все же пришла к выводу, что нужно оставить его здесь вместе с козой, заведомо прикрыв вход в пещеру большим, но не сильно тяжелым камнем.
Покормив малыша и поиграв с ним до той поры, пока он снова уснет, мать уложила его возле обустроившейся рядом козы на свежеприготовленную постель и, загородив вход камнем, пошла к хижине на старое место.
Назад пришлось идти почему-то гораздо дольше, чем она предполагала, но все же Мария решила добиться своего и ускорила шаг почти до бега.
Вскоре показалось и их жилище. Она быстро вошла внутрь, раскурочила старое пепелище и, сложив камни в сделанную ранее купель, пошла обратно.
Отойдя шагов пять, Мария поставила свою ношу и вернулась, решив захватить с собой хотя бы одну из больших посудин под воду. Забрав то, что хотела, она взяла на руки свою ношу и побрела к пещере.
Тяжесть оказалась ей не под силу, и по дороге пришлось несколько камней оставить в стороне. Спустя полчаса она уже подходила к заветной пещере.
Там все было тихо. Мария заглянула внутрь. Коза мирно лежала, пережевывая траву, которую ей предварительно набросала хозяйка, а ребенок спокойно спал, даже не тревожась из-за отсутствия матери.
– Фу-у, – облегченно вздохнула женщина и вытерла пот, бежавший со лба ручьем, – слава богам, все в порядке, – и она принялась заносить свой скарб.
Немного отдохнув и набросав козе еще травы, Мария отправилась обратно.
Прошло два часа. Женщина, хоть и уставшая, но все же довольная своим трудом и новыми находками, сидела в пещере и кормила в очередной раз малыша.
«Все-таки сейчас будет немного легче, – думала она про себя, всматриваясь в черты своего маленького сына, – коза даст нам молоко, надо только ее раздоить, а из ее шерсти я сплету хорошее теплое покрывало. Глядишь, через время мы здесь хорошо обоснуемся. Главное, конечно, чтобы коза не пропала», – и мать твердо решила больше ее никуда не отпускать, а сплести из травы крепкую веревку и привязать животное.
На ночь же, да иногда и днем укладывать здесь подле них. И тепла больше, и как-то спокойнее. Все-таки живая тварь рядом. И снова Мария порадовалась.
«Как хорошо, что я пошла вслед за блеском монет и нашла это место. Спасибо богам, не дали пропасть с голоду», – и она мысленно помолилась в душе за себя и своего сына
На следующий день, обследуя более тщательно их небольшое убежище, Мария увидела вверху тоненький лучик света, падающий в один из близлежащих от нее углов пещеры.
Она взяла длинную палку и поковыряла заскорузлую землю. Щель немного расширилась, а на пол упало несколько кусочков слипшейся грязи.
«Вот хорошо? – обрадовалась женщина, – значит, здесь тоже есть глина и если проделать дыру, то можно потом вымазать хорошую печь до самого верха».
Эта мысль показалась Марии сейчас самой важной, и она решительно взялась за дело, отыскивая снаружи нужный материал и хорошую для лепки глину. Вечером их жилище уже имело совершенно иной вид.
К верху уходила каменная, слепленная глиной труба, упирающаяся прямо в потолок, а внутри была сооружена из того же материала большая печь, в которую женщина вмазала те части доспехов, на которых пекла лепешки, Теперь, у нее была хорошая домашняя помощница, которая и обогреет в случае каких холодов, а заодно и накормит горячей лепешкой или напоит горячим питьем.
Расширив немного по углам пещеру, Мария вымазала глиной все ее стены, при этом не забывая вкладывать внутрь пальмовый лист, чтобы лучше сохранялось тепло, а постель переместила поближе к печи.
Оставался пока нерешенным вопрос с входом, и женщина твердо решила сходить еще раз на прежнее место и забрать старую, сделанную ею самой дверь.
Через два дня на входе красовалась такая же, вымазанная глиной и под цвет самих камней загородка, даже вблизи которую вряд ли можно было бы принять за дверь.
Так женщина обезопасила себя от постороннего глаза, если вообще в этих краях кто объявится. Внутри же она соорудила хорошую дополнительную перегородку, отделявшую входную часть от непосредственного жилища, что давало больше тепла и в случае чего, дополнительную защиту от неожиданных гостей.
Там же Мария расположила и копья, подобранные на дороге, а еще через время она перетащила сюда большой щит и короткий меч, брошенные кем-то в густой траве неподалеку от пещеры.
Немного подумав, женщина соорудила себе еще и лук со стрелами, используя как нож острые края меча, а в качестве наконечников небольшие заостренные продолговатые камни.
Раздоившись, коза хорошо давала молоко, которым мать иногда кормила и сына. Тот немного кривился, но все же хоть часть отпивал из сделанной матерью глиняной чаши.
Снимая вылезающую шерсть с козы, Мария принялась за пряжу. Через месяц у нее накопилось довольно большое количество прядильных ниток, сделанных самым обычным способом, и она взялась за вязание.
Спустя еще полмесяца на их постели лежало хорошее пуховое покрывало, дающее возможность сохранять тепло даже в холодное время.
Но Мария на этом не останавливалась. Она пряла и вязала дальше как на подрастающего малыша, так и на саму себя. К этому времени ее одежда порядком износилась, и нужно было что-то изготовить, чтобы прикрыть оголившиеся места.
Но не это особо расстраивало молодую женщину. Нужно было думать о козе. Чем ее кормить в зимнее время, и о том, как она будет согреваться, если вдруг солнце долго не покажется на небе.
Для животного Мария решила заготовить сушеной на солнце травы. А для себя наготовить хорошую гору дров, наломав веток из растущих деревьев.
Спустя время, когда ребенку исполнилось четыре месяца, она вдруг обнаружила в той же пещере небольшое количество обуглившихся камней.
«Наверное, кто-то до меня здесь жил», – подумала Мария и хотела уже отбросить в сторону один из таких кусков, но, почему-то передумав, бросила его прямо в печь.
К ее великому удивлению, камень возгорел пламенем и дал невиданную ранее теплоту, образовав после себя небольшую кучку тлеющего огня.
Женщина, как завороженная, смотрела на это и не могла понять, что это за чудо.
Но тут ей пришло в голову старое упоминание ее отца о том, что когда-то боги топили печь большими камнями, изымая их из самой земли.
«Вот оно что, – подумала женщина, подкладывая в еще красноватые угли новый каменный кусок, который через время, так же, как и первый, воспылал пламенем, дав такую же теплоту, – это, наверное, и есть камни богов. Как же я сразу не догадалась».
В пещере стало еще теплее и даже немного жарковато. Камень через время перегорел, оставив после себя тлеющие части углей, которые довольно долго не затухали.
Мария примерно подсчитала время поддержания ими огня и радостно улыбнулась.
«Если зимой или в какое другое холодное время не будет солнца, то я буду поддерживать огонь этими камнями, пока хватит. Надо посмотреть в округе. Может, есть где-то еще», – и она решительно направилась на выход.
Немного побродив и оказавшись позади их убежища, Мария нашла похожие куски больших подобного цвета камней. Раскопав верхнюю их часть, женщина обнаружила, что там их превеликое множество. Надо только чем-то откалывать куски. И тут она вспомнила за свой короткий меч, который часто использовала вместо ножа.
– Вот, что поможет мне в этом, – тихо сказала Мария и пошла за нужным предметом в пещеру, прихватив с собой один кусок обнаруженного ею камня.
Возле входа она попыталась его разжечь обычным способом через прозрачный камень, но тот, к ее удивлению, возгораться не горел.
Тогда Мария разложила небольшой костер из сухой травы и тонких ветвей и уже затем бросила туда свою находку. С минуту полежав, камень загорелся.
– Ага, – поняла женщина, – значит, его надо разжигать только от большого огня. Тогда, все равно нужно и дерево, и эти камни.
Сделав достаточно большой запас необходимого ей топлива, Мария занялась обустройством своей небольшой пещеры.
Она налепила много разных изделий из глины, в большей части предназначенных для домашнего обихода, и обожгла их на костре, используя при этом короткую рукоять меча, дающую возможность не касаться самой поверхности обжига.
Но были в ее скромной утвари и небольшие вещи, предназначенные для ребенка.
Мать вылепила, как могла, фигурки лошадей, козы, коров и других животных, которых она когда-то видела сама. Сейчас, конечно, они были мало нужны, но все-таки мать решила сделать это на будущее, чтобы не отнимать время в более беспокойный период его возраста.
Судя по прошлой зиме, места здесь не особо отличались холодом, но нужно быть начеку всегда. Ведь никогда не знаешь наперед, что сотворят боги и с ними, и с окружающим.
Так и проходило время в беспокойных заботах о себе и сыне, отсчитывая день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем.
Мария уже устала и ждать, когда наступит похолодание и даже подсчитывала в уме какое сейчас время.
Но холода пока не наступали, и вокруг было еще довольно тепло.
К своему удивлению, незадолго до того, как сыну исполнилось полгода, она обнаружила неподалеку в земле какие-то плоды, с виду похожие на земляной горох, но немного побольше.
Взяв один из плодов, Мария попробовала на вкус, но сразу же выбросила. Он был несъедобным.
Случайно тот угодил в разведенный ею неподалеку костер и, полежав там немного, задымил.
Женщина вытащила его оттуда и бросила в сторону. Когда он остыл, она с жалости к животному дала попробовать и ему. Та быстро съела, не обращая внимания на его вкус.
Тогда Мария решила принести еще ей такое же. Спустя минуту, она протянула козе сырой свежевыкопанный плод. Но, к удивлению, коза не стала его есть. Немного озадаченная женщина бросила плод снова в костер,а через время, когда тот немного почернел, вытащила и положила остывать.
После этого, дождавшись охлаждения, Мария опять протянула животному плод, и та, как и в прошлый paз, обнюхав его со всех сторон, съела.
И вновь молодая мать ушла за тем же самым, а после проделала ту же операцию, что и ранее.
Но теперь, попробовала на вкус сама. Оказалось, что так плод гораздо вкуснее и к нему даже можно привыкнуть. Накопав довольно большое количество таких земляных плодов, Мария перенесла их внутрь, а часть поджарила на костре.
Попробовав снова, она убедилась в том, что их вполне можно употреблять в пищу, а значит, выживаемость увеличится в несколько раз.
Надо только сделать запасы побольше и можно быть спокойным за себя, сына и не расстающуюся с ними козу, которая несла на себе все их заботы, горести и радости, ибо спасала им жизнь.
Шло время. Мальчик подрастал и потихоньку начинал что-то говорить.
Мать посчитала время от его рождения. Получалось, что ему уже исполнилось восемь месяцев.
К этому времени трава совсем упала и козу приходилось кормить чем придется, даже порой от деревьев сухим завядшим листом.
Оставались еще плоды, накопанные ранее, но женщина их не трогала и берегла на более холодное время. Вместо них она приспособилась давать животному небольшую часть ранее натолченного ею зерна из прошлых посевов, да прибавлять к этому ее же собственное молоко.
Сама же обходилась одной дневной лепешкой, чашкой горячего козьего молока и частью напеченных в золе найденных плодов.
Сын подрастал, и ее молока уже ему не хватало. Потому, мать начала больше поить его козьим, немного урезав себе в дневной дозе.
Однажды, как-то раз выйдя из пещеры наружу, когда уж совсем похолодало и травы вовсе не осталось, женщина обнаружила еще небольшое количество плодов, прикрытых сухой травой.
Наверное, в более теплое время их просто скрывала высокая трава, и потому не было видно.
Раскопав, Мария увидела, что они еще мельче, чем те, что запасла ранее. Но все-таки и эта находка ее порадовала.
Это давало возможность хоть как-то дотянуть до весны, пока взойдет первая молодая трава, и их коза сможет добывать пищу сама.
Она переносила все найденное внутрь и сразу же дала довольно большое количество козе, дабы она немного прибавила в молоке.
Животное с удовольствием съело все и даже попросило добавки своим голосом, но Мария не стала давать больше. Надо было экономить.
Так вот, потихоньку и двигалось время вперед. Мария к зиме еще больше исхудала и, казалось, качни ее ветер, и она упадет.
Но так было только внешне. Внутри же, женщина была полна сил и надежд, что они с сыном добьются своего и выживут в этих условиях.
Пещера хорошо обогревала их самих, а долго не протухающие угли камней давали постоянно идущее тепло, так что бояться простуды не приходилось.
Мать всячески прятала сына в сотканные ею одежды, если выходила куда-то наружу по своим делам.
Прошло еще четыре месяца.
Холода немного спали, но трава пока не появлялась. Запасы еще оставались, но Мария волновалась за их будущее и постоянно искала какой-нибудь выход из положения.
Но, что она могла сделать, если его действительно не было. За все то время, которое провела в этих краях, она ни разу не слышана ни ржания лошадей, ни людского шума, ни даже рыка какого зверя.
Словно весь мир исчез из ее окружения, и они втроем находились наедине с природой.
Однажды ночью она проснулась и услышала, как немного дрожит земля, и даже испугалась этого.
Но вскоре все прошло и напоминало просто какой-то кошмарный сон. И только днем Мария обнаружила появившуюся в ее печи небольшую щель, дающую понять, что это было действительно, а не во сне.
Женщина даже испугалась: а вдруг, эта пещера рухнет на них, но тут же подумала:
«Нет, раз боги упрятали нас здесь – значит, они знают, что мы в безопасности. Вот только еда на исходе, а так все ничего».
И словно в ответ на ее такое беспокойство внутри головы что-то треснуло и заговорило:
– Живи здесь и не бойся. Так надо. А есть поищи под ногами.
И после этого все исчезло. Мария испугалась пуще прежнего. Неужто, боги заговорили с ней? Как же так? Этого не может быть! Или, может, это ей чудится так?
И тут голос зазвучал снова:
– Слушай и подчиняйся. Не думай о своем, думай о сыне. Он твоя вера и успокоение.
Мария пала на колени и начала молиться, но тот же голос приказал:
– Встань и иди поищи в земле то же, что и раньше, но ищи лучше. И не забудь весной окопать все и вкинуть семя, а также плод.
– Хорошо, хорошо, я исполню, – зашептала испуганная Мария, – только не гневайтесь.
Голос смолчал, и женщина, поднявшись, вышла наружу, прихватив с собой меч, чтобы раскапывать нужные места.
Она долго бродила по пустому полю, но ничего не нашла и, уже возвращаясь обратно, услышала:
– Ты плохо смотрела. Ищи там, где искала уголь.
– Какой уголь? – хотела крикнуть она, но тот же голос добавил:
– Тот камень, который горит.
И Мария послушно двинулась дальше, обходя свое убежище.
Теперь, когда чей-то глас руководил, ей было немного легче и спокойнее, чем прежде. Но тот же спокойный голос предупредил:
– Не жди, что будем увещать тебя так дальше. Пользуйся тем, что у тебя в голове дано самой природой твоего рождения. За сына не тревожься, но и не бросай его, где не следует. Пока прощай и надейся на хорошее.
Женщина мысленно попрощалась, и какой-то внутренний' треск прекратился.
Голова сразу заболела, и стало немного тошно. Она присела на землю, но тут же спохватилась. Надо беречься, не ровен час, заболеть. И, немного постояв, Мария двинулась дальше, внимательно рассматривая участки земли.
Наконец, она нашла то, что искала. Голос не обманул. Мария поковыряла мечом сбившуюся землю и опрокинула наружу сразу несколько плодов.
– О-о, да их тут много, – невольно вырвалось у нее вслух, и она дальше продолжала рыхлить грунт.
Спустя час, женщина накопала довольно много таких плодов и принялась понемногу переносить внутрь жилища.
Каким же было ее удивление, когда, войдя в пещеру, она увидела стоящего сына, пытающегося пройти вдоль стены.
То были первые шаги по земле Иисуса, и то было первое знамение ей о том, что она родила настоящего человека.
Мальчик не был похож на остальных, какими она помнила других детей. Он был более покладист, более доверчив, без надобности не капризничал и даже сам научился ходить.
«Возможно, его научили этому боги, – подумалось Марии, -но как, она ведь от него не отходила ни на шаг, разве что на чуть-чуть.»
Мать подошла к ребенку и, бросив свой найденный скарб в сторону, протянула руки. Он быстро пошел ей навстречу. И снова она удивилась.
«Нет, – подумала мать, – это не обычный человек. Наверное, он из самих богов».
Мальчик дошел до ее рук, держась за стену, а затем бросился в объятия.
Мария крепко прижала сына к себе и заплакала. Уже тогда она поняла, что он не будет принадлежать ей, а скорее всего, его заберут на небо.
– Вот только зачем я родила его на Земле? – думала она про себя, утирая слезу и все так же прижимая малыша к себе.
– Ладно, сынок, посиди здесь, – обратилась она к нему после непродолжительного молчания, – я пойду, занесу нашу еду.
Мальчик посмотрел ей прямо в глаза, немного кивнул и сел на пол. Она пересадила его на их общую постель и, обратившись совсем по-взрослому, сказала:
– Посиди здесь, я сейчас вернусь. Хорошо?! -
тот опять слегка кивнул и опустил глаза, подавая знак, что занят своим делом.
Мать дала в руки игрушку и добавила:
– Вот, поиграй с ней. Она хорошая. Это я ее сделала, – и уже после этого направилась к выходу.
Плодов было многовато, и за один раз унести не удалось. Потому, ей пришлось возвращаться сюда еще дважды. Но Марию это не смущало.
Привыкшая к тяжелому труду еще с детства, она подчинялась сухому закону природы. Выживает тот – кто сильный.
Занеся последнюю часть накопанных овощей, Мария плотно прикрыла дверь, чтобы не убегало драгоценное тепло и отправилась, помыв руки, к своему ребенку.
Тот игрался врученной ему игрушкой и как-то очень внимательно всматривался в ее очертания.
– Конь, – сказала мать, указывая пальцем на свое изделие и глядя сыну в глаза.
– Ко-о-нь, – тихо проговорил мальчик, немного протягивая буквы и чуть-чуть улыбаясь.
Мать снова повторила то же слово и опять показала на игрушку. Мальчик помотал головой в стороны и так же протяжно выговорил слово.
Мария обрадовалась. Значит, он уже понимал, что от него
хотят. И это усилило еще больше ее веру в то, что сын преуспевает гораздо быстрее, нежели другие младенцы.
На минуту она отвлеклась и занялась приготовлением пищи для себя и животного, а мальчик, продолжая рассматривать свою игрушку, лишь иногда посматривая на то, чем занимается его мать.
Мария понабросала плодов в уже потухший огонь и тщательно перемешала их в общем пепле. Затем прикрыла частью щита печной проем и снова подошла к сыну.
Ребенок посмотрел на нее и, болтая со стороны в сторону своей игрушкой, почти нараспев сказал:
– Ко-о-нь.
– Да, конь, – подтвердила молодая мать и поднесла к его глазам другую фигурку.
– А это, верблюд, – указала она пальцем на горбатую фигурку животного.
Мальчик вначале не понял, что от него хотят, но в ответ улыбнулся, отложил предыдущую игрушку и взял в руки новую.
