Сергей Васильевич Язев – Кондулуков
Путешествие Джорджа во времени. Встреча с первыми людьми
Побросав ветки и испуганно вереща, светлые низкорослые существа бросились скорей к своему стаду, внимательно наблюдавшему за этой сценой.
Некоторое время они лежали тихо, боясь обратить на себя внимание леопарда.
Но убедившись, что он целиком поглощён своей трапезой, они поднялись и двинулись в путь.
На этот раз их путешествие было коротким, и причиной остановки послужили маленькие красные холмики, которые во множестве возвышались над саванной.
Но это были отнюдь не земляные холмы, низкорослые светлые существа попали в царство термитов.
Нужно сказать, что термиты – «белые муравьи» строят исключительно прочные жилища.
Ни лом, ни лопата их не возьмёт.
Однако сами термиты вкусные, настолько вкусные, что когда «весной» происходит их вылет – вылет будущих «царей» и «цариц» будущих основателей новой колонии и их сопровождает почётный эскорт термитов, в этот день со всей саванны собираются птицы и различные мелкие зверьки для них этот день настоящий праздник.
Вкусны и личинки термитов.
Однако до «весны» в саванне было ещё далеко, тем не менее, низкорослые существа окружили гнездо термитов.
Джордж с интересом наблюдал за ними.
Оживлённо жестикулируя и что-то вереща, они некоторое время стояли подле одного из красных холмиков.
Затем один из них, немного походил вокруг него и попытался просунуть в узкое отверстие волосатую лапу.
Сделав две или три неудачных попытки, он на секунду задумался, а затем, хлопнув себя лапой по затылку, отправился к росшему неподалеку кустарнику.
Подойдя к нему, он сорвал небольшую гибкую ветку и неуклюже начал обрывать с неё другие тонкие веточки и листья.
Видимо, результат работы его не совсем удовлетворил, потому, что он сжал другую лапу в кулак и пропустил через него наполовину очищенный прутик.
Наиболее прочные ветки он откусил зубами.
Сделав, таким образом, прутик он вновь подошёл с ним к термитнику и засунул его в отверстие.
Выждав несколько минут, он затем неторопливо вытащил из отверстия термитника прутик, сплошь облепленный белыми личинками и, не спеша, стал их слизывать.
Его сородич тоже решил последовать примеру своего товарища, и торопливо ковыляя, сильно наклонившись всем туловищем вперёд, побежал к кустарнику.
Но он оказался менее удачливым и проворным чем его соплеменник.
Голодная самка тилакосмила, потерявшая в этот день друга, так и не успевшая полакомиться убитым платилобедоном, терпеливо поджидала свою добычу.
В багровых лучах закатного африканского солнца Джордж только успел увидеть, как в воздух взметнулось, что- то желтое и большое, успел услышать пронзительный предсмертный визг нашего далёкого, далёкого предка и короткая драма эпохи плейстоцена, не успев разыграться, тут же на его глазах и закончилась.
Громко заплакали детёныши, взволнованно заверещали самки, и вожаку понадобилось немало усилий, чтобы успокоить встревоженное стадо.
Однако скоро голод всё же взял своё и теперь за веточками акации отправились уже двое низкорослых светлых существ.
И пока один из них торопливо ломает ветки акации, другой быстро и настороженно озирается по сторонам, готовый в случае опасности тут же подать сигнал своему соплеменнику.
Вот он, нарвав целую охапку веток, заковылял вместе со своим соплеменником к стаду, которое уже давно и нетерпеливо поджидало их.
Подойдя к стаду, они каждому роздали по ветке, и вот уже всё стадо за исключением малышей да нескольких самочек, охраняющих их, кто быстро и ловко, а кто наоборот медленно и неуклюже, освободив ветки акации от листьев, занялось "ужением" личинок термитов.
Но время уже прошло порядочно, и скоро последние солнечные лучи перестанут освещать просторы саванны.
Где будет ночевать это маленькое первобытное стадо?
Вблизи не видно никакой небольшой рощицы, лишь одиноко стоит какое-то дерево. Очевидно, местом своего ночлега стадо изберёт дерево или этот термитник.
Так и есть.
Последнее, что увидел Джордж в багровых лучах заходящего африканского солнца, так этих светлых низкорослых существ, ложащихся тут же без всяких матрасов и подстилок прямо на жёсткую траву саванны.
А что ещё нужно детям природы.
Ведь они только что вышли из её чрева.
Ведь в своём бытие они только, только начинали отрываться от животного мира, только, только начинали идти по своему пути – пути человека.
Ночной ветерок, мягко обвевающий Джорджа, несёт с собой тепло, а не прохладу.
Прямо над его головой, на аспидно-черном небе, ярко сияет созвездие Южного Креста.
Поужинав и разложив палатку, Джордж тоже лёг спать.
На этот раз он предусмотрительно опрыскал и себя и палатку аэрозолью из красного баллончика.
Спит Джордж, спят и странные существа, которых он встретил.
Наверное, снятся им бескрайние пыльные просторы саванны, или, может быть, прозрачные воды тихой и неглубокой речки, возле которой они так хорошо, так недолго жили…
Не спят лишь одни часовые, предусмотрительно выставленные вожаком стада.
Вооруженные толстыми ветками акации и неуклюже переминаясь с ноги на ногу, они до боли в глазах всматриваются в предательски черную темноту, прислушиваются к каждому подозрительному шороху.
Скоро настанет утро.
Скоро вновь взойдёт солнце и напоит своими щедрыми лучами африканскую землю, и притихшая было под покровом недолгой африканской ночи, жизнь в саванне вновь возродится.
Вновь будут шнырять в высокой африканской траве ящерицы, ползать змеи, вновь будут бегать по её бескрайним просторам дикие лошади, вновь раздастся в ней трубный рёв платилобедонов, и саванна вновь оживёт.
Однако, такое предрассветное время особенно опасно.
Уставшие от бессонной ночи стражи небольшого стада могут в эти часы снизить свою бдительность, и тогда может случиться, непоправимое.
Так и есть.
Один из них, наименее бдительный, поудобнее опёрся на ветку акации и самым натуральным образом задремал.
Этого только и поджидала коварная самка тилакосмила.
Нет, она ещё не была голодна, остатки несчастной жертвы, она спрятала метрах в двухстах отсюда.
Но злость, слепая ничего не разбирающая злость, злость и боль от потери друга, толкали и толкали её убивать всё живое.
К тому же эти существа, как она поняла, являлись лёгкой добычей.
Ярко горят её глаза в темноте африканской ночи.
Почти слившись с землёй, она медленно ползёт к стоянке этих существ, слабый предрассветный ветерок доносит до её ноздрей вкусный запах маленьких коричневых тел.
Вот до рокового прыжка осталась два метра, один...., но, то ли случайно опершись во сне на острый сук ветки акации, то ли ещё почему, но задремавший страж лишь на минутку приоткрыл глаза.
И ужас отразился на его лице, его пронзительный продолжительный крик прорезал предрассветную тишину африканской саванны.
И через минуту она наполнилась самыми разными звуками.
В одну гулкую, звенящую ноту слились и хриплое угрожающее рычание разгневанной самки, и яростный рёв самцов тесным кольцом обступивших стадо и беспорядочно, но грозно размахивающих только, что обломанными ветками акации, и звонкий плач малышей…
Но умная самка быстро поняла, что на этот раз добычи ей не видать.
И издав для приличия ещё два громких рыка, она с достоинством удалились, оставив в покое трясущихся и испуганных событиями этой ночи обитателей стада.
Эти крики разбудили и Джорджа.
Он осторожно вылез из палатки и направил свой бинокль в сторону их стоянки.
Гневу вожака не было предела.
Джордж увидел, как он пускает в ход не только кулаки, но и зубы, наказывая нерадивого стража порядка.
Но скоро гнев его охладел.
И дав ещё несколько сильных тумаков провинившемуся, он отпустил его восвояси.
Постепенно всю стадо успокоилось после бурных событий прошедшей ночи.
И лишь несколько самочек продолжали негромко верещать между собою, очевидно, переживая случившиеся.
Однако на этом ночные приключения Джорджа не закончились.
Едва он заснул, как в гости к нему пожаловала чета пещерных львов.
Самка пещерного льва, заметив издали незнакомый предмет, начала осторожно подкрадываться к нему.
До палатки оставалось не более 3-х метров, но тут порыв ночного ветерка донёс до нее исходивший от палатки запах.
Недовольная львица, сморщив нос, громко чихнула раз, другой, третий, из глаз её полились не прошеные слёзы, и чета львов быстро удалилась от этого места.
Эти звуки окончательно разбудили Джорджа, и сколько он не ворочался, он уже не смог заснуть.
Тогда он отогнул край палатки и выглянул наружу.
Край неба постепенно начинал алеть, само же оно из черного незаметно превращалось в серое.
Звёзды, казавшиеся такими яркими в ночи, сейчас заметно побледнели, а скоро и исчезли совсем.
Утих и свежий ночной ветерок.
Показался ярко красный диск солнца, и через минуту его яркие лучи залили своим щёдрым светом пробуждающуюся саванну.
Какой-то непонятный щенячий восторг охватил Джорджа перед великолепием пробуждающейся природы.
Ему хотелось петь, кувыркаться, делать разные глупости.
– А-А-А-А!!! – Громко и радостно закричал он, не в силах сдержать переполнявшие его чувства.
Эти звуки услышало стадо гигантских буйволов спешащих на водопой.
Огромный грузный вожак стада на секунду замедлил свой бег и настороженно поднял уши.
Но большая рыжая обезьяна вела себя мирно, и ничего кроме криков не производила. Вожак с шумом выдохнул воздух и побежал дальше.
Проснулись и обитатели стада.
В свете раннего утра Джорджу хорошо было видно, как трогательно и нежно прижимают самочки к своей волосатой груди малышей, кормя их молоком.
Другие мамаши проводили утренний туалет своим чадам.
Аккуратно захватив своими тоненькими пальчиками нежную шёрстку ребёнка, они выискивали в ней различных блох и вошек, а найдя, тут же отправляли их себе в рот. – Фу! Какая гадость! – Непроизвольно поморщился Джордж.
Вдоволь налюбовавшись утренним туалетом этих существ, и запечатлев его на плёнку, Джордж перевёл свой бинокль на гору, с которой он вчера сбежал.
Её верхушка плавала, где-то далеко в вышине, покрытая белоснежной шапкой облаков.
Вчерашний новорождённый вулкан затих, и даже лёгкого дымка Джордж не увидел.
А, вот у подножия горы – на границе леса и саванны Джордж заметил небольшое облачко бурой пыли.
Джордж подкрутил бинокль.
Небольшая африканская свинья бородавочник, дико визжа, и выбиваясь из последних сил, бежала от странных двуногих существ, к спасительной кромке леса.
А за ней, не торопясь, на расстоянии вытянутой руки, друг от друга правильным полукольцом шли самки и подростки.
Они громко кричали, некоторые из них размахивали руками и хлопали в ладоши.
Обезумевшее от страха животное металось от одного загонщика к другому, но полукольцо неумолимо сжималось.
Оставался лишь узкий проход.
– Этак, чего доброго они его упустят! – С тревогой подумал Джордж.
Он не знал, что в узком проходе бородавочника поджидала засада.
Ещё раньше, самые сильные самые ловкие охотники из небольшого стада выследили его.
Узнали тропы, по которым оно ходит.
И вот с самого раннего утра группа самок и подростков подняла свинью с уютной лёжки, и с дикими криками погнали её прямо на охотников.
А они её уже ждали.
Вооружённые, кто круглым камнем, кто увесистым длинным суком, сжимая в волосатых руках свои нехитрые орудия, до предела напрягая мускулы, они приготовились к последнему решающему броску.
На охоте нужно учитывать всё, и обитатели стада это хорошо знали.
Серебристоспинный вожак стада поставил в начале засады самых ловких, самых длинноруких метальщиков камней.
Они должны были тяжёлыми камнями нанести серьёзные раны животному, а уж добивать его будут другие воины стада вооружённые тяжёлыми увесистыми ветками.
Но видно, бородавочник разгадал замысел охотников.
Дико визжа, и роняя клочья пены из своей пасти покрытой большими бородавками, «украшенной» большими беспорядочно торчащими во все стороны зубами, он круто повернул в сторону и понесся на ближайшего подростка стада.
И подросток не выдержал.
Вместо того, чтобы веткой отпугнуть стремительно мчащееся на него животное, он лишь проворно юркнул в сторону.
И отчаянные крики огласили саванну. Это закричало стадо.
Уходил кабан, а значит уходила пища, а это значит, что на сегодня небольшое стадо останется без еды.
Не будут накормлены самки и их детёныши, вновь придётся самым лучшим охотникам стада вставать и выслеживать добычу и кто знает, повезёт ли им на этот раз.
Всё постарался учесть вожак небольшого стада, но разве всё учтёшь.
Один из охотников, самый ловкий, самый длиннорукий, умеющий лучше всех бросать камни не послушался приказа вожака и занял место со своими камнями в стороне от своих соплеменников.
Теперь бородавочник бежал прямо на него.
С мольбой и надеждой смотрело на него сейчас всё стадо.
Вот бородавочник поравнялся с охотником, и он, широко размахнувшись, кинул в него большой увесистый камень.
Но на этот раз рука подвела его, камень просвистел прямо перед мордой бородавочника и со звоном разбился на несколько камней о большой валун, который немного выступал из земли.
И обречённый вздох вырвался из груди небольшого человекообразного стада.
Уходил кабан, уходила надежда.
Но что это!
Сквозь сильную цейсовскую оптику Джорджу хорошо было видно, как незадачливый охотник двумя огромными прыжками буквально пролетел расстояние, отделявшее его от валуна, стремительно наклонился, и, что есть силы, запустил острым осколком, оставшимся от разбитого камня в убегавшего бородавочника.
При этом его лицо исказилось от боли.
На этот раз удача сопутствовала охотнику.
Камень, видимо, попал в сухожилие или в мышцу бородавочнику.
Джорджу хорошо было видно, как он, крутнувшись на месте, вдруг резко замедлил свой бег.
И вновь рёв небольшого стада огласил саванну.
Но это был рёв радости.
Сжимая в руках увесистые ветки и камни, они бросились в погоню за раненым кабаном.
И хотя животное было ранено, всё же оно продолжало свой бег, продолжало борьбу за жизнь.
Сквозь глазок видеокамеры Джорджу хорошо было видно, как, тяжело напрягая последние силы, неуклюже бегут самцы стада.
От напряжения у них напряглись все мышцы, на шее вздулись вены, а на лбу некоторых из них Джордж заметил крупные капли пота.
Исход поединка решили ещё несколько острых камней брошенных умелой рукой того же охотника.
Один из них попал прямо в морду кабану, и он, коротко хрюкнув, завалился на бок.
Подбежавшие охотники стали, кто камнем, кто палкой добивать несчастное животное.
Только молодой охотник, которому стадо и было обязано удачной охотой, отрешенно стоял в стороне.
Из ладони его, сжимавшей острый камень, сочилась кровь, но он не обращал на неё никакого внимания.
Потрясённый столь удачливым действием острого камня он, нахмурив брови, сосредоточенно разглядывал его.
Затем он поднес к себе поближе острый камень и зачем то его понюхал.
Затем осторожно погладил своим волосатым пальцем острую грань камня, затем приложил острую грань камня к своей руке и нажал на неё посильнее.
На руке его образовалась маленькая красная полоска.
Но к удивлению Джорджа, снимавшего всё на видеокамеру, на лице у него отразилась не боль, а радость.
Ещё несколько секунд охотник тупо смотрел на камень.
В его разгорячённом мозгу проносились сцены охоты.
Вот он берёт большой круглый камень и кидает им в свинью.
Вот камень, пролетев мимо, разбивается на несколько острых камней.
Вот он от отчаяния берёт один из этих маленьких острых кусочков, и что есть силы, кидает им в свинью. И происходит чудо.
Если раньше ему, чтобы достаточно серьёзно ранить свинью или другое животное приходилось тратить несколько круглых камней, тщательно собирать их в небольшую кучу, то теперь один удачный бросок этого нового камня решил судьбу всей охоты.
Несколько секунд он смотрел на камень, а затем разразился неистовым криком.
– Ийа – ийа кричал молодой охотник, делая какие-то неистовые прыжки.
– Ух- ух! – Затем прокричал он, и с силой два раза ударил себя кулаком в грудь.
Затем, он, зажав в руке острый камень, широко размахнулся, но не кинул его, а
зачем-то прижал к своей волосатой груди и тут же упал на спину, очевидно изображая раненого кабана.
Затем он снова пружинисто вскочил на ноги.
– Ийа – ийа! – Пронзительно верещал молодой охотник, кружась в каком-то диком танце с зажатым острым камнем в руке.
Его соплеменники некоторое время смотрели на его дикие прыжки, а затем, недоумённо пожав волосатыми плечами, продолжали прерванное дело. Продолжили разделывать убитую свинью.
– И чему он только так радуется? – Недоумевал Джордж, – но подумаешь, убил
какую-то свинью с отвратительными бородавками на морде. И из за этого столько радости?
Откуда Джорджу было знать, что молодой охотник, случайно получив в процессе охоты острый камень, полностью оценил его свойства.
Понял, что новый камень поможет ему быстрее и надёжнее убить животное, и теперь, в отличие от своих соплеменников, продолжающих охотиться круглыми камнями, он будет охотиться только острыми камнями, путь изготовления которых подсказала ему сама природа.
Между тем, молодой охотник, закончив свой замысловатый танец, любовно погладив своим волосатым пальцем острые края камня, нежно поцеловал их, и в изнеможении повалился на траву.
Если бы Джордж мог видеть его глаза!!! …То он увидел бы счастливые глаза человека, впервые осознавшего свою власть над природой, впервые осознавшего свою силу.
ТАК НАЧИНАЛСЯ ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА. ТАК ЖИВОТНЫЕ ВЫХОДИЛИ ИЗ ЧРЕВА ПРИРОДЫ.
Но Джордж не мог видеть глаза молодого охотника, к тому, же его внимание привлекли громкие звуки, исходившие от стада.
А там происходило нечто странное.
Другие двуногие существа чем-то похожие на обитателей стада, и в то же время отличающиеся от них, напали на лагерь.
Громко крича, и размахивая тяжёлыми ветками и камнями, они яростно принялись избивать самцов и самок небольшого стада.
Стадо отчаянно сопротивлялось, но силы были явно не равны.
К тому же, как удивлённо отметил Джордж, нападающие незнакомцы были вооружены не просто тяжёлыми сломанными ветками.
Их деревянные орудия носили на себе следы примитивной обработки, со многих из них была снята кора, а концы отломанных от основного ствола веток были явно отрублены чем-то грубым.
Размахивая своими примитивными дубинами, незнакомцы, которые были и потемнее, дико визжа и оскалив зубы, крушили всё направо и налево.
Крак! Крак! Только и слышал Джордж тяжёлые глухие удары.
Крак, и дубинка опускалась на голову очередного несчастного члена стада.
Не выдержав такого натиска незнакомцев, оставшиеся в живых члены стада побежали.
Двуногие незнакомцы с дикими криками продолжали преследовать их.
Закончив преследование, они вернулись к разгромленному лагерю.
Некоторые из них были ещё живы и жалобно стонали.
Среди них были самки с детёнышами.
Не обращая никакого внимания на мольбы несчастных о пощаде, двуногие незнакомцы принялись добивать их.
И началась оргия.
По приказу вожака тоже с серебристыми полосами на спине, вспоров ещё живые тела, кто острым камнем, кто острым суком, двуногие незнакомцы начали торопливо вырывать из тел несчастных внутренности и тут же жадно поедать их.
Джордж видел, как кривые волосатые руки, по локоть погрузившиеся в распоротую грудь ещё живого несчастного, вырвали из неё ещё трепещущее сердце, и тут же отправили себе в рот.
Другой двуногий варвар с наслаждением поедал мягкую печень молодой самочки.
От всего происходящего Джорджа чуть не стошнило.
– И зачем они это делают? – Недоумевал он. – Разве мало в саванне пищи.
Джордж не знал, что стадо вторглись на территорию незнакомцев, территорию на которой они охотились, и которую ревностно охраняли от не прошеных чужаков.
Она уже несколько месяцев кормила их, потеря её означала для них гибель, вот почему, они так яростно и напали на маленькое стадо.
Между тем, наевшись и опьянев от свежего мяса и крови, незнакомцы, среди них были только самцы, положив руки, друг другу на волосатые плечи, устроили какой-то дикий танец.
Громко ухая, и неуклюже переступая своими волосатыми ногами, они делали поочередно шаги то вправо, то влево.
– Ух-ух! – Громко и зловеще звучало над саванной.
По мере продолжения танца, крики становились всё громче и всё зловещей, шаги всё быстрее.
– Ух-ух! – Кричали незнакомцы, словно бросая вызов невидимому противнику.
– Ух-ух! – Разносилось по всей саванне.
Эти крики услышал леопард, сожравший несчастное человекообразное существо, услышала их и самка тилакосмила.
И хотя оба и были немного голодны, никто из них не решился даже и близко подойти к этим странным двуногим существам.
Уж больно грозны были их крики, в них звучала сдержанная сила этих зверей, в них звучал вызов всей саванне.
Закончив свой танец, незнакомцы начали деловито собираться.
В их движениях не было той нервозности и спешки, которую Джордж заметил у побеждённого стада.
Быстро и деловито отсекали они у несчастных побеждённых руки и ноги своими нехитрыми каменными орудиями.
Причём, как заметил удивлённый Джордж, это были уже не, просто камни подобранные ими от случая к случаю в саванне.
Сквозь сильную цейсовскую оптику Джорджу хорошо были видны грубо оббитые с двух сторон зазубренные камни.
– Так вот какие были первые орудия! – Поразился Джордж. – Значит передо мной первые люди! – Понял он.
– Вот вы-то ребята мне и нужны! – Промолвил тихо сквозь зубы Джордж, но с ними надо быть осторожным, очень осторожным подумал он, и большая рыжая обезьяна бесшумно исчезла, растворилась в необъятных просторах саванны.
Выждав немного, Джордж последовал за ними, предварительно опрыскав себя из красного баллончика.
– А ведь против них и аэрозоль не поможет! – Пронзила его острая, как молния догадка, – подкрадутся и треснут по башке дубиной, и прощай Мари.
– Да как мы всё же люди жестоки по отношению друг к другу, – размышлял Джордж, следуя за первыми людьми. – Всё время воюем между собой.
Ну ладно первых людей я ещё могу понять, они напали на несчастных австралопитеков, наверное, потому, что у них не было другой пищи.
Но сейчас, когда уровень развития техники достиг такого предела, когда выпускаются такие совершенные трактора, комбайны сельскохозяйственные удобрения.
Отец часто ему рассказывал что, когда он был ещё совсем маленьким мальчишкой, тогдашний президент его страны Рузвельт даже издал специальный закон, согласно которому, фермерам платили за то, что они производят меньше, а не больше.
– Вот каких высот достигла наша цивилизация! – Думал Джордж. – Тогда почему же на Земле случаются войны!!!
Тогда почему же мы – современные цивилизованные люди воюем между собой, ради чего, за какие идеалы мы гибнем.
Или у нас, у людей агрессивность, желание убивать уже заложено в генах?
Босния, Герцеговина, Вьетнам, а раньше Вторая Мировая Война, почему, за что полегло там много славных парней.
Во второй мировой войне, защищая неизвестно чьи интересы, погиб и мой дедушка бравый капитан сухогруза Роберт Тим.
Его тело так и не нашли, могилой ему стали свинцовые воды Балтики неизвестной ему России.
В них навечно остались лежать Роберт Тим и его пароход, расстрелянный в упор фашисткой торпедой, когда он в составе каравана PQ-17 вёз сгущенное молоко; галеты; теплую одежду; медикаменты для воющей России.
– Почему, почему люди так жестоки между собой! – Стучала в его мозгу настойчивая мысль.
– Вот и первые люди! – Они не просто напали на несчастных австралопитеков, они сожрали их, предварительно отрубив им руки и ноги.
О! Как жестоки были они!
Здесь Джордж был не прав.
Мораль, как и одежда у людей, появится гораздо позднее, когда они встанут на, более высшую ступень своего развития.
Когда они осознают, что они люди.
Пока же первые люди, только выходили из чрева природы, и во многом ещё оставались зверьми.
Поэтому австралопитеков они съели не потому, что видели в них врагов, а потому, что видели в них, что видим мы современные цивилизованные люди в мясе, хлебе молоке, а именно – источник вкусной и здоровой пищи.
Первые люди споро шли, за ними обливаясь потом в своей шкуре, тащился Джордж. События последних дней всколыхнули в нём такие мысли, о существовании, которых он даже и не подозревал.
Первые люди споро шли.
Джордж шёл и думал.
Так прошло два дня.
На третий, засушливый воздух саванны сменился прохладным свежим ветерком, и к вечеру первые люди подошли к своей стоянке, располагавшейся на берегу большого озера, последовал за ними и Джордж.
А ночью была буря.
Влажный холодный ветер зло срывал листья с деревьев, яростно трепал лёгкую палатку Джорджа, но современные материалы выдержали натиск бури, а вот убогое жилище первых людей сопротивлялось недолго.
Под сильными порывами ветра, ветки, покрывавшие первобытную хижину, разлетелись в разные стороны, и первые люди остались совсем без крова.
Косые струи дождя вперемешку с ветром хлестали по их волосатым телам.
Жалкие и мокрые, дрожа от холода, сидели они, тесно прижавшись, друг к другу, и вслушивались в свист бури.
Даже детёныши не плакали, глядя совсем не по-детски на разбушевавшуюся стихию.
Молча, стараясь найти хоть какой-нибудь сухой участок на теле матери, ворочались они в их шерсти, причиняя своими движениями и без того измученным матерям большие неудобства.
Не спалось и Джорджу.
Лёжа в своей палатке, и вслушиваясь в завывание ветра, он думал о Мари.
Где она сейчас?
Что с нею…
Наконец, лежать ему стало совсем невыносимо, и он осторожно вылез из палатки.
Буря бушевала по-прежнему, шёл холодный пронизывающий до костей дождь.
– Даже и луны не видно в такую чёртову погоду, – сквозь зубы тихо выругался он.
В абсолютно чёрной темноте над ним раскачивались ветви деревьев, падали крупные тяжёлые капли.
На всякий случай, ещё раз опрыскав палатку аэрозолью, он ненадолго забылся в коротком чутком сне.
А утром засветило солнце.
Его жаркие щедрые лучи быстро прогрели, остывшую было за ночь землю.
Над ней закурился лёгкий парок.
Вчерашние тяжелые капли дождя, сверкая на солнце, как драгоценные камни всеми цветами радуги, на глазах у Джорджа таяли, испарялись, скоро они исчезли совсем.
По небу поплыли белые облака.
Легкий, чуть слышный ветерок рябил прозрачное зеркало воды.
Ничто уже не напоминало о вчерашних событиях ночи
С наслаждением позавтракав, Джордж, поудобнее, устроился в палатке и принялся наблюдать.
А озеро жило своей жизнью.
Громко хлопая крыльями, взлетали утки, степенно, словно ожившие статуи, бродили по его мелководью, заросшему лилиями и кувшинками, голенастые цапли.
Вот одна из них заметила блеснувшую в лучах солнца рыбу.
Миг, и сильно выгнув назад шею, сделав короткий, как удар фехтовальщика, выпад цапля уже стояла с трепещущей рыбой в клюве.
Чуть дальше в озере плескались бегемоты.
С шумом и уханьем погружали они свои огромные тела в его лазурные воды, смывая с себя надоевших насекомых и паразитов.
А на берегу, прямо на самом солнцепеке Джордж с удивлением обнаружил крокодилов.
Покрытые тиной и илом, они лежали, словно огромные старые коряги, нежась в благодатных лучах африканского солнца.
Некоторые их собратья не отдыхали.
Вот одна зазевавшаяся утка слишком близко приземлилась от крокодила.
Отчаянно крякая, и быстро работая лапками, она поплыла к спасительному берегу, с которого ей было легче взлететь.
Но крокодил оказался проворнее. Быстро забурлила вода.
И вот на том месте, где только что находилась несчастная утка, возник маленький водоворот.
А через минуту на вновь успокоившейся глади озера только плавали её красивые зеленые перья.
Маленькому розовому бегемотику, видно, надоели его старшие братья и сёстры, и он решил поискать себе другую компанию.
Не спеша, подплыв к берегу, он стал на свои коротенькие ножки, и забавно переваливаясь с боку на бок, приблизился к крокодилам.
Однако зубастые твари не поняли его намерений, наоборот один из крокодилов, приподнявшись на задние лапы и широко раскрыв свою страшную пасть, явно готовился закусить им.
Но взглянув на грозную трёхтонную мамашу карапуза, которая своими маленькими жесткими глазками внимательно наблюдала за этой сценой, взглянув на неё, и оценив по достоинству её огромную чемоданообразную пасть с длинным рядом больших жёлтых зубов счёл за лучшее не связываться с не в меру разыгравшимся бегемотиком.
Деланно зевнув, он лишь только с досады махнул хвостом и вернулся на прежнее место.
Но первым людям было не до красот природы.
Часть из них по приказу вожака ушла в многодневный поход в саванну.
Антилопа или бородавочник были хорошим подспорьем в их меню, часть начала собирать яйца, сгоняя уток и цапель с насиженных гнёзд, последние к удивлению Джорджа даже не оказали сопротивления.
Обиженно ворча, они нехотя покидали их.
– А ведь с такими клювами могли и постоять за себя! – Думал Джордж.
Утки оказались отважней, громко хлопая крыльями, они бросались на обидчиков.
За что одна самая смелая и поплатилась жизнью.
Первые люди, на удивление быстро свернули ей голову.
Другая часть начала возводить разрушенные за ночь хижины.
Джордж внимательно наблюдал, как с шумом и треском они ломают близлежащий кустарник, низко висящие ветки дерева, стараясь выбрать из них подлиннее.
Наломав большую охапку, они, очистив их от тонких веток и коры при помощи своих примитивных каменных орудий, принялись возводить хижину.
Разложив ветки по кругу, они начали делать из них что-то вроде большого купола.
Для этого часть людей осталась стоять по краям круга, другие переместились в центр.
Джордж с интересом наблюдал за их действиями.
Вот первый человек, стоящий с краю круга, поднял тяжёлую ветку, уперев её тяжёлый толстый конец в землю.
На противоположной стороне круга, другой первый человек проделал ту же операцию.
Тонкие концы ветвей соприкоснулись между собой.
Затем операция была повторена.
Другой первый человек, стоящий в центре круга, на удивление быстро и ловко сплёл тонкие концы ветвей на манер, как плетут корзины.
К образовавшемуся остову присоединялись всё новые и новые ветви.
Первые люди, находившиеся в центре круга, ловко сплетали их между собой.
Хижина быстро росла на глазах изумлённого Джорджа.
Сделав из веток купол с небольшим входом, в который с трудом можно было пролезть только на четвереньках, они принялись покрывать её травой, вплетая отдельные её пучки в ветки.
Отверстий в первобытной хижине оставалось всё меньше и меньше, из коричневой она постепенно становилась зелёной, покрываясь свежесорванной травой и, наконец, осталось только небольшое входное отверстие.
После этого первые люди приступили к заключительной стадии постройки.
Собрав большие камни, валявшиеся вокруг, они с натугой и кряхтением принялись прижимать ими толстые концы ветвей, упиравшиеся в землю.
От веса камней хижина пружинила, но не рассыпалась.
