bannerbannerbanner
Младший научный сотрудник-4

Сергей Тамбовский
Младший научный сотрудник-4

Полная версия

Начало октября 82 года, Москва, Кутузовский проспект, дом 26

Нина вышла из нашей Волги на площади Маяковского, как и собиралась. Рядом с гостиницей и одноименным рестораном Пекин и напротив концертного зала имени Петра Ильича Чайковского и Театра сатиры имени Андрея Миронова. Помахала мне рукой и исчезла в лабиринте городских переулков. А мы отправились далее.

– Как здоровье у Леонида Ильича? – зачем-то я поинтересовался у этого товарища.

– Спасибо, неплохо, – хладнокровно ответил он мне, – а ты с какой целью интересуешься?

– Да так, – неопределенно развел я руками, – чисто разговор поддержать.

– Аааа, – промычал он и разговор далее поддерживать не стал.

А мы между делом уже свернули с Садового кольца на Новый Арбат… ой, на Калининский проспект, конечно… и катили по Новоарбатскому мосту к гостинице Украина, одной из семи сталинских высоток. В своей прошлой жизни я тут пару раз останавливался, в жуткие девяностые годы… запомнились только неимоверно высокие потолки, помпезная лепнина на них, бронзовые ручки на дверях и назойливое внимание гражданок с пониженной социальной ответственностью. Приходилось даже гостиничный телефон из розетки выдергивать, чтобы не вздрагивать каждые десять минут от очередного звонка. А мобильников на то время пока не придумали… точнее были они, но весили каждый как кирпич и стоили пару тыщ баксов – поэтому имели их единицы.

Дом Леонида Ильича представлял из себя произведение искусства – спроектирован он был в туманные сороковые архитектором Георгием Вольфензоном. Девятиэтажный суровый сталинский ампир между Кутузовским проспектом и набережной Шевченко сразу притягивал внимание всех проходящих и проезжающих мимо. Здесь, к слову, не только первое лицо государство жило, а и многочисленные вторые, третьи и примкнувшие к нему лица тоже. От товарища Суслова до министра культуры Фурцевой. Юрий Владимирович, кстати, тоже имел здесь жилплощадь, но квартировал в основном в больницах и санаториях. Злые языки говорили, что Юрию Гагарину тоже предлагали квартиру здесь, на пятом этаже в правом крыле, но он отказался. Не хочу, якобы сказал он, жить под постоянным наблюдением. И остался в родной панельной хрущевке в городе Щелково.

Квартира у нашего Ильича, как я уже говорил как-то, располагалась на четвертом этаже центрального корпуса и имела номер 94. На одной площадке с Галиной Леонидовной. А остальные две квартиры, соседствующие с 94-й, были присоединены к ней… нет, двери-то конечно остались, только их изнутри замуровали и войти через них куда-либо было крайне затруднительно. Площадь основная квартира имела 185 квадратов, в одной из примкнувших находился постоянный медицинский пост, а вторая предназначалась для обслуживающего персонала и охраны. Вот к дверям этого жилища меня и доставил этот самый стандартный гражданин неприметной наружности.

По пути естественно меня обшмонали, и даже не один раз, так что в чертоги бога я вступил уже лишенный даже монеток, завалявшихся в одном отдельно взятом кармане. Встретила меня, как я, впрочем, и ожидал, Галина Леонидовна, но не одна, а с удивительно похожей на нее женщиной очень пожилых лет. Супруга вождя, догадался я и вспомнил даже, как ее зовут – Виктория Петровна.

– Можешь не разуваться, – взяла управление процессом в свои руки Галина, – пойдем быстрее, папа тебя хочет видеть.

И обе эти женщины чуть ли не толчками в спину сопроводили меня до одной из комнат этой необъятной квартиры. Которая оказалась спальней, очень даже скромных размеров… в углу возле окна здесь лежал Леонид Ильич в полосатой пижаме и в другом углу сидела медицинская сестра возрастом чуть меньше, чем у Галины.

– Валя, – тут же сказала ей дочь, – выйди на минутку.

Та что-то пискнула в том смысле, что не имеет права по инструкции, на что вождь рыкнул ей, что я сам тебе инструкция – быстро встала и вышла. Она и повиновалась.

– Сейчас охране настучит, – деловито заметила Галина.

– Пусть стучит, работа у нее такая, – философски отвечал Брежнев, – но давайте уже и делом займемся.

Я изобразил на лице крайнюю степень внимания, а Ильич продолжил.

– Приступ у меня сегодня случился, вот что, Петя…

– Давайте поподробнее, Леонид Ильич, – ответил я, – что за приступ, когда начался, что чувствовали?

– Час… нет, уже полтора часа назад, – сказал после непродолжительной паузы он, – сначала шум в голове, потом упал. Очнулся уже на этом диване.

– Что наблюдающий врач сказал?

– Что он может сказать, – усмехнулся Брежнев, – сказал, что ничего страшного, и вколол какую-то гадость в задницу.

– От гадости стало легче? – поинтересовался я.

– Да, полегчало… я слышал, ты Юрию сегодня помог…

Надо ж, как быстро тут слухи распространяются, подумал я, но ответил обтекаемо.

– Было дело… не то чтобы сильно помог, но кое-что сделал.

– Вот сделай то же самое кое-что и для меня, – попросил Брежнев.

– Хорошо, – вздохнул я, – сделаю. Только они (и я ткнул пальцем в Галину и Викторию) пусть выйдут… или по крайней мере отойдут в другой конец комнаты и ни во что не вмешиваются.

– Уже отошли, – сказала Галя, и обе женщины послушно выполнили мои указания.

А я занялся уже освоенным делом…

––

Через полчаса я закончил начатое, вздохнул, вытер пот со лба и попросил кофе.

– А мне закурить дайте, – добавил Ильич, – без сигареты хоть вешайся.

Галина вопросительно посмотрела на меня, а я кивнул головой в ответ – мол, снявши голову, по волосам не плачут, пусть курит.

– Ты вот что, Петя, – сказал, задымив, как паровоз, Брежнев, – ты теперь на особом контроле будешь. В моем подъезде есть свободная квартира, перебирайся туда прямо сейчас. Там вертушка есть, да и ногами охранники быстро дойдут, если понадобится…

– Есть перебираться, – отдал я честь генсеку. – А можно, со мной девушка поселится?

– Подруга? – усмехнулся он.

– Коллега по работе, – ответил я, – ну и подруга тоже. Собираемся узаконить наши отношения в ближайшем будущем.

– Это Нина что ли? – справилась Галина.

– Так точно, Нина Брагина, – ответил я, – 61 года рождения, несудима, беспартийная, живет с отцом в Нижнереченске.

– Разрешаю, – милостиво согласился генсек, – и еще я слышал, ты какую-то игрушку электронную изобрел?

– И это было, – быстро сориентировался я, – в свободное от работы время и за собственные средства изготовил два экземпляра.

– Мне Галя показывала, но я ни черта не понял… но ей понравилось – верно, Галя?

– Да, любопытная штучка, – согласилась она, – надо показать ее Александру Ивановичу.

– Какому Ивановичу? – не понял Брежнев.

– Министру электронной промышленности, – пояснила она, – это по его профилю.

– Ненене, – позволил я себе вмешаться, – если уж и показывать это дело, то в первую очередь в Минвнешторг – у меня есть внутренняя уверенность, что такое могут купить иностранные товарищи.

– Однако, – развеселился Брежнев, – от скромности ты не умрешь. Но ладно, Патоличеву тоже можно. Ну все, граждане, – заявил он наконец во всеуслышание, – мне стало гораздо лучше и надо отдохнуть. А ты, Петя, далеко не уходи…

– Леонид Ильич, – ответил я, – завтра у меня два дела… нет, даже три – троим я обещал повторные сеансы.

– Это кому? – сдвинул брови Ильич. – Что Юрию, это понятно, а остальные двое кто?

– Андрей Миронов и завлаб из клиники на Мичуринском, – ответил я.

– Миронов это ладно, а завлабу что надо?

– У его дочки церебральный паралич…

– Хорошо, осматривай, – нехотя согласился он, – но ты должен быть в пределах досягаемости товарищей из девятки.

– Раз надо, значит буду, – со вздохом сообщил я, – так мы пошли, чтобы не мешать вам, да?

– Идите, – отпустил он всех нас мановением руки, – и позовите медсестру, она уже наверно извелась вся. А насчет квартиры в этом подъезде сегодня решим вопрос…

Хорошо быть на короткой ноге с руководителем большой страны, подумал я, выходя из этой комнаты, все вопросы решаются щелчком пальцев… а Галина последовала за мной и перед тем, как я покинул эту нехорошую квартиру, сказала, что вопрос о моем новом местожительстве решится завтра. А до завтра я свободен, как вольная птица-дятел.

Ну и отлично, отправился на метро в свою родную уже гостиницу. С двумя пересадками. Дама на ресепшн посмотрела на меня странно-изучающим взглядом, но ничего не сказала, а только протянула ключ. А возле двери моего номера меня ждал… ну вы догадались наверно, Семен Наумыч Гинденбург собственной персоной. А рядом с ним и девочка Олечка с ноги на ногу переминалась.

– Три встречи за день это уже не случайность, а суровая закономерность, – сказал я в пространство и добавил, – привет, Оля.

Она кивнула мне через силу, а Наумыч сразу взял быка за рога:

– Поговорим?

– Заходите, конечно, – распахнул я дверь, – только у меня и угостить-то вас нечем.

– Не беда, – бросил Наумыч, переступив порог, – у меня все с собой. Оля, а ты подожди меня в нашем номере.

Оля спорить не стала и испарилась. А с собой у него был коньяк в три звездочки и коробка с тонко порезанной колбасой… мне почему-то сразу вспомнился эпизод из «!7 мгновений», где Штирлиц беседует с генералом в поезде (– у меня есть коньяк, – у меня тоже есть коньяк, – зато у вас вероятно нет салями, – у меня есть салями, – значит мы с вами кормимся из одной кормушки).

Стул у меня только один был, я его себе забрал, а Наумыча усадил на застеленную кровать. И пододвинул поближе журнальный столик.

– Итак? – вопросительно посмотрел я на бывшего начальника, когда он разлил содержимое бутылки по стаканам.

– Итак, дорогой Петр, – отвечал он, выдув одним махом полстакана, – вопрос у меня очень простой. Ты, как я знаю, теперь в большом фаворе у власть предержащих лиц…

– Ну я бы не стал утверждать, что в большом, – перебил его я, – и у предержащих…

 

– Не скромничай, – в свою очередь перебил он меня, – про Юрия Владимировича я в курсе. Так вот – в ближайшее время ты круто поднимешься в горку… и не надо спорить, я знаю, что говорю… меня при этом не забудь, лады? Я-то к тебе по-доброму отнесся, когда мы вместе работали.

Я чуть не поперхнулся – в упор мне что-то не вспоминалось его доброе отношение. Но вступать в дебаты не стал, а перешёл к стандартному торгу.

– А что мне за это будет, Семен Наумыч? Дорога с односторонним движением это не совсем то, что меня привлекает в этой жизни.

– У меня много связей, – он налил вторую порцию и опять выцедил ее, не дожидаясь меня, – могу пригодиться.

– Например? – продолжил я пытать его о деталях, – в Минвнешторге есть кто-то знакомый? А в Минэлектронмаше?

Сентябрь 83 года. Эйзенхауэр против Шапошникова

Эта необъятных размеров дура находилась так близко к нам, что можно было прочитать её наименование – «Дуайт Эйзенхауэр» это был. Я непроизвольно вспомнил, что у них там считалось правилом хорошего тона называть корабли такого класса именами бывших президентов – за Эйзенхауэром последуют Кеннеди, Рузвельт, Линкольн и Вашингтон, а там и до Форда с Рейганом недалеко. А у этого вот президента было, если мне не изменяет память, водоизмещение под 100 тысяч тонн, длина в 350 метров, два атомных реактора по 130 тысяч лошадиных сил каждый и 90 самолетов и вертолетов на борту. Истребителей F-14 и штурмовиков А7. Серьезная техника.

Ну а наш большой противолодочный корабль именовался просто и незатейливо – «Маршал Шапошников». И от них обоих, как это было отчетливо видно, только что стартовали по одному вертолетику, которые оба направлялись в нашу сторону.

– Это они сейчас из-за нас конкурировать будут что ли? – недоуменно спросил Василий.

– Сейчас все и увидим, – ответил я.

– Да, а где Ираклий с Сергеем? – опомнился он.

– Сидят под замком на корме, – сказал я, – думаю, что вопрос с ними решится очень скоро.

Обе вертушки тем временем материализовались над нашим многострадальным десантником – штатовский Апач над кормой, а наш Камов (по-моему, 27-й модификации он был) завис прямо над мостиком. Из обоих вылетели веревочные лестницы, и по ним в быстром темпе спустились по нескольку вооруженных товарищей.

– Капитан-лейтенант Гордеев, – представился первый из них, запрыгнувший в нашу ходовую рубку, – Тихоокеанский флот, вторая эскадра. Кто тут старший?

Вася посмотрел зачем-то на меня, а потом выдвинулся на первый план.

– Вроде я, – неуверенно сказал он, – вообще-то Ираклий Сванидзе был за старшего, но сейчас он недоступен, а я его помощник.

– Где этот ваш Сванидзе? – продолжил Гордеев, а его подручные между тем заняли позиции у всех выходов из рубки.

– На корме, – пришел я на помощь Васе, – сидит под замком в техническом помещении, американцы посадили. Долго же вы до нас добирались, – зачем-то добавил я.

– Все разговоры потом, – резко оборвал меня каплей, – сначала дело. Показывай, где там твои американцы.

Я вздохнул, показал рукой примерное направление к Ираклию с Сергеем и сделал попытку двинуться в ту сторону.

– Стоять, – притормозил меня каплей, – первым старшина пойдет, – и он кивнул головой одному из спустившихся с вертушки.

––

Скоро, как говорится, сказка сказывается, да нескоро дело делается. От спустившихся на корму американских вояк на переговоры выдвинулся видимо старший из них, владевший в общих чертах русским языком. Переговаривались прямо на палубе где-то посередине корабля на среднем этаже.

– Мы забираем своих, вы – своих, – на ломаном русском сообщил американец, – на этом расходимся.

– А с этим корытом чего? – мрачно ответил наш каплей.

– Пусть тут остается, нам оно не нужно.

– А наш капитан Ираклий и Сергей? – встрял в диалог помощник Вася.

– Забирайте, нам они не нужны.

– А с корейцем что? – это уже я внес свои пять копеек.

– Кореец с нами пойдет, – твердо пообещал тот.

– А с мертвой командой как быть? – задал я еще один больной вопрос.

– Мы ничего не видели, – уверенно отвечал американец, – вы, наверно, тоже. И вообще правильно было бы затопить это корыто.

– Нам надо связаться с командованием, – вдруг четко и ясно объявил капитан. – Сами мы такой вопрос решить не сможем.

– Связывайтесь, – коротко бросил американец, – встречаемся здесь же через полчаса.

И мы вернулись в наше место дислокации, в ходовую рубку. Капитан тут же поручил своему подчиненному связаться с базой, а меня увел в сторонку и начал форменный допрос.

– Рассказывай все с самого начала, – потребовал он.

Второй раз за последние два часа от меня это требуют, подумал я, а спросил вот что:

– Прямо с самого-самого начала? С рождения что ли?

– Ваньку-то не валяй тут, – строго посмотрел он на меня, – с того момента, как вы на тот остров свалились.

– Если про остров знаете, почему к нам никто не прилетел и не приплыл туда? – задал я логичный вопрос, – кроме этих вот архаровцев.

– Твои вопросы оставим на потом, – отмахнулся он, – а пока на мои отвечай.

– Хорошо, – вздохнул я и вывалил все наши похождения вплоть до посадки на корейский десантник… ну почти все, про утаенное золото и пистолет уж не стал говорить, лишнее это.

– Что за вертушка прилетала к бандитам? – подумав, задал следующий вопрос каплей, – номер, раскраску не запомнил?

– Цвет зеленый, – неуверенно ответил я, – а номер обычный, пятизначный… начинался кажется на 08.

– Что 08, это я и сам знаю, – зло оборвал меня Гордеев, – все МИ-8 так обозначаются, а последние цифры какие?

– Две девятки там были, – еще более неуверенным тоном сказал я, – но на каких местах, не скажу точно… можно других наших товарищей поспрашивать.

– И до других дело дойдет, – ответил он, – а пока с тобой разберемся. Что на корабле случилось?

– Нас сразу загнали в трюм… на носу который, там мы и просидели до утра. Утром начали стучать в переборки, чтобы пожрать чего-нибудь дали, а никто не открывал…

– И? – подтолкнул мои мысли Гордеев.

– И мы нашли один не до конца закрытый люк, выползли на палубу и никого там не обнаружили.

– Дальше давай, – подогнал меня он, – чего из тебя все надо клещами тащить.

– Дальше мы хотели подать сигнал бедствия и даже нашли радиорубку и среди нас даже один радист нашелся, но в момент передачи нарушилось электроснабжение и ничего мы передать не успели.

– Куда команда подевалась? – спросил каплей.

– Так на корме вся лежит, – ответил я, – отравленная похоже…

Он посмотрел на меня таким же злым взглядом, как смотрит собака на кошку.

– Сказки какие-то ты мне рассказываешь тут…

– Спросите у американцев, – предложил я, – если они разрешат, сами все увидите… и почуете – запашок от команды уже начал проявляться. А еще чуть позже к нам свалились с вертолета два этих американца, один из них сказал, что он из ЦРУ.

Про бутылки с шампанским я тоже решил умолчать.

– Ты еще забыл про корейца сказать – я видел одного, целого и здорового, – напомнил он мне.

– Да, забыл, – потер я лоб, – событий уж больно много. Кимом его зовут, короче нашли мы его в трюме, только в не в том отсеке, куда нас засунули, а в соседнем. Он сказал, что его вся команда била и издевалась, а он спрятался от них там. Поэтому уцелел…

– А на самом деле? – строго продолжил допрос Гордеев.

– На самом деле он как-то сразу скорешился с американцами и сначала взял в заложники одну пассажирку, Людой ее зовут, а потом посадил меня, капитана и Сергея под замок. Мое скромное предположение – Ким этот и отравил всю остальную команду.

– Зачем? – приподнял брови каплей.

– Вот насчет этого даже никаких предположений нет, – подумав, отвечал я.

Тут наш увлекательный диалог прервал помощник каплея – коренастый и кривоногий лейтенант.

– Тщ капитан-лейтенант, – начал он, заикаясь, – база дала добро.

– Отлично, – вскочил на ноги, как пружина, Гордеев, – пошли договариваться с американцами… а ты пока здесь подожди, – бросил он на ходу мне.

––

Все, что я помню далее до момента очухивания в военном госпитале, так это только взрыв чудовищной силы, от которого у меня сначала завибрировали барабанные перепонки, а потом меня приподняло и швырнуло что есть силы о переборку корабля…

Квартирный вопрос

Наумыч с большим трудом, но наскреб целых два знакомых в интересующих меня ведомствах… конечно, после обещаний помочь от целого первого лица государства это было скромно, но как говорит одна умная пословица – жалует царь, да не жалует псарь. Так что и псари в таких сложных вопросах не помешают ни разу.

Коньяк мы совместными усилиями допили, колбасу (которая оказалась ни много, ни мало финским сервелатом, который горячие финны поставляли нам в период Олимпиады) доели, Наумыч, покачиваясь, убыл к своей ненаглядной Оленьке, а я лег на койку и призадумался. С одной стороны это конечно неплохо иметь местом жительства такое козырное место, но с другой-то… может и прав был Юрий Алексеевич, что отказался от квартиры там, золотая же клетка будет…

Ничего, короче говоря, я не надумал, а просто взял и заснул. А утром в восемь ноль-ноль был как штык на проходной клиники, а там меня опять попыталась разложить на атомы та самая лаборатория номер 412. Но ничего у них не вышло, меня перехватил давешний Иннокентий Палыч в шапочке и увел в начальственный кабинет.

– Приветствую, – буркнул из-за стола Чазов, – наслышан-наслышан о твоих вчерашних похождениях.

А ничего я ему не стал на это отвечать, потому что прямого вопроса не прозвучало, а на косвенные можно и промолчать. Поэтому он таки перешел к ним, к прямым вопросам.

– Я так понимаю, что твоя программа в моем институте исчерпана, да?

– Похоже на то, – осторожно выразился я.

– И ты сегодня съезжаешь туда? – он закатил глаза к потолку.

– По всей видимости да, – так же осторожно продолжил я.

– Со мной разберешься напоследок? – не менее осторожно выразился он.

– О чем речь, Евгений Иваныч, – быстро ответил я, – обещания надо выполнять. Как самочувствие-то? Со вчерашнего дня не ухудшилось?

Самочувствие у него не только не ухудшилось, но даже где-то и наладилось. Поэтому сеанс своей психо-волновой терапии я провел в самые сжатые сроки, после чего пообещал ему еще одну встречу, но только не завтра уже – созвонимся и определимся по обстоятельствам.

А далее Чазову позвонили, он выслушал все с каменным лицом и объявил, что меня ждет машина возле второго подъезда.

– Сам понимаешь откуда, – добавил он.

Я понимающе кивнул головой и справился, как до него лучше добраться, до этого второго подъезда, а он с готовностью согласился сопроводить меня.

– По дороге обсудим еще кое-что, – добавил он, выходя вместе со мной в коридор.

Кое-что это оказалось еще одной просьбой, на этот раз касающейся его супруги… нет, с этим надо что-то делать, подумал я, но напрямую не отказал – решим, мол, вопрос в рабочем порядке. А второй подъезд оказался черным ходом, где сидел дремлющий вахтер. Вход был закрыт на замок, и вахтер долго искал ключ, чтобы выпустить важных гостей – нашел и выпустил. А я попрощался с Чазовым и укатил на фиолетовой почему-то Волге по направлению к Кутузовскому проспекту через Мосфильмовскую улицу и Бережковскую набережную.

А на месте меня сначала завели в некое подсобное помещение, располагавшееся в полуподвале правого корпуса, где мне быстро оформили пропуск в это элитное здание и выдали два комплекта ключей.

– Петр Петрович, вам выделена квартира номер 87, это второй этаж шестого подъезда, – строго сообщил мне очередной охранник, – необходимо находиться в ней по возможности большую часть суток. Это теперь будет вашей работой.

– А, – начал я, но он меня перебил, – если будете отлучаться, необходимо поставить нас в известность, куда и на сколько отлучаетесь.

– А, – попытался я прояснить еще один вопрос, но снова не успел его задать, охранник опередил, – с вашей подругой вопрос решен, пусть она тоже зайдет сюда, получит пропуск.

– А, – сделал я третий заход, на этот раз успешный, – если возникнет вопрос с транспортом, могу я рассчитывать на вас?

Охранник хитро улыбнулся и ответил:

– Можете, вот вам список телефонов (и он передал мне листочек в половину А4), под номером шесть вызов служебного автотранспорта.

Я углубился в изучение телефонного справочника и все же позволил себе последний вопрос:

– Номер два – это спец распределитель, я верно понимаю?

– Да, – устало ответил охранник, – это он, можно по телефону заказать, можно ногами сходить, это совсем недалеко, в Кутузовском переулке. Оплата по итогам месяца.

Вопросы у меня иссякли, поэтому я просто забрал ключи с пропуском и побрел осматривать новое место жительства. На первом этаже моего подъезда пропуск изучил бдительный вахтер, после чего пропустил меня далее – на лифте я уж не поехал, всего-то второй этаж. А вот и она, 87-я квартира. Дверь не сказать, чтоб уж очень элитная, но и не и простой сосновой доски. Открываем…

 

Это оказалась двушка, но не простая. Комнат и верно две штуки было, по 15-17 метров каждая, но посередине между ними имела место так называемая гостиная, совмещенная с кухней. В добрый тридцатник по метражу, елки-палки… кухонный гарнитур естественно был на своем месте, из натурального массива, не из дсп сработанный. И холодильник типа ЗИЛ, посмотрим, что там… ну пару дней можно и на этом протянуть…

Прихожая не сказать, чтоб огромная, но и не хрущевские 2,5 метра. Целых два сортира, в один вход из прихожей, во второй, совмещенный с ванной комнатой – из дальней спальни. Сантехника не финская, но вполне достойная… и веселенькая васильковая плитка на стенах не отваливается. Плюс балкон… краска на перилах облупилась и пол весь в выщерблинах, ну да ладно. И еще какая-то темная комнатушка типа кладовки есть… будем считать ее гардеробной. Все окна во двор выходят, да это даже лучше, шума от городской магистрали слышно не будет. Ну чего, жить можно – добрых 60 квадратов тут имеется.

Телефонов здесь целых две штуки имело место, один в гостиной-кухне, аспидно-черный, прямиком из туманных сталинских лет. А второй веселой желтенькой расцветки в одной из спален. Я так понял, что первый это вертушка, он же АТС-1 или 2, и обошел его стороной, набрал номер нининых родственников на обычном. Трубку взяла она сама.

– Привет, дорогуша, – сказал я в трубку, – как ночевалось?

– Спасибо, неплохо, – хладнокровно ответила она, – тебя только не хватало.

– Предлагаю исправить это упущение, – ответил тогда я ей, – мне тут жилплощадь выделили…

– Да ты чё? – изумилась она, – какую и где?

– Двушка в 60 метров. Кутузовский проспект, дом 26. Шестой подъезд, второй этаж. Подъезжай, как сможешь – я вчерне договорился, ты тоже теперь тут числишься.

– Кутузовский, Кутузовский, – пробормотала она, – это где мы позавчера в гостях что ли сидели?

– Ну да, – сказал я, – в том же подъезде, но чуть ниже.

– Уже лечу, – сообщила она мне, – я вся в нетерпении посмотреть, что там тебе выделили.

– Подожди, не так резко, – притормозил я её, – сначала тебя должны оформить и выдать пропуск… давай так – я встречу тебя у метро, вместе проще будет.

– Метро Кутузовская? – перешла на деловые рельсы она.

– Проще наверно от Студенческой добраться – так что выходи там… вперед и направо.

– Договорились, – весело ответила она, – через час примерно.

Ну час – не час, но через полтора Нина таки нарисовалась на выходе из метро «Студенческая». Кто в теме, знает, что это наземная станция и выход из нее только в одну сторону, в район Киевской улицы, с противоположной там сплошная промзона. Почему она Студенческая, вопрос темный и неисследованный – никаких особенных вузов в этой части столицы не отмечено.

– Привет, – чмокнула она меня в щеку, – давно не виделись.

– Ага, – ответил я, протягивая ей букетик хризантем, – целых 12 часов.

– Ну показывай свои хоромы, – взяла она цветочки в одну руку, а второй зацепилась за мою, – очень интересно, что там.

– Пошли, раз интересно, – развернулся я спиной к метро, – только по дороге давай в один магазинчик зайдем.

– Конечно, дорогой, – не стала спорить она, – новоселье полагается отметить, а то жить плохо будет. Что за магазин?

Я достал телефонный шедул, подаренный мне давешним охранником, и прочитал оттуда:

– Магазин номер десять Мосторга… Кутузовский переулок, 17. Это рядом, – я махнул рукой в ту сторону и мы весело зашагали в указанном направлении.

Долго ли, коротко ли, но нашли мы эту затерянную торговую точку… вывески, естественно, никакой не было, имелась только скромная махонькая табличка, извещавшая, что именно он и есть, десятый мосторговский магазин. И дверь была закрыта, пришлось стучать.

– Странное какое-то место, – поежилась Нина, – это точно твой магазин?

– Точнее не бывает, – уверенно отвечал я, а вслед за этим дверь и открыли.

– Чего надо? – спросила сонная рожа вахтера не очень приветливым тоном.

– Отовариться, вот чего, – примерно в том же ключе ответил ему я и махнул у него перед носом пропуском в дом на Кутузовском.

– Другое дело, – повеселел охранник, распахивая дверь до упора, – заходите.

На двухсотую секцию ГУМа это заведение, конечно, не очень походило, но в принципе все, что было надо советскому человеку, здесь имелось. Продавщица всего одна была в наличии, совсем даже и не заспанная, а напротив веселая и румяная.

– А я про тебя слышала, – сразу же огорошила она меня при входе, – ты Балашов, верно?

– Ну да, – не стал отпираться я, – Балашов моя фамилия.

– И у тебя какие-то необычные способности, – продолжила она, – медицинские.

– Что-то такое есть, – хмуро ответил я и сразу решил расставить точки на ё, – но я сейчас не практикую. Обратитесь в клинику на Мичуринском, если что-то надо…

– Да нет, – так же весело продолжала она, – мне просто интересно… космонавты у нас бывали, знаменитые футболисты тоже, жены больших начальников каждый день, а вот экстрасенса первый раз вижу.

Ничего я на это не стал ей отвечать, а просто попросил показать, что у них тут есть… помните миниатюру Карцева-Ильченко под названием «Склад» (– это правда, что у вас все есть? – а что вам надо?), так вот это тот самый склад и был. И даже пиво у них имелось восьми сортов, два из которых были чешским и немецким соответственно.

– Что будем брать? – обратился я к подруге, но у Нины, как и у меня, глаза разбежались по сторонам…

Квартирный вопрос-2

– Ну тогда давай командовать буду я, – взял руль в свои руки, – вон то шампанское… да, полусладкое… эту вот бутылку, Мартини что ли?… тоже полусладкое… этот вот сервелат в коробке и сыр, который с зеленью…

– А зачем с зеленью? – толкнула меня в бок Нина, – это ж плесень какая-то.

– Успокойся, родная, – отвечал я ей, – все под контролем. А плесень придает продукту оригинальный и устойчивый вкус. Еще что? Ну ананас пусть будет, он на вес или поштучно отпускается?

Продавщица ухмыльнулась и сказала, что поштучно.

– И пиво уже заодно… и немецкое, как уж оно там называется?… ага, Пилзнер… и чешское, Праздрой – попробуем, что они там в странах народной демократии употребляют.

– Торт ещё хорошо бы, – напомнила Нина.

– Да, и торт, какие у вас есть?

– Мы же рядом с Киевским вокзалом, – напомнила продавщица, – и Киевской улицей, значит все и берут Киевские торты.

– И коньяк еще какой-нибудь, – вспомнил я про себя, – а может и виски есть?

– А куда ж оно денется, – продолжила ухмыляться продавщица, показывая на стеллаж справа от нее, – Джек Дэниелс и Джонни Уокер, с черной этикеткой.

– Уокера давайте, – решился я, – сколько с нас?

– Пятьдесят пять тридцать шесть, – ловко подсчитала она на бабушкиных счетах.

– Ого, – вырвалось у Нины, – половина моей зарплаты.

– Потом заплатите, – тут же успокоила её продавщица, – счет придет прямо к вам в квартиру в конце месяца.

– А у вас и одежда какая-то есть? – справилась Нина между делом.

– А как же, – и продавщица уверенно распахнула дверь в соседнюю комнату, – на любой случай жизни… вплоть до свадьбы.

Нина потупилась и искоса взглянула на меня, а я решил не гнать коней и сказал просто:

– Давай решать проблемы по мере их поступления. Все равно мы сейчас не унесем эту одежду, и так много набрали. На недельке зайдем и тогда уже разрулим и эти вопросы.

И Нина послушно согласилась, продавщица сделала пометку на моем пропуске, и мы весело зашагали по направлению к правительственному зданию. Оформление Нины в качестве постоянного посетителя прошло быстро и безболезненно, охранник даже подмигнул мне за ее спиной – мол, молодец, какую девчонку склеил. И вот мы уже стоим на пороге 87-й квартиры.

– Дааааа, – это все, что только и смогла из себя сразу выдавить Ниночка, а потом собралась и добавила, – богато люди живут. А там чего? – показала она на дверь из второй спальни.

– Кладовка наверно, – пожал я плечами, – она же гардеробная.

– А балкончик-то подкачал, – все же нашла она к чему придраться, – могли бы и покрасить перила. Вон там Москва-река?

– Ага, она самая, – подтвердил я, – за набережной Шевченко.

– Хорошо, что окна во двор, – заметила она и сразу же перешла к насущным вопросам, – сначала ты в ванную или я?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 
Рейтинг@Mail.ru