Сергей Skolorussov
Черта невозврата
– Брюнетка, beautiful girl, с длинными ногами – это кто?
– Алиса, тоже моя одноклассница. Она, кстати, на конкурсе «Мисс Москва» стала финалисткой. Папа у неё в Московской области большая шишка.
– Шишка?
– Head of the government senate. Кто ещё? Мужчина такой серьёзный в костюме – это папин телохранитель – Володя. Он с ним уже лет 7 или восемь везде ездит. Мне ещё двенадцати не было, когда он появился. Дядя Володя – практически член нашей семьи. Так. Кажется, обо всех рассказала.
В это время Станислав и Алина выкатили тележки с алкоголем и закусками.
Марий запустил на телевизоре музыкальную программу, которая началась с неожиданной композиции «Хоп ша ша-ла-ла-ла-ла-ла-ли-ли» в каком-то детском исполнении.
Фима:
– Наша Мара в куколки ещё не наигралась.
– Я что ли здесь программы сбивал? В анонсе написано: «Билли Эйлиш и другие».
Винсент:
– Нормальная музыка. Давайте лучше выпьем! Мне шампусика не надо. Вискаря плесни, – пояснил он стюарду свои пристрастия.
Захлопали пробки шампанского. Все собрались в центре салона, где два раскладных стола были собраны в один большой, перегородивший проход.
Вельтман:
– Это ещё не праздник. Это всего лишь прелюдия. Кульминация впереди. Я предлагаю выпить за царицу бала. За её двадцать лет красоты, счастья и успеха!
Все зазвенели бокалами, заорали и полезли обнимать и целовать именинницу.
В это время в мониторе телевизора закончилась детская песенка и запела Билли Эйлиш:
– Thought I found a way
Thought I found a way, yeah
But you never go away
So I guess I gotta stay now.
Неожиданно монитор погас. Но песня продолжала звучать. Причём голос был слышен уже не только в динамиках, но и со стороны кабины лётчиков. Все стали поворачиваться на источник звука. Девчонки в разнобой завизжали:
– Билли Эйлиш!!!
В проходе между креслами с микрофоном в руке пела один из своих хитов юная американка с сине-зелёными волосами на голове. Яркий вызывающий макияж придавал её облику неповторимый хэллоуиново-готский шарм.
– Ни фига себе! – только и смог из себя выдавить вроде бы ничему не удивляющийся Фима.
– Какая маленькая, – констатировала Соня.
– Даже меньше тебя, – согласился Фима.
Четыре часа пролетели незаметно. Незадолго до приземления стюарды выдали всем по большой спортивной сумке. В каждой из них лежал подбитый лебяжьим пухом комбинезон и удобные тёплые сапожки без каблука. А также: костюм для полярного дайвинга, коньки, лыжные ботинки, солнцезащитные очки, кожаные перчатки, тёплая обувь и многое другое. Сумки были именными. Очевидно, что тот, кто их комплектовал, хорошо знал размеры каждого из гостей.
– Вот тебе, Фимочка, и нудистский пляж, – подковырнул товарища Саша, вытаскивая из сумки тёплый комбинезон.
– Я бы даже сказал: антинудистский, – согласился Ефим. – Представляю себя в таком костюмчике в Кап-Даге. Полный конфуз перед местной публикой. Стыдоба!
– Угу. Облом.
Командир корабля сообщил:
– Через пятнадцать минут мы совершим посадку на полярном аэродроме, расположенном в шестидесяти километрах от Северного полюса. Называется он Барнео. Не путать с Борнео, островом Малайского архипелага.
Все бросились к иллюминаторам:
– Белым бело!
– Не видать ничего!
– Куда ты завёз нас? Не видно не зги!
– Это облако такое беспросветное?
Глава Вторая
Полный улёт
22 июня 2018 года
Высокоширотная арктическая база Барнео
В 60 км от Северного полюса
Самолётик резко нырнул вниз. И вдруг все увидели буквально в нескольких метрах под его брюхом ледовый аэродром, обозначенный разноцветными электрическими огнями и дымящимися железными бочками, которые по традиции полярных аэропортов были разрезаны пополам. Чуть в стороне от полосы гигантскими красными буквами на снегу было написано: «С днём рождения, королева Марго!»
За надписью виднелась внушительных размеров ледяная фигура именинницы, окруженная кадками с экзотическими цветами.
Шасси авиалайнера коснулись поверхности ледяной ВПП. Все заорали, завизжали, захлопали. Было безумно весело. Только немного перебравший Винсент мирно похрапывал на диване в хвосте самолёта. Его решили не будить.
У трапа гостей встречали официанты, наряженные в костюмы эскимосок и белых медведей. В руках они держали подносы с шампанским и лёгкими закусками. В конце коридора из официантов стоял парящий на полярном воздухе сборный каркасный бассейн, украшенный по периметру цветами. В нём группа атлетических стриптизеров в плавках бикини демонстрировала свои надувные мускулы, бицепсы и трицепсы. Далее возвышался огромный белый шёлковый шатер, в котором просматривались столы, застеленные белоснежными скатертями. На столах пока ничего не было. Левее шатра была сооружена сцена, наподобие тех, что устанавливают по праздникам на Красной площади. По другую сторону от шатра можно было рассмотреть бревенчатую избу, над входом в которую висели вырезанные из дерева большие буквы, слагающие слово «баня». Чуть поодаль стояли ряды снегоходов, бульдозер, два вертолёта и грузовой Ил-76.
Вдруг перед бассейном с атлетами неожиданно выросла Каролина, референт Вельтмана. На ней был одет ярко-красный болоньевый комбинезон, на который скатывались белокурые кудри её волос. Она проверещала накачено-пухлыми яркоокрашенными губами:
– Пока все трезвые и сытые – мы летим на Северный полюс. Запечатлеем этот день в нулевой точке нашей Голубой планеты.
– Не такой уж и «голубой», – закономерно встрял в объявление Ефим. – Не стоит так всех обобщать.
В конце своего короткого спича он икнул.
Вертолётами компания была доставлена на Северный полюс. Здесь все сфотографировались на фоне российского флага и столба с указателями расстояний от Северного полюса до Москвы, Санкт-Петербурга, Лондона, Нью-Йорка и других городов. Потом желающие, а ими оказались все молодые друзья Марго, кроме Грегори, Сони и Есении, совершили погружение под лёд Северного полюса.
Фима, снимая водолазный костюм, не унимался ни на минуту:
– Мар, ты хочешь со мной дружить?
– Подлизываешься. Мечтаешь погонять на моём «Харлее»?
– Ну ты и кретин! Мне не пятнадцать лет.
Агнесса:
– Заткнись, а? Ты сегодня уже достал Мария! – она прижалась к голому торсу раздевшегося парня. – Можно подумать, что он твой бойфренд, а не мой.
– Ой! Мне нужна голова Мара, а не его гениталии.
– Фу, Фима! Прекрати изгаляться!
– Я серьёзно! Кто кроме него может мне помочь оформить заявку в Нобелевскую комиссию?
Амалия:
– Новый анекдот! Фимка – изобретатель! Уже смешно.
Настя:
– Что-то в универе ты всегда у меня списываешь. А теперь зовёшь Мара.
– Без обид. Здесь только Марий может стать соавтором моего великого изобретения.
Виола:
– Даже интересно. О каком изобретении ты говоришь?
– Я изобрёл перпетуум-мобиле!
Все засмеялись, ничего другого от Фимы и не ожидая.
– Чего вы ржёте? Потом все будете зарабатывать на мемуарах, рассказывая о неразлучной дружбе со мной.
– Ой, ой, ой!
– Сейчас точно насмешил.
– Мания, у Фимы. Точно мания.
– У меня не мания, а великий талант!
– Балабол!
– Хорошо! Вот смотрите! Мы находимся на Северном полюсе. Так? Ну-ка, скажите, что будет показывать здесь стрелка компаса?
Есения:
– Север?
– Блондинки, как всегда в тренде! Стрелка компаса будет показывать и север, и юг, и запад с востоком. Я предлагаю прицепить к хаотично вращающейся магнитной стрелке «динамо», и мы получим неисчерпаемый источник энергии. То есть, искомый столетиями перпетуум-мобиле. Чтобы изложить эту великую идею на бумаге мне и нужна голова Мария. Ты согласен? Делим всё пополам: деньги и славу. Я не жадный.
Агнесса:
– Фимка! Ты сегодня достал всех своими умными разговорами. Мне достаточно того, что Мар, с его головой, как ты говоришь, всегда рядом со мной. Я хочу отдыхать.
– Отдыхай, кто тебе не даёт. Ну что, Мар? Ты до такого не додумался?
– Ерунда. Стрелка компаса здесь будет показывать в сторону Канады.
– С чего это?
– Она указывает не на географический Северный полюс, а на Магнитный полюс Земли. А он сейчас находится в Канаде.
– Чушь какая-то.
– Не чушь.
– Тогда стрелку с динамо надо установить на Магнитный полюс.
– Тоже не получится. Магнитный полюс не является статическим. В настоящее время он со скоростью 60 км в год движется по направлению к полуострову Таймыр.
Агнесса:
– Мальчики! Прекратите уже капать на наши нервы и мозги.
Фима:
– Ладно, потом поговорим.
Саша:
– Я думаю, что Северный полюс – это не место для умных разговоров.
Виолетта:
– Вот, есть ещё кавалеры!
Александр патетически развёл руками и неожиданно пафосно громко воскликнул:
– Это место для лирики и любви!
Девчонки завизжали и захлопали в ладоши!
Александр:
– Сегодня праздник у Марго! Но я не могу промолчать! Меня переполняют чувства.
Виолетта:
– Интересно. Что это с ним?
Фима:
– Амур, лямур, тужур, бонджур, абажур.
– Кескесе, мусье?
– Ком тужур, мадам. Он хочет сделать ей предложение.
– Сейчас?
– Пуркуа па.
Саша:
– Здесь в самой северной точке нашей планеты я хочу сделать предложение моей любимой и единственной женщине на свете, – он встал на одно колено перед девушкой. – Есения, будь моей женой!
Виола:
– Как романтично!
Агния:
– Шикардон!
Алиса:
– Хм! Я тоже так хочу-у-у.
Тихая Соня:
– А кольцо?
Фима оторвал колечко от пивной банки:
– Вот! Пожалуйте.
Саша, стоя на одном колене и держа Агнию за руку, прошипел через плечо:
– Уберите этого клоуна от греха подальше!
Девчонки, словно стая чаек на свежую рыбу, набросились на Ефима и оттеснили его на периферию.
– Я всегда с собой кольцо ношу.
Александр раскрыл ладонь второй руки, в которой лежал перстень с большим белым камнем. Он попытался надеть его на пальчик Есении.
Но девушка отдёрнула руку:
– Попытка не засчитана.
– Почему?
– Во-первых, я не хочу, чтобы потом все говорили, что ты сделал мне предложение на дне рождения Марго. А во-вторых, я хочу, чтобы при следующей твоей попытке не присутствовал Фимка.
Саша вздохнул, захлопнул ладонь с перстнем и проворчал:
– Фимка – нобелевский лауреат по цирку и балагану.
После возвращения в Барнео была большая спортивная программа. Все весело носились на снегоходах, катались на коньках по ледяной поляне, стреляли по тарелочкам из ружья, летали на параплане, прикреплённом за снегоход, прыгали с парашютом из вертолёта. Особенно всем понравились ледяные аттракционы. Горки были изготовлены с невообразимым для дикого севера размахом. Некоторые совсем не отличались от аттракционов аквапарков. Только вместо воды надувные круги скользили по льду. Аттракционный городок украшали ледяные фигуры животных и античных героев, а также снеговик и большая ёлка, увешанная новогодними игрушками. Одним словом – полнейшая эклектика удовольствий.
Лётчики сидели в небольшой палатке, предназначенной для персонала, за заставленным гастрономическими изысками столом и любовались панорамой праздничного буйства молодёжи сквозь откинутые полы всех четырёх сторон.
Катуков, обращаясь к командиру грузового Ил-76:
– Я так и не понял – почему на этот аэродром не высаживаются после мая? Лёд что ли становится тонким?
– Нет, лёд нормальный. Сегодня мерили – под нами он в два с половиной метра толщиной, – пояснил штурман грузового авиагиганта.
– Тогда почему? – переспросил Маздолевский.
– Летом тут почти всегда круглосуточные туманы. Нам просто повезло с погодой. Бывают часто и шквальные ветры.
– Что? Даже не сесть?
– Дело не в этом. Сильный ветер приводит к подвижкам ледяных полей. Лёд начинает трескаться и крошиться. Образуются промоины. Кстати, разведка доложила, что в 4 км от нас сегодня ночью прошла огромная трещина. Если такая пройдёт через ВПП – всё, копец.
– И что тогда?
– Не взлететь. Только вызывать ледокол для эвакуации.
– Понятно. Во сколько летим? Нам сказали в шесть.
– Ну, а мы сразу после вас.
Второй пилот грузового самолёта:
– Паша! Ты слышал, что Мишку Кравцова из отряда выперли?
– Во! Как раз у вас хотел спросить. За что его?
– На чартере в Мексику летал. А там наша компания туристская не оплатила местным фирмам проживание в отеле. Застряли на три дня. Жара. А Мишка, ты знаешь. Он пилот от бога, но текилу обожает, как небо.
– Там что – медосмотр?
– Нет! Он спьяну приветствия перепутал.
– ???
– Вместо: «Командир корабля и экипаж рады приветствовать вас на борту», он ляпнул: «Командир корабля и экипаж прощается с вами, наверное, навсегда». И это на взлёте! Совершенно бухим голосом.
– Вот, дурила! Это на него похоже.
В это время в огромных динамиках, в которых до этого звучали песни современных исполнителей, зазвучала бравурная музыка, и раздался голос вездесущей Каролины:
– Приглашаем всех на праздничный обед.
Огромный т-образный стол в шатре был накрыт изысканными вкусняшками, включающими в том числе и горячие блюда.
За обедом все упражнялись в красноречии. В конце банкета выступил отец:
– Моей любимой дочурке исполнилось ровно двадцать лет. Она теперь живёт далеко от меня – в Америке. Марго, я по тебе очень скучаю. Не сомневаюсь, что и ты по мне скучаешь. Чтобы хоть как-то скрасить разлуку, я хочу подарить тебе этот скромный подарок.
Неожиданно, неизвестно откуда появился красный Ferrari GTC4Lusso. На огромной скорости он объехал палатку и с визжащими в дрифте шинами резко встал перед входом. Водитель, одетый в ярко-красный кожаный комбинезон с надписью «Santander» на груди, ловко выскочил из автомобиля, оставив дверь открытой.
Вельтман:
– Сегодня машина будет отправлена через Мурманск в Москву. А после твоего возвращения в Америку, её перевезут за океан.
Пацаны первыми побежали посмотреть на подарок. За ними потянулись девушки.
Отец:
– Доча, можете прокатиться. Но без всяких выкрутасов. Все уже достаточно много выпили, поэтому разрешаю только медленный кружок вокруг палатки.
– Папуля, ты гений! – Маргарита чмокнула отца в щёчку и медленно продефилировала к подарку.
Она поставила ногу на порожек Феррари и приняла неестественно грациозную позу:
– Оближите меня через объективы.
Все стали щелкать Марго с подарком. В том числе специально привезённый для этого фотограф, на груди которого болтался целый набор разно-фокусных объективов.
Набившись в салон и торча из окон, молодёжь медленно сделала торжественный объезд палатки, внутри которой стоял счастливый отец именинницы.
– А теперь танцы! – взвизгнула Каролина слегка охрипшим голосом.
На сцену выскочили два парня и полилась музыка.
– Ого! Круто! – не удержался от восторга Марий. – Это же Twenty One Pilots!
Все вновь натянули коньки и побежали танцевать под музыку на залитый перед сценой каток.
Официантки в белоснежных комбинезонах ловко вертелись на коньках среди танцующей молодежи, предлагая соки и коктейли.
Следом за американской группой на сцену выскочил рыжий парень.
– Не хря себе! – на этот раз засвистел в восторге тяжело дышащей от катания грудью Александр. – Мой любимый исполнитель! Ширан!
Далее «Пилоты», «Ширан» и «Билли Эйлиш», меняя друг друга, пели почти час.
После этого на сцену выскочила Каролина:
– Всем спасибо! Ребята! Концерт окончен. Среди исполнителей есть несовершеннолетняя Эйлиш! Ей уже пора домой.
И добавила игривым голосом:
– А то родители будут ругаться!
Все от расстройства загудели, как это бывает в конце любых удавшихся мероприятий.
Каролина продолжила:
– Нам тоже пора лететь в Москву. На часах пол шестого вечера!
Есения, обращаясь к Марго:
– Ну давайте ещё часик здесь побудем! Скажи отцу!
– И что мы будем делать?
– Да хоть в снежки поиграем! – Фима кинул снежком в Настю.
Та засмеялась и побежала с горстью снега за убегающим бойфрендом.
К Маргарите подошёл Грегори:
– Я думаю, что надо задержаться.
– Зачем?
– Ты хотела поговорить с отцом. Забывать?
– Нет не «забывать». Обязательно сейчас? В разгар праздника?
– Самый подходящий случай. Он в прекрасном расположении, как это…, духа. Смотри, как я чудесненько говорю по-русски.
– Когда ты хочешь, ты можешь всё, – Марго кивнула и пошла к отцу.
– Пап! А мы можем на часик задержаться здесь?
– Зачем?
– Ребята просят. Всем так понравилось!
– Нет! Нам надо вылетать. Мы не можем задерживать такую толпу людей.
– Так пусть они летят. А мы следом.
– Меня пугали, что в это время здесь бывают туманы или шквальный ветер.
– Ну, папуль! Ветра же нет. И туман, как ты знаешь, опасен только при посадке. Если что – мы сразу улетим!
– Нежелательно, чтобы именно наш самолёт взлетал отсюда последним.
– Что? Здесь никто не остаётся?
– Естественно, нет. Это просто льдина, которую приспособили на весну для посадок самолётов с туристами. С июня Барнео пустует. Опасно здесь летом.
– Ну, папуль! Всего час! И всё! Что за час случится? Ты любишь меня? – дочка повисла на шее отца.
– Хорошо! Хорошо! Час! И ни минуты больше.
Марго вернулась и озвучила:
– Мы задерживаемся на час!
Все захлопали в ладоши и заулюлюкали в восторге.
– Ты с ним поговорила?
– Грэг! Я его задержаться еле уговорила. Давай я к нему перед посадкой ещё подойду.
– Не откладывать решение problems на завтра никогда! – скривил губы жених.
– Я сказала потом! Значит потом! – отрезала Марго.
Рабочие моментально разобрали сцену и палатки. Бульдозер, снегоходы, Феррари, а также различная утварь моментально исчезли в утробе грузового самолёта. Вся обслуга и музыканты также погрузились в авиагигант. Даже англичанка Эйлиш решила возвращаться вместе с другими артистами, предложив желающим своё место в «Гольфстриме». Впрочем, все отказались. Даже Каролина, которой босс предложил остаться, пожелала улететь. Она сослалась на необходимость организации размещения артистов в Мурманске и их дальнейшей отправки на родину. Первыми улетели вертолёты. Командир Ил-76 грустно помахал из своей огромной кабины коллегам с «Гольфстрима» и направил взревевший двигателями самолёт по ледовой полосе к взлёту.
Сразу стало немного тоскливо и одиноко. Моторика праздника поутихла. Грузовой самолёт не увёз только скульптуру Марго, ледяные горки, раскладной бассейн и деревянную баню, стоящую чуть в стороне.
– Пора, – вновь напомнил об обещании Грэг.
Маргарита недовольно покачала головой и направилась к отцу.
– Ну что, дочка, летим?
– Летим, летим! – Марго, улыбаясь, повисла у отца на шее. – Папуль, ты же меня любишь?
– Что за вопрос, – отец прижал её к себе и поцеловал.
– Простой вопрос…
– Ну, говори, говори!
– Мне двадцать лет исполнилось.
– И…
– Такая круглая взрослая цифра. Я уже большая.
– Так…
– Северный полюс – это здорово. Всем понравилось. Запомнится на всю жизнь.
– Так-так…
– Ты не мог бы мне ещё и денег подарить?
– Тебе не хватает тех десяти тысяч, что я кладу на твою карточку каждый месяц?
– Мама тоже мне такую сумму даёт. Но дело не в этом. На жизнь мне хватает.
– Хорошо. А сколько тебе надо? И зачем?
– Зачем? Папуль, это секрет.
– Сколько?
– Всего-то двадцать миллионов.
– Рублей?
– Пап, ты совсем что ли?
– Ого! Не понял, зачем тебе так много?
– Тебе жалко для единственной самой-самой любимой-прелюбимой дочурки?
– Нет, но я должен знать.
– Чего ты боишься? Конечно, не на наркотики.
– Я понимаю, понимаю. Не надувай губки. Это тебя не красит. Затеяла разговор на серьёзные темы, изволь быть сдержанной.
– Я так и думала. Ты меня не любишь.
– Люблю. Поэтому и интересуюсь.
– Ну вот скажи, это же для тебя мелочь! Ты вон какие самолеты покупаешь. Чего тут интересоваться?
– Во-первых, не мелочь. А во-вторых, я не хочу попусту волноваться в неведении. Да и мать твоя не согласится.
– Вот уж вспомнил её некстати. Чего это она не согласится?
– Потому, что мы оба не будем спокойны за твою безопасность.
– И при чём здесь моя безопасность?
– При том, что двадцать миллионов долларов у одинокой русской студентки – это очень опасно.
– Во-первых, я не одинока. Меня есть кому защитить. Во-вторых, я живу в США, а не в России.
– Вот этого я и боюсь.
– Что я живу в США? Да у нас спокойно. У людей двери входные из стекла. Наслушался кремлёвской пропаганды.
– Никого я не наслушался. У меня своя голова. И заметь – не самая пустая в этом мире. Иначе не стала бы ты просить у меня такую сумму. А беспокоюсь я не потому, что ты живёшь в США, а потому, что ты живёшь слишком далеко от меня. Поэтому я не знаю, как ты живёшь, чем ты живёшь, кто составляет твоё окружение и куда ты собираешься тратить такую значительную сумму.
– Всё понятно, ты отказываешь.
– Так ты скажи для начала: зачем тебе эти деньги?
Девочка помолчала, обдумывая стоит ли ей говорить правду, или можно быстро что-нибудь придумать. Но очевидно никакой достойной причины нужды в деньгах не пришло в её симпатичную голову:
– Хорошо, я скажу. Мы с Грегори любим друг друга, – она помолчала, пытаясь увидеть по эмоциям отца, стоит ли ей продолжать дальше, – и, очевидно, в дальнейшем поженимся.
– Та-а-ак…
– Должны же мы заранее думать о фундаменте нашей дальнейшей совместной жизни?
– Понятно. Значит, это твой «защитник» подбросил эту идею. Я так и думал.
– Нет! Это я сразу подумала, что ты мне откажешь! Значит не дашь?
– Нет! Сейчас не дам!
– Ну почему?
– Потому! Потому, что это не серьёзно, это опасно, ты его толком не знаешь. И ещё пять тысяч «потому». Озвучивать?
– Мне уже двадцать лет! Я взрослая! Я сама знаю, что мне делать, кого любить и с кем строить планы на будущее. Ты не имеешь права навязывать мне свои дурацкие взгляды на жизнь!
– Я не имею права потакать чьим-то авантюрам. Всегда! Но особенно, если речь идёт о безопасности моей любимой дочери!
– Вот почему вы все против него? Чем он вам не нравится?
– Кому всем?
– Тебе и маме!
– А! Так она тоже отказала?
– Она назвала его жиголо и альфонсом!
– Стоило бы прислушаться к словам твоей матери! Она в альфонсах разбирается лучше всех.
Маргарита залилась слезами:
– Ненавижу вас всех! Вы мне всю жизнь сломали!
– Чтобы дать деньги, я должен знать этого человека. А ты привела его два часа назад и уже требуешь двадцать миллионов баксов. Назови мне имя отца, который в такой ситуации не отказал бы своему любимому ребёнку? Нет таких в мире. Потому что, кто любит – тот беспокоится!
– Ненавижу! Улечу и больше не звони мне никогда!
– Скажи для начала: кто он, где вы познакомились, кто его родители? Как его зовут? Полное имя у него есть?
– Ненавижу. Видеть никого не хочу.
– Ответь! И может тогда я всё же дам денег!
Девочка подумала, что слёзы помогли, сразу перестала плакать и посмотрела на отца доверчивыми припухшими глазами:
– Грегори Хопкинс. Ему двадцать пять лет. С родителями своими он меня обещал познакомить после этой поездки.
– Он студент?
– Нет.
– Где же он тебя подцепил?
– Почему сразу «подцепил»? Мы с ним долго переписывались до первой встречи.
– Сколько?
– Долго.
– Неделю?
– Почти месяц.
– Значит вы с ним по интернету познакомились?
– Ну, пап, сейчас все так знакомятся. Люди, чтоб ты знал, сейчас по интернету даже домами обмениваются на время. Даже не видя друг друга воочию.
– Знаю-знаю. Я смотрел «Отпуск по обмену». Неплохой фильм.
– Вот видишь! Сейчас это просто. Никто не знакомится уже давно ни в ресторанах, ни на работе.
– Где он работает?
– В настоящий момент нигде.
– Хм.
– Его не понимают. Он очень талантливый. Очень! Его идеи перевернут мир.
– И для этого не хватает каких-то двадцати миллионов!
– Вот видишь, ты какой! Тебе разве никто в жизни не помогал?
– Помогал. Но не незнакомый человек и не двадцатью миллионами долларов. В лучшем случае советом или трёшкой до зарплаты. У него хоть какое-то образование есть?
– Чтобы быть гением не обязательно где-то учиться. Эйнштейн тоже был троечником.
– Хорошо, родная. Сейчас я тебе всё равно ничего не дам. Это не вопрос пяти минут. Но я тебя понял. Буду думать.
– Сколько?
– Пока не пойму, что поступаю правильно.
В это время дверь в баню распахнулась и из её дверей как ошпаренный выскочил Фима. Он скинул полотенце и, сверкнув в воздухе белыми ягодицами, с разбегу плюхнулся в неглубокий бассейн.
– Кайф! – заорал он во всё горло, – Каждый год 22 июня мы с друзьями ходим в баню на Северном полюсе! А-а-а!!!
Из открытых дверей бани его поддержали визгами и криками в унисон:
– А-а-а!!!
