Сергей Щепетов
По ту сторону
От автора
В судьбу, рок и восточные календари я не верю. В посты, свечки и ароматические палочки тоже не верю – увы! Я бы и в Бога не верил, но как ученый не могу отрицать факт Его бытия. Как-то так сложилось, что пришлось мне попутешествовать по нашей жизни вверх и вниз, вдоль и поперёк, пришлось оказаться причастным сразу к нескольким наукам, которым в молодости меня почти не учили. И вот прихожу я на работу, размахиваю книжкой Маркова или Вишняцкого и кричу: «Ребята, я понял! Я наконец узнал!..»
– И что ты узнал? – осаживают меня коллеги. – Что Марь-Иванна дура? Что с нового года будет сокращение? Уймись – отчёт составлять надо!
Отчет составлять, конечно, надо… Тем не менее есть у меня ощущение, будто всё, что делали и делают эти высоколобые умники, включая Дарвина, имеет к нам самое прямое отношение. Когда-то цивилизованный мир всколыхнулся от известия, что обезьяны – наши ближайшие родственники, что у нас общие предки. Ну, собственно говоря, и что? Какая нам половая разница? Оказывается, разница есть! То ли мы – Венец Творенья, то ли всего лишь уродливые приматы…
А почему уродливые-то? Вот, к примеру, у нас цивилизация – мы ездим на авто и сидим за компьютерами. И зачем же люди эту самую цивилизацию создали? Вполне могли бы обойтись без неё – ведь столько пота и крови пролили…
С какого перепугу в древности люди вытёсывали и перемещали огромные каменные блоки? Зачем строили Стоунхендж, пирамиды и прочие мегалиты? Им делать больше было нечего? Наверное, они это делали с того же перепугу, с какого ныне небогатая наша страна куёт супертанки, варганит ракеты, клепает истребители и, не считаясь с затратами, защищает сомнительного президента далёкой страны. Разве не похоже?
Мы ведь не выбирали, кем и когда родиться. Уж коли угораздило родиться человеком, очень полезно научиться видеть разницу между разумными действими и проявлениями древних инстинктивных программ. Чтобы в повседневной реальности отличать то, что нужно просто терпеть, от того, что можно и нужно менять. Скажем, за демократию надо бороться или в данном конкретном обществе это дохлый номер? А воевать с глобальным потеплением нужно, или оно само рассосётся? Если жена на четвёртом году семейной жизни превратилась в невыносимую стерву, надо дарить ей подарки и хорошо себя вести, или это бесполезно? Зачем всю жизнь «упираться рогом», если в старости не получишь и того, что бесплатно имел в детстве?
Подобных вопросов можно задать много. Но у меня нет ответов, есть только догадки. Попробую рассказать про это сказку. Жанр вроде бы ни к чему не обязывает – хотите верьте, хотите нет. Может, кто-нибудь прочитает и придумает ответы? Или хотя бы новые вопросы…
Глава 1. Встреча
В мире было мокро, холодно и бесприютно. Передо мной шумел проспект, на остановке толпились пассажиры. Они шарахались от брызг из лужи, когда мимо проезжали машины, но всё равно стремились быть ближе к краю, чтоб первыми заскочить в автобус или маршрутку, когда она придёт.
…Сверху сыро, снизу грязно,
Посредине безобразно.
Мое тело и душа,
За душою ни гроша!.. –
вспомнились слова старенькой песенки Ю. Кукина. Какие-то «гроши» в моих карманах всё-таки были, но остальной пейзаж соответствовал полностью. Подошёл седовласый бомж:
– Выручи, батя! Семь рублей на жетон не хватает!
«Какой я тебе «батя»?! – мысленно изумился я. – Впрочем, это я сам мню себя молодым, а со стороны-то виднее…»
– Держи! – сказал я и, зачерпнув не глядя, сыпанул мелочь – рублей пятнадцать, наверное.
Однако этот фрукт тут был, конечно, не один – и что их так ко мне тянет?
– Слышь, корефан! Помоги! Двадцать рублей не хватает!
– Нету. (Вот уж, не корефан я тебе – совершенно точно!) Кто бы мне самому помог?!
– Жмот, с-сука… – пробормотал едва слышно бомж, отходя в сторону.
– От такого слышу! – так же тихо ответил я.
– У-у…
Меньше всего мне сейчас хотелось ввязываться в конфликт. Оппонент, похоже, придерживался того же мнения и тихо отвалил. А я остался посреди всей этой безысходности.
«Может, завалиться к кому-нибудь? Ну да, конечно… Впрочем…»
Мобильник послушно предъявил искомый номер, и я придавил зелёную кнопочку:
– Привет, Таня! Я просто так звоню, поинтересоваться, как жизнь.
– Ой, Вова! А я думала, что ты потерялся! Как хорошо, что ты позвонил! Ты представляешь, вчера Павел сказал, что… А сегодня с утра звонил Никифоров и…
Я отодвинул телефон от уха – бла-бла-бла! И снова: бла-бла-бла!
– Извини, подошёл мой автобус, а тут давка! Счастливо! – тихо крикнул я, нажимая «отбой». И, конечно, с места не сдвинулся. Только достал новую сигарету и прикурил: «Может, Серёге позвонить? Это, конечно, край, но всё-таки…»
Жизнь, однако, не предоставила мне выбора – мобильник в кармане затрепыхался, словно живой карась. Обычно он вёл себя гораздо тише. Я его ухватил и, не глядя на экран, нажал «приём». Голос меня почти оглушил:
– Вовка, ты где?!
– В пи… На звезде! Что ты орёшь?!
– Я ору?! Ну, ору, конечно… Давай пиво пить!
– Ну, если спирта нету… А креветок ставишь?
– Если заплатишь! Заходи!
– Это куда же?
– А в стекляшку за твоей спиной! Я тут сижу и смотрю, как какой-то придурок в плаще мокнет на улице. Это, часом, не ты?
– Сам ты это слово!
С Серёгой мы, кажется, были знакомы всегда. И никогда не были друзьями. Во всяком случае «закадычными». Когда-то он был тощим, костистым, несуразным парнем под два метра ростом. И вечно «себе на уме», вечно голоден и общителен настолько, что его избегали приглашать в компании – он всё съест и болтать будет один, а остальным придётся молчать. В общем, ещё тот чудик. Только взрослые почему-то говорили, что он талант и вундеркинд, хотя и ёжику было понятно, что он просто придурок. По моим отрывочным сведениям в послешкольной жизни он дальше кандидатской диссертации не продвинулся. В общем, в практическом плане данный кадр был бесполезен, а в общении утомителен. Но раз уж он оказался в непосредственной географической близости, то уклоняться от контакта я не счёл нужным.
И что же я увидел, зайдя в стекляшку? Сидит этакая туша, семь-на-восемь – восемь-на-семь, пьёт пиво из маленькой (!) кружки, курит сигару (или сигариллу?) и вообще…
– Вовка, пр-ривет!!! Подкатывай! Девушка, можно вас? Нам два пива! Ага – третьей балтики! И музычку уберите на хрен!
– По заказу клиентов!
– Ну, тогда потише сделайте! Вовка, сколько лет, сколько зим!
– Много Лель и много Зин, – солидно сказал я, стягивая мокрый плащ. – А ты чего?
– Да ничего! Понимаешь, я думатель изобрёл!
– Это уже было, – сказал я, усаживаясь на стул. – У Стругацких, кажется.
Мне захотелось рассмотреть получше новый облик старого знакомого, и я попытался протереть очки. Однако платок оказался довольно сопливым, а вытаскивать из штанов край рубашки я постеснялся.
– Ни хрена ты не понимаешь! – слегка возмутился Серёга. – Это ж я фигурально! Ну, назовём это «пониматель» или «читатель мыслей». Не важно!
– Конечно, не важно, – согласился я, запихивая платок в карман. – А креветок тут дают?
– Щас спросим!
Юмор ситуации заключался в том, что этот растолстевший жердяй действительно мог придумывать и изобретать. И, самое смешное, эти изобретения работали! Пальчики у него – когда-то тощие, а теперь толстые, как сардельки – были золотыми. Когда-то я сосватал его одной даме, удачно вышедшей замуж. Серёга оборудовал электроникой санузлы в их особняке – унитазы с тепловыми датчиками, биде с программным управлением и так далее. В общем, денег ему за работу дали много, но заказчица потом жаловалась – муж предпочитает всё свободное время проводить в сортире! Что же ещё родил этот монстр?
– Креветки кончились, – сказала пожилая девушка в грязноватом фартуке. – Лангустов будете?
– Это кто? – наивно спросил я.
– Ну, раки такие…
– А почём? – заинтересовался Серёга.
Ответ заставил его задуматься. Впрочем, ненадолго:
– Пошли! – сказал он властно. – Пошли отсюда на хрен!
– Это куда же? – ухмыльнулся я. – В светлый терем с балконом на море?
– Не трожь Высоцкого – это святое! Дай ей денег, а то у меня только крупные остались…
– Ты когда-нибудь повзрослеешь, Серёга?
– Не-а! – ухмыльнулся старый приятель. – Одевайся!
– Слушай, а с чего ты взял, что я вот прям щас всё брошу, куда-то пойду и что-то стану делать под твою дудку?
– Угу! – гнусно ухмыльнулся Серёга и заявил: – Бросишь, пойдёшь и делать станешь!
– С чего бы? – слегка оторопел я.
– Я ж те по-человечьи объясняю: придумал фиговину! И сделал! И тебя ею проверил. Во, смотри – работает!
То, что он мне продемонстрировал, больше всего напоминало советский широкоплёночный фотоаппарат «Киев». Возможно, он и послужил основой конструкции.
– Это же сканер душ человеческих, как ты не понимаешь?! – очень эмоционально заявил Серёга.
– Чего тут понимать-то, – пожал я плечами. – Ну, амфибрахий, то-сё… А наушники эти зачем?!
– Сам ты наушник! Это ж контакты! Органолептические! Пихай их в ухи, наводи объектив на девушку и жми на кнопочку – вот на эту!
Я навёл. И нажал.
«…опять придёт пьяный. Может, уснёт, как вчера? А Верка дура… Сколько раз я ей говорила – не женится он на тебе! Дотянула до четвёртого месяца… Курей и картошку я в пакет положу, а пиво? Надо ж налить во что-то…»
– Блин, – сказал я, выдёргивая наушники. – Что за фигня?!
– Проникся? – глумливо ухмыльнулся Серёга. – Тогда пошли!
По дороге я некоторое время размышлял о полезных и бесполезных изобретениях.
– А если навести на иностранца?
– Да то же и будет! – заверил изобретатель. – Это ж не слова, а поток сознания, так сказать. Ну, с иностранцами не так гладко получается – они всё-таки думают малость иначе.
– Ценная штука. Ежели её внедрить, то куча учителей иностранного языка останутся без работы. А уж как обрадуются следственные органы!
– На самом деле всё ещё хуже, чем ты думаешь, – сказал, погрустнев, Серёга. – Так что никуда я данную штуку внедрять не буду. Это – для моего личного пользования. Принцип я с одного приборчика слизал. Вот тот берёт по-настоящему и даже интерпретирует. А этот так – по верхам только, не высказанные вслух слова цепляет и не больше.
Что-то было у Шефнера про пещеру должника. Связи никакой, но именно такая ассоциация у меня возникла, когда я оказался в Серёгином логове. Это было первое впечатление. А второе – вот так и должен жить нормальный человек!
Это была угловая однокомнатная квартира на верхнем этаже панельной хрущёвки. Окно выходило в жизнерадостную стену новодельной многоэтажки из серии уплотнительной застройки. При всём при том, тут было тихо, следы протечек на потолке отсутствовали. Обои, правда, кое-где от стен отстали и свисали вниз, свернувшись рулончиками, но это только сверху. А внизу было вполне уютно – шкафы, стеллажи, кипы книг, компьютерное «железо» и провода, провода, провода… Где-то среди всего этого угадывался топчан, от него вели проходы в санузел и на кухню – к плите и раковине. Дичь, конечно, но я подумал, что и сам бы так жил, если бы…
– Проходи, располагайся! – гостеприимно сказал хозяин. И добавил без всякого пафоса: – Где сможешь.
– И что ж ты так живёшь? – вежливо спросил я. – Ты ж всю жизнь был талантливым и вундеркиндом. Не мог хоромами обзавестись на старости лет?
– Мог, – вполне серьёзно ответил хозяин, роясь под тумбочкой в поисках лишних тапочек. – И обзавёлся. Два раза. Потом бросил – пустое дело.
– Это почему же?
– А потому! Какой смысл в хоромах для меня лично? Всё равно всё отнимут, а я отдам. Просто не смогу не отдать. Вот такой я человек!
– Не понял?!
– Да всё ты понял! Сам такой же! Ну, куплю я квартиру или коттедж построю. Сразу жена, дети, тёща, тесть… А их надо обустроить, что-то им надо дать. Ну, можно, конечно, и не давать, но они ж хотят, а отказать я… Ну, короче, в лом мне это. Два раза обламывался – больше не хочу. Вот я тут живу – на это гнездо желающих нет, если только какая иногородняя чувиха позарится.
– А мало их, что ли?
– Много их, Вова, ох, много, – вздохнул приятель. – А я ещё не старик, сам понимаешь. Стараюсь на ночь никого не оставлять, но они ж цеплючие! Вот и думаю: может, студию сделать? Снести в сортире стенку и объединить с гостиной! Представляешь?
– Представляю. Однако думаю, это не поможет. Наоборот.
– Тьфу на тебя! – сказал Серёга и швырнул мне шлёпанцы. – Уж и помечтать нельзя!
– Мечтать не вредно! – заметил я и вернулся к реалиям жизни: – На хрена ж ты меня сюда затащил? У тебя что, сосиски и пиво есть?
– Не-а, только пельмени, – ухмыльнулся приятель. – А ты что, сюда жрать пришёл? Ща я над тобой эксперименты делать стану, понял?
– А пельменей сначала дашь? – безнадёжно вопросил я, усаживаясь на хозяйский топчан.
– Хрен тебе, а не пельмени! – буркнул Серёга. – Ложись на койку, надевай прибор! Да не ссы, не помрёшь!
Почему-то мне совсем расхотелось ругаться и качать права. Фиг-то с ним!
– Ну, лёг… Ну, надел… И что?
– А теперь расслабься и тихо-мирно вспоминай сегодняшний день. С самого начала. Вот ты проснулся в супружеской койке…
Смешно, но под этим колпаком с какими-то липучками внутри было уютно и хорошо вспоминалось. Однако долго расслабляться мне не пришлось:
– Стоп! Хорош! – проорал Серёга. – Будем глядеть, что получилось!
– Ну, гляди, – пробурчал я, усаживаясь на лежанке. – Что там может быть хорошего?!
– Озвучиваю! Слушай:
«Осмотр постоянного местообитания после пробуждения – облупленный потолок, стены с отлипшими обоями, грязные окна – вызвал у субъекта острую негативную реакцию. Причина (краткий вариант):
Дочеловеческие предки Homo sapiens, как и многие животные, обустраивали гнёзда или жилища – постоянные или временные. Этот инстинкт очень древний, настолько древний, что в мозгу есть даже определённый участок, отвечающий за «дом», «убежище». В данном случае размеры, отделка и удобства жилища имеют второстепенное значение. Главное, чтобы жизненное пространство было автономным, а его наполнение ориентировано на удовлетворение потребностей именно данной особи и никакой другой. Если такого дома-убежища особь не имеет или оно его не устраивает, возникает чувство дискомфорта – осознанное или неосознанное, вплоть до патологических изменений в психике. Сила потребности в доме-убежище, требования к нему у Homo sapiens формируются в детстве, но сама потребность является врождённой. В процессе социального развития особи возможны подмены и замещения».
– Доволен? – хмыкнул Серёга. – Что тут не так?
– Всё на месте, – кивнул я. – Прибор однозначно подтвердил, что вода мокрая, а огонь горячий. И что?
– Ну, не всякий огонь может быть горячим, – пожал плечами приятель. – Вам – гуманитариям – этого не понять. Но прибор тебя правильно дешифрировал?
– Конечно, правильно, – вздохнул я. – С жильём проблема. И никакого просвета: я-то хочу жить один, а метры нужны детям, поскольку им пора заводить семьи и размножаться. Но это – общечеловеческая проблема, о ней ещё классики писали. А нового что?
– Ах, тебе новое надо?! Ну, надевай шлем и вспоминай дальше. Вот ты проснулся сегодня утром, обозрел свою халупу и тебе она не понравилось. А потом? Только не много – мы пока только пробуем!
– Ну, сейчас…
…Туалет оказался занят, ванная заперта изнутри. Минут через десять щёлкнул шпингалет, из сортира появился заспанный юноша.
– Ты там что, книжки читаешь?! – накинулся я.
– А чо ты орёшь-то?.. Задолбал, папа!
– Я ору?! Слушай, ради того, чтобы ты рос сытым и грамотным, я отказался от докторской! Я десять лет занимался хрен знает чем! И что я имею в итоге?! Грязные тарелки на кухне?! Замок в двери сломан, кран на кухне течет – это я чинить должен?! Чтобы ты мог спокойно сидеть всю ночь у компьютера, да?! Тут тебе что, гостиница?! Не хочешь жить по-человечески – сваливай! Полкухни завалено мусором – это я его выносить должен?! Мало я твоих пелёнок когда-то перестирал?! Мало я халтур переделал, чтоб за твою учебу платить?!
– Ох-хо-хо… Как же ты достал… – вздохнул юноша. – Я что, просил меня рожать? Мама говорит, что это было твоё решение! А с твоими халтурами, докторскими и разгрузкой вагонов ты бы уж лучше молчал! Другие из своих кабинетов не вылезали и красиво жили! А ты что?
– Ну, спасибо, сынок…
– Стоп! – сказал Серёга и азартно потёр ладони. – А теперь посмотрим, что мой прибор скажет!
– Слушай, – вяло возмутился я, – может, пожрать дашь? Говорил, у тебя пельмени есть…
– Ага! Иди, ставь воду кипятиться, а я на экран результат выведу. Кастрюля под столом слева. Помой, если грязная…
Газ на плите я зажёг, кастрюлю с водой поставил. А Серёга сидел в закутке между шкафом и стеллажом. Его толстую рожу подсвечивали три экрана сразу, он сатанински улыбался:
– Получилось! Воспринимай!
«Практически нейтральное поведение сына вызвало у субъекта острую негативную реакцию, выплеск агрессии. Причина (краткий вариант):
Имеет место неосознанная попытка реализовать очень древний (ещё дочеловеческий) инстинкт изгнания самцом-доминантом подросших сыновей из общности. Инстинкт характерен для очень многих млекопитающих, ведущих групповой образ жизни. При переходе к производящему хозяйству (неолиту) у Homo sapiens данный инстинкт частично заместился другим – инстинктом укрепления сыновьями семьи как производственной ячейки. У животных и людей, не изгоняющих молодых самцов, последние обычно развиваются не полностью, часто оказываются исключенными из репродуктивного процесса».
– Угу, – сказал я. – А медведи, особенно белые, вообще собственных детёнышей жрут за милую душу – по телеку показывали.
– Медведи ведут одиночный образ жизни! – поучающим тоном заявил Серёга. – Они нам не пример. Вода вроде закипела – иди, засыпай пельмени. Только посоли сначала!
– Слушай, а что ты загрузил в свою машину? – поинтересовался я, вернувшись с кухни. – На основе кого оно у тебя думает?
– На основе всех богатств, которые выработало человечество! – гордо заявил изобретатель и начал перечислять: Юнг, Фрейд, Лобок, Лоренц, Дольник, Добровольская, Протопопов, Марков, Бутовская, Вишняцкий…
– Угу, – кивнул я, дослушав список. – Только Буровского и Щепетова не хватает!
– А что?! – встрепенулся приятель. – Это мысль – щас добавим! Они же есть в оцифрованном виде… Во – так-то лучше!
– Хи-хи, – отреагировал я. – Теренса Маккену забыл.
– «Пищу богов»? Верно, и его туда же! Теперь всё?
– Не-а! А Поршнев с Диденко?
– Бал-лин! – взвился Серёга. – Обыватель хренов! Почему «с»?! Поршнев – хороший человек, он в списке один из первых! Ты просто прослушал! А Диденко… Ты бы мне ещё Блаватскую и Мулдашева сосватал! Бал-лин горелый! Не ожидал от тебя!..
– Ладно тебе, шучу я так… Должно же быть у Кузи детство? Шуток не понимаешь, да?
– Ладно, проехали, – вздохнул Серёга, стремительно успокаиваясь. – Ну, что, ещё поиграем?
– А давай! Только смотри, чтоб продукт не убежал.
– Ладно!
– Понимаешь, прихожу я вчера с работы…
– Ты мне-то лапшу не вешай! Через «думатель» думай!
– Думаю…
…Дождавшись паузы в бесконечном изложении, кто что про кого сказал, куда пошёл и что купил, я начал рассказ о своём – самом больном и сокровенном:
– Ты знаешь, Вера, а меня сегодня опять Пал Иваныч вызывал…
Реакция женщины, с которой я прожил множество лет, была простой – выплеск агрессии, волна недовольства:
– Да куда ж ты сам смотрел?! Что, не мог нормально сделать?! Сам говоришь, куча ошибок и срок затянул! О чем тебя не предупредили?! Глупостей не говори! Чего ты не знал?! Ну, спросил бы у кого-нибудь!..
И так далее, и тому подобное. Самое обидное, ведь это не в первый раз. Но почему же я раз за разом наступаю на одни и те же грабли?! Почему меня тянет поделиться с близким человеком? Ведь знаю, что не пожалеет! А с другой стороны: нормальная, казалось бы, логика – поддержать мужа в тяжкий момент жизни. Ей что, трудно? Откуда это яростное желание добить, утопить окончательно? Я ей что, враг? Прямо-таки на предательство похоже…
– Та-ак, – сказал Серёга. – Зря мы тех двоих в базу загрузили – они писучие, оказывается. Теперь машина дольше думать будет. Во, готово!
«Субъект испытывает желание поделиться проблемами, пожаловаться на неудачи женщине. Причина (краткий вариант):
Последние 8–10 тысяч лет вид Homo sapiens существует в условиях, противоестественных для приматов. Древний инстинкт разбегания при увеличении численности накладывается на потребность в ещё большем скучивании для защиты своей кормящей территории. В результате репродуктивные возможности получили «недозрелые» самцы, до старости лет остающиеся полудетьми. Только из таких получаются хорошие рабы, работники и солдаты (не путать с воинами!) Соответственно, желание «поплакаться в жилетку» женщине – половой партнёрше, может возникнуть у вполне взрослого, казалось бы, мужчины. Он подсознательно ассоциирует её с матерью, которая обязательно пожалеет. Однако самки вида Homo sapiens более консервативны, они склонны следовать наиболее древним инстинктам. А эти инстинкты требуют, чтобы половой партнёр был силён и удачлив. Демонстрация слабости со стороны мужчины у женщины вызывает подсознательное чувство обиды и агрессию – не того выбрала!»
– Спасибо, родной, – сказал я. – Прямо бальзам на душу пролил! Утешил, можно сказать!
– Не, ну ты, Вова, чего хочешь? Истины или радости?
– Жрать я хочу…
– Ах да, чуть не забыл! Щас я воду солью! Ты всю пачку высыпал?
– Конечно! Там было-то…
– Не ври – там полкило оставалось! Ладно, сиди…
Через минуту хозяин вернулся:
– Уварились. Давай жрать!
– Давай, – вздохнул я. – Только ты сам, помнится, когда-то говорил, что жрать – дело скотское, а вот выжрать…
– Ноу проблем! – заявил Серёга. – У тебя за спиной на подоконнике коробка. Приищи там что-нибудь.
Я приискал. И долго разглядывал навороченную этикетку на литровой бутылке.
– Коньяк, что ли?
– Виски, дурак! Сколько-то летнее. Извини, дорогой, водки не держим!
– М-да… Это сколько же моих зарплат стоит данная емкость?
– Смотря какая зарплата.
– Но ты же типа бомжуешь?
– Не-а! – нагло ухмыльнулся Серёга. – Это у меня имидж такой. Просто на дело своё мне халтурами зарабатывать приходится.
– Типа унитазов с сенсорами, которые от запоров помогают?
– Это – в прошлом! Я нынче великий экстрасенс, психотерапевт, психоаналитик и гуру – всё в одном стакане.
– Что-то я тебя в Интернете не встречал. А в «Одноклассники» я не хожу…
– Слушай, Вован, – Серёга вдруг стал старым и усталым, – давай не будем о грустном. У меня псевдоним, конечно. У нас есть фуфырь, есть жрачка, над нами не капает, и менты не повяжут за распитие. Что ещё нужно для полного счастья?
– Ну, как тебе сказать… – замялся я. – Вот твой «думатель» мне в душу нагадил, всё объяснил, сволочь. А делать что? Жить-то как?!
– Ну ты даёшь! – чуть не разозлился хозяин. – Сразу сказать не мог? Это ж другая функция! Смотри: заходишь в «Меню» и жмёшь «Рекомендации». Усёк? Ну, внимай!
«Диагноз:
Данная особь мужского пола не является высокоранговой (в этологическом смысле). Или не считает себя таковой.
Рекомендации:
Никогда не жаловаться непосредственным или потенциальным половым партнёршам, а так же детям – своим и чужим. Допускаются жалобы только на избыток денег, жилья и свободного времени. В определённых ситуациях можно пожаловаться на избыток власти и сексуальных партнёрш. В крайнем случае на реальные трудности можно пожаловаться маме, бабушке или тёще. Однако и этого следует избегать – им гораздо приятнее видеть вас успешным».
– Понял? То-то! А ты говоришь «купаться»…
– Тоска… – сказал я, перемещаясь на кухню. – Во многом знании сплошные печали. А майонез или сметана у тебя есть?
– А хрен его знает! Посмотри в холодильнике!
В холостяцком холодильнике по определению должна быть «…зима, пустынная зима…». Однако в обшарпанном советском уроде имелось много чего. С трудом я выбрал нечто, похожее на майонез, но это оказался французский соус для седла барашка «по-испански».
– Сойдет, – сказал хозяин. – Наливай!
Налили. Выпили. Пожевали пельменей. Что-то и есть расхотелось… Впрочем, «вискарь» обжигал слизистую, и его надо было закусывать. Пару переваренных раскисших пельменей я оставил для заедания следующей дозы.
Закурили.
– А знаешь, Вован, как я первый лимон заработал? – задумчиво проговорил Серёга. – Обхохочешься.
– Что, и правда смешно? – с превеликим сомнением в голосе уточнил я. – Только учти, таких историй я наслушался выше крыши. Обычно они кончаются просьбой занять пяток тысяч до зарплаты. Или гонорара.
– Я тебе сам займу, – обиделся хозяин. – Ты хто такой? Чиновник, блин, исполнитель! А я – ого-го!
– Хорош пальцы гнуть! – вздохнул я, разливая по новой. – Всё это мы проходили. Что-нибудь новенькое скажи.
– Так ты же слушать не хочешь! Ну, ладно, внимай! Сосватали мне как-то по знакомству одну девушку. В смысле – даму. Страдающую. То ли она жена какой-то шишки, то ли мама, то ли тёща – я такими вещами принципиально не интересуюсь. В общем, девушка мучается, и никто ей помочь не может. Я – последняя надежда. Ясен перец, объясняю даме, что не практикую, поскольку завсегда только о возвышенном думаю. А она мне… Ну, короче, сумму назвала хорошую и с перспективой развития. Я согласился – как бы нехотя.
– Угу, – кивнул я, отслеживая действие «вискаря» на свой организм. – К тому времени ты уже полгода питался кефиром и черняшкой. А тут ты трахнул старушку, она ушла довольная и оставила кучу денег. Да?
– Обижаешь, начальник! Мокрое дело шьёшь, а я просто компот пролил! Бедным я тогда уже не был – электронные унитазы, биде, то-сё… Но в данной песне меня приколол юмор ситуации: у девушки (слегка за шестьдесят) всё есть. Однако она страдает от того, что на лице образуются морщинки, а на ляжках целлюлит. Она не претендует на то чтобы от этого избавиться, она желает перестать от этого страдать! Представляешь?!
– Не-а… Не представляю. Шибко умная, что ли?
– Нет, конечно! Просто ей завидно – у некоторых знакомых дела обстоят хуже, а они не страдают. В общем, перепробовала она множество всяких психотерапевтов и психоаналитиков, заплатила кучу денег, потратила уйму времени, но страдать не перестала.
– А ты её враз вылечил, да?
– Опять ты хамишь и упрощаешь! – почти всерьёз обиделся Серёга. – Я ей сказал, что лечить не буду, денег не возьму, но диагноз поставлю и рецепт пропишу. А дальше как хочешь!
– Поставил?
– Угу. Ну, я приборы подключил, экранами поморгал, индикаторами посигналил – всё как положено в хайтеке. До кучи в колокольчики позвонил, свечки зажёг, перекиси водорода плеснул… Ну, пошаманил малость – бабы это любят, зачем отказывать? А потом спрашиваю: сколько сексуальных партнёров было у вас в жизни? Она говорит: два. А сколько мужчин добивалось вашей благосклонности? Она говорит: три, остальных я сразу отшила. Вот, говорю, в чем проблема! И приборы, и вышние силы говорят о вас одно и тоже! Вы достойны в жизни как минимум пяти сексуальных партнёров! А ухаживать за вами должны буквально все мужчины! Ну, десятка полтора как минимум. Отдаваться им не обязательно, но взгляд… Но благожелательная улыбка… Мах ресниц… Это же не трудно, правда? И как только избранные окажутся в вашей койке, а прочие – у ваших ног, от хворей и страданий ваших не останется и следа! На сём, говорю, прощайте!
– Простилась?
– Угу. А через месяц я стал богатым человеком. До сих пор поздравления от неё получаю по всем праздникам!
– Да-а, – вздохнул я, разливая следующую дозу. – Если б не… Подумал бы, что ты байки травишь, сказки рассказываешь. Давай по последней и пойду – а то жена…
– Вот! – воздел к потолку толстый палец хозяин. – Опять ты за своё! Причем тут жена?
– Что значит «причём»? Она же жена!
– Угу, – глумливо ухмыльнулся Серёга. – А тебе не приходила в голову простая мысль: вот сидят двое немолодых мужчин, пьют виски, общаются, и им хорошо. И вдруг кто-то должен всё бросить и бежать сквозь темень и слякоть, чтоб получить тарелку невкусного супа и кучу упрёков. Это нормально?
– М-м-м… – засомневался я. – С одной стороны, конечно, но с другой как бы…
– Всё с тобой ясно! – заявил хозяин. – Номер давай!
– Чей?!
– Её, конечно. Как она у тебя… Вера?..
– Ивановна…
Наверное, я оказался под гипнозом чужой воли – достал мобильник, отщелкал в «записной книжке» номер жены и выложил перед Серёгой. А тот немедленно этим воспользовался. Мне оставалось лишь прикурить сигарету и ждать дальнейшего развития событий. Ожидание оказалось недолгим:
– Вера Ивановна? – пророкотал бархатным, прямо-таки обволакивающим басом Серёга. – Добрый вечер. Боюсь, вы меня не помните, хотя мы знакомы. Это Сергей Похмелюгин вас беспокоит. Нет-нет, точнее, да! Просто Нетрезвякин – мой сценический псевдоним! Да-да, вы совершенно правы! Именно так – он здесь! Что вы, с женщинами у нас проблема! И выпить нам сегодня никак не светит! Но завтра… Может быть, вы согласитесь составить мне компанию? Ваш образ… Но сегодня у нас очень важные переговоры. Боюсь, что до утра. Если ваш Владимир не оплошает… Одну минутку! – Серёга прикрыл микрофон ладонью и стал говорить чуть в строну: – Вовка, ты что мне подсовываешь?! Я же сказал, требуй сто тридцать семь миллионов, и ни копейки меньше! Евро, конечно, при чём здесь доллары?! Нет, не соглашайся!
Он убрал ладонь с агрегата и продолжил всё тем же тоном:
– Простите, Вера Ивановна, такая у нас работа! Если мы победим, вы согласитесь украсить нашу вечеринку? Уютный ресторан, тихая музыка, смокинги, вечерние платья… Как у вашего… гм… Володи со смокингом? Но это же не сможет помешать вам к нам присоединиться, правда?.. Нет, вам наш адрес не нужен, я просто пришлю за вами машину! О, разумеется!.. Одну минутку, извините!.. Кажется, президент требует меня лично! Я вам перезвоню, извините…
Он нажал отбой и откашлялся, сволочь!
– Вот видишь, как всё просто, – устало вздохнул хозяин. – А ты говоришь «жена»!
– Вообще-то я молчу, – констатировал я. – А говоришь – ты. Ты хоть знаешь, сколько весит эта моя Вера Ивановна?
– И знать не хочу! – заявил Серёга. – Сегодня эта женщина заснёт счастливой, овеянной мечтами и грёзами, понял? Мой принцип: халва безумцу, который навеет этой тётеньке сон золотой! Понял?
– Да пошел ты… – отмахнулся и пригорюнился: «А сам-то я могу кому-нибудь что-нибудь навеять? И надо ли?..»
В пароксизме безысходности я плеснул нам в бокалы полуторную дозу:
– За то что б мы не спали!.. Со всякими там грёзами, бляха-муха!
– Не хочешь, не спи! – философски пожал плечами Серёга. – Я вообще предпочитаю спать один, но они – эти мерзавки – всё норовят остаться на ночь и прилюлюпиться. Будем!
Выпили, заели соусом, закурили. И он зазвонил. Да-да, затренькал мой не убранный со стола мобильник!
«Ну вот, – скорбно подумал я, – уже и началось. Интересно, она отправит меня смокинг покупать или скажет, что завтра идёт на день рожденья?»
